HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Вера Круглова

Нина Грин: без права на пристань

Обсудить

Очерк

 

Купить в журнале за июнь-июль 2016 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за июнь-июль 2016 года

 

На чтение потребуется полчаса | Цитата | Аннотация | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf
Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 10.09.2016
Иллюстрация. Название: «***». Автор: falanger74. Источник: http://www.photosight.ru/photos/5805183/

 

 

 

Такого бунта никто не ожидал. Цепь взявшихся за руки людей, среди которых были фронтовики, преграждала путь похоронной процессии. На кладбище не пускали гроб с телом Нины Грин, словно её присутствие могло осквернить священную землю. Женщину, бесконечно любимую писателем Александром Грином, его жену, прообраз Фрези Грант, люди не пускали к месту последнего успокоения. Городским властям удалось уговорить горожан уступить, и захоронение состоялось, но спустя время погребение Нины Николаевны Грин обросло множеством противоречивых россказней. Даже после смерти она продолжала быть жертвой молвы. Почему?

 

 

 

Жизнь назад

 

Нина Николаевна Грин
Нина Николаевна Грин

 

О ней известно, кажется, всё. Тень Нины Николаевны витает в музеях Грина, феодосийском и старокрымском, где поминают спутницу писателя только добрым словом. Вниманию экскурсантов представляют книгу воспоминаний Ю. Первовой, путеводители по восточному Крыму с очерками о Н. Н. Грин, её воспоминания об Александре Грине. Экскурсоводы добротно и старательно повествуют о ней, вешней, цветущей, и об угасающей, пожилой. Но то, что было между молодостью и закатом долгой жизни вдовы Грина, почему-то утаивается. Как и то, почему провожали её не оркестром и панихидой, а стоном проклятий. Тайну Нины Николаевны хранит город Старый Крым, последняя пристань Александра Грина. Раскрывая её шаг за шагом, мне довелось беседовать с земляками Н. Н. Грин – учителями, библиотекарями, представителями исполнительной власти, музейными работниками, ветеранами Великой Отечественной войны. К моей исследовательской удаче, я встретилась с человеком, который опередил меня в поиске истины и хранит в памяти смолкнувшие голоса – Иваном Карповичем Мельниковым, фронтовиком, писателем, чьему перу принадлежит неопубликованный очерк «Чёрные пятна на Алых парусах». Слова моих собеседников невольно слились в единую повесть с изданными воспоминаниями, и судьба Нины Грин, прижизненная и посмертная, потребовала явного и яркого света. Итак, повернём время вспять…

Нина Николаевна Миронова-Грин родилась 23 октября (по новому стилю) 1894 года в городе Гдове Псковской области (по другим сведениям – эстонском городе Нарва). Дважды была вдовой, о судьбе третьего спутника жизни данные противоречивы. Ключевыми из своего долгого века считала 11 лет брака с писателем А. С. Грином. Этому времени посвящены её воспоминания, выпущенные в 2000-м году в Симферополе отдельным изданием.

Именно эта тонкая книжица заинтригует любого внимательного читателя. «Одно я женским своим инстинктом поняла очень быстро, – пишет автор, – что я в его (Грина – В. К.) представлении гораздо лучше, чем есть в действительности, что он наделяет меня такими чертами и чувствами, какие во мне были в зачатке или их нет. Поняв это, была внутренне огорошена, боялась, что в конце концов он увидит, что я не та, и решила всю жизнь стараться быть естественной и такой хорошей, как ему кажусь…»

Около 12 лет подыгрывала Нина Николаевна воображению своего супруга-писателя. Усилия её не были напрасными: женщина-мечта обрела бессмертие в его письмах, стихах, прозаических произведениях, известных тысячам читателей. О себе вне Грина Нина Николаевна предпочитала умалчивать, подчёркивая, что для неё важны лишь годы, проведённые с ним. Кем она была до него? Обычной гимназисткой, затем – одной из сотен сестёр милосердия, потом – рядовой сотрудницей редакции газеты «Петроградское эхо», где Грин её, собственно, и разглядел. Кем она стала с ним? Легендарной фигурой, которой гласно посвящены «Алые паруса», а негласно – все произведения Грина, написанные им за годы совместной жизни. Игра стоила свеч, а пауза наступила в 1932-м году – лето смерти Грина, и те, кто увидел Н. Н. Грин за кулисами былого блеска, не смогли забыть её истинного лица. Эти свидетели – старокрымчане. Люди, которых Нина Николаевна считала, судя по её «Воспоминаниям…», либо отсутствующими, либо безликими. Но ни бездумными, ни безликими, ни безгласными они не были. Слово – за ними.

 

 

Устами очевидцев

 

Н. Н. и А. С. Грины
Н. Н. и А. С. Грины

 

Поселившись в 1930-м году в Старом Крыму, Н. Н. и А. С. Грины вряд ли думали о том, что их супружеская чета приковала внимание многих известных жителей. Но в провинциальном местечке молодая светская красавица и её сурового вида спутник поневоле бросались в глаза. Кто они, мало кто знал: писатель Грин в те годы не имел нынешней известности. Знакомств приезжие почти не заводили, дружбы обывателей не искали и не предлагали своей. Только несколько соседей относились к этой семье с искренней добротой и участием. В 2004-м году Мария Константиновна Бойко-Гончаренко, пенсионерка, бывшая учительница начальных классов, вспоминала так: «Мой отец, Константин Ипатьевич Бойко, был священником, а в миру – разнорабочим. Не знаю, где и как он познакомился с Александром Степановичем, но только Грины попросили его помогать им в саду и по дому. Папа обрезал розы, приносил воду, рубил дрова, кипятил самовар. Он бывал у них ежедневно, и каждый раз брал меня с собой. Мне было семь лет тогда, и я всё отлично помню. Пока папа был занят работой, Александр Степанович звал меня к себе. У него качалка была, лёгкая такая, из ивовых прутьев, и в ней мы раскачивались вместе».

Итак, у четы Гринов, вопреки воспоминаниям Нины Николаевны об их бедности, была возможность нанять прислугу. Александр Степанович, любивший детей, привязался к Мураше – так он называл свою маленькую подругу. Мария Константиновна на всю жизнь запомнила его подарок: красавицу-куклу из магазина, единственную покупную игрушку, которая была у неё в детстве. Смышлёная девочка стала свидетельницей последних часов Александра Степановича.

«Грина никто не навещал, – уверяла Мария Константиновна, – по крайней мере, при нас с отцом в доме никого не было. Только Александр Степанович, Нина Николаевна и её мама, Ольга Алексеевна. Грин очень любил слушать пение птиц и часами просиживал или лежал у раскрытого окна, у которого росла большая алыча. Шум её листвы напоминал ему море… Александр Степанович был очень болен, дышал тяжело. И вот однажды, когда ему стало совсем плохо, он попросил, чтобы папа не уходил. Мы остались в его комнате: отец, я и Нина Николаевна. Она сидела на стульчике, а я – рядом на скамеечке и слышала его прощальные слова. Он просил жену похоронить его на возвышенном месте, откуда было бы видно море, и посадить на его могиле такую же алычу. А потом, тихо-тихо, перестал дышать».

Хоронили Грина, по словам Марии Константиновны, очень скромно. Гроб с телом писателя везли на линейке, длинной телеге, за которой почти никто не шёл. Мураша сидела рядом со своим усопшим другом, зажав между коленями саженец алычи – её отец выполнил всё, о чем просил Александр Степанович. Вдова повествует о кончине мужа совершенно иначе: «Несколько часов я и мать просидели около него в полном молчании. Немного людей нас посещали, а в эти поздние часы никто не пришёл, никто не нарушил ненужными словами и вопросами горьких минут моей разлуки с ним. Слёз не было; они высохли в последние предсмертные его дни и пришли позже, когда душа, оставшись одна, ослабела… Девятого июля в шесть часов тридцать минут вечера ушёл Александр Степанович из своего дома, так давно им желанного. Торжественно и благоговейно отслужил панихиду отец Михаил. К небольшому церковному хору присоединились городские певцы из санатория… Медленно двигалось шествие, встречаемое на перекрестах толпами жителей, выходивших на торжественное похоронное пение. Мало людей знали мы в Старом Крыму – много их провожало его в последний путь».

«Нет, – прочитав это, настаивала Мария Константиновна, – наверное, Нине Николаевне хотелось, чтобы его провожали всем миром. Но его похороны были очень скромными, потому что Александра Степановича как автора никто тогда не почитал, а как человека его просто не знали». Не будем спорить с ней – в дни нашей встречи М. К. Гончаренко осталась единственным свидетелем события далёкого прошлого.

Александр Степанович ушёл из жизни раньше, чем старокрымчане успели его узнать. Вдову писателя ждала иная судьба. После кончины мужа она осталась в Старом Крыму, и рядом с крохотным убогим домиком, который Грины приобрели за два месяца до смерти Александра Степановича, вырос просторный особняк – новое жилище Нины Николаевны, построенное за гонорары вновь изданных книг писателя. Хозяйка большого дома с прекрасным садом по-новому устроила свою жизнь: теперь она спутница Петра Ивановича Нания, лечащего врача своего покойного мужа. Нина Николаевна часто бывала в Феодосии, где работал Наний, принимала участие в организации солнцелечебницы по его проекту и получала гонорары за публикации Грина. Деля с Нанием стол, кров и постель, Нина Николаевна царствовала в двух шагах от домика, где каждый вздох другого мужчины был полон беззаветной любви к ней. Думала ли она об этом, мерила ли свою жизнь его меркой верности, честности, доброты?

Ответ на этот вопрос прозвучал в огненном 1941-м. Вот что поведала Олимпиада Петровна Стоянова-Бакалова, партизанская связная, пенсионерка, бывшая учительница Старокрымской средней школы:

«Мне исполнилось 20 лет, когда началась война. У нас была большая семья: мама, я, трое братьев, сестра Лена, моя трёхлетняя дочь Галочка. Как и все, мы голодали. Как и все, прошли через муки оккупации. Мой средний брат Юра, разведчик партизанского отряда, погиб в бою на горе Бурус, и когда его привезли в город хоронить, в кармане нашли два зёрнышка кукурузы – дневной партизанский паек… Мы были преданы Родине. Готовы были всё отдать за её свободу, а те, кто перешёл на сторону немцев, казались самыми страшными преступниками… Среди предателей была Нина Николаевна Грин. Как мы знали, она добровольно пошла работать переводчицей и редактором провокационной газеты немцев, разъезжала по улицам Старого Крыма на чистокровном жеребце, в амазонке и шляпе с вуалью в сопровождении офицеров рейха. Выступала на городской площади с призывами ехать в Германию набраться культуры – так она называла каторжные работы. Этого ей никто не мог простить».

По словам старожилов города, вначале войны Пётр Иванович Наний навсегда покинул Старый Крым, прихватив с собой семейные ценности Мироновых. Для Ольги Алексеевны, матери Нины Николаевны, это был тяжёлый удар. Война и поступок Нания потрясли её настолько, что у неё помутился разум. Впоследствии Нина Николаевна утверждала, что решилась работать с фашистами из-за голода и болезни матери. Увы, оправданием это не стало. Всё, что публиковали в своей провокационной газете гитлеровцы, имело подпись «Н. Грин», и это резало сердца. Как утверждал И. К. Мельников, командир 5-го комсомольско-молодёжного отряда Алексей Андреевич Вахтин готовился прийти в город с несколькими бойцами, чтобы наказать предательницу по законам военного времени. Только случайность спасла Нину Николаевну от партизанского возмездия.

Расстрела Нине Николаевне удалось избежать, наказания – нет.

– В 1945-ом году Нину Николаевну судили публично, – вспоминала О. П. Бакалова. – Я передала на суд номер фашистской газеты с подписью «Н. Грин». Её сначала приговорили к 25-ти годам лишения свободы, а потом дали только десять.

Гриновская «Ассоль» и «Фрези» показала себя так, что мало кто верил в её добродетель. Ходили слухи, что в своём доме, опустевшем по вине Нания, Нина Николаевна сожительствовала с высшими офицерскими чинами. Так считал и писатель И. К. Мельников, открыто бросивший упрёк вдове при личной встрече в неофициальном старокрымском музее Грина. Почти незнакомые друг с другом земляки, с кем мне довелось беседовать, утверждали одно и то же: Н. Н. Миронова ещё при жизни Александра Степановича жила отдельно, в Феодосии, а за смертельно больным Грином ухаживала тёща Ольга Алексеевна и соседи – Панковы, Бойко, Белоцерковные. И это мнение не было порождением слепой ненависти ко всем и вся: Ольгу Миронову, умершую в 1944-ом году, никто и не думал обижать – её похоронили на одном кладбище с зятем, с уважением и почтением. К тому времени её дочь, предчувствуя приход в Старый Крым советских войск, собралась бежать в Германию и остаться там навсегда (в уголовном деле Н. Н. Грин №9645 отъезд в Германию представлен как насильственный), но не вышло. Её арестовали в Старом Крыму, судили в Симферополе и под конвоем отправили отбывать срок близ реки Печоры и в Астрахани.

Десять лет о ней ничего не слышали. Заживали раны, восстанавливались здания, люди собирались по выходным в пышном городском саду, на танцплощадке, и радовались тому, что уцелели. Но в 1956-ом году старокрымчане узнали, что, как чёрная тень прошлого, Нина Николаевна вернулась в их город. И не просто так, а с желанием восстановить права на домик Грина и свой особняк. Прозвенел звонок, и занавес нового акта её спектакля стал медленно распахиваться.

 

 

Реабилитация

 

 

Дом Грина после войны
Дом Грина после войны

 

С 1956-го по 1970-й год, год своей смерти, Нина Николаевна жила в Старом Крыму, покидая его ненадолго и снова возвращаясь. Годы, проведённые в лагерях, отброшены – как и годы войны, годы жизни с П. И. Нанием. Теперь она снова Нина Грин, муза талантливого писателя. Её цель – добиться его всенародной известности, а вместе с тем – своей неразрывной причастности к его творческой судьбе и славе.

С самого начала Н. Н. Грин пришлось преодолевать немалые трудности. Дом её и Нания считался жактовским (государственным), и жил в нём первый секретарь старокрымского райкома партии Л. С. Иванов. Вернуть себе эту собственность Нина Николаевна не смогла бы никогда. Домик, где скончался Грин, занимали куры. Впрочем, в годы войны, при Нине Николаевне, в нём размещалась немецкая конюшня. Так что Иванов только продолжил пользоваться им почти по-прежнему назначению. Несмотря ни на что, вдова писателя решила превратить этот хлев в дом-музей А. С. Грина – с садом, водопроводом и другими удобствами: «как было при Александре Степановиче». В 50-х годах на произведения Грина обратила внимание широкая аудитория. Коллеги-писатели относились к ним с большим уважением, и Нина Николаевна с успехом этим воспользовалась. Обладая уникальным обаянием, очаровательной внешностью и тонкой речью, Н. Н. Грин привлекла на свою сторону московских писателей, бывала в Киеве, Ленинграде, и всюду оставляла о себе наилучшее впечатление. Никто из ее собеседников просто не мог представить, за что она была наказана и почему ущемляется чиновниками и партократами в своих правах.

В организации старокрымского музея А. С. Грина его вдове отказывали на каждом шагу, и это возмущало её новых друзей и поклонников. На представителей старокрымских властей начались нападки в прессе: сильные покровителя Нины Николаевны старались обыграть ситуацию в её пользу. Среди них оказался и писатель Сергей Смирнов, козырный туз в колоде Нины Грин. Смирнов прекрасно понимал, что его подопечной ни за что не удастся сдвинуть дело с мёртвой точки, пока на ней лежит клеймо врага народа. И тогда всеми правдами и неправдами бывшая завтипографии стала добиваться своей реабилитации.

В заявлениях и обращениях Н. Грин в высшие инстанции сотрудничество с немцами представлялось как вынужденное и эпизодическое, отъезд в Германию – насильственный. Острый ум Нины Николаевны помогал придать фактам нужный для реабилитации характер. Но оставались свидетели, встреча с которыми могла испортить всю игру. Чтобы избежать этого, находчивая дама стала сообщать о себе – в письмах и устно – самые невероятные сплетни, якобы исходившие от старокрымчан. Россказни эти подробно передаёт в «Воспоминаниях о Нине Николаевне Грин» Ю. А. Первова. На их фоне правда о «подвигах» Н. Н. Грин во время войны тоже должна была предстать извращенным вымыслом. Так и произошло. Люди, которых предала Н. Грин, получили славу клеветников, Старый Крым превратился в «Каперну», а престарелая «Ассоль» одиноко бродила по его улицам с видом святой великомученицы.

Вспоминает Елена Алексеевна Круглова, врач: «В 1965 году я окончила первый курс медицинского института в Томске и приехала домой на каникулы. Однажды, уже не помню зачем, пошла в центр города. Не доходя до здания почты, увидела, что на улице Ленина творится что-то странное. Прохожие, шедшие по правой стороне, стали переходить на левую – резко, как по команде. Я спросила у кого-то, что случилось. «Да фашистка эта появилась», – сказали мне. И я увидела, что по улице идет пожилая красивая женщина, Нина Николаевна, как выяснилось потом. То, как отворачивались от неё люди, запомнилось на всю жизнь».

Спустя несколько лет Елена Алексеевна работала в Старом Крыму участковым врачом. Нина Николаевна была ещё жива, и однажды Е. Кругловой пришлось прийти к ней по вызову. Пациентка встретила её лучистой улыбкой: «Какой очаровательный молодой доктор пришёл ко мне сегодня!» Беседа с Ниной Николаевной была чарующей, лёгкой, занимательной. Елена Алексеевна вспоминала летний эпизод 1965 года, сравнивала с визитом к пожилой, всё ещё прекрасной внешне женщине и не могла не удивляться контрасту впечатлений.

 

Сергей Сергеевич Смирнов
Сергей Сергеевич Смирнов

 

В том же 1965 году, как вспоминала О. П. Бакалова, после празднования юбилея А. С. Грина Сергей Сергеевич Смирнов решил собрать старокрымчан на центральной площади, возле партизанского кладбища, и пригласил туда же Нину Николаевну. Ему, видимо, хотелось выяснить, кто прав, кто виноват, и примирить жителей города с их жертвой. Появление Нины Николаевны возле могил защитников города воспринялось как кощунство. Собрание превратилось в стихийный митинг. Смирнов, выслушав полные гнева выступления, вынужден был уйти ни с чем.

Подобные попытки примирить с Н. Н. Грин и простых граждан, и представителей властей неизменно приводили к провалу. В домик Грина его вдове в конце концов удалось вселиться. Её усилиями он был отстроен заново, в нём постоянно бывали туристы, но официальный статус музея при её жизни он так и не получил. Нина Николаевна компенсировала это проведением многочисленных экскурсий, мастерски отвечала на любые вопросы, была неизменно доброжелательной, приветливой, с нежностью вспоминала Александра Степановича и тем самым завоевывала сердца его почитателей. Ей верили безоглядно: свидетельство тому – памятная книга музея. Посетители признавались ей в любви, как когда-то сам Грин, и Нина Николаевна праздновала в душе победу.

 

 

По следам публикаций

 

В последнее время, через много лет небытия четы Грин, их имена стали часто появляться на страницах изданий. Роману и браку «Ассоль» и «Грэя» придаются оттенки неземной любви. Начало тому положила сама Нина Николаевна – «Воспоминания об Александре Грине» звучат волшебной симфонией чувств, глубоких и волнующих. Не будем проверять её откровения на искренность. Мир отношений с А. С. Грином принадлежал только им двоим, а значит, вмешиваться в него никто не вправе. Иное дело – жизнь Нины Николаевны после 1932 года. Её действия коснулись судьбы целого города, пусть небольшого, а это – дело многих. И поэтому то, что пишут о ней, должно быть предельно объективным и честным.

К сожалению, пытаясь оправдать Нину Грин, исследователи и биографы к этому не слишком стремятся. В их представлении, очевидно, Нина и Александр Грины – единое целое. То, что Н. Н. Грин была арестована за измену Родине, словно бы бросает тень на замечательного писателя, ставит под сомнение чистоту его лучших героев. Но разве мог А. С. Грин предвидеть, что станется с любимой после его кончины? Он был мечтателем, способным слышать в шелесте листвы шум морского прибоя и видеть в обыкновенной женщине гения высокой души. Он не знал свою жену – по её же признанию. Поэтому реабилитировать Нину Николаевну ради Грина нет смысла. Эту лишь усугубляет ошибку, простительную романтику и недопустимую для всех остальных. Особенно жаль, что затянувшееся во времени заблуждение породило очерки, статьи и даже книги, извращающие подлинные факты.

 

 

Миф первый: спасение 13-ти заложников, взятых за убийство немецкого офицера

 

Заключение в отношении Грин Нины Николаевны по материалам архивного уголовного дела №9645 гласит: «В 1959-ом году по заявлению Грин Н. Н. производилась проверка обоснованности её осуждения. В заявлении она не отрицала свою работу в период немецкой оккупации на должностях заведующей типографией и редактора «Официального бюллетеня старокрымского района». Объяснила это материальной нуждой. Кроме того, она указала в заявлении, что в сентябре 1943 года принимала активное участие в спасении от расстрела 13 советских граждан, арестованных немцами за убийство немецкого офицера. Часть опрошенных свидетелей (указаны четыре фамилии) подтвердила факт ареста 13 заложников и участие Грин Н. Н. в их освобождении».

Нина Николаевна, возможно, преувеличила свою роль в спасении людей от расстрела, как и саму ситуацию. Убийство немецкого офицера без единого виновного – нелепица. Но душеприказчица Грин (совершенно напрасно!) вернулась к этому факту, что выставило героиню её воспоминаний как лгунью.

Об оккупации Старого Крыма существует немало письменных свидетельств, публикаций и даже художественных произведений, написанных на основе документальных фактов. Повесть Ивана Мельникова «Пока бьётся сердце» – одно из них. Жизнь маленького города во время войны предстаёт в ней во всей своей безжалостной и страшной реальности. Отступая из города под натиском советских войск, фашисты вырезали и расстреляли 13 апреля 1944 года около шестисот мирных жителей – из чувства подлой ярости. В расправе с партизанами на территории Старого Крыма огромному риску подвергался весь город. Разведчика Сергея Логвинова фашисты повесили в присутствии сотен старокрымчан, которых согнали прикладами и насильно заставили пройти под конвоем места казни – «науки ради». Партизанку Лидию Шведченко, особо опасную для оккупантов, в лицо фашисты не знали. Поэтому, почуяв её появление в Старом Крыму, немцы заставили горожан покинуть свои дома, собраться на базарной площади, и арестовали всех женщин по имени Лидия, прежде чем схватили саму Шведченко. Вскоре 20-летняя патриотка погибла от рук палачей в застенках гестапо.

«За каждого убитого немца фашисты брали и расстреливали 30 заложников из местных жителей», – пишет в своих воспоминаниях А. И. Олейников, партизан, житель близкой к Старому Крыму деревни Розальевки. Логично предположить, что убийство офицера на Южной улице Старого Крыма должно было повлечь за собой традиционные массовые расправы. В случае же с Ниной Николаевной оккупанты арестовали всего 13 мужчин, отправили их в симферопольскую тюрьму и после ходатайства заведующей типографией отпустили всех по домам, что, по меньшей мере, удивительно.

Странно и то, что факт спасения заложников Ниной Грин подтвердили не тринадцать, а только четыре человека. Разумеется, и этих голосов для её оправдания вполне достаточно. Однако прозвучали они почему-то не в 1945 году, во время суда, а четырнадцать лет спустя, когда в реабилитационных хлопотах Нины Николаевны приняли участие члены Союза писателей СССР, юридически грамотные и авторитетные люди. Почему же старокрымские защитники Нины Николаевны не заступились за неё во время суда? Остаётся загадкой.

 

 

Миф второй: Нина Николаевна – связная партизанского отряда

 

Прежде всего – какого? На территории юго-восточного Крыма в период Великой Отечественной войны действовали Кировский, Старокрымский, Судакский и другие партизанские отряды. Нина Николаевна могла бы поддерживать связь с бойцами отряда старокрымского. Но через кого? В подпольной патриотической работе коммунистов и комсомольцев она участия не принимала и никакого отношения к ним не имела. Это подтвердили руководители секции старокрымских партизан. Значит, Н. Н. Грин действовала (если действовала) в одиночку, лично передавая сведения прямо в лес. Но как и когда? Партизан найти было непросто. Скрываясь от фашистов, они устраивали стоянки в труднодоступных местах, далёких от населённых пунктов. Чтобы передавать сведения в лес, Нине Николаевне пришлось бы время от времени покидать Старый Крым более чем на сутки. Совмещать такие путешествия с заведованием немецкой типографией было бы просто невозможно.

Против связи Н. Н. Грин с партизанами говорит и другое. В 1965-67 годах все участники партизанского и подпольного движения, проживающие в Старом Крыму, вступили в военно-научное общество «Секция партизан Крыма». Архив общества насчитывает 28 анкет старокрымчан – бойцов и связных. Анкеты с именем Нины Николаевны среди них нет.

 

 

Миф третий: чествование Н. Грин на праздновании юбилея А. С. Грина в Старом Крыму

 

Если притягивание Нины Николаевны к партизанскому движению можно объяснить попытками смыть с неё клеймо немецкой свастики, то фальшивое описание юбилея Грина в 1965 году друзьями его вдовы оправдать крайне трудно. Когда в 1985 году Юлия Александровна Первова поставила в своих «Воспоминаниях о Нине Николаевне Грин» последнюю точку, участники и организаторы этого праздника пребывали в ясном уме и добром здравии. Автору было с кем согласовать свои мемуары, но этого сделано не было, и строчки её книги невольно просят очной ставки со свидетельствами старокрымчан.

«В один прекрасный день, – пишет Ю. А. Первова, – областные органы управления Крыма получили из Киева предписание – широко отметить юбилей Грина. Началась суета. Старокрымский кинотеатр «Прогресс» стал «Мечтой»; недалеко от здания гостиницы был построен новый открытый кинозал «Бригантина». На все запросы поспешно ответили и соответственно готовили места для гостей».

 

Вечерний кинотеатр «Бригантина» (развалины) в наши дни
Вечерний кинотеатр «Бригантина» (развалины) в наши дни

 

Со Старым Крымом я связана кровными узами, и потому заинтересовалась датой постройки упомянутых кинотеатров, знакомых мне с детства. Начальник отдела БТИ Старокрымского горисполокома, Маргарита Леонидовна Свидлова, заявила: кинозал «Бригантина» был построен ещё до начала Великой Отечественной войны. Точную дату постройки установить невозможно, так как архив довоенных зданий сгорел, но точно известно, что перестроен и реконструирован он был в 1948 году. Что касается кинотеатра «Мечта», то он был построен до 1967 года и никогда не был «Прогрессом». Итак, Юлия Первова сознательно допустила серьёзную фактическую ошибку.

За ней следуют и другие. Как удалось выяснить, инициатива празднования юбилея Грина в Старом Крыму возникла в самом городе, а не предписывалась «сверху». Организацией торжеств занимался местный отдел культуры – разумеется, с ведома горисполкома и райкома партии, как тогда было принято. Руководили организацией праздника заведующая городской детской библиотекой Александра Захаровна Круглова и директор кинотеатров «Бригантина» и «Мечта» Макар Маркович Заглинский. Александра Захаровна лично посещала Коктебель, чтобы пригласить на празднование юбилея писателей из Литфонда, в том числе – Сергея Смирнова. Об этом мне сообщили её коллеги-библиотекари и дочь, зритель и соучастник торжества, – Елена Алексеевна, врач, которая посещала Нину Николаевну в её доме.

Официальный характер праздника не допускал отсутствия на нем вдовы Грина, но жители города разъярились. По словам Марии Константиновны Гончаренко, люди готовились взять с собой тухлые яйца, чтобы забросать ими Нину Николаевну, если она появится в зале «Бригантины». Понимая, каким скандалом может обернуться вечер, А. З. Круглова и её помощники старились убедить приглашённых не сводить счёты с пожилой женщиной.

«Мама очень волновалась, – вспоминает Елена Алексеевна, – с одной стороны, на ней лежала ответственность за ход мероприятия, полного выступлений официальных лиц, писателей, поэтов, концертных номеров. А с другой – всё это грозило обернуться настоящим бунтом зрителей против Нины Николаевны, который надо было предотвратить и уладить. Мама и её коллеги беседовали с людьми по одному и группами. Между рядами в кинозале собирались разместить добровольных стражей порядка, чтобы успокоить волнение. И, надо сказать, что среди них не было никого, кто не читал бы и не любил произведения Грина. Прийти на праздник собиралась интеллигенция Старого Крыма… »

Нину Николаевну готовились привезти в последний момент, чтобы заранее не возмущать собравшихся, и посадить её не в президиуме, а в первом ряду, чтобы она не бросалась в глаза из зала.

«Я продолжаю по памяти, – пишет Ю. Первова, – нас повезли на так называемый юбилейный митинг в новорожденную «Бригантину» (курсив мой – В. К.). Мы сели в первом ряду. Зал был полон, в проходах стояли. На деревьях, окружавших кинотеатр, висели мальчишки».

Вспоминает Владимир Михайлович Осипов, фронтовик, историк, бывший директор Строкрымской средней школы: «К началу праздника Нина Николаевна опоздала. Её провели и посадили в первом ряду. В президиуме сидели руководители райкома партии и писатели. Юбилей уже начался, как вдруг Сергей Смирнов подошёл к первому ряду, поцеловал Нине Николаевне руку и повел её в президиум, чтобы посадить рядом с собой. Зал замер, наступила гробовая тишина».

Поступок Смирнова поверг всех в шок, но из уважения к нему пришлось смириться с происходящим. Тем парадоксальнее звучат откровения Юлии Первовой: «После секретаря поднялся Сергей Сергеевич Смирнов. «У Грина, – сказал он, – удивительная посмертная судьба. Кривая любви к нему читателя после многих лет забвения – не по вине читательской аудитории, скажем прямо, – идёт крещендо. Первый том шеститомника раскуплен. Ставится вопрос о повторном тираже. Здесь секретарь Кировского райисполкома изъяснялся в любви к Грину. Любовь эта вызывает у нас, писателей, известное сомнение: город, казалось бы, в самом деле, должен гордиться тем, что в нём поселился когда-то Александр Степанович Грин, в старокрымской земле похоронен. Но где же улица Грина? Почему его Домик не на государственном обеспечении? И здесь будет уместно сказать о беспримерном мужестве вдовы писателя Нины Николаевны Грин (зал взрывается аплодисментами, встаёт, а у меня вдруг запершило в горле…) За мужество, которая она проявила, добиваясь восстановления Домика из развалин, за вашу отвагу, за вашу работу для памяти Александра Степановича спасибо вам, дорогая Нина Николаевна! Все мы, любящие Грина, никогда не забудем того, что вы для него сделали». Смирнов целует руку Нины Николаевны, аудитория снова рукоплещет».

Если бы Смирнов произнёс хоть что-то подобное, аудитория взорвалась бы на самом деле – но вовсе не аплодисментами. Пригодились бы и запасённые тухлые яйца, и просто кулаки. Но, к счастью для всех, никаких откровенных восхвалений в адрес вдовы Грина не прозвучало, и художественный вечер прошёл ярко, волнующе и интеллигентно.

 

 

Миф четвёртый: похороны и перезахоронение Нины Николаевны

 

Нина Николаевна Миронова-Гриневская (Грин) скончалась в Киеве 27 сентября 1970 года. Ни у кого не было сомнений в том, что покоиться она должна в Старом Крыму, но похороны превратились в скандал. В своих «Воспоминаниях о Нине Николаевне Грин» Юлия Первова не скупилась на подробности: «Могила на кладбище была вырыта в метрах пятидесяти от могилы Грина. Опустили на верёвках гроб. Всё происходило в полном молчании. Мы стояли в стороне. Туристы рядом с нами. Рабочие насыпали холм. Сверху ткнули пирамиду кирпично-красного цвета. Оплёванные, обесчещенные, смотрели мы на это кощунство. У всех была одна мысль: «Перехоронить! Когда?»

В год столетнего юбилея Грина, в 1980-м, на его могиле положили новую надгробную плиту, увенчанную фигуркой «Бегущей по волнам» работы скульптора Татьяны Гагариной, а ещё спустя несколько лет надгробие объединило три имени – Александра Степановича, Ольги Алексеевны Мироновой и Нины Николаевны. И стало известно, что прах жены писателя якобы перенесён в его могилу.

Как пишет Юлия Первова, перезахоронение произошло в ночь с 22 на 23 октября 1971 года. Поклонники Нины Николаевны действовали тайком, но уже на следующий день постарались придать случившееся широкой огласке. Юлия Александровна призналась во всём своей старокрымской знакомой, Раисе Фёдоровне Колояниди, учительнице (позже – директору греческой школы), та сочла произошедшее кощунством и добилась расследования властей. Оно было закрытым – на оцеплённое солдатами кладбище не пустили ни одного постороннего человека. Тем, кто ждал снаружи, по факту сказали только одно: «Всё в порядке». Могила Грина якобы была вскрыта, но гроба Нины Николаевны в ней не оказалось.

31 мая 2013-го года в социальной сети «ВКонтакте» свои воспоминания о вторых похоронах Н. Н. Грин выложил Виктор Павленко, добровольный помощник Ю. Первовой и А. Верхмана. Обратим внимание ключевой фрагмент его рассказа. «Все тихо подошли к разрытой могиле Нины Николаевны, – пишет Виктор. – Один спустился, ему передали верёвки. Заправив их под гроб – что оказалось замысловатой задачей – подняли его легко и опустили рядом на землю. Очертания угадывались благодаря блеску звёзд. Распределились, и цинковый чертог вечного покоя осторожно взяли на плечи. Несомненно, это был кульминационный момент всего, что происходило тихой ночью на старокрымском кладбище».

Цинковый чертог вечного покоя в эту ночь вряд ли кто-то мог взять на плечи – хотя бы потому, что перед захоронением Нины Николаевны стальной гроб был вскрыт, и тело было предано земле в обычном «деревянном костюме», находившемся внутри цинкового. Вскрытый металл был вывезен прочь. Об этом свидетельствуют смотрители старокрымского кладбища, на котором никогда и никого не хоронили в цинке. Более того, сама Юлия Первова, называвшая себя душеприказчицей Нины Николаевны, в своих воспоминаниях цинковый гроб исключает: по её словам, в день похорон в домике Грина стоял гроб, обитый тёмно-красным глазетом. Павленко и Первова, описывая одно и то же событие, противоречат друг другу, хотя действовали вроде бы заодно и в одно и то же время.

Это и многие другие детали, естественные на первый взгляд, вызывали у меня массу сомнений. Можно ли осуществить раскрытие двух могил и имитировать их прежний вид за несколько часов в кромешной темноте, под проливным дождём? Кладбище, где похоронен Грин, находится в предгорье, и земля от мелких камней там тверда как цемент. На вскрытие обоих захоронений, как утверждают могильщики, должно было уйти не меньше шести часов. Затем доброхотам нужно было заполнить землёй яму, образовавшуюся на месте захоронения Нины Николаевны, насыпать свежий холм и углубить могилу самого Грина, чтобы в ней поместилось уже два гроба, и водрузить на место памятник писателю. Можно ли сделать такое на скорую руку? Вряд ли.

 

 

Миф пятый: разоблачение предыдущих

 

Поскольку неподалёку от той могилы, в которую опустили Нину Николаевну 3 октября 1970 года, много лет покоятся мои родственники, я не раз видела её памятник. Скромный, с овальной фотографией и табличкой, на которой была простая подпись: Н. Н. Грин. Ниже были выбиты даты жизни и смерти – так мне запомнилось. Знала я и другое: с тех пор, как память Нины Николаевны была увековечена там, где похоронен Александр Степанович, этот памятник словно бы исчез. Он уже давно не попадался на глаза. И всякий раз, не увидев его в день памяти усопших, я невольно вспоминала версию И. К. Мельникова о том, что партизаны посмертно отомстили вдове Грина, уничтожив эту могилу. Это вызывало ужас. Версия о перезахоронении неправдоподобна, о посмертном отмщении – чудовищна. И вот, спустя почти 45 лет с тех давних событий, 31 мая 2016 года, я попыталась найти место первого и, как кажется, единственно возможного захоронения Нины Николаевны.

 

Надгробие О. А. Мироновой
Надгробие О. А. Мироновой

 

Меня ждало потрясение. Оказавшись на нужном участке старокрымского городского кладбища, я заметила могилу времён Великой Отечественной войны – характерный для тех лет памятник. Но на низком бетонном надгробии зарос мхом крест, необычный для захоронений атеистических советских сороковых. Захотелось узнать, кто покоится в этом месте. Я осторожно очистила ото мха буквы, даты и не поверила своим глазам: Ольга Алексеевна Миронова, 1847–1944. Мать Нины Николаевны! Как могло оказаться здесь её надгробие? Ведь о том, что она похоронена с зятем, известно давным-давно и по всем источникам. Неужели она здесь, в таком неожиданном месте? У этого могла быть только одна причина – сопричастность… Переведя дыхание, я посмотрела на могилу слева от моего «найдёныша». Вот он, след от овальной фотографии, которой больше нет. И пустой прямоугольник на месте таблички с подписью. И полустёртые даты: 23.X.1894–27.IX.1970. Н. Н. Грин…

Кому понадобилось сбить портрет и имя с памятника вдове Грина? Не исчезнет ли со временем и сам обелиск? Чтобы защитить память Нины Николаевны, я, прямо с кладбища, направилась в горисполком Старого Крыма. Мэр города, Людмила Ивановна Гулящих, поняла меня и пообещала помощь: «Что бы ни делала Нина Грин в годы войны, она – человек и заслуживает человеческого отношения к своей памяти». В этот же день я узнала, что у похорон и перезахоронения есть ещё один свидетель – Пётр Афанасьевич Попченко, старожил города, сын бывшего директора кладбища и супруг директора нынешнего. Наш диалог стал новым откровением: мой собеседник подтвердил факт перезахоронения Н. Н. Грин. Но было оно совершенно иным.

«Нину Николаевну перезахоронили под вечер, во второй половине дня, – рассказывает Пётр Афанасьевич. – До этого выкопали могилку, в которой она покоится и сейчас. Раньше на могиле Грина была металлическая оградка, где они все втроём и были захоронены – супруги Грины и Ольга Алексеевна Миронова. Мать Нины Николаевны не перезахоранивали, она и теперь рядом с зятем. Надгробие после того, как установили стелу Бегущей по волнам, просто перенесли к могиле дочери, чтобы оно сохранилось. Готовили вечное пристанище для Нины Грин мой отец, Афанасий Алексеевич, и его друг. Приехали из Симферополя товарищи в гражданской одежде, представители КГБ, с полным комплектов документов для эксгумации – решением суда, бумагой из санэпидемстанции и т. д. Распорядились на кладбище никого не пускать, и всё прошло с трёх до пяти часов. Я видел, как всё было, потому что отец объяснил людям из КГБ, что я его сын, и мне позволили остаться».

Пётр Афанасьевич факт таинственного ночного перезахоронения отрицает – всё делалось с ведома властей при свете дня. Но перенесли гроб Нины Николаевны не из отдалённого сектора к кладбища – к Грину, а наоборот!

 

Нина Николаевна у могилы мужа
Нина Николаевна у могилы мужа

 

«Вначале её похоронили по-человечески, как положено, с мужем, – утверждает П. А. Попченко, – и только потом кто-то решил, что так нельзя: ведь она считалась врагом народа. Не думаю, что она была такой на самом деле, потому что хорошо помню Нину Николаевну. Маленького роста, обаятельная седая старушка, божий одуванчик. К тому же вряд ли на ней была какая-то вина, всё это ерунда: ведь она во время войны спасла от расстрела тринадцать человек, об этом сказано в Книге памяти. Если бы Нина Николаевна не поехала тогда в Симферополь, лежать бы им в сырой земле вместе с евреями и караимами…».

Все эти годы семья Попченко оберегала ту могилу Н. Н. Грин, куда перенесли её по воле визитёров в штатском: прожив трудную жизнь, она обрела право на покой за чертой бытия. Чтобы не искушать недругов своей подопечной, как и излишне рьяных «друзей», смотрители кладбища сделали всё для того, чтобы место второго захоронения Нины Николаевны было неприметным. О нём знают лишь те, кому хочется знать, кто придёт поклониться её памяти с чистым сердцем – без негодования или амбиций. Услышав это, я поневоле вспомнила слова М. Булгакова о том, что может быть предложено и что даровано…

Сегодня многие почитатели Грина готовы видеть в добрых героинях писателя черты его возлюбленной. Так, наверное, хотел бы и он сам, несмотря на то, что теперь с его Галатеи-Нины сброшены все покровы. И, наверное, там, где витают сейчас их души, звучат слова, обращённые к нам, живым и смертным, с просьбой забыть, смириться и простить. Мы прощаем.

 

 

Москва – Старый Крым.

 

 

 

(в начало)

 

 

 


Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июнь-июль 2016 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению июня-июля 2016 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

260 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 18.03.2024, 21:24 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов

06.03.2024
Журнал Ваш вызывает искреннее уважение. Оригинальный, стильный, со вкусом оформленный, имеюший своё лицо. От души желаю Вам удачи, процветания, новых успехов!
Владимир Спектор

22.02.2024
С удовольствием просмотрел январский журнал. Очень понравились графические работы.
Александр Краснопольский



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Список бк с приветственным бонусом при первом депозите
Поддержите «Новую Литературу»!