Русское Солнце

 

 

Мысли не к слову

 

 

 

 

 

Привожу три маленьких цитаты:

"Для них (аборигенов) оно (солнце) было внутренним огнем тел, огнем Природы. Творец Жизни, тепла и возгорания, оно было для них причиной всего рожденного, потому что без него не было бы движения, существования и формы. Оно было для них необъятным, неделимым, вечным и вездесущим. Оно было их потребностью в свете, и его творческая энергия чувствовалась всеми людьми. Ничего не было более страшного, чем его отсутствие. Его благодетельное влияние приводило к отождествлению его с Принципом Добра; Брахма в Индии, Митра у персов, Атом, Амун, Фта и Осирис у Египтян, Бел у халдеев, Адонай у финикийцев, Адонис и Аполлон у греков стали персонификацией Солнца, порождающим Принципом, образом того плодородия, которое оживляет и омолаживает мир".

"Солнце, таким образом, становится Быком в Тельце и боготворится в таком виде египтянами под именем Аписа, ассирийцами – как Бел".

"Левая рука у него согнута так, как будто образована тремя согнутыми гвоздями. Безусловно, это тот же самый символ, который Бел держит в вытянутой руке на вавилонских цилиндрах, символ, который вскоре был открыт еврейскими каббалистами в точках буквы Шин и средневековыми мистиками в Трех Гвоздях Распятия".

Значит, Бел – это древний бог Солнца, бог доисторических людей, а не только ценный пушной зверь.

И родственники Ивана Петровича Белкина из тех доисторических мест. Они из закрывшегося со всех сторон Иерихона.

В подлинной Истории второй составляющей квадрата будет Я, то есть человек. Подлинная История это Живая История. И Иван Петрович написал именно эту Живую Историю. И он не в шутку говорит:

– Ныне, как некоторый мне подобный историк, коего имени я не запомню, оконча свой трудный подвиг, кладу перо и с грустию иду в мой сад размышлять о том, что мною совершено. Кажется и мне, что, написав Историю Горюхина, я уже не нужен миру, что долг мой исполнен и что пора мне опочить!

Не могу понять, с кем Иван Петрович себя сравнивает. С ходу представляется, что это бог. Он сотворил мир, а потом уж вроде и не нужен миру. Мир сам стал творить чудеса свои. "… и почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал". И вполне естественно мог пойти в свой Эдемский сад размышлять о сделанном. Но одно противоречие здесь сразу бросается в глаза. Иван Петрович говорит, что не может запомнить имя того, подобного ему историка.

С другой стороны, кто это Имя знает? Из Библии:

– Не сотворен. Дух, Невидим, Непостижим. Предвечен. Неизменяем. Беспределен. Бесконечен.

Действительно, сразу не запомнишь. Другой вариант, это евангелист Иоанн. Потому что Иван Петрович Белкин. Иоанн бежал к гробу в образе Петра. Он написал свое имя напротив имени Петра, но на полях Истории о Воскресении Иисуса Христа. Потому Иоанн Петров. Как Ферма Диофантов. Петр в Евангелии от Иоанна, в прошлом по отношению к Иоанну времени. И далее, если бог один, а Бел был раньше. Ибо Бел это бог доисторических халдеев.

Да, эти ребята претендуют на то, что род свой они ведут не от Рюрика, и даже не от Давида, а намного, намного раньше. Раньше Адама. И они пишут Историю Нового Времени. Времени Воскресения Иисуса Христа. Не зря Бел на вавилонских цилиндрах держит в руке Гвозди Распятия, сложив их в виде стрелы. Как тут хорошо сказал один главный редактор в кино:

– Люди-то разные – контора одна.

Если это Апостол Иоанн, непонятно, почему Иван Петрович не может запомнить его имя.

Третий вариант – это… действительно, сразу не выговоришь… Ассурбанипал. Древний ассирийский царь, собрал огромную библиотеку. Его переписчики исследовали и переписали книги древнего Вавилона за 2000 лет. Переписывает историю тоже историк.

Но во втором и третьем случаях нет грустных слов о том, он, историк, больше уже не нужен миру. Получается, что это Бог. Он вышел в Эдемский сад, погрустил, и решил, что теперь надо написать вторую часть Истории. А это значит, просто рассказать первую. Вот жизнь на Земле и есть этот рассказ, эта вторая история. Ладно, рассмотрим Историю Ивана Петровича дальше. Все это надо для того, чтобы доказать, что исказить содержание Библии после Воскресения Иисуса Христа было невозможно. Невозможно потому, что сама конструкция Истории такова, что содержание Истории не может быть изменено. Не случайно написано, что Историю села Горюхина написал покойник. Ведь об умершем писателе, историке не говорят, что написанная им история, это история покойника. (Не сказано, что покойник здесь. Это в ПБ.)