Скульд

 

 

 

Мы сели на кухне.

Я распечатал жестянки, поставил их на стол. Сел напротив.

– Ну, за что?

Евгений Игоревич сделался молчалив. Он взял свою банку, покрутил в руках. Сказал:

– За истину, – и отпил.

Я криво улыбнулся.

– Хорошо. За истину, – так за истину… только вот «Что есть истина?» – спросил Пилат у Христа.

Женька посмотрел на меня с непонятным выражением.

– А я ведь хотел задать тот же самый вопрос, Вовка. Ты же философ у нас. По твоей части.

– За этим меня догонял? В таком случае, сочувствую. Хотя, ты не первый, кто безвинно пострадал в поисках ответа.

Посмеялись. А он, видно, хотел что-то сказать. Но медлил. Выбирает удобный момент?

– Слушай, Андреев: мы вечно с тобой в какие-то жмурки играем. Зачем меня ждал?.. Не боись, в истерику больше не кинусь. Созрела новая теория?

– Да нет… – качнул он головой. Потом посерьезнел; посмотрел в глаза:

– Я над собой похожий опыт проделал.

Мне от его слов нехорошо стало. А больше – от выражения лица.

– Ну… и как?

Евгений потемнел.

– Никак.

– Ничего не вспомнил?

Он покачал головой.

– Может, гипноз работает, когда процесс пошел вовсю?.. Я ведь уже до сеанса в пограничном состоянии находился.

Женька молча принялся пить пиво. Потом отставил жестянку в сторону. Из-под его деланного спокойствия просвечивала тихая злость:

– Может быть. Может. Да только кто же мне теперь объяснит, как оно все на самом деле?! Что это было, Вовка?.. Я видел тебя. Видел, как ты говоришь это все – видел другого человека. Подумал – вот оно! Вот она, истина. Нет смерти, есть жизнь вечная… Ключ к бессмертию. Ключ к познанию бытия. Кинулся открывать – и, на тебе! Ничего. Понимаешь? Ни-че-го! Кто же теперь избавит меня от сомнений?!

Потом жестко схватился за мою руку.

– Ты избавишь. Обязан. Ты ко мне пришел, просил разобраться – а теперь вот я тебя прошу. Освободи меня. Докажи. Докажи, что нет смерти. Что не бред тогда наблюдал, и не глюк. Докажи!

Я взял свою банку и выпил половину крупными глотками. Хорошее пиво. Сразу же отозвалось в голове: «Хвали день к вечеру; жен – на костре, а пиво – коль выпито»

– А пиво – коль выпито, – машинально повторил я. – Доказать, значит. Доказать… Нет. Ничего доказать у меня не выйдет. Ты уж прости, Женя. Поверь – знаю, каково тебе сейчас. Да только в этом деле не может быть научных аргументов. Таких, которые нельзя опровергнуть сомневающемуся человеку.

Поговорить по-норвежски? Почему-то уже не выходит. Как вспышка была. Да и что с того? Ты-то ведь этого языка не знаешь. Поведать какие-то исторические подробности? Уверен, если начнешь сличать их с официальной историей, все окажется совсем иначе. Разве могут события тысячелетней с лишним давности дойти до нас неискаженными? Тут даже сто лет назад непонятно что творилось. Вон, историки спорят до сих пор. Процитировать какую-нибудь сагу? Но всегда остается возможность, что я где-то прочитал ее раньше.

– Как же ты сам тогда живешь?

– Как живу? Вот так и живу. Просто есть вещи, которые не подлежат доказательству. Я – чувствую. И мне этого довольно. Я верю.

Андреев задумчиво посмотрел в чернильное окно.

– А как же наш извечный научный подход?

– А плюнь на него, друг. У нашего мира есть две плоскости – материальная и духовная. Научный подход работает только тогда, когда ты желаешь разобраться в устройстве материи. Устройство духа лежит вне компетенции ученого. Кесарю – кесарево, богу – богово. И это есть высшая мудрость. Мне жаль креационистов. Они пытаются научно обосновать Бога. А ведь для этого просто достаточно веры… Никогда, ни у одного ученого не выйдет эмпирически подтвердить существование Высшего разума. По причине принципиального различия материи и духа – и принципиального отличия способов их постижения.

– Интересно. А как ты это объясняешь?

– Очень просто. Дух и материя – две равноправные части единого целого. Но, при этом, они являются двумя сторонами нашего мира. Лицевой и оборотной. Я не касаюсь их взаимодействия – только устройства. В этом смысле они совершенно друг от друга не зависят. Духовность нельзя измерить линейкой, и бог ничего не знает о сохранении энергии. Ты ведь никогда не пытался толковать свое искреннее чувство по законам физики?

– Но некоторые делают это.

– И серьезно заблуждаются. Они не могут принять мир во всем его разнообразии. Им всюду мерещится противоречие. Они стремятся найти единую, универсальную для всех явлений точку зрения, и в этом уподобляются индийским слепым мудрецам из притчи о слоне.

– Что за притча?

– Да, старая такая история. Я уже не помню ее дословно – только смысл. Решили четыре слепых мудреца узнать, как выглядит слон. Один взял слона за ногу, другой за ухо, третий положил руку на бок, четвертый же пошел в другую сторону и вообще не нашел никакого слона. Потом сели, вот как мы с тобой, обменяться впечатлениями. Один говорит: «Слон похож на пальму»; второй – «Да что ты, слон похож на банановый лист»; третий – «Глупцы! Слон плоский, как земная твердь»; четвертый на закуску выдал: «Ну вас, всё вы врете. Слонов не бывает на свете».

Так же поступают наши ученые. Пытаясь вывести единый универсальный критерий познания мира, они забывают, что мир многогранен; у него чертовски много плоскостей. Одной научной дисциплине подвластен лишь один сегмент мироздания. И они, вместо того, чтоб объединить усилия, начать консолидировать информацию, напротив, еще глубже закапываются в избранный предмет. То есть, уходят еще дальше от истины.

Религиозные конфессии тоже дерут между собой одеяло Духа; никак не могут прийти к единому мнению – по той же причине, что ученые.

И уж, само собой, никому не приходит в голову слить воедино религиозные доктрины с научными – просто приплюсовать, без подчинения одного другим.

Античной философии уже не существует. Когда-то все знания вышли из ее лона… И, если всему этому суждено объединиться между собой, такое слияние проделает она – самая древняя научная дисциплина, и, одновременно, самый древний религиозный базис. Но пока еще некому выслушать всех слепых мудрецов и нарисовать слона целиком по их рассказам.

– Вот и займись этим! Задача, достойная современного философа с двумя красными дипломами.

– Не ерничай.

– Да нет, я серьезно. Но вот какой у меня тогда возникает вопрос: что-то, в таком случае, должно быть общим у духа и материи, если они – равноправные части единого целого.

– Естественно. Общая логика.

– Ну, это при исследовании. А практически?

– Практически… Ответ тривиален. Кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?

Женька усмехнулся.

– Ты стал премудрым, как Сфинкс. Стало быть, человек?

– Конечно. Бог слепил человека из праха земного, и вдохнул в него свой божественный дух. Вот тебе ключевой узел мироздания. По этой причине человек может постигать и материальное, и духовное. Если бы он стоял только в духе – не понимал бы законов материи. И наоборот.

– Ну, допустим, убедил. А как докажешь, что дух может существовать отдельно от материи? Если это две независимые системы, они могут и даже обязаны существовать друг без друга.

– Вот здесь лев рыкающий подстерег всех горе-ученых, идущих по пути материализма. Они, логически помыслив, решили, что духа отдельно от материи не существует. Почему? Да ведь когда человек умирает, остается только гниющая плоть. То, что ею двигало, нигде невозможно найти. Значит, этого и не было никогда… Философия слепцов. Но, представь – ты прочитал книгу, а потом потерял. Материальный носитель сгинул. А прочитанное – осталось. В твоей голове. Имеем переход духа. Того самого, которого не существует.

– Но ведь содержание книги и тут не обошлось без материального носителя. То есть, без моей головы.

– Верно. Да только как же тогда быть со всеми неизреченными идеями, которые, бесспорно, нематериальны, но все-таки воплотились в жизнь – спустя столетия, уже после смерти создавших их гениев?

– Ну, здесь можно предположить следующее: идеи создавались из каких-то материальных посылок. Посылки-то остались… Кто-то, глядя на них, пришел к аналогичным выводам. Истина одна для всех – как мир, который изучаем.

– Резонно. Но как же тогда объяснить вековое повторение заблуждений?

Андреев задумался.

– Может быть, устройством человеческий психики?

– Которая уже относится к области духа.

– Подловил, хитрец!.. Но, все равно, я не убежден.

– Охотно верю. Подобные споры постоянно с собою вел – до гипноза. А потом все сомнения кончились. Я просто почувствовал истину. Почувствовал. Теперь это неотторжимо от моего мировоззрения.

– Хорошо тебе. Как бы и мне почувствовать? У меня есть только мой мозг; а мозг просит фактов, эмпирики. Хочется, знаешь ли, подобно Фоме, увидеть перед собою воскресшего из мертвых. Коснуться его. Вложить персты в раны.

Я встал перед ним во весь рост. Протянул вперед руку.

– Коснись.

Евгений Игоревич улыбнулся невесело.

– Шутишь все?..

– Нет. Мне вовсе не до смеха. Жаль только, рану показать не смогу. Она у меня вот здесь.

И я стукнул кулаком по груди.

Постоял над ним, потом тихо опустился на свое место.

– Бог сделал все очень разумно. Тут бы с одной жизнью как-то разобраться. Нет. Лучше не проси доказательств, парень. Я вот, просил-просил… и допросился.

Выхлебал остатки пива; бросил пустую жестянку в угол. Женька хотел поднять.

– Оставь, – сказал я.

Он все глядел на меня, и глубоко в его глазах была тоска – давняя тоска человека, который хочет понять рассудком то, что понимается с помощью других фибров.

– Оставь! – повторил снова, но уже по другому поводу. – Это должно быть не в голове. Знание – антипод веры. Чувство – антипод разума. Чувство есть инструмент исследования духа, а разум – материи. На что ты более всего полагаешься в жизни?

– Ну, конечно, на разум.

– Конечно. На разум… Если б я полагался на разум, когда еще держал меч в руках – меня бы в первой схватке искрошили. Если б полагался только на чувство – искрошили бы тоже. Надо совмещать это. Сечешь? Совмещать разум и чувство.

– Но что-то же должно подчинить себе другое? На одно надлежит полагаться в большей степени, на другое – в меньшей. Что-то должно превалировать. Иначе с ума можно сойти.

– Опять типичная ошибка человека, стремящегося занять единственную удобную для него точку обстрела. Что важнее – глаза или уши? Рот или нос? Рука или нога? В той области, где применимо только чувство – надо чувствовать. Где рассудок – рассуждать. В бою чувство ведет за собою рассудок; думать некогда. Зато во время воинского упражнения думаешь. Продумаешь все заранее, и потом уж нет необходимости. Так что главнее? Разум разрабатывает готовую модель поведения, чувство применяет.

– Это ты кудряво объяснил. А как же быть с материей и духом? Здесь-то, во всяком случае, одно является производным другого. Я, может, слабый логик, но вот тебе аналогия: генератор производит электрический ток. Генератор, как мне кажется, объективная реальность. Ток, безусловно, тоже. Но вот генератор перестает работать – и заканчивается ток.

– Ну, это мы опять вернемся к старому – к душе и ее материальному носителю. Если я верно понял тебя, хочешь сказать: материя генерирует дух, дух является производным от материи, и со смертью-уничтожением материального объекта исчезнет упомянутая субстанция?

– Ага.

– Хорошо… а если я тебе скажу, что все происходит с точностью до наоборот?

– Как это?

– А так. Дух генерирует материю. Материя является производным от духа. Когда дух покидает материальный объект, этот объект перестает существовать как таковой.

Женька призадумался. Вскинул глаза:

– Докажи.

– У кого-то из химиков или физиков получилось создать живое из неживого?

Мой студенческий товарищ открыл вторую банку и поискал глазами, куда налить. Цивилизованная привычка. Протянул ему стакан.

– Я мало осведомлен о современных разработках в этом направлении. Но, кажется, там у них дело не двинулось дальше аминокислот, – осторожно сказал Андреев, выливая пиво в предложенную емкость.

– Замечательно. Вот тебе доказательство от противного. Еще хочешь? Пожалуйста. Невозможность создания искусственного интеллекта. Это уже вплотную подходит к той проблеме, которой я занимаюсь: детерминацией – сиречь, причинной обусловленностью, – человеческого сознания.

Особенность нашего с вами уважаемого существования, Евгений Игоревич, заключается в том, что мы осознаем его. Ни один самый продвинутый электронный мозг никогда этого не сделает.

– Но ведь и животные не осознают своего бытия. А, как мне кажется, в них тоже чего-то такое вдохнули.

– Не осознают? Ну да. Они рефлексами всякими руководствуются, инстинктами… А вы, Евгений Игоревич, видели когда-нибудь физиономию кошки, которая – простите, пытается закопать свои экскременты на каменном полу?

Андреев чуть не поперхнулся пивом.

– При чем тут это?

– Да просто у нее такое выражение, как у гомо сапиенса, который осознает всю бессмысленность своих действий, но ничего не может с собой поделать.

Я чуть не рассмеялся, глядя в лицо приятеля.

– Вот уж, действительно, научный аргумент, – протянул он.

– Желаешь научный – ради бога. Давно уже известно: все высшие млекопитающие видят сны. А что есть сон, как не проявление рассудочной деятельности? Рассудок же предполагает наличие сознания.

– Вот это более весомо.

– Весомо… более весомо, менее весомо… Завязывай ты всю эту волынку с рассудком. Скажи честно – хочешь верить?

Андреев ответил не сразу. Помолчал. Глянул на пыльную лампочку под потолком. Потом уже – мне в глаза.

– Хочу.

– Тогда верь. Верь, и отбрось всякие компромиссы с разумом. Будь честен. Посмотри в лицо этому миру. Дух существует. Он – в тебе. Ты преобразуешь с его помощью действительность вокруг. Ты же видишь – ни одно из твоих плохих или хороших деяний не остается без последствий… И последствия эти тебя рано или поздно настигают. Наступая на грабли, ты получаешь по лбу. Это – закон физики. Совершая грех, ты получаешь возмездие. Это – закон бога. Оба этих закона непреложны, и действуют независимо от того, принимаешь ты их или нет. Механизмы обоих одинаково неотвратимы. Ты не получил сполна? Значит, твой дух снова вернется в тело и получит. Все, что причиталось. Но ты совершаешь новые поступки. Идет новая волна. Волны наслаиваются друг на друга, накрывают, смешиваются. Это называется Карма. Закон причины и следствия. Буддисты называют Законом воздаяния. Он, этот неумолимый закон, возвращает тебя снова и снова к последствиям твоих ошибок, к последствиям твоих подвигов. Вовлекает в круговорот рождений, колесо Сансары. Колесо, откуда простым смертным нет выхода.

– Хочешь сказать, буддизм открыл истину раньше всех?

– Вовсе нет. Он открыл лишь часть истины. Ухо слона. Христианство описало проблему с другой стороны. Ислам – с третьей. Могу предположить, буддизм посвящен объяснению того, что есть Дух, как он устроен и какова его эволюция. Христианство освятило то, как надлежит жить, чтоб не пинать лишний раз закон причины и следствия – не наступать на грабли. С исламом же я знаком очень мало; это молодая закрытая религия, еще не прошедшая все стадии философского становления…

Вслед за словами пришло молчание и опустилось между нами. Никто не решался первым нарушить его. Наконец, сказал Андреев:

– Значит, дух первичен по отношению ко всему. Так ты считаешь?

– Это Платон так считает. Аристотелю же понравилась бы твоя аналогия с генератором. Мы сейчас ведем очень древний спор – о превосходстве материи над духом, или же духа над материей. Еще более ранний вариант – проблема курицы и яйца.

– И как ты ее разрешил?

– Как разрешил?.. Дело было так. Вначале долго мучался вопросом – кто я теперь есть. Потом подумал: пустое. Я есть Сознание. Сознание, которое было в теле викинга; теперь же пребывающее в этой вот плоти. Две моих личности различны. Их воспитывала различная среда, они имеют разную память. Но их тела и личности – не единственное, что у меня было. Человек – сложное образование. Оно двойственно, состоит из тела и духа. Там, где есть два вместо одного – есть выбор. Сознание – суть То, Что выбирает. Оно отождествляет Себя либо с телом, либо с духом.

Когда я это понял, отождествил себя с духом и перестал раздваиваться на части.

Отождествление с духом дало свои плоды. Я посмотрел на этот мир под другим углом, и понял: люди видят все в страшно искаженном свете! То, что они осязают, кажется им истинной реальностью. То, что они осязать не могут – иллюзией… Но материю осязают их материальные же тела! Когда во сне дух контактирует с духом, он тоже считает этот контакт единственной и объективной Реальностью!..

А сущность материи открылась мне еще до сеанса. Сущность ее – Пустота. Все законы физики, в конечном итоге, суть законы Пустоты.

Тому есть множество подтверждений. К примеру: закон сохранения энергии. Он может работать лишь в замкнутом мире. Замкнутость материальной вселенной свидетельствует, во-первых, о ее изоляции; во-вторых, о том, что все взаимодействия внутри нее осуществляют некие конечные в пределах этой изоляции силы. Из законов физики знаем: у каждого действия существует противодействие… Как-то само собой дорисовывается, что в глобальных масштабах сил этих две; это и есть два полюса материального мира. Ни одна из них не может превосходить другую – это означало бы нарушение равновесия и прекращение взаимодействия. Стало быть, силы равны. Одна со знаком «плюс», другая – со знаком «минус». А что бывает, когда плюс и минус, равные друг другу по модулю, соединяются?

– Бывает ноль.

– Именно так!.. Есть еще много другого. Вот, например, многообразие и сложность материального мира. Явное свидетельство в пользу моей идеи. Из пустоты можно создать все, что угодно – только не забывай приписывать в правую часть то же самое. Со знаком «минус». Математика: символьное переложение материи.

Или, иное доказательство – физический вакуум. Он есть ничто, но просто-таки кишит разнообразными частицами. Возникает частица – ей тут же в противовес возникает античастица; они сливаются, опять делается ничто. Если искусственно разделить их, из Ничто явится Нечто. Таким образом, можно накормить народ пятью хлебами… Если только тебе дана сила разделять пустоту.

Еще: материю нельзя преобразовать количественно. Это заметил и Бернард Шоу: «У тебя есть яблоко, у меня есть яблоко. Мы встретились, обменялись ими и остались каждый при своем. А если у тебя есть идея, и у меня есть идея, когда мы ими поделимся, будем иметь по две идеи вместо одной». Все это есть свидетельство конечности материи, и, через это, ее иллюзорности.

Мысль породила во мне черное отчаянье, потому как я, подобно тебе, считал: есть только материя. И если она суть ноль, что же тогда все мы? Пустота?!

Вот тут-то произошел знаменательный для нас обоих сеанс гипноза. Я убедился: есть иная субстанция, претендующая на звание истинной Реальности. Когда достроил свое мироздание Богом и его Божественным Духом – все встало на свои места.

Таким образом, получается следующее: дух и материя не могут находиться между собой в причинной зависимости. К ним вообще не могут быть применены такие отношения. Поскольку материя является иллюзией, а дух объективной реальностью.

– Чьей же иллюзией является материя? И какие, в таком случае, между ними отношения?

– О… Тут самый интересный вопрос. На него опять длинно отвечу. Отношения между ними похожи на взаимодействие двух несмешиваемых сред. К примеру, воды и воздуха. Воздух легче воды. Его плотность меньше. Когда со дна водоема воздушная струя поднимается на поверхность, граница воды и воздуха создает поверхностное натяжение, замкнутое в сферу. Смотришь в воду, видишь пузырек. Он поднимается к поверхности, доходит до нее и исчезает как образование – воздух сливается с воздухом, вода – с водой. Так вот: все объекты, наделенные божественным духом, суть такие же воздушные пузырьки. Наши тела – граница натяжения материи и духа. Жизнь – движение со дна к поверхности. Дух не может осязать материю непосредственно, и осязает ее с помощью своей материальной оболочки. Скафандр из плоти. Такая вот аналогия. Она достаточно точна. Есть только одна существенная оговорка. Воздух и вода – объективно существующие среды. С духом и материей все несколько иначе.

Знаешь, как Бог создал наш мир?.. Он взял Пустоту и разделил ее на две части. Выделил из ноля плюс и минус. А между ними простер руку; установил свой божественный дух – как вечный двигатель, который не будет давать сливаться частям Пустоты. Части стремятся друг к другу, пытаются соединиться вновь и опять сделаться Ничем; но сила Бога все время разделяет их; поддерживает неустойчивое взаимодействие. Дух – то, что постоянно находится в мире и созидает. Противоборствует Пустоте. Части Пустоты, напротив, стремятся к своему первоначальному состоянию и, сливаясь, разрушают то, что создал Дух. Так в мире осуществляется постоянное движение, которое есть Время. Но если Бог уберет свою руку из нашего мира, преграда между силами Пустоты исчезнет, они все притянутся друг к другу. Мир вновь станет тем, чем был. То есть, Ничем.

– А что останется тогда?

– Останется истинная Реальность. Не материя, не время, не пространство. Останется Дух. Который сейчас пребывает в тебе и не дает разлететься на атомы этому иллюзорному телу.

Женя положил подбородок на руки; задумался. Я отошел к окну, стал глядеть вниз, в темный двор и на бегающего вдоль забора одинокого пса.

Наконец Андреев сказал:

– А в чем же тогда смысл?.. В чем он – во всяком случае?

Я ожидал этого. Тяжело вздохнул и развернулся к нему.

– Смысл? Эта фраза возвращает меня к одной лекции… Я тогда был материалистом и не смог дать студентке ответа. Боюсь, что и сейчас не дам.

Евгений Игоревич взял последнюю баночку пива. Хотел было открыть, но рассеянно поставил на стол. Растопырил руки:

– Да. Я привык отождествлять себя с этим. И находил в том привычный смысл.

– Привычка – устойчивый стереотип мышления. Она не дает увидеть истинное положение вещей. Ты хотел ответа? Хотел разобраться? Вот, я тебе ответил. Здесь лишь логика, сомнительные аналогии и никакого эксперимента. Выбор за тобой.

Женя опять взял пиво; потом снова поставил.

– Твоя концепция кажется мне стройной и вполне обоснованной. Но разве не ужасна мысль, что мы все идем, в конце концов, к существованию вне времени, материи и пространства? Тебя не пугает это? Каково оно будет мыслящему существу?

– Каково?.. нам кажется страшным, потому что мы не представляем подобного существования. Мы его никогда не ощущали. Непонятное, неизведанное всегда страшит. А будущее… оно не бывает плохим или хорошим. Просто бывает. Что суждено – то суждено. Кто мы такие, чтоб оспаривать Сущее? Так боги судили.

Он смотрел на меня со смешанным чувством. Сомнения не умирают в один вечер, но что-то уже треснуло в нем. В его глазах я видел свое отражение.

– А ты сильно изменился, – проговорил Евгений.

– Да, – ответил я. – И это есть самое веское доказательство.

Андреев долго разглядывал свою руку, лежащую на столе; наверно, пытался представить описанную мной иллюзорность.

Иллюзорность такого прочного, вещественного и материального объекта.

Я стоял рядом с ним. Стоял, опираясь на разные берега двух существований; на веру, обретенную недавно, и разум, всегда правдиво служивший мне. Сравнивая Андреева с собой, видел трость, ветром колеблемую.

Его триста кривых копий не сумеют отразить моего прямого копья. Моя уверенность, моя правота – такая простая и очевидная, – обрушилась на него, продавила барьер заблуждений; начала вливаться внутрь.

Все умиротвореннее становилось его лицо.

Наконец он сказал:

– Знаешь… А я сейчас тоже что-то такое почувствовал. Ясность и простоту мира. Как будто стоишь посреди широких полей, залитых солнцем. Вдыхаешь запах весны, и внутри все поет. Ощущаешь единение с природой. С самим собой. С богом.

– Все верно. Это и есть – благодать… Благодать, через которую постигается все.

Мы долго молчали в тишине потемневшей кухни. Я думал: как хорошо, что у меня теперь есть друг. Который ищет то же, что и я. Который понял то же, что и я.

Говорят, если спуститься на самое дно глубокого колодца, увидишь звезды на небе, пусть на дворе будет ясный день. Сейчас я сидел на дне такого колодца – и с неизмеримой синей дали засияла бледная звезда.

Не зря это все происходит с нами…

Но точнее сказать еще не мог.

 

…