HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Зоран Питич

Аттракционы науки

Обсудить

Рассказ

Опубликовано редактором: , 5.12.2007

Как известный меценат, мизантроп и альтруист, неуклонно держась позиции, что только наука способна дать человечеству чёткие духовные и нравственные ориентиры, я финансировал многие исследования Каламбургского Университета, в том числе и кафедру прикладной философии, где мне и посчастливилось познакомиться с двумя выдающимися учёными – профессором Петером Кубичеком и доктором Герхардом Швайнштайгером. Почти ежедневно мы устраивали симпозиумы в истинно античном понимании этого слова в самых невероятных местах – в кафе около университетских корпусов, в общественном транспорте, в лесопарках и в наших домах поочерёдно. Мы успели рассмотреть практически все аспекты бытия и, в конце концов, от неизъяснимой скуки я проникся целью экспериментально проверить различные парадоксы и семантические апории, а также заодно и вскрыть сущность некоторых вещей и явлений. Я продал свою редчайшую коллекцию экзотических алкогольных напитков и направил вырученные средства для экзистенциальных опытов на кафедру прикладной философии Университета г. Каламбурга.

 

Спустя два года непрерывных философских изысканий группа исследователей в лице П. Кубичека и Г. Швайнштайгера отправилась в Копенгаген на международный конгресс учёных, выдвинутых на соискание Нобелевской премии, дабы произвести там фурор.


День первый

Датская столица встретила нас пасмурной погодой и таким же пасмурным человеком из Нобелевского комитета. При ближайшем рассмотрении человек этот оказался ещё и женщиной.

– Так, так, Кубичек и Швайнштайгер… что-то я не могу найти вас в списках. А кто вас выдвигал, и в какой области вы работали?

– Мы работали в области философии, – сказал Кубичек.

– Но у нас нет премии по философии.

– Тогда можете дать нам её по литературе, – вмешался Швайнштайгер, – мы не обидимся. Нам очень нужны деньги!

– Да, – подтвердил Кубичек, – мы всё положили на алтарь научно-технического прогресса.

– Простите, видимо, произошла какая-то ошибка, я попытаюсь навести справки. А откуда вы приехали? – уточнила женщина из комитета.

– Мы из Каламбурга, – пояснил я. – Вижу, вы удивлены, – это город-государство в Европе, стыдно не знать человеку с вашим статусом. Кстати, позвольте представиться, Зоран Питич – известный меценат и мизантроп.

– Очень неприятно.

– Взаимно.

Доклады доктора и профессора всё-таки были назначены через день, и, пока бюрократический аппарат нобелевского комитета безуспешно разбирался по нашему вопросу, мы успешно акклиматизировались в местных пивных.


День второй 

Тот, кто много путешествует по миру, наверняка знает, что одного дня на полную акклиматизацию явно не достаточно.


День третий

Из выступления д-ра Г. Швайнштайгера:

В своих работах я взял несколько известных философских утверждений, а потом честно и непредвзято попытался установить их истинность путём строгого эксперимента. Для начала мы проверили парадокс «Ахилл и черепаха». В опыте принимали участие один из лучших спринтеров планеты Тим Монтгомери, мировой рекордсмен в беге на сто метров (9. 84 сек.) и галапагосская черепаха Боб (возраст около 130 лет). Мы объяснили Тиму, что у Боба будет сто метров форы и, согласно знаменитой апории Зенона Элейского, в этом случае атлет никогда не догонит черепаху. Услышав это, тренер господина Монтгомери посоветовал бегуну отказаться от старта, однако американский легкоатлет проявил волю и настоящий спортивный характер, заявив, что обязательно выйдет на беговую дорожку, но попросил месяц на подготовку.

 

Через месяц мы получили совершенно неожиданные результаты. В первом же забеге Т. Монтгомери пробежал стометровку за 9. 91 сек., в это время черепаха Боб проползла 1. 26 м. Те, кто ожидал увидеть бесконечно долгое преследование черепахи, были глубоко разочарованы, когда Тим сразу же обогнал Боба. Мы провели ещё десять контрольных забегов с неизменным результатом, хотя использовали затем разные виды черепах (на экране за спиной выступающего показываются замедленные видеоповторы забегов). Я высказал предположение, что, возможно, Тим Монтгомери всё-таки рекордсмен мира, великолепный спортсмен, который был чрезвычайно мотивирован на победу и находился в великолепной форме, и предложил посоревноваться с рептилией моему коллеге Петеру Кубичеку. Однако и ему, несмотря на возраст и лишний вес, удалось обогнать черепаху через 22. 4 сек.

 

А чтобы совсем уж покончить с З. Элейским мы пригласили одного из лучших стрелков из лука, неоднократного призёра чемпионатов мира и олимпийских игр – Тартыбека Курамбаева из Туркменистана. Его задача состояла в том, чтобы выпущенная им стрела не только долетела до цели, а вообще начала хоть какое-либо движение. Туркменский лучник был сильно удивлён, впервые услышав об апориях, «дихотомии» и о знаменитом греческом мыслителе, поэтому сразу предложил провести эксперимент без предварительной подготовки. Опыт фиксировали четыре телекамеры, Тартыбек выпустил более 500 стрел, и все они достигли цели, об этом свидетельствуют кадры за моей спиной.

 

Из зала послышались недовольные возгласы: Так значит, вы полагаете, что движение всё-таки есть, оно принципиально возможно? Или вы считаете, что можно вот так, какими-то лженаучными инсинуациями взять и перечеркнуть мудрость двух с половиной тысяч лет! Швайнштайгер, кем вы себя возомнили?

 

Доктор невозмутимо продолжил: Далее нас привлекло утверждение Гераклита из Эфеса «в одну и ту же реку нельзя войти дважды». И здесь мы получили на выходе весьма противоречивые результаты. Для проверки мы выбрали четыре реки – это Амазонка, Одер, Луалаба и Волга. В экспериментах участвовали добровольцы из числа туземного населения.

Будьте любезны, слайды. В Одер и Волгу добровольцы без особого труда смогли войти два и более раз. И только на Луалабе мы, наконец, поняли истинное значение слов Гераклита (на экране показывают чернокожих людей, покусанных крокодилами и мужчину, убегающего от гиппопотама). Как известно, позже Гераклит высказал ещё более, на первый взгляд, абсурдную фразу, что в одну реку нельзя войти и однажды. И только благодаря нашим работам в Амазонии, которые производились в экстремально тяжёлых условиях, этот факт можно считать доказанным (на слайде обглоданный пираньями скелет, и разбегающиеся в панике индейцы, удирающие от Швайнштайгера и его группы).

 

Возгласы и зала: Это уже слишком! Мы напишем в комиссию по этике. Это бесчеловечно! Швайнштайгер, вы фашист? Нет, он – шарлатан!

 

Швайнштайгер, хладнокровно выдержав паузу: Но затем нас заинтересовали некоторые парадоксы современной науки, например, «кошка Шредингера» и «парадокс близнецов», вытекающий из теории относительности Эйнштейна. Для этого…

– Всё, хватит! Вызовите полицию, – закричал седой старик в первом ряду. – Моя фамилия Сидоров-Бронштейн, я совесть нации, гений современной мысли и светило науки первой величины не желаю выслушивать эту чушь. Однажды Эйнштейна спросили, чем будут сражаться в Третьей Мировой войне. Он ответил, что не знает насчёт третьей, но в четвёртой – дубинами. Уверен, будь у него такая возможность, этот безумный Швайнштайгер проверил бы и вышеизложенный афоризм на практике. Место таким псевдоучёным – в психиатрических лечебницах или на каторге (в зале раздаются хлопки и свист).

– Что ж, – заключил Герхард Швайнштайгер, – если вы не желаете слушать, как мы вышли на передовые рубежи естествознания, то, полагаю, вам будет интересно узнать об экспериментах профессора Кубичека, в которых, кстати, участвовал младший сын этого самого Сидорова-Бронштейна.

– Что! Мой сын – в ваших нацистских опытах?! Я ничего об этом не знал…

– Вы о многом не знаете, Бронштейн, даже о такой очевидной вещи, что этика, в вашей пещерной, пошло-религиозной интерпретации, и наука – понятия несовместимые. Мы, например, уже два года назад клонировали в нашем Университете Леонардо да Винчи, Гитлера, Махатму Ганди, Иисуса Христа, Дарвина и Достоевского. Они растут вместе – прелестные детишки…

С совестью нации случился удар, поэтому заседание пришлось прервать. Доклад Кубичека перенесли на следующий день.

 

Вечером мы лежали на лужайке около мэрии и обсуждали научную ценность докладов, зачитанных на конгрессе.

– Экий вы злодей международного масштаба, Швайнштайгер, – сказал я, передавая ему бутылку вина. Он вальяжно и лениво рассмеялся. – Какое же ещё преступление против человечности замыслили вы в своём лысом черепе? А этот учёный с мировым именем, труднопроизносимым, чего он там открыл?

– Не знаю, – ответил Кубичек, – кажется, откопал какой-то труп, то ли фараона, то ли мамонта.

– М-да, вроде бы уважаемый человек, а ведёт себя, как вульгарный скандалист.

– Да ладно вам, товарищ Питич, – обратился ко мне Швайнштайгер, – пойдёмте-ка лучше в знаменитый квартал Красных Фонарей.

– Но он находится в Амстердаме, а мы с вами – в Копенгагене.

– А здесь его, что ли, нет?

– Есть, но он не так знаменит, – вмешался Кубичек.

– Тогда дайте денег, Питич. Куда вам столько? Деньги – грязь, а от неё надо избавляться.

– Посмотрите на меня, доктор, я чист, точно мысли двенадцатилетней девочки, и от меня пахнет полевыми цветами.

– Ага, дорогим одеколоном. Не знай я, что вы – настоящий энтузиаст, готовый расстаться с внутренними органами ради науки, то не стал бы даже пить с вами. Честное слово, не стал бы! Вы великий человек, Питич, дайте я вас расцелую. Вы тот самый титан, на плечи которого взгромоздился Ньютон, а затем и все остальные…

– Чёрт, а где здесь туалет? – нервно заёрзал Кубичек.

– Вся Дания – туалет, захохотал Швайнштайгер и, подавившись собственной остротой, выплюнул какой-то внутренний позыв.

– Доктор, не шутите так с Шекспировскими аллюзиями, это вредно для вашего организма.

– Плевать. Кстати, профессор, ваша жена знает, где вы находитесь, а то она, как всегда, будет звонить мне.

– Да-да, я, пожалуй, пойду в гостиницу, ещё надо подготовить речь.

– Ну-ну, давайте. И смотрите, не попадитесь этим сволочам из комиссии по этике. А мы здесь ещё немного подискутируем.


День четвертый

Из выступления профессора П. Кубичека:

Как вы уже знаете, на нашей кафедре прикладной философии мы экспериментально проверяем, доказываем, опровергаем или подтверждаем казалось бы незыблемые истины, накопившиеся за многовековую историю цивилизации. Путь, который мы – человечество – прошли за несколько тысячелетий своего развития, с лёгкостью можно было бы назвать историей глупейших ошибок и нелепейших заблуждений; и путь этот, по мнению многих, уже давно должен был закончиться исчезновением нашего вида или, того хуже, – общепланетарной катастрофой. Однако (выпивает стакан воды), вопреки всем эсхатологическим теориям и здравому смыслу, численность населения продолжает расти, на наших глазах совершаются революционные прорывы в физике и биологии, а новые технологии на базе этих открытий активно внедряются в повседневный быт миллионов обыкновенных граждан. Но что всегда стоит за теми или иными поступками людей, а равно и за всем научно-техническим прогрессом? Для меня ответ очевиден – простое стремление к обычному человеческому счастью. И мы решили подробно исследовать такую философскую категорию, как «счастье», ответить на сакраментальный вопрос, что это такое с точки зрения современного нам человека и очертить пути его достижения.

 

– Вам не кажется, что несколько суховато, товарищ Питич? – шепнул на ухо Швайнштайгер. – Посмотрите, как они все внимательно слушают, никто даже не свистит. Кстати, я не вижу гения современной мысли, как его там…

– Это же серьёзный вопрос, доктор.

 

Тем временем, Кубичек выпил стакан сока и продолжил: Мы запустили в лабиринт 16 особей, 8 самок и 8 самцов, и подвергли их… извините (пьёт воду). В специально построенном помещении на протяжении шести месяцев мы изучали нейрофизиологические реакции и поведенческие мотивации 16 людей разного возраста и социального статуса, похищенных на улице путём случайного отбора. Не вдаваясь в подробности, скажу, что помимо всего прочего мы использовали методы гипноза, детектор лжи, новейшие психотропные препараты и сканирование мозга. И вот какие выводы были сделаны на основе полученных данных.

Итак, что же скрывается под распространённым выражением «жить интересной, полноценной жизнью»? Мы расшифровали эту фразу, и для подавляющего большинства мужчин это означает, скорее всего, пьяную оргию в борделе. Полученные результаты расшифровки для женщин говорят о…

В этот момент в зал ворвался Сидоров-Бронштейн вместе с полицией:

– Немедленно замолчите! Сейчас вы будете клеветать на самое прекрасное, святое, чистое и непорочное, что есть на этом свете – на наших женщин. Не позволю!!! От имени всего народа Земли, всех гуманистов и либерально мыслящих людей я приказываю вам замолчать! Что вы о себе думаете? Под маской бездарных учёных, «беспристрастных искателей истины» вы спрятали лицемерные, лживые хари! Что, вы хотели низвести всё человечество до уровня скотов, показать животную сущность людей?! Так это и без вас все давно уже знали… то есть… я хотел…

– Но теперь это научно доказано, коллега! – воскликнул Кубичек.

– Я вам не коллега. Именем закона и общечеловеческих ценностей – арестуйте его, и ещё вон тех двоих.

 

– Вы не имеете права, – возмущался Швайнштайгер, когда нас куда-то везли в бронированном микроавтобусе, – мы граждане независимого государства!

– Успокойтесь, доктор, нас всё равно никто не слышит, – сказал я.

– Куда нас везут, я должен позвонить жене, – нервничал Кубичек.

– Наверно, в Гаагский трибунал, куда же ещё, – успокоил его доктор Швайнштайгер.

Спустя несколько минут машина остановилась, и нам открыл дверь улыбающийся датский полицейский:

– Прошу вас, выходите, господа. Извините, что вынуждены немного задержать вас до выяснения некоторых формальностей. Давайте пройдём в участок, надеюсь, это ненадолго.

– Как какого-то обычного хулигана, – ворчал Шваёнштайгер, – а где у них камеры с решётками, странно, проститутки, бездомные… все вместе.

– Присаживайтесь, господа, – из-за стола привстал высокий блондин лет сорока с колоритными рыжеватыми усами и пожал нам руки, – меня зовут капитан Берг, я тут главный, безумно рад знакомству! Как же, я читал в газетах, вас ведь выдвинули на Нобелевскую. Уверен, произошло какое-то недоразумение, не с выдвижением, разумеется. Мы быстро его уладим… ха-ха, знаменитые учёные – в моём участке. Не могу поверить. Как доехали, лейтенант Андерсен, всё в порядке, я рад, чай, кофе, контрабандные сигары? Так откуда вы? Никогда раньше не слыхал, расскажите мне поподробнее, сержант Нильсен, вы видели, надо же, из самого Каламбурга! Да вы садитесь, располагайтесь. Простите (отвечает на телефонный звонок), извини, дорогая, не сейчас, у нас в участке форс-мажорные обстоятельства, вечером обязательно расскажу.

 

Через несколько секунд вокруг нас собралась толпа, состоящая из местных стражей закона и асоциальных элементов, которым Г. Швайнштайгер увлечённо рассказывал о городе-государстве, половину которого занимал Университет и зачитывал основные тезисы своего доклада. Его с искренним уважением и очень внимательно слушали, особенно капитан Берг. Но из-за своей неуёмной жажды познания, он постоянно перебивал доктора, что, впрочем, никоим образом не должно относить к недостатку воспитания капитана.

– Так у вас совсем нет армии?

– Совсем нет. Мы, конечно, отлично осознаём, что существуем в пока ещё несовершенном мире, поэтому изготовили в нашем Университете несколько атомных бомб и ракетоносителей, так, на всякий случай.

– Понимаю! Вот молодцы! А что, и правительства нет?

– Зачем умным людям правительство.

– Действительно! – хлопая по лбу, смеялся капитан Берг, а остальные одобрительно кивали.

– У нас Ноократия, – продолжал Швайнштайгер, – власть разума, значит. Мы победили бедность, социальное расслоение и голод, все продукты мы синтезируем и выращиваем в лабораториях. Надо всем у нас стоит Университет во главе с Учёным Советом, который ежегодно избирает нового Ректора. Мы могли бы подарить людям всего мира истинное бессмертие, принципиально это возможно, но, к сожалению, морально они ещё не готовы к этому.

– И правильно, – выражая мимическими мышцами глубокую озабоченность, согласился Берг.

– Извините, что вмешиваюсь, я бы хотел задать вам один вопрос, – сказал сержант Нильсен. – А что современная наука думает о боге?

– Ну, это элементарно. В науке мы давно отменили это понятие, как лежащее за пределами подлинно научного знания. У себя в Каламбурге мы запретили этот термин и с позиций современной нравственности, как опасное заблуждение, затрудняющее технический прогресс и мешающее культурному взаимообогащению между разными этносами. Также увлечение религиозными доктринами затрудняет и индивидуальное развитие людей, увлекая их по ложной дороге…

– Да, парни, вот бы и нам такую Ноократию, – мечтательно произнёс капитан Берг. – А я теперь понимаю, почему о вашей стране почти никто не знает. Может, оно и верно, что вы о себе особо не распространяетесь, а то приедут к вам туристы да нелегалы, и у вас будет, как везде. Вот посмотрите, эй, Латифа, подойди поближе. Она говорит, что лучше быть шлюхой в Копенгагене, чем женщиной в Омане. Слыхали когда-нибудь подобное? Куда катиться эта планета?! А этот вот, Нванкво, ну что ты здесь делаешь, холодно тебе, небось? Охотился бы в своей Африке на носорогов, чего тебя в Данию понесло?

– Носорог стрелять нельзя, капитана. Я буду называть браконьер.

– Носорог стрелять нельзя! А консервы в супермаркетах воровать можно, и не стыдно тебе?! Да мне-то что, мне не жалко, у нас полно еды, воруй. Но если я узнаю, что кто-нибудь из вас, чудовищ этаких, постоянно отпиливает «Русалочке» всевозможные части, – пеняйте на себя, – на редкость серьёзно заявил капитан. Правда, тут же отошёл. – Но разве ж в Африке нечего делать? Сей, жни, искореняй безграмотность, а мы вам в этом обязательно поможем! Как вы считаете, господа?

– Мы тоже не против иммигрантов и беженцев из неблагополучных регионов. Но, к несчастью, пока мы не в силах принять у себя всех желающих. Вместе с тем, гражданином Каламбурга может стать всякий, кто пройдёт этико-интеллектуальный тест, специально разработанный сотрудниками кафедры прикладной философии.

 

В конце беседы, продлившейся до позднего вечера, Г. Швайнштайгер твёрдо пообещал построить Ноократию во всём мире, а также прислать капитану Бергу и всем его подчинённым образец интеллектуально-этического теста, добавив, всё же, что успешно прошли его очень немногие. На прощанье капитан сказал, что пусть даже он не пройдёт тест, однако будет иметь перед собой идеал, к которому надо стремиться. Затем он крепко обнял всех и отпустил полицейских, воров и проституток по домам, а бездомным предложил переночевать в своём кабинете.


День пятый

Аэропорт Копенгагена, зал ожидания

– Какие прекрасные и возвышенные люди, эти полицейские, верят во власть разума! – сказал профессор Кубичек, усаживаясь в кресло.

– Вы не испытываете угрызения рассудка, Герхард?

– Испытываю, Зоран, испытываю. Раскаявшись, я даже хотел самолично уплатить штраф за то, что мы распивали спиртные напитки в общественных местах, но они и слышать не захотели.

– А ведь капитан назвал нас «людьми будущего», – напомнил я.

– Тогда это будущее ужасно.

– Не берите в голову, доктор. Если это и так, то будущее станет таким отнюдь не благодаря вашей жизнедеятельности. У вас опять мания величия, – сказал Кубичек.

– Я не виноват. Мне с детства все вокруг говорили, что я гений, вот я и заболел. Продукт среды, так сказать.

 

Тут к нам подбежала стройная черноволосая девушка и начала громко говорить, размахивая руками:

– О, Мадонна, неужели это вы!!! Я видела вас по телевизору. Лучиана, ну что же ты, – закричала девушка в сторону, – это же Герхард Швайнштайгер, он скоро получит Нобелевскую «Премию мира»!

– Ну, понимаете ли, если нас ещё пригласят в Стокгольм на церемонию…

– Лучиана, иди сюда! Можно попросить у вас автограф. Она всегда немного смущается. Какая неожиданная встреча! Мы с подругой улетаем домой в Неаполь. Лучиана, сфотографируй нас вдвоём с доктором. О, спасибо, желаю вам удачи, до встречи, чао!

Девушка поцеловала Швайнштайгера в щёку и со своей подругой быстро упорхнула на посадку.

– Ну, что я вам говорил. Я здесь абсолютно не причём… так сказать, продукт среды, – несколько смущённо оправдывался доктор.

– Я хочу в Италию, – вздохнул Кубичек, – между прочим, меня тоже транслировали по телевидению.

– Только не обижайтесь, профессор, но кто вас запомнит с такой усреднённо-статистической физиономией, кроме вашей жены, – сказал я. – Да и к чему вам вся эта слава, суета, мельтешение, вам, которому в своих блестящих работах как никому другому удалось показать истинную суть человеческой природы? Если вы по-настоящему узнали людей, то не станете искать их признания. Посмотрите на меня: я – человек с достаточными средствами, чтобы обо мне узнал весь мир, скромно и незаметно живу в одноэтажном домике, и никто и не догадывается, что я – великий меценат и мизантроп – посещаю самые обыкновенные бары и магазины, езжу в метро и хожу в толпе по улицам. Я мог бы финансировать террористические организации или основывать религиозные секты, а вместо этого поддерживаю утопические научные проекты, сам находясь в тени, тихо переживая за все неудачи и радуясь новым прорывам.

– Питич, в сотый раз повторяю, вы титан, на которого взгромоздился Ньютон и его жалкие эпигоны, дайте ж, наконец, вас расцеловать!

– Прекратите, доктор. Опять вы приплели сюда Ньютона. Наука, прогресс, громкие слова… но зачем мне всё это?! Вы, наверно, думаете, что ему некуда девать деньги, он не знает чем заняться, чтобы оправдать собственную пустоту и ничтожность. Так знайте ж, у меня больше ничего нет. Даже коллекции экзотических напитков, тем более денежных средств. Я тщетно пытался распределить их среди всех…

– Товарищ Зоран, – перебил Кубичек, – что с вами? Мы просто пошутили. А вы это серьёзно? Друзья мои, вам ли не знать, что, как следует из результатов моих исследований человеческого счастья, на трезвую голову люди скучны и невыносимы.

– Факт, – подтвердил Швайнштайгер, – неопровержимый и неоспоримый. Лично я могу бросить пить, только лишь перестав встречаться с людьми. А этого я как раз сделать не могу, по крайней мере, – сейчас. Мне больно смотреть на ваше подавленное состояние, товарищ Питич. Я не стою даже микроорганизмов, живущих в вашем кишечнике, и грибков на ваших ступнях, но я хочу, чтобы вы выпили со мной, товарищ Питич, дабы мы снова смогли лицезреть прежнего Зорана Питича – великого мецената, мизантропа и альтруиста, человека большой души и мелочных поступков… или наоборот, извините, я очень взволнован. У нас есть ещё полтора часа до вылета. Уверен, скоро при вашем непосредственном участии мы изобретём машину, с помощью которой сможем управлять Временем, однако, пока эта Новая Эра не наступила, прошу вас, не будем терять ни минуты. Вот вам моя рука, Зоран, смело обопритесь на неё и знайте, что она никогда не позволит вам упасть, если не обрушиться в первую очередь!


День шестой 

ШВАЙНШТАЙГЕР: Похоже, мы попали в зону турбулентности.

КУБИЧЕК: Этого не может быть, потому что вчера мы не сели на самолёт, а теперь идём по какой-то улице. Осторожно, доктор!

ШВАЙНШТАЙГЕР: Но этому наверняка должно быть разумное объяснение.

КУБИЧЕК: Конечно. Всё имеет свои причины и следствия, только для нас, в большинстве случаев, эти причины глубоко скрыты, а последствия – непредсказуемы.

ПИТИЧ: Ко мне начинает приходить осознание удивительных вещей.

КУБИЧЕК: Это вы о чём?

ПИТИЧ: По-моему, город-государство Каламбург – это какая-то фантазия.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Что с вами, Питич? Тогда откуда мы с вами приехали, уж не думаете ли вы, будто мы попали в параллельный мир?

ПИТИЧ: Мне кажется, это вы постоянно живёте в другом измерении, доктор. Но пока я не могу вспомнить, как мы здесь оказались.

КУБИЧЕК: А, кстати, вы уверены, что это Копенгаген?

ПИТИЧ: Судя по некоторым косвенным признакам, скорее всего – это действительно он. Но я бы не дал стопроцентной гарантии. Это так же невозможно доказать, как и существования нас с вами.

КУБИЧЕК: Может, спросить у прохожих?

ПИТИЧ: Вряд ли им что-нибудь достоверно известно. И уж точно они не могут знать больше, чем мы.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Нам нужно искать какие-нибудь зацепки. Эй (прохожему), где здесь тюрьма, там ещё главный капитан Берг?

ПРОХОЖИЙ: Вся Дания – тюрьма.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Я так и думал. Не смешно.

ПИТИЧ: Вот видите, я же говорил, они отвечают шаблонными фразами.

КУБИЧЕК: Как странно, я нашёл рецепт счастья, мы недавно воспользовались им, так почему же я не чувствую себя счастливым?

ШВАЙНШТАЙГЕР: Как-то я обследовал одного счастливого юношу. Он был настоящим олигофреном.

ПИТИЧ: Хорошо, что у нас больше нет денег, а то бы опять пришлось пить в компании девушек из стран третьего мира.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Хорошо, что я не родился Римским Императором, иначе бы от совершеннейшего праздного отупения и абсолютной вседозволенности я каждый день наряжался Нероном, жёг дома, выступал с прокламациями, преследовал христиан, насиловал невинных девочек.

КУБИЧЕК: Просто вы не встретили женщину своей мечты.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Я не виноват, что они обитают только в дешёвых притонах. А что же вы не живёте рядом со своей мечтой, а постоянно летаете на конгрессы?

КУБИЧЕК: Вы больны, вас надо лечить.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Тогда мне надо сделать лоботомию и кастрацию, причём одновременно, потому что по отдельности не поможет.

КУБИЧЕК: У вас нет никаких принципов.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Кроме принципов идиотизма. Могу также добавить, что если бы все были столь же беспринципны, как я, в мире стало бы гораздо меньше войн и конфликтов.

ПИТИЧ: Вы точно ненормальны.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Я не знаком ни с одним нормальным человеком, только видел издали. Скорее всего, они тоже были ненормальными. При ближайшем рассмотрении каждый человек начинает казаться затравленным зверьком, с расстроенными нервами и пищеварением, исключая вас, естественно. Просто мы уже давно знакомы друг с другом, и наши мании кажутся нам всего лишь привычными маленькими странностями.

КУБИЧЕК: А вот я знал одного естествоиспытателя и философа из Праги, – это был единственный в мире человек, у которого на руках находилась справка, подтверждающая его абсолютную нормальность. Эту справку выписала ему сердобольная медсестра, когда он спьяну начал ломиться в психушку, чтобы его там полностью продиагностировали и обрисовали объективную картину болезни.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Я давно хотел рассказать вам о кошмаре, который мучает меня почти каждую ночь три последние недели. Мне снится, будто я неизвестно как просыпаюсь в батискафе на глубине восемь тысяч метров в желобе Тонга. Я в ужасе и растерянности сажусь к управлению и не знаю что делать. Вдруг снаружи раздаётся стук по обшивке. Я гляжу в иллюминатор, и вижу своего деда, плавающего в космическом скафандре.

КУБИЧЕК: А кем он был?

ШВАЙНШТАЙГЕР: Он был воздухоплавателем. В конце войны он с несколькими друзьями улетел на Луну на Фау-2. Сам Вернер фон Браун изготовил для них ракету. Адольф и Ева тоже просили взять их с собой, но для них не нашлось места. Поэтому они покончили с собой. С тех пор мы не получали от дедушки никаких сигналов. В детстве я даже хотел стать астрономом, чтобы прослушивать небо. Хотя, зная деда, могу предположить, что он поселился в кратере на обратной стороне, и спокойно выращивает хмель, чтобы пить своё любимое пиво.

ПИТИЧ: Когда-нибудь вы снова накачаетесь алкоголем, и, будьте уверены, я без раздумий засуну вас в батискаф и избавлю от этих страхов и детских комплексов.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Коль скоро уж мы заговорили об этом, друзья мои, в честь наших возвышенных отношений, если я впаду в кому или стану паралитиком и не смогу дотянуться до них сам, пообещайте отключить меня от аппаратов искусственного поддержания жизнедеятельности. Сделайте это для меня!

КУБИЧЕК: Успокойтесь, мы не бросим вас. Ни при каких обстоятельствах.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Слава богу!

ПИТИЧ: Кому, простите?

ШВАЙНШТАЙГЕР: Это я так, не обращайте внимания. Фразеологический оборот… Но нам необходимо что-то предпринимать. Мы же не можем целый день, вот так ходить по улицам неизвестного города.

 

И доктор Г. Швайнштайгер предпринял. Он стал бегать взад-вперёд и привлекать внимание прохожих, выкрикивая лозунги «Долой бога!», «Монархия изжила себя», «У вас красивая грудь». Никто, по сути, не реагировал на это, разве что вокруг нас собрались человек десять японских туристов и несколько хиппи. На наше счастье мимо проезжал капитан Берг и взял ситуацию под контроль.

 

БЕРГ: Ах, да это знаменитые учёные! С вами всё в порядке? Если хотите, можем вызвать пожарных с водомётами, они вмиг разгонят эту озверевшую толпу.

КУБИЧЕК: Право, не стоит.

БЕРГ: Ладно, расходитесь, не стойте, проходите дальше, иначе я арестую всех за нарушение общественного порядка. Кстати, уважаемые господа, сегодня я назначил себе ночное дежурство по городу, и был бы несказанно рад, если вы согласитесь составить мне компанию.

 

Стоит ли говорить, что мы тоже были несказанно рады, поэтому отправились с капитаном в одно из самых злачных мест Копенгагена, где он часто любил следить за порядком.


Ночь в злачном месте

В эту ночь Г. Швайнштайгер был в ударе, как никогда. Доктор поймал кураж, и его уже нельзя было остановить. С помощью ящиков бесплатной выпивки он вдохновенно воздвигал перед нами здание нового государственного устройства, разъясняя свою теорию построения общества ноократического типа.

Можно догадаться, что это была за теория, судя по замечанию профессора Кубичека: «Я отказываюсь в этом участвовать. Иногда мне кажется, доктор, у вас развилась хроническая умственная недостаточность на почве алкоголизма и венерических заболеваний». Правда капитан Берг заявил, что к этой проблеме стоит подойти комплексно, системно и рассмотреть её под разными углами.

А задумал Швайнштайгер вот что:

 

Значит так, берём власть в свои руки. Мосты, почту, телеграф… не важно. Технические подробности опустим. Вам ли объяснять их, капитан? Думаю, мне надо сократить количество букв в фамилии, народ быстрее запомнит и пойдет за мной. Герхард Швайн, – каково?!

– Несомненно, это более правдиво отобразит вашу сущность, – согласился я.

– Прошу не перебивать меня по пустякам. Для начала мы проведём принудительную стерилизацию части населения по результатам этико-интеллектуального тестирования. Кто будет составлять вопросы? Не беспокойтесь, я – Герхард Швайн. Беру всю ответственность на себя. Отбракованная мной часть может совокупляться, сколько и где угодно, но свои гены и дурное воспитание пусть оставят при себе. Здоровый сегмент социума будет плодить здоровых и умных детей, минимум троих в каждой семье. Это будет государственная доктрина. Я лично прослежу за её выполнением.

Второе. Специальным указом на главной площади я проведу парад сексуальных меньшинств, с разрешением легальной продажи любых, даже самых тяжёлых наркотиков. В разгар этой гнусной оргии мои люди из силовых структур, капитан, берут всю эту шваль, сажают на дирижабль и запускают куда-нибудь в сторону Амстердама, где им и место. Скажем НЕТ педерастам и наркоманам, а также вегетарианцам и прочим извращенцам! Лесбиянкам даётся шанс на перевоспитание.

Всё будет принадлежать народу. За выполнением заветов Швайна будет следить Учёный Совет УНИВЕРСИТЕТА, которому я передам все полномочия, когда уйду на заслуженный покой после победы нашего дела.

Я обещаю, хорошее вино будет стоить дешевле самой плохой водки. Бесплатные медицина и образование, спортзалы и музеи, пивные и туалеты. В каждый город – по публичному дому. В них будут работать стерилизованные женщины и лесбиянки, которых перевоспитала идеология Герхарда Швайна. Скажем НЕТ заблуждениям фрейдизма и еретическим комплексам психоанализа!

Народ! Герхард Швайн любит вас! Так возлюбите и вы Герхарда Швайна! С помощью генной инженерии и научной парадигмы мышления мы улучшим человечество и достигнем небывалых высот развития мысли. Мы станем самой свободной и счастливой популяцией!

– Да не орите вы так, доктор, – сказал Кубичек, – без вас тошно.

– Сходите в ватерклозет, профессор.

Далее он обращался только к одному капитану, с которым у него, очевидно, сразу возникло взаимопонимание:

– Стало слишком много ненадёжных людей. Они ничего не понимают и не могут решить что-либо сами. Им нужен пастырь, кормчий, бог, диктатор, я – Герхард Швайн. Без меня им не выкарабкаться. Сколько раз я спрашивал себя, зачем мне всё это, пусть все они сдохнут от эпидемии беспросветной тупости. Ответ один – я не хочу заразиться вместе с другими. Я решил изменить мир к лучшему и начал с себя. От вас ведь всё равно не дождёшься. Человек – это всего лишь никчёмное существо, поднявшее до небывалых высот свои низменные инстинкты. И он показывает свою силу только тогда, когда идёт на поводу у своих слабостей. Вы спросите, что же отличает меня от прочего органического мусора? А дело в том, что я всегда знал, как обойтись без операционного вмешательства, чтобы выбраться из окружающего дурдома, из этой клоаки вечности, со свалки миросущности. Знал, но ничего не делал, потому что видел, – когда я вылезу из этой кучи экскрементов, то останусь совершенно один, тет-а-тет со всей фригидной Вселенной, один на один со всей Большой Помойкой. Кто хочет стать предметом насмешек всех её обитателей или натолкнуться на их полное непонимание, стать тем, в кого жители Клоаки станут кидаться гнилыми овощами и продуктами метаболизма? Так вот, этот человек – я.

Теперь пришло время. Граждане Каламбурга, короче, – Долой бога и Да здравствует церебральный переворот под руководством лунатика Швайна!!! Идите за мной!!!

 

В этот момент Швайнштайгер напомнил мне раннехристианских мучеников за веру перед собственным распятием. По всей видимости, в голове его заиграл особо торжественный гимн или марш, он встал и очень целеустремленно зашагал куда-то вдаль по невероятно криволинейной траектории, пока его не задержали силы тяготения и не свалили на пол.


День седьмой

Утром, как ни в чём ни бывало, капитан Берг засобирался на работу, и одолжил нам денег на дорогу, в счёт будущей Нобелевской премии. Мы тепло попрощались и пошли завтракать. Во время приёма пищи я молча жевал и рассеянно смотрел мимо всего. Я не знал, о чём ещё можно говорить. Зато знали мои сотрапезники. Они вообще никогда не умолкали.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Как так вышло, что мне приходиться идентифицировать себя с этим вот организмом? Впрочем, не имеет значения. Удивительно, но лучше всего я воспринимаю мир на следующий день после грандиозной попойки. В эти прекрасные часы я даже готов воспылать ко всем людям бескорыстной любовью, если, конечно, уже успел выпить пару кружек пива. Думаю и миру приятно иметь со мной дело именно в таком виде. А знаете, друзья, скажу вам по секрету, только никому ни слова. Один мой знакомый физик сказал, что на секретном ускорителе элементарных частиц в Альпах удалось искусственно получить чёрную дыру. Она уже засосала в себя ускоритель, начала поглощать окружающее пространство, а рано или поздно поглотит всю Вселенную.

КУБИЧЕК: И ничего нельзя поделать?

ШВАЙНШТАЙГЕР: Уже поздно, надо было думать раньше.

КУБИЧЕК: Чёрт знает что, как вы считаете, товарищ Питич? Зоран, почему вы молчите?

ШВАЙНШТАЙГЕР: Оставьте его. Стремление общаться с себе подобными – самая ненужная инстинктивная потребность у нашего вида. Я однажды провёл такой опыт: собрал в одной комнате 12 незнакомых друг другу людей, посадил всех за пустым столом и, ничего не объяснив им, оставил на несколько часов. Что бы вы думали, у испытуемых возникло тяжелейшее стрессовое состояние, двух женщин и одного мужчину пришлось госпитализировать. Когда же я посадил незнакомых людей за отлично сервированный изысканными блюдами и напитками стол, они прекрасно общались между собой, пока я не выгнал их силой через двое суток.

КУБИЧЕК: Да, против экспериментов ничего не скажешь. Но постойте, Зоран, что с вами, куда же вы, товарищ Питич?..

 

На этом я вынужден прервать свой отчёт о поездке в Копенгаген на международный конгресс учёных. Не знаю, что на меня нашло в тот момент, когда я смахнул всё стола, развернулся и ушёл. Но с тех пор я дал себе клятву никогда больше не финансировать научные разработки и не заниматься философией.

 

 

 

Finita.
507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Актуальные новые букмекерские конторы в России
Поддержите «Новую Литературу»!