HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Андрей Пасечник

Вор

Обсудить

Рассказ

Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 18.01.2011
Иллюстрация. Название: "Судьба". Автор: Андрей Старченко. Источник: http://www.photosight.ru/photos/2779650/

 

 

 

1

 

Ночью отец снова задыхается. Он шумно возится в темноте, шарит около себя рукой и зовёт сдавленным голосом: "Гришка, Гришка!.." Вор слышит отцовский зов и притворяется спящим. Потом ему кажется, что он действительно засыпает, и тогда он видит сон, мимолётный и смутный, как по Волге идёт шуга и с дебаркадера пьяные офицеры запускают ракеты. Вору снится Масленица, снится одно только мгновение, и уже следом он снова слышит призывный шепот отца и видит, как из сумерек, грязно-синим пятном, проступает окно. Отец скоро затихает. Вору хочется встать, чтобы напиться, какое-то время он лежит с этой думой, дума согревает его, и он снова засыпает. И во сне ему снится, что вставать до утра нельзя, отец призовёт его к себе, будет лихорадочно, одной рукой тискать его ладонь, а другой – растирать собственную грудь. И всё равно не умрёт. Ещё Вору снится, как днём раньше отец говорил:

– Нас всю жизнь звали ворами. И меня, и батю моего, и тебя зовут. А крали мы не больше других. Но звать-то как-то надо. А прозвище от фамилии – Ворогушины. А что такое ворогуша? Уж поди-ка не вор. Может, ворог? Фамилия наша древняя, и ну-ка, узнай теперь, чьими ворогами были: татарину или сами от татарина пошли.

Теперь отец молчит. Он только дышит, всё ровнее и спокойнее, и Вор, снова проснувшись, слышит дыхание отца. И кажется ему, что отец тоже не спит. Лежит себе в темноте, пялится на светлеющее окно, и думает, что вот, он скоро умрёт – и сны ему к тому каждую ночь снятся, – а всё без него останется: и сын живой, и улица, и Волга. Отцу горько умирать, Вор это знает. Горько оттого, что не повидал он чего-то такого, ради чего и народился-то на свет. И кажется ему, что поживи он ещё немного, то непременно это "что-то" увидит.

– Гришка, – зовёт отец сдавленным голосом, – слышишь ты, вот тут, – он видимо дотрагивается до груди, – как кол вбили, до позвоночника... Ты это... Ты знай, кума нам за избу ещё должна. Тогда она не всё заплатила. Думала, водкой откупилась. Два хрена! Я деньгам счёт знаю. Я ей так давеча и сказал. Ты, коли что, сразу к ей. Пусть похороны делает. С попом. Кто его знает, может и вправду положено. Скажи ей – она нам должна. Смотри, чтоб как собаку не зарыли.

Отец замолкает и слушает в темноте: не отзовётся ли сын. Но Вор молчит. Он боится даже повернуться на другой бок, боится, что отец окликнет его снова; и так, маясь на отёкшем боку, засыпает.

Во сне Вору не хочется идти к куме, для неё Вор, и отец его – голытьба. Хотя, если что-то надо сделать по хозяйству, сразу бежит к ним. Вот, погреб ей вырыли. Год назад дочку свою, Варьку, замуж выдала, за милиционера. Избу им в Весёловском у цыган купила, на вывоз. И Вор с отцом сначала раскатали её, потом заново скатали. Вспомнив избу, Вор подумал об отцовской квартире. Как только отец помрёт, её можно будет поменять на времянку. Кинуть проводку с крыши и печку топить не надо...

– Гришка! – снова зовёт отец, должно быть, Вор заговорил во сне. – Слышь, ты, – отец долго возится в постели, наконец садится. – Ты квартиру береги. Помру я – чёрные придут. Будут деньги сулить – не верь. Всё подпишешь, обманут, убьют, в яр свезут и зароют. Или опоят чем-нибудь. Если будут грозить, сразу в милицию. Всем расскажи, что грозят, тогда, может, забоятся.

– Уже приходили, – отзывается Вор. – Сто тыщ сулили и времянку. Я сказал – не хозяин.

– Во-во! – оживает отец. – И вперёд так говори. Скажи – брат есть, офицер. Он, дескать, хозяин. И в квартиру их не впускай, даже на постой. Удавят.

Отец снова ложится, долго возится, кашляет, словно бы пытается кашлем продавить в груди стесняющий дыхание ком, наконец, затихает. Вор тоже возится под одеялом, поворачивается на другой бок, и, думая обо всём сразу, засыпает. На этот раз крепко.

 

 

2

 

Утром улица, на которой стоит и ворогушинский дом, до краёв, как водой, наполняется ветром. Ветер течёт от Кумынинских болот, по теплу он пахнет илом, и если прохожий останавливается посреди улицы, поворачивается к ветру лицом, то ему, вероятно, кажется, будто стоит он на дне глубокой тиховодной протоки, и что это не воздух, а вода обтекает его со всех сторон.

Вор просыпается, как только на карнизе начинает уныло дребезжать отогнутый угол жести. Не открывая глаз, он представляет, как ветер стекает по их улице к яру, далее – вниз, к воде, где у тенистых заберегов ещё сохранился лёд, и рыболовы пробуют его на прочность пешнями. Потом Вор ищет на полу табак. Табаку нет. Вечером, ложась спать, он не захватил его из кухни; но идти на кухню лень. Отец сидит на постели, и, держа на коленях старый ранец, достаёт из него и разглядывает фотокарточки. Иногда он что-то бурчит себе под нос, будто с чем-то не соглашаясь, то, старчески кхекая, смеётся. Тогда Вору видны чёрные обломки отцовских зубов. Заметив, что Вор проснулся, отец показывает ему снимок:

– Кума в девках, – говорит он ядовито и смеётся. – Такая же стерва была, только что на гармони играла.

Вор сонно смотрит на молодую куму, а отец уже тянет из кипы другую карточку.

– А этого-то помнишь?.. Да Никола же, Абакумов, участковый Зареченский... Да ты мал был. – Отец трёт карточку рукавом, будто стирая с неё пыль, потом долго разглядывает и вспоминает:

– Да уж, порядок держал... Один на всё Заречное, а как жили! Не в пример теперь. Силища медвежья. А как напьётся – чудил. Землю пальцами буровит, жрёт её, а сам в хрип: "Я русский богатырь! Я русский богатырь!" Но никого не обижал. Была у него бочка, у пункта, с водою. Ежели пьяный кто бузит, макнёт туда пару раз, лучше всякого трезвителя. – Отец долго смотрит на снимок, откладывает его в сторону. – Так, по пьяни, и надорвался. С мужиками на мельнице кули на спор тягал. И надорвал. Сердце-то.

– Не помню, – вяло говорит Вор и зевает.

Отец сердито машет рукой:

– Да тебя тогда поди-ка ещё и не было! Когда это было? Дай-ка вспомню...

С улицы, с карниза в комнату смотрит голубь. Сумеречная комната, наверное, видится голубю мрачным склепом, а люди в ней – чудовищами. Вору голубь напоминает лето, и он думает, что ещё одну зиму, как будто, пережили, скоро попрёт зелень и будет не так голодно.

– Бать, – просительно говорит Вор, – давай пол-литру купим.

Отец молчит, будто не слышит, потом склоняется над ранцем и остервенело роется в бумагах.

По улице, надсадно урча, проезжает что-то тяжёлое, должно быть, тягач. Когда колёса его попадают в выбоину, дом мягко сотрясается. Тягач спугивает голубя, следом на карниз слетает стайка воробьёв.

– Бать, – снова зовёт Вор...

Отец отбрасывает ранец:

– Две пол-литры я тебе куплю, две! – говорит он злым, вибрирующим голосом, и тут же успокаивается. – Дундук ты, Гришка. Отец помрёт скоро, жаба в его груди скребёт, а тебе лишь бы нажраться. Ну, подохну я, ладно, и что с тобой будет? Чем жить будешь? Пенсии тебе моей не будет, побираться – молод; думаешь, ты кому-то нужен?

Вор откашливается и обстоятельно, как что-то обдуманное, говорит:

– Пенсию-то тебе за март ещё не выплатили; коли помрёшь, так я и получу.

– Уже спланировал.

– Да нет, так, сазу подумал.

– Ну, а дальше? Получишь ты мои деньги, прожрёшь в неделю, – а дальше?

– Почему же – прожру? Растяну. Вон уже весна. До лета проживу, муки куплю, гороху, а там – урожай. На полях картошки нарою, сразу, на зиму, свёклы. Овоща наберу, тыквы. Голубей на элеваторе, хоть мешками греби...

Отец отчаянным жестом заставляет его замолчать и собирает в ранец фотографии.

– Голубей, тыквы! – говорит он с обидой в голосе. – А мне уже и до лета жить не определил. Отца родного. Сорок лет кормил, поил, – на что я такого выродка тянул? – Отец смахивает ранец на пол и ложится.

"Обиделся", – думает Вор и закрывает глаза.

– Ты ж сам сказал, что до лета не доживёшь, я на этот случай и говорил. Проживёшь долго, так и хорошо. Вместе бы летом картошку рыли.

Отец молчит, а Вор уже думает, что хорошо бы уснуть вот так, да и проспать до самого лета. Медведи-то спят, – отчего же человек не может? Жрать, жрать всё лето, накопить сала побольше, да и залечь до весны. Когда-то, наверное, так и было. Но еды тогда всем хватало, спать много не хотелось, и люди отвыкли от зимней спячки. А зачем? Чтобы больше видеть? Ну, раньше, конечно, было на что смотреть. Природа красивая, древние города. А потом это всё разорили, и уже хотел бы человек спать всю зиму, да привычки прежней нет...

Сквозь думу Вор слышит скрипучий голос отца, и переключает сознание.

– ...Или речное училище, – говорит отец в продолжение своих слов, – что ж, что учиться два года; выучился бы, плавал бы теперь. Вон, пароходы, по сию пору ходят. Уже и хлеб не сеют, а эти всё плавают. Значит, нужны. И чем-то же матросы живут. Значит, платят им... А завод какой! Там хоть сейчас не платят, но живут же как-то. Зато б специальность имел, не голь – перекати-поле... Нет, всё думал в дураках проходить, шалопайничал. А что теперь? Ни семьи, ни специальности. Пенсию, даже, какую ни есть, не заработал.

– Кто ж знал, что так будет, – оправдывается Вор; ему жалко отца.

– Кто зна-ал! Другие тоже не знали, однако учились... Ох, Гришка, Гришка, – отец тянет на себя одеяло, – думаешь, не больно мне видеть тебя таким. И что ты без меня будешь делать? Кому ты нужен? Помру, так облапошат. И квартиру отымут, и пойдёшь ты по помойкам куски собирать. Не больно мне? – Отец плачет и сморкается в тряпку.

 

 

3

 

Уже полдень, и от дома, напротив, на проезжую часть улицы легла скошенная четырёхугольная тень. Вор курит, прижимаясь лбом к оконному стеклу, наблюдает прохожих и пытается представить, сколько у них у всех, вместе взятых, в карманах денег. Выходит – много.

Потом Вор долго смотрит в буфете.

– Бать, – говорит он, вернувшись в комнату, – муки две горсти только, макаронов немного, и гречи.

– А жир? – Отец уже успокоился.

– Нету жира.

– Как же нету, в банке-то.

– Нету в банке. Я вчера последний растопил и в макароны вылил.

Отец сердится:

– Макароны можно б и без жиру. Что ж я эти деньги, по ночам рисую?

– Муки бы надо, – говорит Вор.

Отец смотрит на стену и упрямо молчит. Наконец, перестаёт сердиться.

– Ладно, – говорит он, – вари макароны, там посмотрим.

– Муки надо, и, батя, укроп сушёный продают. Хотя бы кулёк взять.

– А укроп тебе на что?

– В макароны. В глотку уже не лезут.

– А водка лезет?

И снова молчание.

Потом отец ищет деньги.

– Сам я уже не выйду, – говорит он при этом, – а тебя пошли, так ведь нажрёшься. – Отец перестаёт искать и смотрит на сына.

Вор беспокоится:

– Не нажрусь, – обещает он мрачно. – С чего нажираться, коли деньги последние.

– Последние и есть.

Потом отца снова терзают сомнения. Вор убеждает, что не напьётся, отец не верит. Не верит и когда отдаёт сыну деньги, и когда тот идёт к двери. Отец всё сомневается и хочет остановить сына. Но дверь за Вором захлапывается, и оба в этот самый момент понимают, что Вор напьётся.

На улице Вор долго жмурится от солнечного света, – тепло. На той стороне, видно, поддувает, а тут, в затишке, тепло. Во дворах тоже безветренно, и даже немного припекает. В мусорном контейнере шурует клюкой переломленная в пояснице старуха. Вор вспоминает отцовы слова и усмехается. "Уж лучше на базу, гниль перебирать, – зло думает он. – За день ведро картошки заработать можно».

На рынке, в рюмочной, Вор берёт сто пятьдесят грамм. К водке дают пересушенную корку, посыпанную солью. Края у корки скрючены, а под солью мокро. Вор обстоятельно выпивает водку, съедает хлеб, и, думая о том, что вместо двух килограммов муки можно купить один, выходит на рыночную площадь.

У мясного павильона два азиата распалили в мангале огонь. Дым густо накрывает мануфактурные ряды, торговцы мануфактурой ругаются, а азиаты золотозубо скалятся и глядят по сторонам.

"Отчего их все не любят? – думает Вор. – Они, конечно, воруют, и всех хотят обмануть – а кто нынче не ворует?"

От выпитой водки в голове делается ясно и тепло. Тепло делается и под сердцем. Вору представляется, как он подойдёт сейчас к чёрным, расскажет им про то, как всем всюду плохо, и чёрные будут слушать его и кивать головами.

"Они такие же люди", – думает Вор.

Потом он вспоминает, как сосед Ястребов рассказывал, будто в Москве, или ещё где, арестовали таких же чёрных, и будто за то, что делали они шашлык из человеческого мяса.

"Ну, это там, – думает Вор, – здесь не делают".

Потом он думает, что "делают", – рожи у этих чёрных бандитские.

Вор снова идёт в рюмочную, выпивает сто пятьдесят грамм и заедает скрюченной корочкой.

"Жиру можно и не брать, – думает он при этом. – Отец сам говорил, что макароны можно и без жиру".

Навалившись на прилавок, Вор рассказывает рюмочнице про чёрных. И про Ястребова, и про Москву. Рюмочницу часто отвлекают, но всякий раз, отмерив водки, она возвращается, чтобы дослушать.

– Ступай, – говорит она после, машет рукой и смеётся.

Во рту у неё Вор видит золотой зуб. И если бы он видел его сразу, то не стал бы открываться перед рюмочницей.

"Она с ними заодно", – думает Вор, выходя на площадь. И он спешит с рынка.

 

А солнце уже стоит над крышей элеватора. И где-то на краю неба, за городом, за Кумынинскими болотами, толпятся белые, как снег, облака. Но над городом ясно. Солнце отражается в оконных стёклах, в покрытых рябью лужах, и оттого кажется, что его много, что оно всюду, и если бы не ветер, если бы не рябь на пруду, было бы, пожалуй, жарко.

 

 

 

517 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 12:14 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Рыба и морепродукты в Москве рыба оптом в Москве. . Список бк с приветственным бонусом при первом депозите
Поддержите «Новую Литературу»!