Цунами в саду

Началась эта история в том далеком году, когда страной овладели хаос, разочарование и гиперинфляция. Цены абсолютно на все, в особенности на жилье, взлетели до заоблачных высот. Я потерял работу и теперь не мог оплачивать свою скромную квартиру. Не долго думая, я собрал нехитрый свой скарб и уехал в один приморский город. На мое счастье, в том городке я повстречал добрых, отзывчивых людей, давших мне приют в своем доме.

Дом семьи Купченко – моих новых друзей – был небольшой, старый, но очень уютный. От него до моря рукой было подать. Вокруг дома раскинулся тенистый фруктовый сад. Я любил бродить под его зелеными деревьями или наблюдать из окна своей комнаты, как летний дождь барабанит по упругим листьям. При этом я часто вспоминал другой сад, вблизи которого стоял мой прежний дом. Любовь к двум садам – пожалуй, единственное, что поддерживало меня в то непростое время.

Однажды, спустя, наверное, три года, как я переехал в приморский городок, по обыкновению прогуливался вдоль морского берега. Пляж был пустынен – стояла середина октября, и курортники давно схлынули, вернувшись к привычному образу жизни. У самого прибоя я неожиданно обнаружил кусок картонки. Каково же было мое удивление, когда я понял, что держу в руках картину, а на ней нарисован… мой сад. Тот, старый, прежний сад! В первый миг я не мог поверить своим глазам, сердце радостно заколотилось, а мозг напрасно пытался найти ответ: как картина с изображением дорогого мне сада очутилась в морской волне и вдобавок попалась мне на пути?

Вскоре от разных людей, некоторые из которых мне были даже незнакомы, я услышал сразу несколько историй. Все они, в сущности, рассказывали об одном и том же – о моем старом саде и доме, где я некогда жил. А еще о двух интересных людях, с которыми, к сожалению, судьба не свела меня в то далекое время. Сейчас я попытаюсь рассказать, что же было в тех странных, местами напоминающих выдумки фантастов историях. Итак…

Цены на жилье, как я уже упоминал, выросли тогда непомерно. Вдобавок какой-то олигарх купил со всеми потрохами дом, где осталась моя скромная квартирка, и обложил жильцов еще более невыносимой платой. Дом был старой, нелепой хрущевкой, но жильцы его любили. Они раздобыли громадный воздушный шар, привязали к нему дом и аккуратно сняли его с фундамента. Дом плавно взлетел в просторное небо и вдруг завис над старым садом, словно не желая с ним расставаться. Людям очень понравилось, что любимый сад по-прежнему будет рядом с ними, точнее под их домом; что отныне они избавлены от унизительной необходимости платить бешеные деньги сошедшему с ума олигарху.

Так они теперь и жили. По нескольким веревочным лестницам спускались вниз, отправляясь на работу или в школу, и поднимались наверх, когда рабочий день заканчивался. Внизу сиротливо серел фундамент дома, а возле благоухал и сверкал густой зеленью сад. Жильцы пробурили в саду скважину, из нее по длинным шлангам качали в дом воду. Со стороны дом на воздушном шаре представлял собой зрелище очень необычное, поистине фантастическое. Три десятка шлангов, соединивших дом с землей, делали его похожим на громадного летающего осьминога, вцепившегося в сад всеми своими щупальцами.

Однажды из скважины ударил необыкновенно мощный поток воды – разорвал шланги, разнес скважину и стал стремительно затапливать сад и все, что было кругом. Вскоре сад остался под водой, могучая волна поднялась почти до первого этажа дома – и неожиданно замерла. Отныне, куда хватало глаз, мерно плескалась одна вода и небо, отражавшееся в ней.

Вода оказалась очень приятной на вкус. Настоящее пресное море разлилось до самого горизонта. Откуда ни возьмись в море появилась рыба. Много разной пресноводной рыбы. Часть жильцов тут же бросились ловить рыбу; другие спешили по мобильным телефонам поведать близким и друзьям, что они оказались в плену у большой воды; третьи купались без устали, с восторгом отдаваясь воде; четвертые, наоборот, ударились в меланхолию и с ностальгией вспоминали землю; пятые бредили ею и сходили с ума; шестые, очевидно, уже сошли и теперь безумствовали, доставляя соседям физические и душевные муки. Кое-кто даже возомнил себя властелином водяного мира, эдаким новоявленным Нептуном. Между восемью такими нептунами стали вспыхивать бесконечные стычки и разборки, пролилась в тихую воду кровь, и, в конце концов, в живых остался один единственный Нептун – Борька Кучер, жилец из квартиры №48. Он объявил себя великовельможным паном, налево-направо диктовал свою волю, строго строил мужскую половину дома и требовал беспрекословного подчинения от представительниц прекрасного пола. Никто особенно не сопротивлялся, поскольку всем было известно, что Кучер – матерый охотник и забияка, а дома у себя он хранит два суровых ружья.

Однако, к удивлению и досаде жильцов, Кучер с удовольствием покровительствовал местному чудаку.

Чудаком этим был 28-летний художник Архипка Бондарь. Кроме Кучера, никто всерьез не воспринимал Архипку; его считали дурачком и открыто подсмеивались над ним. Однако Архипка и вправду был чудаком. До потопа он вел уединенный, почти затворнический образ жизни, сторонился людей и старался быть незаметным. Его очень любили дети и старушки; он с радостью помогал им взбираться и спускаться по веревочным лестницам, связывающим летающий дом с землей. До потопа Архипка и в самом деле смахивал на тихого улыбчивого дурачка, который никому ни разу не перешел дорогу, но и не сделал ничего большого и светлого.

После наводнения Архипка неузнаваемо преобразился: расправил плечи, засверкал счастливо большими вдумчивыми глазами и, главное, стал рисовать. Он писал акварелью и маслом. Сюжет картин был один и тот же – сад, затопленный водой. Однако вдохновение, овладевшее им, подпитывало его все новыми и новыми чудесными идеями. Оттого, видно, сад выходил всякий раз по-разному: то съежившимся под громадной тяжелой волной, то переливающимся мокрой зеленью в лучах солнца, растворившихся в прозрачной воде, а то охваченным буйным цветением, устилающим белыми лепестками дно безбрежного моря…

Кучеру нравились Архипкины картины. Он разыскал в летающем доме сканер и заставил художника отсканировать свои работы. Архипка разослал по интернету электронные копии картин сразу в несколько виртуальных галерей и художественных аукционов, а в ответ получил массу восторженных отзывов. Художник не ожидал такого успеха: его буквально засыпали похвалами и заказами. Покупатели и поклонники его творчества прилетали на вертолетах, самолетах и дирижаблях. Зависнув над летающим домом, они принимались с жаром выяснять условия купли-продажи. Архипка никогда не торговался, отдавал картины за первую предложенную цену. Деньги поначалу отдавал Кучеру, но тот с грозной улыбкой возвращал ему его гонорар, а потом посоветовал брать натурой: пищей, одеждой, мылом, зубной пастой и ваучерами для оплаты телефонных разговоров и беспроводного интернета. Еще Архипка выменивал в обмен на свои картины разные сладости и игрушки и с удовольствием раздавал ребятне.

Время шло, Архипка продолжал вдохновенно увековечивать образ подводного сада и раздавать картины всему миру. Количество покупателей не убывало – напротив, росло с каждым днем. Однако среди них все чаще стали попадаться обыкновенные зеваки и завистливые художники. Они затмили небо своими летательными аппаратами, лезли к Архипке с назойливыми советами и всячески докучали ему. Кучер едва сдерживал чувства, видя, какие неудобства принесла художнику армия непрошенных гостей. Однажды, уже не в силах владеть собой, он пришел в ярость и сбил из охотничьего ружья один самолет, особенно близко, как показалось стрелку, подлетевший к художнику.

Самолет упал в воду и затонул прямо над садом. Топливо, которым был заправлен самолет, оказалось на редкость ядовитым – оно вытекло из баков и погубило сад. За считанные часы сад ужасно почернел, будто его испепелил подводный огонь, поник и, наконец, рассыпался в жалкую труху.

Архипка не перенес утрату сада-друга. Художник пришел в дикое отчаяние, проклял всех на свете… и пропал. Говорили, что он с горя утопился. Узнав о смерти друга, Кучер еще больше ожесточился и сбил еще один самолет и два вертолета.

В тот же день нагрянула эскадрилья военных МИГов и эскадрилья милицейских вертолетов. Военные накручивали вокруг летающего дома устрашающие круги, милиция жутко бранилась в мегафоны, клянясь стереть дом в порошок. Перепуганные жильцы схватили Кучера и выдали его стражам порядка. Спустя какое-то время Борьку Кучера судили и упекли за решетку.

С того злополучного дня, как арестовали Кучера, прошло около года. Однажды, выглянув поутру в свои окна, жильцы не обнаружили под домом воды. Море исчезло, как в землю ушло, – так же внезапно и необъяснимо, как возникло. Люди зажили былой, земной, жизнью, привыкая туда-сюда лазать по веревочным лестницам и восстанавливаясь на прежних местах работы. Жильцы летающего дома, наверное, забыли бы навсегда о своем морском приключении, если бы не мертвый сад и не обломки первого сбитого Кучером самолета, грозно торчавшие из земли.

Как-то на месте сада появились люди в строительных касках и строительная техника. Они принялись активно расчищать землю от мертвых деревьев и обломков самолета. Затем другие люди на очищенной земле посадили новый сад. Руководил ими человек, похожий на Архипа Бондаря. Да это он и был! Кто-то из детей летающего дома узнал в начальнике стройки прежнего художника. Возмужавший, с твердым взглядом и решительными повадками, он объяснил садовникам, где нужно посадить груши, где – яблони, а где – сливы и алычу. Выходило, что Бондарь точь-в-точь повторяет расположение старого сада.

Молоденькие деревья принялись, через положенный срок зацвели, затем на них завязались первые плоды… И тогда Бондарь затопил сад. Для этого он пригнал целое полчище автоцистерн, прислал воздушную флотилию вертолетов-пожарников и самолетов-заправщиков, в которые вместо горючего была закачена вода.

Стало известно, что Бондарь, неведомо как разбогатевший, месяц назад купил этот участок земли. Прежде, чем затопить его, он переселил в другие районы города бродячих котов и собак. А старый дом, по-прежнему подвешенный к воздушному шару, отогнал прочь вертолетом-буксиром.

Когда автоцистерн и разной летающей техники собралась громадная армия, Бондарь приказал открыть все краны. Не прошло и двух часов, как вода затопила молодой сад, и землю, и ближайшие постройки; а техника, выкачав из себя воду, едва успела убраться оттуда.

Давно уже умчались порожние автоцистерны, улетели вертолеты и самолеты, а вода, как ни странно, все прибывала и прибывала. Но вот она, затопив все вокруг до самого горизонта, успокоилась и приветливо заколыхалась. Вода была прозрачной, как мытое стеклышко, на дне отчетливо можно было разглядеть одинокий сад.

Сад продолжал жить и даже зацвел во второй раз. Вскоре выяснилось, что сад не одинок и отныне есть кому любоваться его подводными красотами.

По водной глади неторопливо скользила небольшая моторная лодка с двумя пассажирами. Одним из них был Бондарь. Он вновь превратился в прежнего Архипку-художника. Замирая над садом, он с воодушевлением писал его жизнь. Акварелью и маслом. Пастелью и тушью. Иногда простым карандашом, отчего выходило совсем недурно. Даже очень недурно! Кучер с восхищением следил за вдохновенной кисточкой друга. Борис Петрович отсидел в тюрьме три года, попал под амнистию, а теперь снова был рядом со своим любимым Архипкой. Кучер поклялся до конца дней не расставаться с художником и служить ему верой и правдой.

При этом Кучер был безоружен. Не было больше нужды отстреливаться от глупых зевак и назойливых художников-папарацци. Вокруг царила пустынная тишь, лишь изредка нарушаемая мягким гулом мотора и плеском игривой рыбы. Но вот Архипка облюбовывал новое место, Кучер глушил движок, бросал якорь, осторожно цепляясь им за ветки яблони или груши, и преданным взором наблюдал за легкой рукой Архипки. А тот все писал и писал, упиваясь видом подводного сада и вновь обретенным счастьем увековечивать его для людей.

Готовые картины художник спускал на воду и крестным знамением благословлял их в дальний путь…

Наверное, с дюжину таких картин прибило к моему берегу. Большая часть из них серьезно пострадала: рисунок размок и поплыл от долгого нахождения в воде – но две картины сохранились замечательно. На них ясно виден затопленный сад, а сверху, над ним, – крошечная лодчонка с фигурками двух людей, навеки привязанных к саду незримой нитью любви.

Когда я гляжу на эти картины, на душе у меня неизменно становится светлей и спокойней; на миг-другой я освобождаюсь от обычного ожесточения, и даже повсеместный хаос и безвременье для меня не так тяжки.

По прошествии какого-то времени вода перестала приносить новые картины к моему берегу. Затем прошел слух, что Архипки и Кучера больше нет – мол, над садом поднялось гигантское цунами и забрало к себе людей. О них стали забывать. В том числе и я. И лишь две картины, висящие в моем приморском доме, воскрешают в памяти светлый образ двух чудаков, так удивительно распорядившихся собственной судьбой ради одинокого тихого сада.