HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Виктор Панфилов

Понедельник

Обсудить

Рассказ

Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 18.09.2012
Иллюстрация. Название: "Хозяйки нет, поблекли краски…". Автор: Алексей Романов. Источник: http://www.photosight.ru/photos/2115951/

 

 

 

*   *   *

 

В понедельник с утра, плюнув на работу, пришлось ехать в ветлечебницу. Последнее время туговато стало со здоровьем Кота. Он потерял интерес ко всему, чему раньше уделял внимание. Симптомы были похожи на отравление – только чем можно было отравиться? Попробуй тут разберись. Да и Костик не считал себя большим экспертом в кошачьих болезнях. Думал – обойдётся, пройдёт. Не обошлось. В миске стояла нетронутая еда. А утром понедельника Костя проснулся оттого, что ногам было горячо и мокро. Это Кот залез на кровать – что для него было из ряда вон выходящим событием – и долго и мучительно выворачивал нутро на Костины ноги. Из несчастного четверолапого лились желчь и желудочный сок, он стонал и кашлял. Константин даже не стал ругать пушистого – настолько тот выглядел жалко. Просто отвратительно выглядел.

 

Костя Коробкин нёс Кота в ветеринарную клинику на руках, крепко прижав к груди. Приблизительно так же, как нёс его года три назад домой, с автовокзала – дрожащего, худого, грустного котёнка. Тогда было просто страшно возвращаться во внезапно опустевший дом. И, закономерно, в принципе, что их притянуло друг к другу – брошенное животное и оставленного человека. Странное получилось содружество – Константин так и не дал коту хоть какого-либо прозвища, будучи почему-то уверенным, что кошки не реагируют на придуманные для них людьми имена. Так и звал его официально и несколько канцелярски – Кот. И в отношении животного никаких слюнявых сюсюканий не допускал. Максимальной фамильярностью, которую покровитель разрешал себе в общении с питомцем – редкое поглаживание кончиками пальцев кошачьего уха. А ещё ежедневно, по приходе с работы – так же, кончиками пальцев – пожимал, здороваясь, мягкую серую лапу.

 

Кот и не просил какого-либо особого к себе внимания. Нетребовательный и неприхотливый – он крайне редко и только по большой необходимости напоминал о себе. Да и то очень деликатно. Не научившись толком мяукать, зверь отрывисто и тихонько вякал и корчил печально-просительную гримасу. Тогда Коробкин вспоминал о своей ответственности перед маленьким товарищем и выполнял его просьбы. Кроме этого редкого просительного «мекания», напоминающего скрип заржавленной дверной петли, животное никак не проявляло эмоций. Такой уж характер… Такой же, в принципе, как и у самого Константина: Кот перенял от старшего друга сдержанность, замкнутость и скупость в демонстрации чувств; даже малышом кот не баловался, не приставал с нежностями, не лез на руки, не просился в кровать. И всякому общению предпочитал телевизор. А в нём – канал с рассказами о живой природе. Когда его включали, довольно жмурился и громко мурлыкал.

 

 

*   *   *

 

А в ветеринарке – долгая, ворчащая, мяукающая, скулящая, чирикающая очередь. А Коту становилось всё хуже и хуже, временами он порывался потошнить – но, видно, и нечем было, да и сил не осталось. По бокам изредка пробегали резкие напряжения и сокращения мышц, взгляд становился всё более пьяным и отрешённым. Невесёлый вид имел Кот. А его Человек думал о том, что на работу он не позвонил, а там незаконченный проект, а вынужденное опоздание влечёт нешуточные неприятности, особенно, зная начальничью неприязнь и своё шаткое в целом положение в компании. Одним словом – депрессия. И апофеозом всей утренней мороки стал диагноз, вынесенный помрачневшей внезапно ветеринаршей. После того, как Кот был всестороннее обмят и обстукан (вопросительно-жалобное вяканье), после рентгенограммы (ещё одна очередь), звериный доктор произнесла долгую путаную речь. Растерянный парень вычленил основные составляющие: рак… последняя стадия… если доплатите… хорошие медикаменты… чтобы не мучился… мы сами всё сделаем…

 

На прощание Костя пожал двумя пальцами кошачью лапу, привычно погладил горячее ухо: «Что же ты так, Кот?» …Кот попробовал было потарахтеть, но сразу прекратил. Больно. Какая-то девочка-помощница унесла обречённое животное в глубины служебных комнат, а деморализованный Константин, расплатившись и распрощавшись, вывалился на улицу. И на свежем воздухе обнаружил, что он вспотел, хотя при этом его бьёт озноб и трясутся руки.

 

«Если уже утро такое отвратное, интересно, какая же мерзкая будет вторая половина дня?» – вопросительно думал Коробкин. Предстояло ещё объяснение по поводу опоздания. И, скорее всего, штрафные санкции, с этим опозданием связанные.

 

 

*   *   *

 

На рабочее место Костя пробирался украдкой, как воришка. Не через центральный вход и лифт, а через запасной, пожарный выход и лестницу. На площадке третьего этажа, где он работал, располагалась курилка. Здесь постоянно находился кто-нибудь из сотрудников. Тут обменивались сплетнями и новостями, заключали альянсы, разрабатывали какие-либо планы, назначали свидания и даже иногда признавались в любви. Ввиду предстоящего разноса неплохо было бы посидеть спокойно, собраться с духом. Поболтать с коллегами, выяснить, какая атмосфера ныне на работе, к каким именно готовиться потрясениям и неприятностям.

 

У окна, выходящего в колодец заднего двора, курили и переговаривались двое. Толик – второстепенный человек, статист, постоянно всем поддакивающий и подхихикивающий. И Анжела – девушка скромных способностей, но с непомерно раздутым самомнением и огромными амбициями; гордячка и задавака. Костя удостоился неловкого – в пол-ладони – рукопожатия Толика и мимолётного оценивающего взгляда свысока от его спутницы.

– Всем вам – мое опоздательное здрасьте! – поприветствовал коллег Костя. Взгромоздился неловко на подоконник, охлопывая карманы в поисках сигарет. – Ну, как дела, что нового?

Анжела не сочла нужным снизойти до разговора. Когда молчание стало оскорбительным, суетливо залопотал Анатолий:

– Тут это… Начальство с утра в бешенстве. Татьяна Ильинична тебя по всем этажам искала. Телефон оборвала. Готовься к пистону, короче. Сказала, когда появишься – сразу к ней. А ты где потерялся-то, в самом деле?

– Меня трамвай сбил. Насмерть. Пока сшили разорванное тело, пока воскрес – полдня как не бывало. Задержался, такое дело… Ты простишь меня, Анжела? – с подначкой спросил Константин.

Толик как-то угодливо-жалобно хихикнул.

– Фигляр, – бросила презрительно Анжела и, цокая металлическими подковками, гордо уплыла в направлении своего кабинета.

– Обиделась? – полувопросительно-полуутвердительно подытожил Анатолий.

– А не знаю, – ответил Костик. И добавил с внезапной злостью: – Хоть бы и обиделась – её проблема. Знаешь, присказка такая есть? На обиженных х…й кладут. И балконы падают.

Толик в смущении забегал глазами. Но пыл Коробкина уже угас. С задумчивой печалью он спросил Анатолия:

– Вот скажи, Толян, дружище… Ты знал, что кошки, оказывается, болеют раком?

– Да ну?!! Что, правда? – Толя плохо понимал, к чему вообще такой поворот беседы.

– Ага… – Костя покивал, углубившись в себя и почти не обращая внимания на коллегу. Подвигал нижней челюстью, прищурился от попавшего в глаза дыма. – А я то всегда думал – это прерогатива человека, ты понимаешь… Такие дела, как болеть раком и СПИДом. Или ходить на выборы, или воевать с мусульманами, или сходить с ума, или искать смысл жизни…

Анатолий окончательно смешался. Переступил с ноги на ногу. И ещё раз. И ещё. Поинтересовался робко:

– А к чему ты это? Ну, про кошек?

Костик вышел из ступора.

– А? Да ни к чему. Расслабься, не обращай внимания. Просто так, мысли вслух. Несправедливо, что кошки болеют теми же болезнями, что и люди… Ладно… Пойду к начальству на ковёр. Не хочешь со мной, за компанию? Поделюсь поджопниками, так и быть, а то когда ты ещё выпросишь?..

– Я? Нет, спасибо, я пас. Ты уж лучше сам, как-нибудь… Удачи тебе там. Не зли её сильно…

«Да, удачи мне… – бубнил под нос Костя, направляясь в «святая святых». – И терпения, и стойкости, и мудрости. И подхалимства, столько же, сколько есть у тебя, дорогой коллега Толик…»

 

Секретарша Алёнка в приёмной испуганными глазами показала на дверь начальницы. И отсигналила жестами: скорее, мол, тебя там ждут.

Вопреки ожиданиям Ильинична не выглядела раздражённой. Сама ледяная любезность – пригласила присесть. Долго копалась в ящиках стола. И, наконец, положила на стол пред робко молчащим подчинённым его же заявление об увольнении по собственному желанию, без проставленной даты.

Писулька эта появилась после серьёзного должностного нарушения. Давным-давно – сейчас и не вспомнить, чем тогда провинился молодой специалист. Вспоминалась только громкая ссора в этом же кабинете, «последнее предупреждение», и вот это заявление – подписанное, но задержавшееся в глубинах письменного стола до определённого дня. До сегодняшнего трахнутого дня, судя по всему.

Константин поднял от бумаги тяжёлый взгляд на лицо начальницы. «Пусть это будет неумная шутка… Пусть это будет запугивание и давление… Твою ссссучью мать, всё что угодно, только не это, бля!.. »

– Это что? – севшим голосом поинтересовался он.

– Это, Коробкин, твои прогулы. Твоё безответственное отношение к работе. Скандальное поведение. Нарушения дисциплины. И многое, многое другое. Вписывай дату.

– Татьяна Ильинична, да в чём дело? Ну не мог я предупредить, что задержусь. Я у доктора был, моему коту плохо… было…

Солидная, строгая дама мигом превратилась в скандальную, крикливую бабу, с искажённым лицом и хамскими манерами:

– Да мне плевать на твоего кота! Плевать, где ты был! У тебя уже сто пятьдесят выговоров и предупреждений. Мы не заинтересованы держать на работе таких разгильдяев и ничтожеств. Пиши число сегодняшнее и вперёд, в отдел кадров, там уже дожидаются тебя.

Костя аккуратно и медленно рисовал невесёлые осенние циферки. «Может, хочет поунижаться меня заставить? А почему бы и нет? Будем унижаться, раз так. На хер гордость. Сейчас никак нельзя терять это место…»

– Да, виноват, ладно… Но… Татьяна Ильинична… Может, вы меня хотя бы понизите в должности? Или штрафанёте на всю зарплату? Ну нельзя мне сейчас работу терять! – Константин чувствовал, как краснеет. От стыда горели лицо, уши, шея. Ну до чего же мерзко – уговаривать, просить, лебезить! – Вы поймите, у меня брат малой, мне за университет его платить, за жильё съёмное! Где я, блин, сейчас такую работу найду?

На мгновенье вина и жалость вроде бы мелькнули на холёном лице. «Неужели проняло?»

Как оказалось – нет.

– Хватит плакать, Коробкин. Не унижайся, не бери на жалость. Раньше надо было головой думать.

– Вот, значит, как… – К горлу увольняемого подступила тошнота, зрение застлал разноцветный туман.

– Значит, так… Прощайте, Коробкин, я вас больше не задерживаю. Расчёт в бухгалтерии в течении трёх дней. Если характеристика на новое место нужна будет – напишите сами, оставите у Алёны – я подмахну. Счастливо.

 

С Татьяны Ильиничны сталось бы записывать беседу на диктофон. Только поэтому, вместо тысячи матных слов, выходящий за дверь Костик всего лишь с пристальной ненавистью смотрел на властную даму. От взгляда бывшего подчинённого начальница укрылась за монитором рабочего ноутбука.

 

 

*   *   *

 

Выйдя в приёмную, столкнулся с секретаршей. И понял – она всё слышала. Даже более того – она всё знала о грядущем ещё до того, как он зашёл в кабинет начальницы.

Для Алёны Коробкин был не только коллегой, но и достаточно близким человеком. Когда Костя только встраивался в коллектив, девушка затащила его в постель. Ей было ужасно интересно: холодная ирония, безмятежное спокойствие и отстранённость – маска это или нет? Или он и в личном такой же, и в домашней обстановке? Оказалось – форма соответствует содержанию. Выяснилось, что молодой человек вообще не способен испытывать возвышенные романтические чувства, не настроен и не приспособлен к глубокой всепоглощающей привязанности. А серенькой секретарше как раз таки не хватало драйва, горячей, фееричной страсти, некоторой показухи и определённого сумасшествия в отношениях. И подобие романа, быстротечная увлечённость – без взаимных упрёков и скандалов, плавно переродились в товарищество и взаимную поддержку.

Поэтому, когда Костя бесцеремонно ухватил её за руку и потащил в курилку, девушка, спотыкаясь на высоких каблуках, безропотно поспешила за бывшим бойфрендом.

 

– Алёна, что, чёрт возьми, происходит? Объясни мне! – Костя как подкошенный обвалился на подоконник. Ломал спички, пытаясь прикурить. – Я, конечно, понимаю – опоздал, не предупредил. Да, было дело, и раньше опаздывал, и прогуливал даже, и объяснительные писал много раз. И отрабатывал потом вдвойне. Но ведь не бывает такого, чтобы вот так запросто, за опоздание выгоняли! К тому же, по уважительной причине… Что случилось, блин?

– Да что тут объяснять… – Девушка отворачивалась, прятала глаза. – Просто ты её достал окончательно.

– Я тут много кого достал окончательно! Причём, уже давно. Но до этого меня никто не трогал. Ты что-то недоговариваешь, дружок!..

Алёна напряжённо покусывала красивую губу. Потом решительно мотнула головой и раскололась:

– Хорошо… Помнишь Максима? Ну, сына её?

 

Конечно же, он помнил. Максим, начальский сынок, каждое лето подрабатывал в компании то курьером, то референтом. Учился в престижном институте. С Костей почти не пересекался, ни по работе, ни вне её. Зная о постоянной напряжённости между Коробкиным и своей матерью, об их взаимной антипатии, Максим и не стремился к близкому общению со строптивым сотрудником.

– Так вот, Максим вылетел из своего института, – продолжила Алёнка. – То ли несчастная любовь, то ли ещё какая блажь. С четвёртого курса ушёл. И – к маме, как снег на голову. Они разругались по этому поводу сильно. Я от Анжелки узнала, они же дружат с Ильиничной, ну ты в курсе… В итоге пришли к компромиссу. Максим, значит, восстанавливается на заочном. Татьяна отмазывает его от армии, потом пристраивает к нам. Но уже не шушерой мелкой, а молодым специалистом, с незаконченным высшим образованием… А сегодня он приходил сюда, к ней, этот Макс. А после – в кадры направился. Вот так…

 

В наступившей тишине Костя скрипел зубами, пережёвывая сигаретный фильтр. Потом, ни к кому конкретно не обращаясь, начал монотонно сцеживать чёрные, липкие, отвратительные ругательства.

Алёна дёргалась, как от электрических разрядов.

– Ну не знала я, что она тебя хочет подвинуть!!! Если б знала, неужели я не сказала бы тебе? И сколько раз я тебя предупреждала – не собачься с ней, она тебя съест когда-нибудь! И сейчас я ничем тебе не могу помочь, правда!

– Да ладно, Алён… Я же тебя ни в чём не виню. Сам, дурак, нарвался. – После непродолжительного эмоционального всплеска Костя снова стал безразлично-спокоен и расслаблен. Видно, это судьба. Рано или поздно это должно было произойти.

Подружка виновато и боязливо прикоснулась к удручённому мужчине.

– Что теперь делать, Костюня?

– Что тут можно сделать? Ты будешь с тоской и сожалением вспоминать обо мне. Можешь одеть траур по моему уходу, разрешаю, это будет очень экспрессивно. А я побрею голову и пешком уйду в Тибет, в монастырь, чтобы там окончить свои безрадостные дни в поисках внутренней гармонии. Всё, что есть у меня на столе, в столе и возле – оставляю тебе в наследство.

Алёна ещё больше расстроилась от извечной насмешки, звучащей в этом привычном и родном голосе

– А если серьёзно? Что дальше? Я волнуюсь за тебя, понимаешь?!!

– Не знаю я, что дальше, – уже немного серьёзнее. – У меня сейчас внутри такая херня творится… то есть, прости, сумятица (посмаковал слово). И голова мигренится (опять ёрничает). Перенервничал, и состояние теперь… Приду сейчас домой и буду ничегонеделать, например. Отдохну от всех этих ежедневных обрыдлых харь. Я ведь как устроился – ни разу в отпуск не ходил, только на больничный. Всё-таки, много времени я этой деятельности уделял. Потом буду думать, что дальше, куда и как. Сейчас вообще не соображаю ничего. Неожиданно как-то всё…

– Дать тебе таблетку, от головной боли? – Алёна хоть как-то, хоть чем-то пыталась помочь другу.

– Не надо таблетку, не люблю, – скривился Костя. – Они горькие! Шоколаду мне лучше. И выпить бы, стресс снять – да только неохота, как назло. Пока, дружочек, не забывай, пиши…

Провожая Костю к выходу, Алёна шмыгала носом.

 

 

*   *   *

 

В полчетвёртого зашла соседка. Якобы затем, чтобы удостовериться – всё ли в порядке. Обычно-то в такое время Костя дома не бывает. Может, что случилось? Может, нужна какая-нибудь соседская помощь, поддержка, участие?

А что, нормальный такой, в принципе, повод. Не хуже прочих. Когда давно и безуспешно ищешь подход к человеку – любые средства хороши.

Обычно Костя всячески избегал её. Он видел, что девушка проявляет к нему чрезмерный, пристальный интерес. Ещё помогая въехать в её соседскую квартиру, и после, при нечастых встречах, видел, что она нафантазировала, придумала себе волшебную сказку с ним, Костей в главной роли. Поразительное явление, эта её очарованность симпатичным соседом, старше её на десяток лет, рождённая девичьей наивностью и идеализмом!.. И как разрушить это наваждение, эту стыдливую увлечённость? Как объяснить ей, что он, Коробкин, не волшебный принц, а вполне себе сухой, прагматичный, приземлённый гражданин, не умеющий и не желающий мечтать, а потом влюбляться, ухаживать, боготворить, осыпать цветами, носить на руках, создавать семью, любить до гроба, рожать и воспитывать детей и так далее по списку? Не нужно всего этого Косте, он по натуре индивидуалист и социопат. И циник, и вообще, тяжёлая в повседневном общении личность. А как объяснить это соседке Маше, не травмируя её психологическое и философическое восприятие действительности? Не знал этого Коробкин, а поэтому всячески дистанцировался от соседки, вежливо игнорировал призывы заходить в гости и предложения о совместных мероприятиях.

Сегодня сам пригласил зайти. И даже угостил кофе. Думал – чьё-то постороннее присутствие скрасит эту неприкаянность выбитого из привычной колеи человека. Всё было не так, как обычно, а значит – неправильно. Бесило всё и выводило из себя. Особенно раздражала постоянно попадающаяся на глаза кошачья миска с протухшей едой. И вроде надо выкинуть её, по-хорошему-то, и сил нет. Переделаны все обычные домашние дела. «Заходи, – сказал Коробкин, – чаем угощу. С шоколадным батончиком». А про себя подумал: «Может, всё же переспать с ней?»

 

Нет, нет, нет – напрасно позвал. С появлением соседки напряжённость и внутренняя дисгармония не прошли. Наоборот – усугубились тем, что пришлось искать темы, избегать скользких поворотов, сглаживать углы, шлифовать неровности. Общение было сплошной мукой. Девушке нечего было предложить хозяину, кроме своей выпирающей и почти нескрываемой влюблённости. У неё не было никаких интересов, кроме домашнего хозяйства, кулинарии, глупых телешоу и примитивных сериалов. Буквально за сорок минут Коробкин безнадёжно устал от однообразных бессюжетных историй простецкого быта, от потока по-щенячьи невразумительных восторгов и огорчений.

Пришлось придумывать важнейшую и срочнейшую встречу на другом конце города. Она, естественно, всё поняла – как можно не понять, тут дурак поймёт, что тебя не хотят видеть, не нужна ты со своими детскими простодушными страстями. И – как будто отключили лампочку, освещавшую девчонку изнутри; ушла, сбивчиво извиняясь непонятно за что, и от этих извинений стало ещё гаже, темнее, противнее. Несколько долгих минут в кухне за стенкой слышались рыдания, даже звон вымываемой после нечаянного чаепития посуды и плеск воды в раковине не мог их заглушить. От этого можно было только убежать. На улицу, под ненастное серое небо. Надеясь, что ходьба успокоит нервы и разгонит осадок от общения с несчастной однобоко-влюблённой девочкой.

 

Коробкин шёл безлюдными дворами, по спирали отдаляясь от дома. Глядя то вниз, на сырые грязные листья, в рябые, потрескавшиеся зеркала луж, то на мрачноватый окружающий пейзаж.

Сочетания запахов, композиции разнообразных приглушённых туманом звуков вызывали из прожитого «короткометражные» клипы-воспоминания. Тогда Костя ненадолго останавливался, будто натолкнувшись на невидимую стенку, и с трудом, преодолевая упругое сопротивление очередной вспышки памяти, слепо двигался дальше.

В скомканном, выброшенном журнальчике Косте привиделся сборник кроссвордов, которые отец обычно (не слишком успешно) пытался разгадывать после ужина. Папа ушёл к другой, когда Костику было двенадцать, а Сашка только появился на свет. Исчез папаша, пропал из их жизни, чтобы больше никогда не появляться. А сборник кроссвордов остался лежать в полке журнального столика, с очками и мундштуком, который родитель, после того, как бросил курить, любил просто держать во рту в минуты задумчивости.

Вспомнилась мама. Сморщенное, жалкое лицо на фоне застиранной больничной наволочки. Дрожащее под тонким одеялом изрезанное тело, трубки капельниц, запахи лекарств. Испуг, который она пыталась скрыть. Почему-то – мандарины с коричневыми пятнышками и зелёные яблоки на её тумбочке в палате. И её глаза, в которые лучше было бы не заглядывать, и слова, которые лучше было бы не слышать…

 

Мозг, даже ночью привыкший думать о работе, загруженный повседневно ворохом разнообразных задач, теперь, от вынужденного бездействия выбрасывал давно и надёжно забытые сведения. Как будто вчера покинутые, явились: казарма, плац, столовая. Потом, сразу же – институтская общага, учебные аудитории, деканат. Люди, жесты, позы. Заученные строчки: стихи, теоремы, параграфы, пункты устава. Инструкции, правила, предписания, статьи. Новогодний корпоратив, утренник в садике, студенческий капустник, поход на природу в шестом или седьмом классе. Даже имена и фамилии, возможно, не существующих уже людей – однокурсников, одноклассников, сослуживцев, коллег – и те вспоминались без труда.

Опомнившись, обнаружил, что уже довольно сильно удалился от дома. Мигрень, ставшая привычной, уже перешла на какую-то новую стадию. Разлитая в воздухе невидимая изморось пропитала одежду, брызги грязи раскрасили штанины джинсов в хаки, ботинки разбухли от ходьбы по лужам.

«Прогулялся, развеялся… »

 

С прогулки Костя возвращался уже густых сумерках. Путь он решил срезать через заброшенный парк развлечений и отдыха. Под деревьями было ещё темнее, большинство фонарей было разбито, под ногами на асфальтовых дорожках скрипело стекло и шуршал всевозможный мусор. Землю эту местная элита уже отдала самой себе на откуп под частную застройку. По этому поводу возникло даже несколько вялых стихийных митингов, ни к чему, правда, не приведших. В ближайшем будущем на живописных полянках вырастут шикарные многоэтажные и многоуровневые коттеджи банкиров, криминальных авторитетов, чиновников местного самоуправления и бизнесменов. Будет и освещение, и чистота, и ограждение с охраной. Пока же на территории парка доживали свой век разрушенные строения летней эстрады, тира и танцпола; а также проржавевшие и прогнившие останки каруселей и аттракционов.

Там впереди, на открытом пространстве, громкими голосами разговаривало несколько человек. Костя уже видел их, но сам оставался незаметным в глубокой темноте. Сначала он хотел обойти их стороной, от греха подальше. Но потом пригляделся внимательно, кто находится впереди – и попросту обомлел от неправдоподобности и ничтожной вероятности именно этой встречи именно в этом месте.

Под чудом уцелевшим фонарём, возле сдвоенных скамеек, у трупа Колеса обозрения стоял сын Костиной начальницы. Тот самый Макс, которому отдали должность, стол и зарплату Константина. Парень, которого здесь быть никак не могло, и которого Костя сегодня тихо ненавидел всю вторую половину дня. И судя по всему, на данный момент Макс необратимо влипал в очень нехорошую историю.

В ярком – после почти полной темноты – электрическом свете, хорошо и со вкусом одетый парень смотрелся как персонаж совершенно другой истории. Как действующее лицо из мыльной оперы, чудом перенесённое в криминальный боевик или даже (судя по видимому дискомфорту) фильм ужасов. Максима полукругом обступила уличная шпана, для которой эта лавочка служила местом встреч, общения и отдыха. И домашний мальчик стал предметом их нездорового интереса.

 

При более пристальном рассмотрении Костя с трудом, но узнал большую часть «тусовщиков». Обычные граждане называют таких «трудные дети». Ребятишки из неблагополучных семей. Неприкаянные, озлобленные, хитрые, жестокие; плюющие на законы, условности, моральные и этические нормы и правила общественного поведения. Трудные, одним словом. Когда-то, лет пять назад, Костя «посчастливилось» работать в Комитете молодёжной политики при администрации города. И неблагополучные дети как раз и были основным направлением его деятельности. Коробкин мотался по детским комнатам милиции, беседовал с родителями, педагогами, психологами и самими детьми; проводил среди малышей разъяснительные и профилактические беседы, наставлял их, вразумлял, записывал в кружки, сообщества, клубы и секции. А однажды сопровождал их в оздоровительный летний лагерь и провёл бок обок с подопечными бесконечные три месяца. С ними было очень нелегко: каждый нуждался в индивидуальном подходе, каждому нужно было внимание и сочувствие. Лестью, лаской, уговорами, угрозами – Костя с трудом, но учился с ними ладить. Но работа эта – трудная, неблагодарная, нервная, изматывающая и морально, и физически – быстро надоела Константину. В конечном итоге, он нашёл себе другое место (попросту сбежал), но ребята, которыми он тогда занимался, до сих пор ещё помнили его и относились к нему лояльнее, чем ко многим остальным взрослым.

 

Трудные дети за несколько лет превратились в не менее (а то и более) асоциальную молодежь. Те, что сейчас обступили Максима, явно не собирались пригласить его на чай с баранками. И не предполагали они обсуждать с несчастным литературные и философские аспекты работ какого-нибудь Аристотеля или Канта. Совсем для другого нужен им был благополучный сын богатых и уважаемых родителей.

Отсюда невозможно было разобрать слова, но интонации слышались превосходно. Издевательская, насмешливая, презрительная – малолетних хулиганов. И робкая, оправдывающаяся, просительная – их жертвы.

На Костю нахлынуло злорадное, подлое желание увидеть, как действо будет развиваться дальше. Хотя все предельно понятно: «жертве» предстояло быть униженной, побитой и ограбленной. Юные бандиты повыделываются друг перед другом и перед девчонками: от души напинают маменькиному сыночку по организму и попутно заберут у парня всё, что есть ценного. Но в начале – задавят его своей агрессивной энергетикой, злым напором. Ему уже страшно, он тоже прекрасно сознаёт, что ему предстоит пережить в ближайшем будущем.

 

Костя в роли случайного свидетеля отлично представлял себе состояние молодого человека. Эту мутную слабость, боязнь, стыд, осознание трагического финала этой роковой встречи. Может, лучшим выходом стало бы позорное, но вполне разумное бегство. Только, видно, для Максима – бегство – совершенно неприемлемый вариант, та черта, за которую нельзя переступить, не потеряв при этом самоуважения и достоинства. Вот и стоит парень с трогательным упрямством и трясущимися поджилками перед кучкой двуногих гиен, собирая в себе мужество и пытаясь подавить робость и сохранить самообладание. Стараясь не дать малодушию и слабости прорваться наружу, стать видимыми всем.

 

И тут, в укромном, удобном для зрителя месте Константину с гравюрной отчётливостью представился брат Сашка. Каким он запомнился Косте при отъезде на учёбу: тихий книжный мальчик, беспомощный перед реальными опасностями и трудностями, но и, при этом, гордый и поразительно упрямый в своих принципах и убеждениях. Может, где-то в своей далёкой, новой, самостоятельной жизни он также вынужден стоять с замирающим сердцем перед лицом людской подлости, жестокого куража, жадности, глумливого цинизма? Что, интересно, сказал бы он обо всей этой ситуации, окажись он здесь независимым свидетелем? Константину вдруг расхотелось быть зрителем.

 

– Физкульт-привет всей компании! – Костя, спотыкаясь о пустые бутылки, вышел из темноты на освещаемое уличным фонарем пространство. – Давненько не виделись, товарищи хулиганы.

– О, какие, люди! Здрасте, Кстинсргеич! – Костю узнали и вразнобой здоровались. Девчонки кокетливо заулыбались, парни почтительно поднесли вразнобой несколько бутылок и банок пива и слабоалкогольного коктейля. – Каким ветром вас в наш ареал занесло?

– Мне нужен этот парень, – кивнув на Макса, сразу же «взял быка за рога» Костя. – У нас разговор очень личный.

Компания явно не желала отпускать свою добычу. Но и противоречить Константину они не решались. Все-таки он оставался для них каким-никаким, но авторитетом. И даже, насколько это возможно, товарищем и просто уважаемым человеком.

– Мы с ним ещё не договорили, вообще-то, – вяло возразил их, по всей видимости, лидер – Пашка Ковальчук, выросший из вертлявого, щуплого ребёнка в крепкого, хищного, самоуверенного здоровяка с резкими движениями и хриплым «злодейским» голосом.

– А чо, может, он вам где закосячил чего? Тогда мы и за вас тоже поговорим, с нас не убудет! – предложил кто-то ещё, и все довольно захохотали.

– Знаю я ваши разговоры, – отмахнулся Костя – они больницей для кого-то заканчиваются. А мне этот парень нужен целым и невредимым.

 

Польщённые такой оценкой их опасности для окружающих, парни самодовольно заухмылялись. И, больше чем от алкоголя, пьяные от собственного великодушия, уступили Косте права на обсуждаемого, словно какую-то вещь, Максима.

– Да ладно, раз так. Пусть живёт, хрен с ним. Только, может, вы нам бухла, по такому случаю возьмете? – вкрадчиво предложила компромисс шпана.

– Да не вопрос, – Константин выгреб из карманов барским жестом всю имеющуюся – небогатую, впрочем – наличность. – Сильно только не злоупотребляйте. А то милиция, там, да всё такое… Ну вы понимаете, не маленькие, не мне вас учить…

– Все будет ништяк, дядя Костя, – уверили его. – А то, может, давайте с нами? У нас весело!

– Не, спасибо. Мне вот ещё с другом пообщаться надо, – закончил непростой разговор Константин и потянул Максима за рукав по направлению к спальным кварталам. – Всем пока!

 

Они отошли от места инцидента уже метров на триста. Деревья парка поредели, показался ярко освещённый, шумный и людный проспект. Затихли в отдалении голоса недавних мучителей, когда Максим задал терзающий его вопрос:

– Какое у вас ко мне дело?

 

Обернувшись на голос, Костя заметил, что выражение упрямства и обречённости так и не покинуло лица спасённого им от незадачливой участи парня. Похоже, Максим подумал, что Константин отбил его у бандитствующей молодёжи для того, чтобы единолично и самостоятельно расквитаться за увольнение с работы. И всё то время, пока они шли вместе, угнетённое состояние не покидало сына бывшей Костиной начальницы.

 

«Несчастный сосунок, – подумал с жалостью Костя. – Дерьмовый день у тебя сегодня, правда? А мог быть и похуже. Может быть, и надо было, чтобы был совсем отвратительным, раз и у меня он, этот б…дский день, так не задался?.. Может, в этом была бы какая-то «высшая справедливость»? А, впрочем… »

– Никаких дел, приятель… – Костя сунул руки как можно глубже в карманы, зябко сутулясь. – Просто это мои знакомые дети. Ты сейчас начал бы их бить, мне было бы очень неприятно… А так – все довольны и счастливы. Иди себе, куда шёл, и я тоже пойду куда подальше. Домой, например. Пока, до встречи…

 

Макс от неожиданной развязки и облегчения споткнулся, а потом и вообще остановился в растерянности. И уже в спину уходящего Кости тихо и непонимающе произнёс:

– Пока…

И, благодарно, добавил чуть громче:

– Спасибо вам!..

 

Костя в ответ только досадливо передернул плечами.

 

 

*   *   *

 

Встретившее хозяина темной тишиной и стылыми батареями, привычное место обитания казалось чужим и враждебным. Сквозняк выдул в оконные щели всё домашнее тепло. Пахло тухлятиной из кошачьих мисок на полу кухни.

Не раздеваясь, Костя зажёг газ. Вскипятил чай. Пил обжигающее питьё, грел о чашку замёрзшие руки, но согреться никак не мог. Бесцельно бродил с чашкой горячего напитка по пустой квартире. Прислушивался к шорохам за стеной. Переставлял с места на место вещи. Открывал и закрывал двери комнат, ванны и туалета, будто разыскивая что-то потерянное.

Повинуясь непонятному порыву, достал с антресолей коробку с игрушками брата. Долго ворошил заботливо сложенные для предполагаемых будущих детей машинки, солдатиков, прочие сокровища. На самом дне обнаружилось искомое. Сиреневый плюшевый кот, вытертый, с болтающимися на ослабших нитках глазами-пуговицами и оторванным, и после аккуратно пришитым хвостом. Когда-то давно малой не ложился спать без этого монстра. Теперь Сашка далеко, у него куча забот: учёба, подработка, вечная нехватка средств. А у Костика от брата в наличии только старые вещи, фотографии, грамоты и медали многочисленных предметных олимпиад. Да корешки банковских переводов в начале каждого месяца.

 

Костя задумчиво покачал на руке плюшевого урода.

«Как же всё-таки вещи привязывают к себе людей… В несуразной кособокой игрушке мои ассоциации – одновременно и с маленьким братом и с безвременно умершим Котом», – размышлял Костя. Несвязные и громоздкие мысленные построения постепенно рушились под действием гуляющей от затылка к вискам и обратно боли.

 

В комнате определил зверька на кошачью подстилку, там, где ещё осталась вылинявшая шерсть прошлого постояльца.

– Будешь теперь моим домашним любимцем, – заявил игрушечному коту хозяин квартиры. Погладил кончиком указательного пальца тряпочное ухо. Поправил нового-старого приятеля так, чтобы болтающиеся на нитках глаза смотрели в сторону телевизора. Выключил в комнате свет. За окном встревожено шумел, отмахиваясь от ветра мокрыми лапами, полуоблетевший клён. Стучал в стекло, отбрасывал на освёщенную уличным фонарём стену спальни кривые, ломанные, хаотично движущиеся тени.

 

Телевизор включился на самом начале передачи о жизни львиной семьи, где-то в африканской саванне. Костя лежал в кровати в верхней одежде, с надвинутым чуть ли не до подбородка капюшоном и руками, засунутыми глубоко в рукава куртки. Постепенно Коробкину начало казаться, будто это он, а не телевизионный диктор рассказывает игрушечному коту историю львиного прайда, а сиреневый чудик заинтересованно слушает, блестя внимательными глазами-пуговицами.

 

 

*   *   *

 

Костя Коробкин проснулся под утро, от оглушительного грохота снаружи. От ударов грома – не то, что природа – само мироздание дрожало и корчилось. Немного помедлив, упал на землю ливень, мощным, полновесным, безудержным потоком. Кот на подстилке подобрал лапы и выжидательно покосился на Костю

– Это всего лишь гроза, – проинформировал Кот. Неизвестно, кого он успокаивал: при жизни Кот сам очень боялся грома.

Костя спросонья тёр ладонями лицо и мотал головой. Кота усыпили, но он по-прежнему жив. И этот факт не вызывал никаких внутренних противоречий. И то, что он вдруг заговорил, тоже воспринялось как вполне естественное и закономерное явление.

– Плохой сон? – спросил Кот

– Да нет… Просто муторно как-то… Неспокойно. Ты знаешь, слишком много, наверное, впечатлений для одного дня. Вот и расклеился. Да и ты тоже хорош! И так всё плохо, а ещё и ты умер… – укорил кота Костя. – Или это оттого, что ты умер, хуже стало?..

Кот виновато улыбнулся.

– Да ладно, всего лишь скверный день, бывает у всех, – успокаивающе промурлыкал он. – Это пройдёт. Не бери в голову. Не расстраивайся. Ты сейчас ложись, поспи ещё. Под дождик и думается, и спится лучше, ты же знаешь. И не волнуйся ни о чём: всё у тебя будет хорошо. Я всегда рядом и всегда буду за тобой приглядывать и помогать тебе во всём. Буду твоим котоангелом-хранителем. Доброй ночи, Костя Коробкин.

 

И стало ясно, что всё действительно будет нормально. Бывает такое – осень, хандра, временные трудности. Скоро бытие войдёт в новую колею, подчинится другому графику и распорядку. Нужно только подождать чуть-чуть и не позволять себе раскисать. Перетерпеть. Продержаться.

 

Кот повозился на своей подстилке, а потом смущённо спросил:

– Ты не будешь против, если я с тобой рядом немножечко полежу? Что-то я замерз…

Просьба была необычайная, но вполне выполнимая. К тому же, можно бы и посочувствовать говорящему мёртвому Коту и сделать ему поблажку. Пусть порадуется. Дотянувшись до кота, взял его на руки и примостил с собой рядом. Неожиданному соседу потребовалось совсем немного места. И, вопреки ожиданиям, он ни капельки не мешал.

 

 

Через несколько минут Костя уже опять крепко спал. По улице, сбивая последние листья с деревьев, рассыпался дождь. В двух шагах от дивана, на просторах Австралии весело скакали беспечные кенгуру и учились охотиться щенки Динго. Сонный коала жевал побег эвкалипта. Океан накатывался на бескрайний пляж. Австралийское солнце освещало лежащего поверх неразобранной постели мужчину в тёплой осенней куртке и забрызганных грязью джинсах. Костя крепко и бережно обнимал сиреневого игрушечного кота и чему-то улыбался во сне.

 

 

 

517 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 12:14 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Лучшие бк для ставок на спорт
Поддержите «Новую Литературу»!