HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Владимир Левин

Письмо

Обсудить

Рассказ

 

Купить в журнале за март 2020 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за март 2020 года

 

На чтение потребуется 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 23.03.2020
Иллюстрация. Название: «Письмо». Автор: Анора Саидова. Источник: http://newlit.ru/

 

 

 

Крейг потерял счёт времени. Прошло, наверное, полчаса с того момента, как он, надев чёрный костюм и белую рубашку, спустился в кухню. Ещё не было семи часов. Эмили ворочалась в постели, а значит, потихоньку просыпалась. Его поза всё это время оставалась неизменной. Опершись одной рукой о край умывальника, он уставил потерянный взгляд в окно, выходившее на задний двор. До наступления рассвета в его мелких тёмно-карих глазах, будто случайно застрявших между небритыми круглыми щеками и узким сухим лбом, отражалось лишь белое пятно лампы на потолке и блеклые молчаливые контуры гарнитура. Но день настойчиво заступал, и картина ноябрьского утра вскоре вытеснила кухонные мотивы из его глаз.

Утро было туманной влагой, повсеместно пронизавшей воздух, и давящим серым небом. Тучи были не как обычно вздутыми, похожими на запертые в пространстве клубы дыма, а напоминали многочисленные мелкие рубцы на небесном теле или нескончаемые ряды складок, словно небо – это простынь, каждый сантиметр которой нещадно скомкали. Небесные рубцы, казавшиеся Крейгу потоком лезвий, неумолимо плыли на него.

Приоткрыв рот в страхе, Крейг не мог оторвать взгляда от неба. Его окутывало хорошо знакомое чувство онемения души, паралича воли. Крейгу нечего было противопоставить напору неба. Внутренности тела под чёрным костюмом и белой рубашкой были холодны и мертвенны, как пещерные сталактиты.

Ему казалось, что ноги отрываются от плиток на полу, что он вылетает из окна, и рубцовое серое покрытие неба тянет его к себе. Он кружился в пространстве, взмывая вверх. Земля гнала его от себя, шурупом ввинчивая тело в чёрном костюме в небесный мрак. Голова кружилась, и Крейг вцепился в край умывальника, чтобы не упасть. В такт ввинчивания его в небо, в сознании Крейга прокручивался сон, разбудивший его в это утро.

Он видит прогнившую трубу, ведущую к унитазу, и слышит противное пищание крана в умывальнике. Труба протекает, и из неё вытекает на кремовые плиты грязная вода. Это хорошо знакомая ванная в доме мамы. Мама заходит в ванную, закрывает уши ладонями, чтобы приглушить гул открытого крана, и, ужаснувшись быстро растекающейся по полу грязной луже, выкрикивает:

– Крейг, скорее сюда, помоги, здесь ужас что творится! Крейг, дорогой, прошу, быстрее!

Он забегает в ванную, тяжело дыша. Он намеревается всё исправить, закатывает рукава, подходит к умывальнику и пытается для начала закрыть кран, чтобы остановить ужасный режущий гул. Несмотря на усилия, кран не поддаётся. По лицу Крейга пробегает тень беспомощности, которую замечает мать, когда он смотрит на неё. Он переводит взгляд на растекающуюся лужу под ногами.

– Какой неприятный запах! – восклицает мать. – Сынок, сделай что-нибудь, ты же сантехник. Быстрее, а то всё сгниёт и протечёт. Это наш дом, мы должны его сберечь.

Крейг не может отвести взгляда от лужи. Чем дольше он смотрит в грязную воду, тем незначительнее становятся слова матери. Тухлый, кислотно-режущий запах трубной воды тошнотворен, но и от этого почему-то невероятно притягателен. Он понимает, что мать права, надо всё починить. Но отвратительный цвет и запах воды манят и дурманят его так сильно, что обезоруживают волю. Крейг опускает руки и видит, как трубу окончательно прорывает. Он попадает в воронку грязи и смрада, засасывающие его. Последнее, что он видит – это стоящую почти по колено в воде рыдающую мать. Ухватившись за щёки, она смотрит в воду, на которой вместо её отражения на неё смотрит ничего не выражающее холодное лицо сына. Кадр перемещается внутрь него, и Крейг смотрит на мать снизу вверх. Ужас на её лице не трогает его. Холодная масляновидная гладь и подгнивший запах находят в нём положительный отклик, успокаивают и убаюкивают его.

 

 

*   *   *

 

– Решил пойти? – Крейг услышал позади себя вопрос жены.

К тошноте прибавилась и головная боль. По вискам будто пробежали трещины.

– Не знаю, – не поворачиваясь, ответил он.

– Ты же оделся, – нарочито равнодушным голосом отметила Эмили.

Крейг развернулся и спиной прижался к умывальнику. Он тяжело дышал. Его пивной животик, испытывающий на прочность пуговицы натянувшейся рубашки, с усилием возвышался и опускался над брюками. Он приподнял левую руку, державшую что-то чёрное:

– Как видишь, галстук ещё не решился одеть.

– А-а...– протянула Эмили.

Крейг стоял в том же положении следующие несколько минут, пока жена заваривала себе кофе.

– А ты пойдёшь? – спросил он, когда она, взяв свою любимую белую чашку с изображением коварно-весёлой розовой пантеры, облокотилась о стену, встав напротив него.

Крейг впервые заметил, что Эмили похожа на изображение на чашке. Он так подумал не потому, что её лиловый халат на полногрудом теле, неизменно его манившем, прекрасно гармонировал с цветом пантеры. Просто глаза Эмили были такими же объёмными и загадочными в своей узорчатости по краям, как у мультяшной пантеры. Мультяшной пантера была только на первый взгляд. При близком рассмотрении Крейг видел в ней силу и хитрый ум. Большой рот Эмили почти всегда изображал полуулыбку, что подчёркивало холёность бело-розовых, словно отполированных щёк. Лёгкая улыбка придавала и без того таинственному сапфирному цвету её глаз дополнительную остроту. Создавалось впечатление, что её лазерный взгляд, если бы захотел, мог разрезать всё, на чём останавливался. Этого Крейгу было достаточно, чтобы полностью подчиниться этой женщине. В его арсенале не было абсолютно ничего – ни ума, ни решительности, ни амбиций – что он мог бы ей противопоставить. Её практически нескрываемое высокомерие вызывало в нём лишь желание ей служить и испытывать ликование, если она соглашалась принять его в такой роли.

– Пойду ли я?! – её изумлённая полуулыбка заострилась, потяжелела, застыла, а затем исчезла. В глазах замелькала тень озлобленности, словно по ним раздражённо зашагала из стороны в сторону на этот раз чёрная пантера. – Шутишь?

– Нет, – пробормотал Крейг, – я просто подумал, что...

Что ты подумал? – отрезала Эмили, отложив чашку с кофе на стол и вложив гладкие полные ручки в карманы халата. – За кого ты меня принимаешь? Я похожа на человека, который пойдёт против себя, покривит принципами?

– Какими принципами, о чём ты говоришь? – в вялом недоумении попытался возразить Крейг. – Она уже умерла!

– Я не лицемерю и не кривлю душой, мой дорогой. Я честна и с собой, и с ней. Это и есть мой принцип. Я была её врагом, она – моим. Она проиграла, но от этого не перестала быть моим врагом. Враг и в смерти таковым остаётся.

Она медленно приблизилась к нему на полшага, прищурив глаза, словно пантера приготовилась к прыжку. Её глаза потемнели и стали скорее тёмно-серыми, чем зелёными.

– Но она умерла совсем одна, без семьи, брошенная нами! – голос его надорвался. Он закрыл лицо руками и зарыдал.

– Успокойся. Жалость ты у меня не вызовешь, – услышал он сквозь всхлипывания. – Хочешь – идти на похороны, иди. Но меня не втягивай. Хейли я тогда сама в школу отвезу.

Он убрал руки с лица и увидел, что она направилась к выходу из кухни.

– Да что она тебе такого сделала?! – воскликнул он. – Чем она вообще всё это заслужила?!

Она резко остановилась и несколько секунд стояла, будто в раздумье. Затем повернулась к нему лицом, на этот раз уже не приближаясь. Глаза светились бескомпромиссным, победоносным блеском.

– Ты забыл судебный процесс? Не помнишь, сколько сил и денег мы потратили, чтобы ей, наконец, запретили видеться с Хейли?

– Но это ты всё начала! Что мать-то сделала? Хейли любила бабушку. Разве мать за ней плохо смотрела? Ведь всё, что мы говорили на суде, было притянуто за уши!

– Посмотрите на этого защитника! А где ты был тогда, сыночек ты верный? Ты же сам на неё в суде жаловался. Кто говорил, что Хейли то простывшая от бабушки возвращается, то без настроения, то в слезах? Молчишь? Я тебе напомню – ты это говорил!

Крейгу стало совсем плохо. Эмили словно надавила острым каблуком ему на печень. Он чувствовал себя как никогда слабым, отчаявшимся и беспомощным.

– Но это были твои слова и мысли. Твои, а не мои! – застонал он.

– Не перекладывай с себя ответственности, Крейг, будь мужчиной, – холодно и спокойно сказала Эмили. – Взять мою сторону, озвучить мои слова и мысли было твоим выбором. Я тебя не заставляла. И в глубине, милый, ты знаешь, что сделал всё правильно, так ведь?

Её голос неожиданно смягчился, глаза посветлели, их серые оттенки плавно перетекли в успокаивающе-зелёные. Она шагнула в его сторону и, высунув руки из карманов, направила покрашенные в бордовый цвет острые ноготки в его сторону, приглашая мужа обняться.

– У мужчины не может быть двух семей, правда? Не может у него быть двух женщин. Мы же знаем, что пока мальчик привязан к матери, он не способен привязаться к другой женщине, а настоящая женщина – к нему. Пуповину не зря отрезают. Если бы я этого не сделала... Нет, точнее, если бы ты этого не решил сделать, то так и не вырос бы. Хейли нужен полноценный мужчина-отец, а не невыросший мальчишка. Мне тоже нужен мужик, а не детская игрушка, которую и так купить можно. Понимаешь, о чём я?

Она вдруг игриво хихикнула и, подойдя к нему вплотную, обняла. Его голова беспомощно рухнула ей на плечо. Это его чуть успокоило. Он вспомнил, как испытал похожую смесь горечи, отчаяния и успокоения, когда подростком не сдерживал слёзы на плече матери, рассказывая о решении тренера не брать его в основной состав нападающим. «Тренер сказал, что хоть я силён и быстр, я слишком нерешителен, чтобы быть надёжным нападающим», – слёзно бормотал он, вдыхая цветочно-сладостный и тёплый запах шерстяной кофты матери. «Представляешь, мам, он сказал, что у меня нет цели и направления в голове, нет игрового воображения! У меня, он говорит, сердце колеблется, словно чего-то побаивается. Я, мол, получая мяч, не могу определиться со следующим действием, не мыслю самостоятельно, опасаюсь быть наедине с собой и с мячом против соперника, и потому ищу возможность передать пас другому. Он говорит, что нападающий – этот тот, кто в критический момент становится лидером, принимая на себя риск ошибки и ответственность. Только такие становятся героями. А, я, что, получается, трусишка? Что со мной не так, мам? Ведь он, по-моему, прав. Я именно так себя чувствую, когда с мячом оказываюсь у ворот!»

Мать гладила его по спине так же, как это теперь делала Эмили. Как, мать-одиночка, не нашедшая внутренних сил смириться со смертью любимого мужа вскоре после рождения Крейга, могла успокоить сына, ничего не зная о футболе? Она объясняла, что все это нормально: так и воспитывается характер, и он со временем переборет волнение и страх. Всё дело, наверное, в практике, сказала она. Потом, правда, она сделала долгую паузу, пытаясь справиться с болью за сыновью боль, и заключила с ноткой обиды и спортивной злости в голосе: «А, может, тренер просто недооценил или, того хуже, невзлюбил тебя, сынок». Странным образом последние слова матери помогли Крейгу обрести покой. Через некоторое время мать и вовсе предложила сыну бросить занятие футболом, «раз нам такой нетонкий и недобрый тренер попался», и Крейг с радостью согласился.

Запахи густых увлажнительных кремов на лице и коже жены перетекали в тёплый материнский запах. Эмили прижала его голову поплотнее к своему плечу, не замечая, как его горячие слёзы увлажняли плотную бархатную материю халата. Это были слёзы грусти и душераздирающего, невыносимого стыда, внезапно выросшего из-под земли прямо перед глазами его сердца теперь, когда туман за окном рассеялся. Колени подмякли, и Крейг переложил ещё больше веса на плечо Эмили, отчего той пришлось держать его покрепче.

В этот момент ранее небывалого откровения с самим собой он вдруг признался себе, что сам факт существования матери – главного человека в его жизни – вырастившей его в одиночку, отдавшей ему всю женско-материнскую любовь, оберегавшей его как нечто хрупкое и самое для неё драгоценное, был для Эмили неприемлем. Даже в день их первой встречи, когда он привёл Эмили знакомиться с матерью, та вела себя с присущим ей высокомерием. Она периодически поправляла вверх чёлку на голове, словно возвышая себя над матерью и подчёркивая своё неприятие родительского дома Крейга. Он же был слишком очарован лоском, уверенностью и обаянием этой женщины, которая была старше его на пять лет, чтобы заметить или распознать в её поведении тихое, почти незаметное объявление войны матери и всему, что связывало Крейга с жизнью до неё. Её сопровождала победоносная аура, пропитанная ароматом дорогих духов. Удивительно, но даже в тот первый день – наверное, единственный, когда между матерью и Эмили происходило нечто похожее на нормальный разговор – её горделивая осанка и подчёркнутая манерность поведения отсылала ему и матери сигнал, что с ней, с Эмили, у Крейга будет жизнь лучше, чем та, которую давала ему мать. Она пришла, чтобы навсегда обрубить его связь с матерью. Крейг – теперь ее, и ничто не способно это остановить. Все последующие годы Эмили безжалостно демонстрировала, с нарастающей силой, беспомощность матери и власть над порабощённым Крейгом.

После свадьбы она находила мелкие поводы не встречаться с матерью, и Крейг практически всё время ездил к матери один. Потом родилась Хейли. Пока ей не исполнилось лет восемь-девять, Эмили, взбиравшаяся по карьерной лестнице на должность главы финансового управления крупной строительной компании, устраивал почти что ежедневный уход бабушки за любимой внучкой. Хейли отчасти компенсировала очевидное и постыдное сыновье отдаление от матери и его неспособность справиться с женой, которую он не позволял матери хоть как-то критиковать, слепо вставая на её защиту. Аргументация слабеющей матери легко подавлялась рабским гневом сына. Но когда долгожданная карьерная вершина была повержена, а барометр взаимной любви внучки и бабушки показывал опасный и уже нестерпимый для Эмили градус, та пошла на открытое объявление войны, в победе в которой не сомневалась.

Декларацией войны стал телефонный звонок, в котором Эмили сказала, что отныне матери не разрешено видеться с Хейли. Крейг сам решит, что делать, подчеркнула невестка, тем не менее, ничуть не сомневаясь, что муж не решится выйти за полевые границы, которые она расчертила. Если мать будет оспаривать, как выразилась Эмили, «наше с Крейгом решение», то она «выложит всю ужасающую правду о том, как плохо бабушка смотрела за внучкой» социальным службам, да и суду, если понадобится. Мать сперва опиралась на голос разума, спрашивала, чем заслужила такую ненависть, но эти слова бесшумно и безответно утопали в ледяной пустоте телефонной связи. То же самое произошло с последовавшими взываниями к жалости, наполненными слезами отчаяния: «У меня ведь, кроме Хейли и Крейга, никого нет. Не лишай меня всего, Эмили! Не будь такой бессердечной!». После этого мать объявила, что будет бороться до конца и сделает всё, чтобы не потерять внучку.

Расследование социальных служб, а после и судебная тяжба затянулись на несколько лет, забравшие у матери все силы. Крейг помнил, как ужаснулся, увидев мать такой постаревшей и осунувшейся, когда они встретились в суде. Она сидела за столом по левую сторону от судьи рядом с безликим адвокатом. Мать была вся в чёрном, словно пришла на траур. Её лицо было мраморно-бледным, а осунувшуюся кожу на унылых скулах словно тянули вниз. Особенно растянутой была мертвецкая голубизна под глазами, которую будто под лупой увеличили. Не осталось ничего от былой живости её небольших незамысловатых, но всегда примечательных своим блеском глаз, отражавших небольшой, но твёрдый осколок веры в силу добра и любви. Их тёмно-карий цвет был задавлен натиском тьмы и безнадёжности, гармонировавшим с чёрным безразличием её кардигана и кофты под ним. Крашенные в тёмно-сливовый цвет волосы выглядели безжизненными и поредевшими. Было заметно, что их прыснули лаком быстро и беспечно, растянув и подчесав по сторонам в попытке прикрыть пробелы. Их лёгкая волнистость не ложилась на плечи потоком сверху вниз, а наоборот, казалось, что волосы, как одичавшие кустарники, вырастали твёрдыми ветками из самих плеч, налагая на последних тяжесть и заставляя их сутулиться.

Суд постановил, что хоть и не полностью уверен в правдивости доводов родителей о том, что бабушка проявила халатность, небрежность и неосторожность в уходе за ребёнком, тем не менее, учитывает, что это была совместная позиция обоих родителей. Суд подчеркнул, что интересы ребёнка – превыше всего, и у суда нет права на ошибку. У суда не было оснований считать, что родители не движимы наилучшими соображениями в отношении дочери. При объявлении решения в отказе бабушке права видеться с внучкой, мать окунула в сухую лодочку ладоней вначале свой мелкий подбородок, а затем и всё лицо. Фигура матери помельчала настолько, что, казалось, всё её тело погрузилось в ладошки и исчезло в них.

При воспоминании об этом на плече Эмили Крейгу захотелось исчезнуть и быть стёртым с лица земли. Он желал броситься и целовать ноги матери, молить её о прощении. Как вернуться в детство, чтобы его жизнь обогревалась теплотой матери, а не подстёгивалась безжалостной рукой жены? На него нашла неимоверная тоска. Как воздуха, ему вдруг стало недоставать слегка шершавого, но ласкового материнского бормотания. Зачем он вырос и обнажил правду о себе, слабом и малодушном, а значит, и беспощадном?

Действительно, в суде он обвинил мать в недосмотре и небрежности к Хейли. Он, пряча глаза от шокированного взгляда матери и переводя глаза то на Эмили, то на судью, последовал указанию жены и намекнул, что, возможно, мать даже била девочку. И это говорил он, сын, каждая клетка в котором знала, что мать – его защитница, опека, прибежище его души, гонитель его страхов – не способна на это. Он врал, каждым словом, каждым избегающим мать взглядом предавая её!

Крейг оттолкнул Эмили и бросился в туалет. Упал на колени, его рвало в унитаз, казалось, нескончаемо. Он хотел, чтобы вместе с рвотой вылилась вся накопившаяся в нём гниль падения. Но легче не становилось, а перед глазами стоял сон, в котором он смотрел на мать из лужи грязи. Он понимал, что не способен из неё выступить, что тогда на суде он торжествовал в тошнотворном обмане, что у гнили есть чарующая, затхлая, пьянящая сладость. Чем ниже падение – тем сладостней заплесневевшему сердцу.

Сполоснув рот, он вылетел из туалета и бросился обратно в кухню. Подняв воротник, он истерично надевал на себя галстук, уставившись в глаза жены. Её взгляд затвердел, и она недовольно спросила:

– Что, решил всё-таки идти?

– Да! Да! – выкрикнул он.

– Прекрати орать, – отрезала она.

– Она моя мать, а я – был её сыном. Я ей был всем обязан, а ты меня заставила её предать!

Она выставила на него указательный палец, словно оружие, и прошипела:

– Ты сам сделал свой выбор. Ты мог отказаться, мог плюнуть мне в лицо, мог врезать мне, в конце концов. Но, нет, у тебя же кишка тонка! Тебе легче было следовать за мной, чем мать защищать. Защищал бы её – потерял бы меня. Ты же знаешь, что без меня ты никто. Так что кричи на себя, а не на меня. Я играла в свою игру и делала это так, как считала нужным. Она не моя мать и не мне её защищать. Она должна была себя винить, что не смогла из тебя защитника воспитать.

Она, видимо, хотела что-то ещё сказать, но с явным усилием воли заставила себя остановиться. Помолчав немного, она добавила... [...]

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в марте 2020 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за март 2020 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению марта 2020 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

518 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 18:28 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!