Кто ты?

…Прекрасная незнакомка подошла ближе, глаза ее были чуть прикрыты, губы манили… Он уже решительно положил руку ей сначала на плечо, потом ниже… еще… А потом она открыла рот и заверещала противным металлическим голосом…

…Вот так всегда. На самом интересном месте. Нет, когда-нибудь он разобьет этот чертов будильник. Он тяжело перевернулся на бок, стал хлопать рукой по тумбочке, пытаясь нащупать это механическое чудовище, и, конечно же, сбил его, и, конечно же, будильник улетел под кровать и, конечно же, продолжал истошно вопить и там… Тогда он проснулся окончательно. Потом пришлось, кряхтя, и матеря все на свете, лезть под кровать, доставать будильник, который теперь, по всем законам подлости, сразу же остановился.

– Нет в жизни счастья, – подвел он итог такому замечательному началу дня…

Да, все правильно. Десять утра. Лариска, как он и просил, поставила это чудо техники именно на десять. Но что такое десять, если лег в семь? Это нонсенс, господа хорошие. Это просто черт знает что. А вставать все равно надо…

Он прошлепал на кухню, стараясь по дороге не заглянуть в зеркало в прихожей: "Чур, меня!", жадно припал к бутылке с минералкой: "Видела бы Лариска!", наконец, почувствовав себя уже в большей степени человеком, чем просто организмом, увидел записку: "Павлик, все в микроволновке. Только нажми кнопочку. Лариса".

Все. Когда-нибудь он прибьет и Лариску. Павлик. Сколько можно просить?! И наградили же предки именем! И ладно бы только дома. Павлуша. Павличка. Пашуня… Чего только Лариска не вытворяла с его именем. И, вроде, не нарочно… Когда он начинал орать на нее, чтобы она забыла все эти дурацкие имена, ее глаза расплескивались на пол-лица, она молчала и не возражала, но лучше бы уж рассердилась или побила…

Он, конечно же, нажал на эту чертову кнопочку, и, конечно же, слопав очередной Ларискин шедевр, немного успокоился, и, конечно же, потом закурил, наплевав на то, что это "вредно, Павлуша, безумно вредно…" Теперь помыться-побриться, и на встречу. Только вот почту надо сначала получить…

– О, черт! – прорычал он. Ведь как раз в семь у него закончился счет. Интернет-карты в наличии не было, близко ни одного пункта, а почта нужна позарез! Без нее встреча не имела смысла. И о чем только он думал вчера!

Так… Только спокойно… Димыч наверняка дома. Главное – суметь разбудить. Молнией ("Шаровой!" – хмыкнул про себя) – в первый подъезд. Звонок, еще, еще… "Да вставай же, чучело ты бородатое!"

– Павел, здравствуйте! А Димы нет дома, – соседка. Образец "я тут совершенно случайного" всезнайства. – …Я тут совершенно случайно столкнулась с ним в дверях, когда выносила мусор. Может, что передать?

– Передайте, что я его просто обожаю, – увидев, как подскочили ее бигуди, добавил он трепетно и нежно. – Сегодня просто жить без него не могу, вернее, не мог.

Опять домой. Может, что из старых документов подойдет? Включил комп, и пока он, урча и занимаясь какой-то своей личной жизнью, грузился, успел почистить зубы и поскрести морду, доведя все это хозяйство до состояния "вполне приличности". Подлетел к нему ("Черт! Уже почти опаздываю…")… и… что за ерунда? Сообщение напоминателя: "Вчерашняя почта еще не разобрана". Та-а-ак… Вот что значит спать по три часа в сутки. Значит, все-таки получил. Слава богу. Скорее, скорее… в редактор… все на месте… все славненько… Печатаем.

Уже потом, когда довольный ехал с успешной встречи и слушал замечательные старые записи, оставшиеся еще со студенчества, трезвый рассудок все-таки взял верх над так и распиравшим самолюбованием: "А все-таки никакой почты я вчера не получал. И я еще, все-таки, в своем уме". Вопрос становился все интереснее и актуальнее. Кто же еще? Лариска? Дважды чур меня! Скорее, можно научить работать на компе их кота ("Кстати, где он был утром? Если опять удрал – убью и его… Сколько можно блох и глистов выводить?"). Что-то здесь было не так… Тогда поскорее домой, не забыть купить карт по дороге… Нет, день сегодня точно не самый лучший… Гаишник. Родной. Любимый до гроба.

– Лейтенант Такой-то! Ваши документы.

Улыбка. Еще одна. И еще лучезарнее.

– Пожалуйста. Вот… Вот. А в чем дело?

– Нарушаете.

– Я?! Что вы… Я самый-самый…

– Скорость нарушаете.

– Я?! Скорость?! Я скорость холю и лелею, а не нарушаю… Да и разве на такой машине можно…

– Штраф будем платить? Или разговаривать будем?

– Все… все будем…

Короче, домой он опять приехал не в самом лучшем расположении духа… Зеркало прямо напротив двери. Это Лариске, конечно, можно обвешать зеркалами хоть потолки и полы. А он… Он все время расстраивается, уже только войдя домой… Ну, не с закрытыми же глазами входить! И вот только не надо о том, что внешность для мужчины не главное! Нет, конечно, она не главное, если она нормальная. То есть, что природой дано, это все равно… Но когда эта природа начинает выпирать во все стороны – это уже чушь, господа хорошие, и что-то надо с этим срочно делать. Живот уже равномерно распределился и спереди, и по бокам… Сзади… так… сзади еще терпимо… Но с людьми он обычно говорит, стоя к ним лицом, иначе не так поймут. И лысина уже под Владимира Ильича… хотя, вот с лысиной как раз – черт. Вид умнее…

– Мяв! – кот, непонятно откуда взявшись, вышел, сел и заглянул осуждающе в глаза.

Сколько там слов было у Эллочки-Людоедки? Тридцать? Многовато, господа. Их Мурз, как звал он его, или Муринька, как Лариска, вполне обходился одним. И сейчас это значило: "Конечно, сам-то налопался, когда уходил, а про бедное животное кто будет думать?"

– А то тебя Лариска не кормила! Крокодилище, а не кот.

– Мяв!!! – "Это было давно!"

– А кто виноват? – он выгружал продукты, купленные по дороге, в холодильник. – Где ты был? Показался бы – я бы вспомнил.

– Мяв! – "Как же… видел бы ты себя утром, я еще жить хочу!"

– Вот только не надо сгущать краски! – он открыл банку какого-то "Кискаса", выкладывал в кошачью миску. – Я тебя хоть раз пальцем тронул?

Тут Павел был прав. Все его "убийства" были чистым блефом. Он, кажется, даже ту самую знаменитую муху – и то никогда не обижал. Может от этого и все его беды? Взять хотя бы Лариску… Ладно, не будем о грустном. А будем вот о чем. Надо все-таки разобраться с почтой.

Он опять включил комп, и тот, как всегда достаточно поурчав ("Эх, пора апгрейдить… Только где деньги?"), наконец-то, включился.

– Ну-с, посмотрим, что у нас там за ерунда.

Итак, почту, если верить этому ящику, он получал с трех до трех пятнадцати ночи. Та-а-ак… Ну, что, бегом к психиатру? Этого не может быть, потому, что не может быть никогда. С двух до четырех он прочно сидел на этой чертовой регистрации этой чертовой фирмы, продающей эти чертовы сигареты. (И сколько же они у него крови выпили! "А дымок на сайте можно? А чтобы девушка курила? А чтобы в купальнике? А чтобы улыбалась? Почему? Ну, почему долго будет грузиться?"). Он еще раз посмотрел время, проверил внутренние часы компа. Нет, он, конечно, не против, чтобы почта ходила сама. Прямо, как почтальон Печкин. Чтобы и не думать ни о чем. И, конечно, такие программы есть вообще. Но у него такой программы нет, в частности. И он все еще материалист. И в то, что почта пришла сама, а потом еще сама себя забила в напоминатель, он, вот ставьте к стенке и стреляйте, почему-то не верил… Может, хакеры развлекаются? Странное развлечение. Прямо, Тимур и его команда… Зазвонил телефон.

– Да.

– Павлуша, – Димыч, зная его трепетную любовь к своему имени, не преминул воспользоваться, – ты что же, гад такой, меня перед соседками дискредитируешь? Ты что, Амалию не знаешь? Ведь теперь весь дом будет думать, что мы с тобой – "подружки"!

– Димыч, за соседку ставлю три бутылки пива. Извини, погорячился. Ты мне вот что скажи, к тебе почта сама никогда не заходила?

– Паша, радость, а ты полежать не пробовал, хотя бы? Я уж не говорю – поспать.

– Я серьезно. Я к тебе чего заходил? Почту получить. У меня карты все кончились, на круглосутку я, сам понимаешь, не оформился, линии ждал, а эту чертову выделенную линию мы, теперь, видно, в гробу дождемся. А потом смотрю – сама пришла… То есть почта. И в напоминатель забилась… Тоже сама.

– Все ясно. Жди. Я сейчас.

Отбой… Ну, вот. Сорвал человека с места. Небось, тоже не бездельничает.

Димыч пришел не один, а с бутылкой.

– Вот те раз! – он удивленно оглянулся. – А я думал, ты тут квасишь с кем-нибудь! Принес подкрепление.

– Какой квасишь? У меня же студенты сегодня, вечерники. Еще в институт надо тащиться.

– Ладно, – Димыч отдал бутылку, – все равно бери, не последний день живем…пригодится. Ну, раз уж ты трезвый, то выкладывай, что за проблемы.

Он уже более подробно и значительно живописнее рассказал все про почту, про клиентов, про сайт и даже про кота,… когда дошел до Лариски, Димыч его остановил:

– Все. Язык у тебя без костей. Все понял. Ну и что? Кто-то влез, поразвлекался… хотя, конечно, странное развлечение… Вот что. Я тебе диск один принесу, новый совсем. Там чего только нет: проверки, тесты, антивирусники, ну, в общем, не помешает…

…Он так погрузился в работу над новым сайтом, что, конечно же, полностью забыл о времени… И вспомнил, что уже близится вечер, когда в двери стал провертываться ключ. Мурз с радостным мявом: "Ну, наконец-то, пришел человек, который меня уважает!" полетел к двери. А он… Он опять тяжело вздохнул. Черт… Может, он уже и правда становится одним из приложений к своему компу? Лариска… Само совершенство. Платиновая натуральная блондинка. Синющие глаза. Личико как у куколки. Фигура… О, господи, разве описать? Встречные мужики из штанов выпрыгивают, и потом долго идут с вывернутой назад шеей… А он… Вот тут-то и начинается самое интересное. Нет, конечно, он сначала тоже так на нее запал, что даже похудел… А она возьми да и ответь ему взаимностью. Он был на вершине счастья… жизни… блаженства… вообще всего! Пока не узнал ее получше. Кажется, природа с каждым новым мазком ее божественной внешности использовала в качестве растворителя ее серое вещество. Она была абсолютно глупа и неинтересна. Он часто ловил себя на том, что начинал всерьез думать: "Где же ее затычка?.. Должна быть… Как у резиновой куклы… Только найти, вынуть, спустить воздух…" Это было бы так естественно. И вот только не надо о том, что для мужчины в женщине главное – внешность! То есть она, конечно, не помешает… и даже очень. Но не до такой же степени! И это было еще не самое плохое… Самое ужасное, что Лариска была доброй, доверчивой, и к тому же совсем одинокой. Когда они познакомились, у нее тяжело болела мама, а потом они вместе ее хоронили… И сейчас он был не в состоянии сказать: "Прощай!". В конце концов, не такая уж он свинья…

– Павлик, ты опять не покушал? Поздно же…

– Лариса, детка, меня зовут Павел.

– Да, хорошо. Я поняла.

Он все-таки встал, пошел в прихожую, поцеловал ее и помог снять плащ.

– Как поработалось?

– Хорошо. Как всегда.

– Устала?

– Нет, что ты. Я же почти ничего не делаю.

Лариска работала фотомоделью в каком-то женском журнале средней величины. И тут ей ее беспробудная глупость даже помогала. Если другим девчонкам, в конце концов, надоедало это кривляние перед фотокамерой и хотелось каких-нибудь действий, разговоров, и продвижения вперед, то ей это было просто безразлично. Она часами могла принимать разные позы, и он был уверен, что в ее голове в это время была абсолютная пустота…

– Ты, наверно, голодная, а я, как всегда заработался… ничего не приготовил, да и бежать мне скоро надо… студенты.

– Не волнуйся, Павлик, то есть Павел… я сейчас сама приготовлю и ты еще даже успеешь покушать.

– Продукты я купил.

– Хорошо.

Она ушла на кухню, и он опять тяжело вздохнул. Готовила Лариска восхитительно. Причем, как-то на уровне инстинкта. У нее не было никаких кулинарных книг, записок или рецептов. Знакомые, которые просили его списать что-то у нее, потом даже обижались. Потому, что выглядели эти рецепты примерно так: "Я взяла мясо, потом, кажется, сливки… или сметану? Еще лука накрошила. Потом посолила. Потом, кажется, лимон добавила… или у нас тогда не было лимонов? Или гвоздики? В общем, на вкус…" И это было, действительно так. Он многократно наблюдал процесс ее творчества. Она открывала холодильник, задумчиво и отрешенно начинала вытаскивать оттуда продукты. Иногда, казалось, и вовсе несовместимые. Потом также задумчиво (хотя думала ли она в это время? он сильно сомневался…) начинала все это резать, смешивать, солить и перчить… И потом получался такой шедевр, что он, пока не съедал все, остановиться уже не мог. А вот есть-то ему как раз бы поменьше… Но разве удержишься?

С кухни потекли восхитительные запахи. …У него потекли слюнки…

– Павлуша, иди покушай, – Лариска появилась в дверях, – еще успеешь…

– Павел… Лариса, Павел.

– Да, Павел. И еще. Ты не поможешь мне с машиной? Я что-то никак не соображу…

Со всей домашней техникой отношения у Лариски были однозначные – она умела нажимать на кнопочку. Микроволновка была выставлена на какой-то средний режим, телевизор, магнитофон, видео… словом на всем этом нужно было только нажать кнопочку. Самым высшем ее пилотажем было переключение программ на пульте телевизора. Она делала это сосредоточенно, нахмурив красивые тонкие брови и наморщив чудный носик.

– А что с машиной? Разве кнопочка отвалилась? – он попытался пошутить, и зря. Она не поняла.

– Нет. Но ты говорил, что свитера и водолазки нужно стирать особым режимом. Я что-то не вспомню – как…

– Ну, пойдем, помогу…

…На вечерниках он оттянулся. Группа была великолепная. Серьезные и взрослые ребята и девчонки, которые учились не для отвиливания от армии, и не потому, что так надо, а потому, что действительно хотели получить образование. И к тому же с чувством юмора, умеющие и сами пошутить, и других оценить по достоинству… После занятий все вместе, все еще балагуря и перебрасываясь словами, вышли из института… Они веселой толпой отправились на остановку, он – к машине. Сел, завелся, закурил… Домой ехать не хотелось. А надо. Да еще работы, как всегда, невпроворот. Опять полночи придется гулять по сетям. И поиск надо провести для новых клиентов, и аналогичные сайты посмотреть, и в поисковиках пошуровать… Решил включить радио. Немного повертел ручкой, набрел на какую-то мелодичную песню… Закрыл глаза. "Только бы не уснуть!" Мелодия завораживала… Кто же это играет? Что-то он не узнавал, хотя в музыке до сих пор разбирался неплохо… И вдруг, словно вплетаясь в песню, прозвучал тихий голос:

– Павел, с клиентами все нормально? Я правильно сделала, что влезла к тебе в почту?

Он почувствовал, как остатки волос сзади зашевелились, пытаясь изобразить тот самый "дыб". Резко оглянулся назад: "Может, кто залез?" В машине, кроме него, никого не было… Уставился на радиоприемник… Мелодия подходила к концу, ди-джей начал объявлять о содержании следующего часа…

– Нет, – сказал сам себе, – спать, все-таки, хоть иногда надо. Хотя бы в качестве разнообразия.

…Когда он вошел в квартиру, Мурз, встретил его с мявом подхалимажного оттенка.

– Опять жрать хочешь? Еще скажи, что тебя только что не накормили до отвала…

– Мяв! – "Можно подумать, что сам ты сейчас ляжешь спать голодным!"

– Я – другое дело. Я работал. Я устал. И вообще, где Лариска?

– Мяв! – "Спит, конечно, а ты здесь топочешь, как бегемот!"

– Попрошу без оскорблений! Сам скоро таким будешь. Если столько же будешь есть!

– Мяв! – "Ладно, ладно… Вот позови меня теперь ночью, чтобы поболтать. Не приду!"

– Да, брось… Мы же мужики, хватит ворчать…

Он обрадовался тому, что Лариска уже спит. Если уж она засыпала, то до утра. А то ведь надо бы приласкать человека… А сил не было, да и вообще не хотелось…

Может, и самому плюнуть на все и завалиться?.. Ладно, успеет еще. Сначала надо немного поработать.

Как только он подсоединился к сети, сразу же решил проверить почту: "Надо взять за правило, чтобы больше ничего такого не было". Так… так… Это от тех… а это – от тех… так… реклама…выгодные предложения… Стоп. Это еще что? Опять кто-то развлекается? "Ваш счет такой-то в таком-то банке… иметь паспорт… Ско-о-олько?!" Точно, кто-то шутит. Ему и за десять лет столько не заработать. Да и за что? От кого? Обратного адреса нет, что тоже весьма и весьма странно… Все. Спать и только спать…

…Следующее утро началось значительно веселее. Лариска уходила позже и разбудила его такими ароматами, от которых жить захотелось так, чтобы не было мучительно стыдно… ну и так далее. Наговорил ей кучу комплиментов, на прощание поцеловал нежно в щечку (ее губы были уже накрашены) и набросился на работу как зверь. Так как сегодня еще нужно было к двум явиться на заседание любимой кафедры, где он (смейтесь, смейтесь!) все еще работал за "огромные деньжищи" в размере двух хороших походов в магазин.

Так. Включаем. Смотрим. Нет… Все-таки не бред. Утром он был в полной уверенности, что все вчерашнее – сон. "Ваш счет такой-то в таком-то банке…иметь паспорт…" Все, как и вчера. Опять полез в сеть. Опять куча хлама и спама. И одно опять без адреса: "Павел, только пожалуйста, купи хороший компьютер. Все остальное можешь тратить, как хочешь". Он яростно поскреб лысину ("Может, поэтому волосы так быстро кончились?"), задумался… Ну, что же. Попытка не пытка. Он попробует взять эти деньги. Вот только как он будет выглядеть в этом банке, когда все это окажется чьим-то розыгрышем? Ладно, решим на месте…

…Уже только подходя к банку, он на чем свет материл себя за то, что не надел костюм. Хотя, вряд ли бы он в него влез… А уж когда входил… Нет, он, конечно, без комплексов, но все же, господа хорошие… Все смотрели на него удивленно. Здесь все было пропитано богатством и роскошью. Мужчины – холеные, женщины – дорогие… Он взял роль рубахи-парня, подошел к ближайшему окошку:

– Девчата, мне здесь деньжат должны были скинуть, вот хочу узнать пришли или нет…

Девушка посмотрела на него с состраданием. Ни "здравствуйте", ни еще чего.

– Ваш номер счета и паспорт.

– Вот. Пожалуйста.

Девушка изобразила из себя верх утомленности: "Ходят здесь всякие, беспокоят не по делу…", защелкала на компьютере. Через минуту ее глаза расширились, она еще раз внимательно посмотрела на него, на паспорт, на счет, на компьютер… потом лучезарно заулыбалась:

– Да, да. Все правильно. Два поступления. Вчера и еще сегодня. Сколько будете брать?

"Может я, все-таки, еще сплю?" Он прикинул, сколько может стоить самый навороченный комп, умножил на два, добавил столько же и назвал цифру. Потом еще подумал: "Спросить от кого?" Полный бред. Лучше не срамиться, да и здесь, наверняка, без адреса…

– А остальное, – сказал холодно, видя как девушка уже строит ему глазки, – оформите на кредитки.

…До института он доехал в какой-то несвойственной ему задумчивости. Пытался порассуждать здраво. Ошибка? А сопроводительное письмо? И что потом? Потребуют квартиру в уплату долга? Господа хорошие, его, хотя и довольно приличная, квартира стоит в три раза дешевле. Если не в четыре. Государственными тайнами он не владеет. Что еще можно взять с него? Мозги? Если бы… Он, все-таки, трезво смотрит на вещи. Вся наука, которой он когда-то занимался, уже почти выветрилась. Да, осталась дурацкая приверженность любимой кафедре. Да, он частенько бывает на семинарах, конференциях, заседаниях. Ну да, все еще, пытаясь не отстать от мировых достижений, иногда посиживает в библиотеке… И все. Свались сейчас на родную кафедру необъяснимое богатство, он вряд ли смог бы плодотворно подключиться к работе… Что еще? Сайты? Милые мои, перекреститесь! Подработка чистой воды. Он и здесь далеко не специалист во всем этом. Сайт сейчас и школьники могут сделать. Просто иногда удается заболтать какого-нибудь не самого грамотного в этих делах директора какой-либо небольшой фирмы. Есть еще студенты и школьники. Ну, тут-то совсем все просто. Старые прописные истины, изложенные в его непревзойденной ("сам себя не похвалишь!") манере… Фамильных ценностей у него тоже вроде нет… если не считать серебряной ложки со знаком качества… Машина? А, может, без соли на рану?… Лариска? Боже, в хорошие руки он и сам бы ее с радостью отдал. А руки, видать, хорошие и богатые… Кот? Вот кота, конечно, жалко… Но не за такие же деньги! Да, да… Прости, Мурз, такая уж я сволочь…

Вот так, даже не нарушив ни разу правила, он доехал до института.

– Павел, здравствуй!

Сашка. Образец преуспевающего человека. Умеют же устраиваться люди! И науку двигает – недавно защитился, и денег всегда куча. И бабцы такие вокруг него вьются, заглядение…

– Привет, Саш! На заседание?

– Конечно. Ты туда же? Идем…

– Да, Саш… – он залез в карман, пытаясь, чтобы при этом не вывалилось все его содержимое, – я тебе должен… Сейчас и отдам…

– Да мне не к спеху. Если хочешь, могу подождать.

– Нет, нет. Пока есть. А то потом, кто его знает… Вот держи. Правда, в валюте… Ничего?

Сашка, конечно же, заметил всю кучу деньжищ, выпирающих из его карманов.

– Дела, вижу, идут успешно?

– Работаем! Да, кстати… Где у нас сейчас самый продвинутый компьютерный магазин?

– Ты – и не знаешь? – Сашка удивился. – Ты же, вроде, связан с этим?

– Я-то, как раз, стараюсь обойтись тем, что подешевле… Это… для клиента. Крутой попался… – он старался спрятать взгляд, потому, что знал, что со враньем у него не очень… – Ну, и хочет, чтобы все самое-самое…

– Вот оно что… Тогда, пожалуй,… – он задумался, – запиши адрес. И спросишь там Андрея Смирнова. Скажешь, что от меня. Он и посоветует, и подберет все что надо…

…Мужики, не увлекающиеся компьютерами, и милые дамы, уверенные, что компьютер – он только для пасьянса, словом, те, кому этого не понять – пропустите следующий абзац.

Поход в магазин был сродни оргазму (да простят меня за сравнение читатели!). Это была наивысшая точка в его зачуханной в последнее время жизни. "Этот процессор лучший? Берем… Что? Сколько стоит? Боже, какие мелочи… Да, хоть два раза по столько. Винчестер? Ребята, вы меня не так поняли! Я же русским языком говорю – лучший. Монитор? Ну, естественно… Только этот. Нет, этот хлам хоть и дешевле, но это хлам! Лучшая видеокарта? А еще лучше есть? Нет?! Да, как же вы вообще живете? И это вы называете мышью? А почему так дешево? Что? Не дешево? Значит, я отстал от жизни. Принтер, сканер, естественно… Я не сказал? Могли бы и сами догадаться. Как же я буду жить без сканера? Жить без сканера я еще не научился. А без принтера я вообще покойник. Да, разумеется… Все, что полагается. Провода, коврики,… хоть ночные тапочки и горшки,… все-все, что наберете… Да, наличными, и прямо сейчас… И доставку оформите… Я что, сильно похож на грузчика?"

Кажется, он поставил на уши весь магазин. Так всласть он уже давно не развлекался. Даже директор вышел поглядеть на супер-покупателя, выглядящего, как "обыкновенный советский инженер". А потом, на глазах у изумленной публики гордо и непринужденно сел в свою ржавую старушку и укатил, врубив на полную мощность битловскую "Yesterday".

По дороге домой опять задумался. Как-то все это не так… Вдруг вспомнился вчерашний "глюк" по радио. А может, он и не спал? Что он там вчера за волну слушал? Надо попробовать и сейчас… Радио, похрипев и пошуршав, вдруг опять выдало:

– Да ты просто чудо! – тихий женский голос смеялся. – Давно я так не веселилась!

Он так вдарил по тормозам, что едущая сзади восьмерка лишь чудом избежала столкновения. Сидящая там женщина ("Ну, тетка! Ну, реакция!"), судя по артикуляции, вспомнила весь свой, видимо, не самый маленький словарный запас. Отъехал на обочину. Руки противно дрожали.

– Кто ты? Кто это говорит?

Молчание. Радио опять что-то наигрывает…

…Чтобы никуда не врезаться, и не лишить себя, тем самым, дальнейшей радости от покупки нового компа, он выключил радио и настрого запретил себе обо всем этом думать.

Весь остаток дня прошел в приятных хлопотах. Привезли комп и все к нему прилагающееся, помогли установить и подключить, Лариска, уже к тому времени пришедшая, и успевшая что-то быстро сварганить, позвала всех к столу. Мужики, видя такой образец уникальной женской красоты, и чувствуя не менее уникальные запахи, не заставили себя долго упрашивать. Вместе поели, он, конечно же, был в ударе и довел своей болтовней всех (увы, кроме Лариски) до слез. Щедро дал "на чай".

А вот теперь надо бы и задуматься… Лариске он поставил в другой комнате какой-то, купленный по дороге, слезливый фильм, и теперь как минимум два часа были в его распоряжении. Ну, правильно, полез в сеть…

"Павел, ты купил не все", – почта, конечно же, опять сама начала грузиться, без его на то разрешения.

– Ё-п-р-с-т! Какого черта?!? Чьи это шутки?! – взревел он и Мурз со страшным мявом слетел у него с колен. – По-человечески можно общаться? У меня телефон, между прочим, есть!

– "Я не могу тебя слышать, но подозреваю, о чем ты говоришь. Тебе нужен еще микрофон и видеоочки".

– Все. Относите готовенького, – он потянулся было за сигаретами, но, вспомнив, что Лариска дома, чертыхнулся и отложил. Потом сказал задумчиво. – Значит, не слышишь?.. А откуда же, простите, знаешь, что у меня есть, а чего нет?

Почта выдала новое сообщение:

– "Купи микрофон и очки. Все программное обеспечение у тебя уже на компьютере. Не бойся, вирусов нет, это не в моих интересах. О деньгах не волнуйся. Во-первых, у тебя теперь круглосуточный Интернет, а во-вторых, на твоем счету прибавилось еще столько же".

Слов уже не было. Он все-таки закурил. Кому и что от него нужно? Да и что вообще можно купить у него за такие деньги? Он и за десятую часть этого отдался бы полностью, самозабвенно и с превеликой радостью… Ну, что ж… Микрофон и очки, говоришь… Будут тебе и очки, и микрофон,… и караоке в придачу…

После этого он решительно выключил комп, пошел в соседнюю комнату:

– Лариса, радость моя, а не выпить ли нам?

– Павлич… то есть Павел, а разве праздник?

– Конечно! Ты что, не видела, какое у меня приобретение? Надо обмыть.

– Хорошо.

Он достал рюмки из бара, коньяк, налил себе и ей. "Ну, хоть бы поинтересовалась, что я купил… Как с пустым местом говоришь… Эх!…"

– Ну, давай! За тебя, за меня, за… Мурз, иди сюда, за тебя тоже!

Он выпил еще, потом еще, и еще…

– Павел, ты пьешь в последнее время все больше. Это плохо.

– Нет, это замечательно, – "Не говорить же ей, что без этого у меня ничего с ней не получится…" – Это замечательно, и я тебя люблю. Иди ко мне…

…Следующий день был выходной. И он с утра опять яростно принялся за работу. Сайт не получался. То есть, он, конечно, получался, но не нравился абсолютно. Цвета не те. Шрифт не тот. Стоило поменять что-то, так это сразу же шло вразрез со всем остальным, и приходилось менять и это остальное тоже… Картинки? Да, господа… Встаньте и снимите шляпы. Измучился донельзя. Наорал на Лариску. Дважды обещал убить кота. Три раза хотелось умереть самому. И ведь, что главное… С такими деньжищами можно было бы и вообще не работать. Ну, может не всю жизнь, но ближайшее десятилетие – точно… Но они почему-то не чувствовались своими. И потратил он их только на то, что сказали. Отданный долг?… Ну, вроде как командировочные… Уж очень не хотелось быть должником Сашки. Еще надо было прикупить эти чертовы микрофон и очки. Но он хотел поехать вместе с Димычем, и ждал, когда тот вернется с выгула детей и собаки…

Димыч пришел задумчивый и взъерошенный.

– Паш, я у тебя сегодня ночевать буду.

– Что, опять благоверная с матерью детей поделить не могут?

– Ох, Паш, ты все-таки гений, что не женишься… Хотя… Ты ведь отдельно от родителей… Тебе было бы проще… Опаньки-и-и!!! – он, наконец, довел Димыча до комнаты, и теперь с наслаждением смотрел за его реакцией. – Ты что, банк грабанул? Ну, ё-мое! Ну, машина! Боже ж ты мой! Это не сон?

– Димыч, я не грабанул банк. Я, к превеликому моему сожалению, не умею грабить банки. А вот на счет сна – я так думаю, что почти в точку. Я второй день… нет, третий уже, все не могу проснуться. Может, ты меня разбудишь? Смотри, что покажу. Только сядь сначала… уж очень высоко тебе падать будет…

Он раскрыл все почтовые сообщения, которые уже переписал со старой машины, и смотрел напряженно на Димку.

– Ну?

– Да… – у того аж очки вспотели, – и что… .все так и есть?

– Все так. Вот и скажи – я сплю или нет? И кто и за что меня так резко полюбил?

– Ну, – Димыч задумался, – может, клиентка какая запала? Богатенькая. У богатых свои причуды…

– Во-первых, все мои клиенты яростно грызутся даже за сотню баксов, а во-вторых… за что? Сейчас таких мальчиков в бабских клубах можно снять! И отнюдь не за такие деньги. А я почти лысый и почти толстый…

Димыч внимательно посмотрел на него, встал, обошел со всех сторон:

– Насчет почти лысый – я согласен. А вот про почти толстый – ты поскромничал. Не нужно уменьшать свои достоинства!

– Издеваешься? Ну, ну… Тебе бы Лариску на месяц. Сам бы в дверь не пролез!

– Паша, – Димыч все внимательно смотрел на него, – у тебя замечательный нос, … прямой и классический.

– Димыч!

– И глаза выразительные… бабы это любят.

– Димыч!!

– Но самое главное – ты трепач, каких свет не видывал.

– Димыч!!!

– Ладно, все, – Димка опять сел, потер лоб. – Не знаю, Паш. И что эти твои благодетели с тобой только по Интернету общаются?

– Нет, еще по радио. И не благодетели, а благодетельница. Вот радио-то меня совсем из колеи выбило. Ну, мистика и все… Женский голос…

– Отстал ты от жизни, радость. Сейчас многие радиостанции тоже с ним, родным, тесно связаны. Слушай, раз ты теперь такой богатый, не дашь взаймы? Меня мои женщины изгрызли совсем…

– А ты думаешь, можно? Я ничего на себя не тратил… Даже и не знаю, надо ли начинать…

– Хотя, ты прав, наверно… Может, и не надо начинать…

Посидели молча, потом он решился.

– А! Все равно ведь теперь изнасилуют! Да и сказали же – трать! Значит, будем тратить. Тебе сколько надо?

– Чтобы решить мои жизненные проблемы даже всего этого все равно не хватит, – Димка махнул в сторону компа, – а для насущных проблем вполне сойдет и двести зеленых. Верну обязательно.

– Вот что… – он достал начатую пачку, – здесь семь тысяч с чем то… Пока больше с собой нет. Бери, и забудь, что что-то должен.

– Ты что… серьезно? – у Димки даже очки округлились.

– Нет, я репетирую Гамлета. Ну, сказал же – бери…

– Паша, – Димка встал и торжественно снял очки. – Можно я тебя поцелую?

– Дима, – он тоже встал, тоже торжественно одернул свитер и даже попытался втянуть живот… потом испуганно оглянулся. – Амалии нет? Нет. Значит, можно…

…А потом он, сняв еще денег по кредитке, так же весело поразвлекался при покупке микрофона и очков. Только теперь уже с Димкой, что придавало этому действу еще более утонченный шарм.

И уж только затем они вдвоем, накупив по две сумищи самых-самых продуктов, завезли все это Димке. По дороге Димыч задумчиво рассуждал:

– Нет, Паш. Конечно, счастье не в деньгах… но, что-то все-таки в них есть. У меня теперь перемирие дома, как минимум, на неделю обеспечено. Пока все не съедим.

– Потом еще затаримся. Так что миру, как говорится, мир. Слушай, а может мне машину купить? А то ведь эта, во-первых, не выдержит таких мощных перевозок…

– Издевайся, издевайся… У меня сколько человек в семье? Забыл?

– …а во-вторых, и в главных, техосмотр мне уже не пройти, факт.

– Паш, – Димыч, наконец, стал серьезным, – а, может, сначала ты всю эту дребедень подключишь? Посмотришь, что будет… Что теперь они, или она… захотят? Хочешь, я рядом посижу?

– Вот уж нет, – он грустно усмехнулся. – Тебя еще только не хватало в это впутывать… Кто девчонок воспитывать будет? А я… – он опять развеселился. – Да у меня, можно сказать, самый интим начинается, а он тут третьим лишним! Ишь, размечтался!

…Дома он достаточно долго, чертыхаясь и тихо матерясь, подключал всю эту муру к компу. Все-таки, он был не такой уж специалист во всем этом… Просто пользователь. Ну, или просто продвинутый пользователь и просто неплохой программист, если уж совсем точно. Но вот ни с микрофонами, ни с этими самыми видеоочками никогда дела не имел. Программы, работающие с ними, действительно уже были и, наконец, вроде бы все заработало. Очки отложил, пока не знал даже, на что в них смотреть, микрофон стоял рядом. Ну, ясен день, полез в сеть…

Как только он подключился, из динамиков раздался тот самый женский голос, что говорил с ним по радио:

– Здравствуй, Павел…

– Ну, и кто же такой настырный? – он немного нервничал и поэтому говорил сердито. – И что, без всей этой муры нельзя было заговорить? Динамики у меня, слава богу, и на старом компе были!

– Не хотелось в одни ворота… Я бы тебя не слышала…

– А я бы мог и напечатать. Умею, между прочим. Хоть и не десятипальцевым… Про "аську" и чаты, надеюсь, в курсе?

– Так лучше.

– Вот что. Я жду объяснений. И больше ни слова.

– А что объяснять? Хочу пообщаться…

– Ну, надо же… – он заговорил противным масляным голосом. – Девочка-лапушка хочет общения! И не жалеет для этого никаких денег! Как все просто! А я-то дурак!

– Павел, не надо… И еще… Ты там с сайтом совсем замучился… Я тебе сейчас кое-что пришлю. Посмотри, может понравится.

– Да откуда ты все про меня знаешь?! – заорал он, наконец. – И что тебе от меня надо?! Я что, совсем из пеленок, чтобы верить, что за такие деньги человек хочет, нет… ну, просто пообщаться!

– Павел… пожалуйста, не надо… Я не хочу, чтобы ты сразу и навсегда отрубил сеть… Потом расскажу…

– Просто расскажешь?!! – он все орал. – Вот так просто расскажешь?! И ничего не попросишь?

– Попрошу, – он почувствовал, как она улыбнулась. – Но все будет не так уж и страшно, правда! А сейчас – пока ухожу. Сайт посмотри…

Он опять начал было орать на компьютер, но ответа теперь не было. Из кухни появились удивленные Мурз и Лариска.

– Павли… Павел, ты на кого это? – конечно, Лариска, Мурз еще не научился.

– Если будете мешать, – рявкнул он, – то будет на вас!

Ларискины глаза стали больше в два раза, но она промолчала. Глаза Мурза остались такими же, но он мявкнул: "Ну, ты обормот!" А потом они оба ушли…

…И был этот сайт легкий и изящный, какой-то воздушный, и в то же время строгий, вроде бы и без наворотов, но продуманный до мелочей, в замечательной, со вкусом подобранной цветовой гамме… и, плюс ко всему, совершенно просто исполненный и занимающий неправдоподобно мало места…

– Да, – он сразу размяк – любил хорошую работу, – высший пилотаж… Мастер делал, сразу видно… И это все мне? И опять бы хотелось узнать – за что?

– За красивые глаза, – ожили и засмеялись динамики.

Он вздрогнул, потому что не ожидал:

– Вот оно что, – опять начал заводиться. – Вы… простите... мадам… или мадемуазель?

– Вот-вот, – все смеялся голос, – последнее!

– Так вот, мадемуазель, вы малость ошиблись. Перепутали меня с кем-то. И денежки ваши – тю-тю! Я имею ввиду уже потраченные. Остальные верну. Скажите только, куда.

– Нет, я не ошиблась

"А вообще-то, приятный голос", – подумал он...

– Нет, ошиблись. Я уж не знаю, как там с глазами… пока, хоть без очков, и то, слава богу… а вот с остальным – полный караул! Ошиблись, лапонька! Во-первых, я лысый… ну, почти… во-вторых – толстый… тоже почти… врет Димыч… а в-третьих, жутко старый и нудный!

– Ты замечательный!

– Да откуда ты знаешь!!!

И опять молчание, и опять полная неизвестность…

…Утром пришел сияющий и умиротворенный Димыч.

– Да, Паш… Как бы после такого перемирия у меня третья девка не появилась.

– Так это ж здорово! – смеялся он. – Дети – цветы, и все такое…

– Паша, – Димыч трагически вздохнул, – а ну, как они ростом пойдут в меня? Где ж я им мужей-то подбирать буду?

– Отмахаемся, Димыч! – все смеялся он. – Не перевелись еще баскетболисты на свете!

– Ладно… – Димка стал серьезным, – у тебя-то как?

– А никак. Пообщались, поговорили о моей неземной красоте… И все осталось в том же подвешенном состоянии. Да, – он полез в комп, – еще один подарок. Посмотри на это чудо, – он показал присланный сайт.

Димка долго и внимательно изучал его, потом вздохнул:

– Нам до таких высот не добраться… Чья же это школа?

– Не знаю. И знать не хочу. Устал я обо всем этом думать… Вот что… Ты сейчас свободен?

– Конечно. Причитающееся мне ношение меня на руках уже было успешно исполнено моим семейством утром. Так что – как ветер. А что?

– Поехали машину покупать. Кутить, так кутить.

– Паша, – Димыч опять изобразил великого трагика. – А может, сначала ты хотя бы приоденешься? Такой свитер, – он ткнул пальцем ему в грудь, – я уже, кажется, и сам смогу связать! До того на него насмотрелся.

– Шмотки – не главное. Техника – вот чем жив мужик вообще, и ваш покорный слуга, в частности…

…По дороге в автомобильный салон они все равно невольно начали обсуждать последние события.

– Нет, Димыч, – опять пытался он рассуждать, – ну скажи, где сейчас крутятся большие деньги?

– Нефть, золото…водка… – познания Димки в бизнесе были, скажем прямо, "не ахти". – Да, еще наркотики… Может, тебя хотят каким-нибудь наркокурьером сделать?

– Димыч, сколько ездок у меня получится? Только честно.

– Хорошо, если одна.

– Вот. Одноразовый курьер за такие деньги…

– Может, ты тайный отпрыск кого-то из нефтяных шейхов?

– А в глазик?

– Слабо.

– Все равно. Мамку – не тронь.

– Да шучу же… Татьяну Георгиевну очень уважаю, знаешь же…

– То-то. Смотри у меня…

…Машину он купил замечательную. Сааб. Внешне серенький и скромненький, даже чем-то напоминающий сорок первый Москвич, подержанный, но в прекрасном состоянии и с небольшим пробегом. Когда они потом катались, пробуя покупку, Димыч спросил:

– А старую теперь куда?

– Да на ближайшую свалку, ей там самое место.

– Паша, отдай, не гневи бога. Я из этих двух – твоей и моей – одну настоящую соберу.

– Да ты что? Тебе тоже купим! Хоть сегодня. Сейчас мою отвезем…

– Вот что, – перебил Димка, и стал серьезным. – Не надо мне больше никаких денег… А то я вообще ходить к тебе не буду.

– Димыч, ты что! – он так испугался, что даже затормозил и, съехав на обочину, остановился. – Димыч, ты так не шути! Да кто у меня еще есть, кроме тебя? И потом… мы же друзья, да? Ведь, можно сказать, с соседних горшков в детском саду…

– Паш, ну пойми же, – Димка был все такой же серьезный. – Ведь что получается? Как ни приду – ты деньги суешь… Я же так не могу, пойми! Да и вообще, ты мне столько отвалил, что я теперь спокойно и не торопясь найду хорошую и достойную работу… Что уж я, не мужик, в конце концов?..

– Но я же хотел, как лучше…

– Вот и давай как лучше, – Димка, наконец, улыбнулся. – Ну, а если очень приспичит, тогда и попрошу…

…Когда они все-таки попрощались с Димычем (хоть и не хотелось обоим, как всегда), он начал яростно искать предлог, чтобы не подходить к компу… Так, пылесос – это его святая обязанность… Мурз, иди сюда, тебя надо непременно вычесать. Лариса, детка, может что-то порезать? Или почистить? Побереги свои чудные ручки! Или погладить? Или постирать? Что значит сама? У меня выходной. А есть когда будем? Нет, не на кухне. Сервируем стол и поедим, как люди. Я сам, все сам – и поставлю и уберу… А потом гулять пойдем… Дождь? Вот некстати… Может, устроим сегодня вечер песни? Мурз, ты же так любишь подпевать! Ах, ну да… Струны на гитару опять, конечно, купить забыл… Обязательно исправлюсь…

Когда он окончательно выдохся, то подумал, что, вообще-то, это неприлично. То отдаться собирался, а теперь даже пообщаться не хочет. Но на самом деле, даже самому себе не мог признаться, он просто боялся… Ладно, все-таки надо. Сообщив всем, чтобы его не трогали, потому, что он опять работает, закрыл дверь.

– Ну, вылезай, где ты там… – подключился к сети.

– Павел, не пропадай надолго… Или хотя бы говори, когда появишься опять…

– А что, разве на этот раз слежки за мной не было? А я-то думал, тебе все известно…

– Нет. Сегодня ничего.

– Тогда докладываюсь. Я продолжаю транжирить твои денежки. Машину купил. Не новую, но хорошую. Сааб.

– Я очень рада.

– Может, все-таки, объяснишь хоть что-нибудь?

– А что именно?

– Нет, это невозможно! – он аж подпрыгнул на стуле. – Что объяснять? Всем и так совершенно все понятно! Это только я, старый набитый дурак, ничего не понимаю! Кто ты?!

– Человек. Женщина.

– Как зовут?!

– Не важно.

– Ладно, раз мы такие скромные, подожду. Это ты по радио говорила?

– Значит, слышал,… получилось… Эта радиостанция подключена к интернету.

– Но откуда ты знала, что я в машине?!

– Вообще-то, на "ура". Не очень надеялась. Первый раз просто рассчитала, когда выйдешь из института. А второй… Я все видела. Ну, там, в магазине. Там же очень хороший магазин, каждый второй компьютер на линии, у каждого третьего микрофон и еще видеокамер по всему салону штуки четыре… А сегодня тебя нигде не нашла…

– Правильно, там, где я был, не было ни видеокамер, ни интернета… Так. Хоть что-то проясняется, – он опять, наплевав на Лариску и кота, закурил. – Значит, хакерша… Со стажем и степенью.

– Пожалуй, – она засмеялась.

– От меня что надо?

– Потом скажу.

– Почему?!!!

– Уж очень все фантастично… Сама запуталась. Сначала привыкни немного… Да и я тоже…

– Да к чему привыкать-то!!!

– Ко мне, – она опять смеялась. – А вообще… знаешь что…я, все-таки, скажу… Я – Оля. Оля Николаева… Помнишь?

…Оля… Вот оно что… Да, он хорошо помнил ее. Хотя… внешне, пожалуй, не очень. У них ведь тогда с Лариской только все начиналось… И другие особы женского пола для него просто вообще не существовали… Он подрабатывал преподаванием информатики в одном крутейшем лицее. Обучение там было безумно дорогое – три языка, спортивные секции, танцы, конный спорт, этикет, масса всякой великосветской дребедени, даже, кажется, выезды за границу… Можно представить, какие "детишки" там учились. Но лицей еще и играл в демократию. У него был какой-то небольшой процент обычных детей, "с улицы", учащихся бесплатно. И она как раз была в их числе, может еще и потому, что ее мать работала там уборщицей… Господи, как же он ее жалел! И зачем ее мамаша-дурища устроила девчонке такую жизнь? У нее совсем не было там не только друзей, но даже и просто приятелей. Как могут дети, приезжающие к школе с личными шоферами, на крутых тачках, снизойти до общения с дочкой уборщицы? Они, обсуждающие на переменках, что все-таки лучше – носочки от Адидас за пятьдесят зеленых, или от Пумы, всего за семьдесят?… Ее же, сколько он помнил, ходящую, кажется, в одних потертых джинсиках и какой-то семисезонной кофточке, вообще не замечали… И еще ему часто казалось, что она просто хочет есть… Видимо, так оно и было. Мамашка ее сильно выпивала, отец, вообще алкоголик, и вовсе нигде не работал… Но и это не главное. Главное было то, что она великолепно училась и была выше всех на порядок по любому предмету. Видимо, поэтому-то ее и держали, а может и ее мамашу тоже. Какой же школе или лицею не хочется погордиться победителем всех возможных олимпиад и конкурсов, причем в масштабе даже целой страны? И вот это, видимо, совершенно выводило из себя всю эту свору маменькиных сынков и папенькиных дочек…

Когда у них началась информатика, все дети, кроме нее, считали себя чуть ли не асами в этом. Ну, как же… Компьютеры были у всех, все умели играть в "Дум" и печатать в "Ворде". А она видела компьютеры только по телевизору, да и книжки читала… Конечно, сначала, над ней поглумились… Еще бы! Дорвались! Наконец-то, она знает меньше их! Но радость их была недолгой. За месяц она и догнала и перегнала их, чем вызвала, конечно, еще большую неприязнь. Он, старающийся держать себя со всеми одинаково и корректно (деньги-то хорошие платили!), все-таки очень симпатизировал ей. Организовал факультатив. И тут уж (ведь бесплатно же для всех!) постарался рассказать ей все, что знал. А уже в конце учебного года понял, что он, пожалуй, ей теперь и не нужен. Потом сказал руководству, что следующий год ей можно или вовсе не ходить на занятия или организовать индивидуальные. Руководство, немного подумав, увеличило ему чуть-чуть оклад и согласилось на индивидуальные. Следующий год даже и непонятно было – кто кого учил… Он, скорее, направлял, подсказывал и советовал, ведь жизненный опыт тоже что-то, да значит. Она, в свою очередь, много времени проводила в сети (школа, конечно же, имела свою линию) и рассказывала ему, что ей там удалось раскопать. Не часто, но бывало, что они и просто так, не по предмету, о чем-нибудь говорили, и он видел, что она просто очень хорошая девчонка, одна из немногих нормальных в этом лицее…

…А потом… Этот его "финт ушами", как сказал Димыч…

На выпускной она не пошла. Он сильно подозревал, что не было денег ни на платье, ни на стол… Она же сказала, что просто не хочет опять видеть "эти рожи". Вообще, и это было причиной, все так. Но как-то так чисто по-человечески стало жаль девчонку, окончившую школу с золотой медалью и даже не получившую за это обычного выпускного платья… Он бы мог тогда оплатить и ее платье, и выпускной – дела у него шли хорошо, но ведь знал, что не возьмет, гордая… И тогда он подарил ей компьютер. Конечно, не новый, это уж, господа хорошие, вы все-таки погорячились. Свой старый. Он тогда как раз очередной раз все поменял, и думал, куда бы его пристроить. А компьютер, четверка, по тем временам был очень даже приличный. И сейчас, как наяву, он вспомнил, как это было…

…Аттестаты вручали утром, выпускной бал, естественно, был намечен на вечер. После вручения он отвел ее в сторонку и сказал:

– Вот что, Оля, у меня к тебе дело. Вот мой адрес, – написал на визитке. – Бери какого-нибудь нехилого парня, лучше с машиной, и приезжай сегодня. Я дома с двух до трех. Потом должен заехать в институт. Жду.

Не дав ей опомниться и чтобы не было вопросов, отошел к учителям.

Она приехала одна.

– А где нехилый парень? – встретил он ее в дверях.

– Нет, – она опустила глаза. – Ни хилого, ни нехилого…

– Здрасьте-приехали! А кто же все потащит?

– Что?

– Что-что. Вот, – он показал на уже упакованный компьютер.

– Куда? – она все не понимала.

– Да к тебе, куда ж еще! Подарок от меня. С окончанием школы.

Она, кажется, перебрала все цвета побежалости на узком личике…

– Но… это так безумно дорого… Я не могу принять такой подарок…

– Да, не новый он. Мой старый.

– Все равно… Его за такие деньги можно продать… Даже подумать страшно.

– А ты и не думай. Бери и все.

– Но… – опять на ее лице отразилась вся гамма чувств и мыслей. – Вы, что же… я… мне…

– Так, – он усмехнулся. – И что же ты там уже напридумывала? И не стыдно? Вроде, не первый день меня знаешь! Обидно, между прочим.

– Но… – опять она не могла поверить и решиться. – Это слишком… много… для подарка….

– В общем, так, – он решительно взял коробку с самым дорогим – монитором. – Не берешь? Бросаю сейчас же в окошко. Хоть только и второй этаж, думаю, будет достаточно.

– Нет, нет! – она в ужасе протянула руки, схватилась за коробку. Потом улыбнулась: – Ну, вот… уже взяла…

– Тогда бери, что полегче, – он указал на коробки, – … вот… и вот. Придется уж быть последовательным до конца. Сам отвезу. Ты далеко живешь? – она назвала. – Ну, тогда отлично. И в институт даже не опоздаю…

…Собственно, на этом их знакомство и закончилось. Она еще звонила ему раз пять, чаще в праздники, поздравляла. Но так неудачно всегда попадала… То они с Лариской занимались, сами понимаете, чем… то друзей была полна квартира и у всех при этом подняты стаканы, то он уже стоял на пороге и, конечно, опаздывал куда-нибудь… И телефон он ее почему-то не записал. Только и знал, что она никуда не поступила, просто даже и не пыталась, пошла работать: "Немножко надо приодеться, еще успею…"

…Все это пронеслось у него перед глазами, она в это время молчала, видно, давая ему вспомнить.

– Да… вот оно что… А я тебя не узнал. Голос, что ли поменяла? Программа какая-то?

– Нет, – она сказала обиженно. – Это мой. Просто лет-то сколько прошло… Почти пять. Я уже взрослая… И… ничего, что я на "ты"? В Интернете, как-то так уж принято…

– Вот именно. В Интернете, – он опять рассердился. – Что за цирк устроила? Позвонить, что ли, было нельзя? И что за деньжищи? Ты, может, теперь жена короля нефтяной республики, или самого Била Гейтса охмурила?

– Я же говорила, – она опять засмеялась, – мадемуазель… никакая не жена! А вот по поводу телефона и Интернета… Все не так просто… Даже не знаю с чего начать…

– Начнем с того, что я вырубаю сеть, звони по телефону, поговорим и…

– Нет! Нет! – она очень испугалась. – Я не могу по телефону! Не отключайся!

– Да что за дела? Ничего я понять не могу. Ты что, не в Москве? Где-то далеко?

– Да… то есть, нет… В общем, в этом-то все и дело… Потом объясню…

– Ладно, потом, так потом, – он, все еще под впечатлением воспоминаний, послушно согласился. – Но, все-таки, без объяснений всего, касающегося денег, я говорить ни о чем не буду. Так что, валяй, слушаю.

– А помнишь твой подарок? Долг, говорят, платежом красен…

– Ты в своем уме?! – он, все-таки, вышел из себя. – Нет, ну ты сама-то соображаешь, что говоришь?

– Без того подарка у меня бы не было возможности и научиться всему, и… заработать такие деньги…

– Заработать?!! – теперь он уже рявкнул как следует. – Ах, заработать… И, думаешь, я этому поверю? Такие деньги – и просто заработать! Да еще и транжирить их на малознакомых мужиков!

– Допустим, не на малознакомых…

– Я жду!

– Хорошо. Конечно, не заработать. Своровать. Но это тоже своего рода заработок. Не каждый-то это и сможет… Согласись…

– Все, – он даже вспотел. – Она, значит, своровала, а меня потом – горячим утюжком по любимому животику… Ох, знал бы! Копейки не потратил бы… Ладно, – он уже судорожно все прикидывал в уме, – все, теперь, конечно, не вернуть… Придется попросить подождать…

– Да кого попросить-то? – она опять смеялась. – Меня? Я ничего не возьму. И потом… В мире есть такие места, где эти деньги и за деньги-то не считаются. Главное, знать, как туда влезть, и как потом уйти, чтобы никто ничего не узнал… И теперь уже некуда возвращать…

– Так это что… все через… Интернет?

– Разумеется.

– А воровать нехорошо. Тебя чему в школе учили?

– Вот как раз в школе, – она уже просто хохотала, – то есть в этом нашем дурацком лицее, воровать – это было самое что ни наесть естественное занятие. Уж, тебе ли не знать!

– Да… – он опять надолго задумался, – …кажется, ты что-то говорила о просьбе. Я слушаю.

– Я… в общем… ты…

– А поконкретнее?

– Нет. Сначала вот что. Одевай очки – покажу кое-что. А то примешь меня сразу же за чокнутую, как бывало не раз…

– Очки так очки, – он уже устал спорить и сопротивляться. – Ну, надел, что дальше?

– Дальше все просто. Ты сейчас войдешь в сеть…

– Здрасьте-приехали, разве я не там?

– Не перебивай. Совсем войдешь… сам. Управляется все мышью и… твоими глазами. По микроскопическим движениям зрачка программа, которую я тебе записала, будет следовать за твоей мыслью.

– Что за бред? Так не бывает.

– Павел, не спорь. Даже если объясню – все равно не поймешь…

– Ну, да, ведь мы такие умненькие….

– Да, – она опять улыбалась. – И умненькие, и, уж извини, немного поболее, чем ты… Так что, не спорь, делай, что говорю.

– Вот она благодарность, – он трагически вздохнул. – Любимого учителя фейсом об тейбл… Щас заплачу…

– Так ведь благодаря тебе же! Ну что, готов?

– Все. Готов.

…Вы видели когда-нибудь компьютерные мультики? Наверняка, если у вас вообще есть телевизор. Вот и здесь все было так. Трехмерное пространство. Какие-то кубы, пирамиды, шары… Коридор, казалось, уходящий в никуда. Он, немного освоившись с мышью, стал рассматривать помещение, где он находился. Попробовал повертеться. Получилось. Пошел. Тоже получилось. Огляделся. И тут увидел ее. Она сидела на кубе. Одна нога под собой (он вспомнил, что и в лицее она всегда так сидела, когда обстановка позволяла), другая болтается, играя легкой туфелькой. Улыбалась. Была и похожа и нет на ту, что он когда-то знал. Все-таки это была хорошо нарисованная трехмерная картинка. Ну, и повзрослевшая на пять лет. Обычная девушка, с простой, не очень примечательной внешностью, короткой стрижкой…

– Ну, вот и свиделись, – сказала картинка.

– Да… – впечатление было сильное. – Даже уж и не знаю, что сказать… Прямо фантастика… Ты на самом деле такая? Или это выдумка?

– Такая. Что же, ты думаешь, у меня так плохо с воображением? Тогда смотри.

Она встала и начала меняться. Все происходило быстро, но достаточно для того, чтобы рассмотреть то, кем или чем она побывала за это время. Женщины сменяли одна другую. Брюнетки и блондинки, монахини и вамп, толстые и худышки, высокие и крохотули… Под конец, она, совсем разудалившись, изобразила пантеру и какую-то неземную бабочку…

– Вообще-то, можно и дальше в том же духе… Но я думаю, идея уже ясна…

– Более чем. А я какой? Я себя не вижу.

Сразу же рядом появилось зеркало. Так он и знал… Точно такой же, как в коридоре…

– Ну, уж нет… Здесь я хочу быть… да хоть просто собой, но таким, как лет пятнадцать назад!

Он попытался мысленно представить себе это, и внешность его сразу стала меняться. Зашевелились и выросли волосы, живот втянулся, он даже, кажется, стал выше…

– Зачем? – она одним только этим словом привела его в прежнее состояние. – Глупость какая. И потом, мы здесь не для этого. Такими вещами только детишкам развлекаться.

– Слушай, – он рассмеялся, – ведь последней радости в жизни лишила, хоть здесь бы себя человеком почувствовал!

– Для меня определение человека несколько иное… Наверно, лицей научил. Вот там было всего пять человек – ты, русичка, англичанка, Валерка из "А" и Ленка Суркова. Все. Больше там человек не было.

– Точно… Хорошие люди. Вообще-то, и еще были, просто ты не со всеми была знакома. Ну, и что дальше?

– А дальше я покажу тебе мир Интернета… Смотри…

…Что было дальше, описать словами очень сложно. Это походило и на полет по бесконечным коридорам, и на просто мелькающее перед глазами трехмерное кино, и на движение среди звезд в пустом пространстве. Он только понял, что они залезали по сети в такие места, о существовании которых он и не подозревал… Иногда они "выглядывали" из камер в самых разных уголках земного шара… иногда "подслушивали" через микрофоны болтовню людей где-то на краю мира… Мимо проносились какие-то кубы, шары, отрезки света. Оля по пути иногда объясняла, что это такое – оказывается, так в интерпретации ее программы здесь выглядели и файлы, и информация вообще…

Наконец, они опять оказались в том же пространстве с кубами.

– Ну, как? Понравилось? И это только, так сказать, демо-версия того, что вообще возможно.

– Оля… Я вообще в себя придти не могу… Даже и не знаю, что сказать…

– Вот поэтому и такой длительный заход. Я к тебе не к первому обращаюсь. У меня были друзья по Интернету. Очень даже продвинутые. Но все решили, что я с катушек слетела… Поэтому, тебя решила сначала деньгами привязать, чтобы не вырубал линию, а потом уж и показывать…

– Но почему? Я думаю, современные ребята скорее поверили бы… даже и без денег…

– Это не все. Самое главное – впереди. Моя просьба… Я все-таки боюсь начинать… Да и поздно уже… Приди в себя, выспись. Во сколько встанешь? Десять нормально? Тогда до завтра…

И все. Он сразу же понял, что сидит перед компьютером у себя дома в очках, которые теперь ничего не показывали…

…Легко сказать – выспись… Сон вообще как рукой сняло. Он все вспоминал и вспоминал свои ощущения… Вы видели Землю из Космоса? Ах, недавно и по телеку?… А он – только что, и не по телеку, а наяву. Со спутника… А внутрь человека никогда не залезали? Да нет, не операция, передаваемая из хирургического отделения. Внутрь. Совсем. Вместе с датчиком, запущенным в человека в одной из крупнейших больниц Японии… А с ядерными ракетами, способными разнести Землю на сотню маленьких спутников рядом не стояли? Так рядом, что можно было замкнуть их пусковые контакты? Да? В крутом боевике? Эх, ребята… И, главное, это было действительно на самом деле… И нельзя было объяснить, почему это так, но он знал, что это не кино, не программа, написанная талантливой девочкой…

…Выспись, говоришь… Легко сказать. Сейчас его уже разбирал прямо-таки спортивный интерес. Так… Чего она там понаписала в его компьютер? Ага… Вот они. Ну те-с… Посмотрим… Фигушки. А так… Размечтался, старый дурак. А если вот так… Наглая девчонка. Еще и сообщение вылезает: "Павел, не пытайся вскрыть программу. Не мучайся зря, все равно не получится". Ах, не получится?! А вот так? Хм… Сейчас я ее…

Провозившись еще с полчаса и даже не поняв, какого вида эти программы, и сколько места они занимают, он все-таки действительно сдался – не получится…

Ну, раз не спится, сходим в сеть. Молчание и пустота. Надел очки, попытался запустить программу. Глухо. Наконец, взорвался:

– Да не могу я спать! Вылезай немедленно! Если, конечно, ты там…

– Тут я… куда же денусь… – только голос.

– Ты что, так и сидишь днями и ночами у компа?

– Ну… почти в точку…

– Небось, все ищешь, где что плохо лежит?

– Нет, уже хватит…

– Я тебя не вижу!!! Вылезай!!!

– Хорошо.

Опять компьютерное пространство с кубами и шарами. Опять она на том же месте. Он сел напротив на такой же куб.

– Вот так-то лучше. И давай продолжим разговор. Что за просьба?

– Потом… – она опустила голову. – Давай просто поговорим, чтобы ты понял, что я все-таки нормальная…

– Хорошо. Давай поговорим. Начинай. Расскажи о себе. Ты куда-нибудь поступила? Учишься еще?

– Нет.

– Но почему? С твоими-то способностями…

– А зачем?

– Как зачем? Образование получить, специальность, диплом…

– Образование я и так могу любое получить, было бы желание… Специальность у меня тоже… хм… неплохая… А диплом… Зачем?

– Ну, как зачем? На работу устроиться.

– Зачем?

– Да, деньги зарабатывать!.. Хотя, да… Зачем, действительно… Но, ведь надо, чтобы все было как у людей – работа, потом семья, дети…

– Знаешь, пока не тянет. Я ведь сначала, когда только начала всему учиться, тоже так думала… Вот только на хорошую квартиру… заработаю, на обстановку, на одежду, отложу немного… И что потом? Ничего у меня до сих пор и нет… Живу я со своими алкоголиками, все в той же квартире, в той же обстановке… Только и трачусь, что на хорошую технику…

– Оля, это же действительно ненормально. Ты молодая девушка, такая умница… Да перед тобой все дороги открыты! А ты замкнулась на этот ящик и не вылезаешь из него! Разве это нормально!

– Если бы ты знал как прав… – пробормотала она.

– Так в чем же дело? Действительно, усомнишься в твоих катушках…

Она сидела, опустив голову, тихо сказала:

– Я очень надеюсь на твою помощь…

– Тогда говори! – рявкнул он. – Долго будешь резинку тянуть?

– Ну… в общем… Ты веришь в гипноз? То есть в то, что это не фокус, а правда?

– Опять в какой-то дикий обход идем?

– Нет, это очень по теме… И все же?

– Да, конечно, верю. И ты это прекрасно знаешь. Мы с тобой еще в лицее эту проблему обсуждали. А еще недавно с Димычем на лекциях были. Даже на себе испытали… Только при чем здесь все это?

– Вот и я однажды поверила… Начиталась, насмотрелась… И еще задумалась. А что же это такое? И где бывает сознание человека, когда он остается под властью гипнотизера? И еще опять подумала про связь глаз и мозга… Гипнотизер смотрит в глаза. Перед сеансом часто дают смотреть на шар или вертящийся волчок… Знаешь, не буду утомлять, просто поверь, что связь есть, и огромная… И тогда я придумала программу…

– Ну?! – она опять замолчала, и он решил ее подтолкнуть.

– В общем, в итоге все получилось, и сознание полностью переходит в сеть…

– Бред какой-то. Я же вот сижу, но могу в любой момент уйти, отключиться! Все мое сознание со мной.

– Это совсем другая программа. Я не могу подвергать тебя опасности…

– Какой опасности? Чего-то я уже ничего не понимаю!

– В той программе я отключалась полностью. Это давало огромные и практически неограниченные возможности в сети… Но со мной, то есть с той, что сидела у компа, можно было сделать все, что угодно… Человек без сознания, кукла… Возвращение же происходило только в то время, которое я заранее программировала…

Опять она замолчала, но он уже не подталкивал, видя, как она собирается с духом.

– И вот однажды я не смогла вернуться… Уже больше недели я не могу вернуться… в себя, то есть… в свое тело… Павел… – она в отчаянии посмотрела на него. – Я ничего не понимаю! Что там случилось? Я уже чего только не передумала. Может, мое сознание раздвоилось? И та, вторая, просто выключила компьютер? Может, она не знает, что я здесь? Но я… она, не смогла бы так долго обходиться без него! Может, она заболела? Комп сломался? Тоже вряд ли… За неделю я уже и десять раз бы поправилась, и десять раз бы компьютер починила, или вообще купила бы новый… Что там случилось? – опять повторила она.

Он сидел и думал. Что это? Его очередной сон или нет? Наконец спросил:

– И чем же я могу помочь?

– Павел, ты мне веришь?

– А что мне остается? – он попытался пошутить. – За ваши деньги, мадемуазель, я поверю во все, что хотите!

– Павел, не надо… – она подняла голову, и… он не думал, что у нарисованных девушек может быть такое выражение… – Это правда, клянусь… И я прошу тебя о немногом… Сходи ко мне домой, узнай, почему я… ну, то есть та я, живая, не подходит к компьютеру… И если она будет выпендриваться, просто подтащи ее к нему… ты справишься, я не очень сильная… а потом войди в сеть. И все!

– А родители?

– Да сунь им сотню баксов, сразу же за бутылкой убегут! А еще лучше с собой прихвати, и тогда через пятнадцать минут сможешь о них забыть… Ну, как? Не очень страшная просьба? – она улыбнулась. – Правда?

Он сидел, думал, молчал… Она не торопила. Наконец, он сказал:

– И все же, почему я? Я не верю, что толпа фанатов Интернета не побежала бы к тебе домой, чтобы хотя бы проверить все это…

Она рассмеялась:

– Тебя не обманешь… Да никого я не просила еще, только тебя… По старой памяти. Верю тебе. Ну, сам подумай, можно ли такую программу, можно сказать бомбу, выпускать "в люди"? Это, во-первых, а во-вторых… Я ведь тогда здорово была влюблена в тебя. Неужели не догадывался? Хотя, конечно, с такой женой… других существовать не должно…

– Допустим, она мне и не жена вовсе, хотя, конечно… Но, господи, Оля, что ты во мне нашла?

– Это было давно, не помню! – смеялась она.

– Эх, двойку бы тебе по поведению, и в угол поставить! – он тоже рассмеялся. – Бередишь старого, лысого и толстого мужика!

– Неправда. И вовсе ты не старый, и человек хороший, и глаза у тебя выразительные… – продолжала она лукаво.

– Вы что?! С Димычем сговорились?!

– … и мохнатые…

– ??!!

– Ты в зеркало, хоть иногда, смотришь? У тебя ресницы в один слой не помещаются, торчат в разные стороны… и глаза от этого – мохнатые…

– Вот-вот, – он все смеялся. – Каждое утро, как начинаю макияж накладывать и глаза красить, так и ресницами любуюсь! Ну, с тобой не соскучишься… Ладно, – он опять стал серьезным, – и когда мне идти? Завтра?

– А сегодня не можешь?

– Могу, но поздно уже – двенадцать… даже уже десять минут первого. Твои родители как на это посмотрят?

– Да никак. Я про них все рассказала. Хорошо, если будут в состоянии дверь открыть… Зато, больше вероятности застать меня дома… ну, то есть ту меня, настоящую…

– Тогда иду, – он улыбнулся. – До встречи.

– Да, стой! Если там что-то с компом, тащи меня сюда, я пока программу тебе перепишу… Сеть не отключай. Твоя жена… то есть Лариса это нормально поймет?

– Она вообще ничего не поймет, – нахмурился он. – Ладно, это не по теме. Все. Я пошел.

…Он сидел в машине, курил. Руки подрагивали. Во-первых, выпил, а во-вторых, не мог успокоиться… Что же теперь он скажет? И как можно все это сказать?.. Вообще-то, он ехал к ней в каком-то странном состоянии. И верил, и нет. Может, думал он, все же это чья-то шутка? Сейчас выйдет Оля, та, настоящая, вытаращит глаза, ничего не понимая… Может, она и не одна… Выйдет какой-нибудь здоровенный мужик, и что он будет лепетать ему в первом часу ночи?.. Бутылку он все-таки взял. Собравшись с духом, позвонил. Открыла ее мать. Хорошо подшофе. Но какая-то помятая, глаза красные.

– Ох, Павел Сергеевич! – удивилась и вдруг заплакала. – Вы уже знаете, да? Вам кто-то сказал? Я не знала, где вас искать, ведь вы уже не работаете у нас… А Оля так хорошо всегда о вас отзывалась…

Он, чувствуя, что что-то здесь все-таки не так, пока молчал. А та продолжала:

– Конечно, я понимаю, вы бы обязательно пришли, если бы знали… Но я расскажу где, можете и один сходить…

Он все-таки решил подать голос:

– Куда? Сходить куда?

– Так, на Щербинское… Там только место давали… Далеко, но что делать… Там и похоронили…

…Она погибла. Роковое стечение обстоятельств. В доме отключили свет, но комп мог длительное время работать и так, от мощных аккумуляторов, которые, как он потом посмотрел, у нее, конечно же, были… Что случилось с аккумуляторами, он не знал, надо было основательно разбираться… И та, настоящая Оля стала живой куклой… Он не знал, понимала ли она вообще что, или ее сознание было на уровне инстинкта… В общем, дома никого не было, она ушла на улицу, попала под машину…

…Все это рассказала ему ее мать, на кухне за той самой бутылкой… Отец уже до этого набрался и даже не смог встать…

…И теперь он уже окончательно поверил во все это. Умная, талантливая девочка сама себе устроила ловушку… И он тоже, конечно, виноват в этом… Ну, почему он тогда так черство отнесся к ней? Ведь видел же, что она очень одинока, видел, как ей нужна простая человеческая поддержка… Сунул комп и чувствовал себя чуть ли не героем… А нужно было пообщаться, поговорить, направить… Сказал бы ей, что видит ее студенткой в Университете, и она только ради него бы туда поступила. А там – много новых знакомств и среди них обязательно бы нашлись хорошие люди… И влюбленность эта ее детская потом бы прошла… И не было бы у нее время на все эти Интернетовские штучки… Бы, бы, бы… Что теперь говорить? И, главное, что теперь делать?…

…Он понимал, что нужно возвращаться. Уже все мыслимые и немыслимые сроки прошли… Она ждет и волнуется… О, господи, и за что все это ему?

…Приехал домой. И где только были родные гаишники? Ведь почти пьяный… Прошел сразу в комнату, и, пока был запал, резко надел очки:

– Оля. Тебя больше нет. Уже похоронили…

Она почти не поменяла позы, только как-то сжалась, сгорбилась… Молчали долго. Она начала первая, голос был почти спокойный.

– Вообще-то, я и к этому готовилась… Только верить как-то не хотелось… Что ж… я сама выбрала себе судьбу… В конце концов, кто там из умных говорил: "Я мыслю, значит я существую"? Я мыслю… И даже очень… Что же еще надо?..

– Оля… Боже, Оля… – он не знал, что говорить, – я даже не знаю, чем тебе помочь…

– Павел… – она улыбнулась, самообладание у нее было огромное. – Да кто же вообще теперь сможет помочь? Не переживай и не вини себя… Только, пожалуйста, находи время, чтобы хоть иногда поговорить со мной… Я, конечно, буду общаться и с другими людьми… В чатах, аське… Но вряд ли смогу рассказать кому-нибудь все… И еще… Брось ты эту дурацкую работу в Интернете! Это не твое, поэтому и идет со скрипом… Займись опять наукой. Денег я тебе скину сколько хочешь…

– Нет! Не надо! – он даже повысил голос. – Опять воровать? Да и заинтересуются мной, в конце концов…

– Ладно, как скажешь. А то ведь сейчас мне это проще простого…

Она была похожа на маленького затравленного котенка. Сжавшаяся, одинокая, не плачущая только потому, что, видимо, здесь это было невозможно… Или возможно? Он не знал. Он подошел к ней близко, хотел положить руку на плечо, успокоить… Рука прошла насквозь…

– Нет, Павел. Не получится, – она улыбнулась опять. – Зачем искушать судьбу? Ты – живой, а я – виртуальная… И пусть все так и будет…

…Его жизнь после этого стала какой-то смурной. Димычу он так ничего и не рассказал. Ну, конечно, наплел чего-то про богатую, но вообще-то интересную тетку, с которой они просто общаются… Димыч смотрел внимательно, хмурился. Обмануть его было сложно, да и плохо он умел врать… Потом Димыч, вздохнув, сказал серьезно:

– Вот что, Пашка… Не можешь – не говори. Только и не ври уж… Мне-то зачем? Я ж тебя как облупленного знаю…

Хотел отшутиться. Не получилось. Да и не тянуло совсем на шутки. Интернет он действительно забросил, стал чаще ходить в институт.

…И по полночи, а то и все напролет просиживал за разговорами с ней… Это за пять лет она стала такой? Или он тогда ее не разглядел? Более интересных, живых и веселых женщин он, пожалуй, и не встречал. У нее был такой тонкий и мягкий юмор, неистощимая фантазия, столько идей и неожиданных взглядов на известные проблемы… И огромные познания, казалось, во всем… Ученица намного превзошла своего учителя, он это прекрасно понимал. Но она умела так тактично преподносить эти свои знания, что он не чувствовал себя рядом с ней полным дураком, и говорить хотелось еще и еще… Об этом он, конечно, рассказывал Димке. Тот удивлялся:

– А что же вы не встретитесь? Давно уже пора и живьем поговорить. Или она живет далеко? Но, при ее деньгах, я думаю, ведь это не проблема?

Знал бы Димычу все… И поэтому он опять шутил:

– А Лариска? Ведь я почти женат.

– Почти не считается. Да и вообще, не понимаю я тебя. Давно бы вам надо уже разбежаться. Ты ее не любишь, это ясно… Она… Да найдет кого-нибудь! С ее-то данными… Пока не поздно. И тебе, и ей не мешало бы зажить по-человечески, семью завести, детей…

Эх, Димыч, Димыч… Что тебе сказать на это? Может, рассказать, как однажды Лариска пришла к нему поздно, когда он думал, что она уже спит… Зашла робко, села рядом на стул:

– Паша… – опустила прелестные сапфировые глаза. – Ты меня не бросишь?

– Что за глупые вопросы? – сразу же он взял веселый тон. – Тебе что, плохой сон приснился?

– Паша, я глупая… – она говорила тихо, так и не поднимая глаз, – тебе со мной не интересно… Вот… ты все время с какой-то женщиной говоришь…

– А подслушивать нехорошо! – он держал тот же тон. – И потом, где же здесь женщина? Это машина, компьютер, а не женщина…

– А разве это не через… Интра… Импор… Ты как-то говорил, я не запомнила…и не поняла…

– Ларисонька, детка, не бери в голову, – он поцеловал ее. – Это просто программа. И просто говорит женским голосом. И все. Нет никакой женщины. А есть только ты… – он отключил линию, посадил ее на колени.

Она доверчиво прижалась к его груди, уткнулась носом в шею, он почувствовал, как слезы потекли ему за шиворот…

– Ну вот… Развела сырость… – он улыбнулся, опять поцеловал. Потом встал, все также держа ее на руках. Это было просто, такой она была изящной и легонькой… – Сырость мы сейчас разведем, но только не здесь и не так… да?

– Паша, пожалуйста, не бросай меня… Пожалуйста…

…Он, конечно же, не рассказал это Димычу… Дружба дружбой, но иногда не все можно сказать даже и другу…

…И опять продолжал проводить ночи за разговорами…

…Однажды Оля предложила:

– Павел, объясни Ларисе, как входить в программу и одевать очки, я попытаюсь чему-нибудь поучить ее. А то ты стал много пропадать в институте, ей же скучно…

– Да чему и зачем ее учить? Только время потратишь…

– Да хотя бы машинописи. Век фотомодели недолог. Будет хоть какая-то профессия. Можно еще что-то попробовать…

– Да мне неделю нужно будет объяснять ей, с какой стороны подходить к компу! – почему-то рассердился он.

– Наладь все, настрой, оставь линию, – настаивала она. – Только про очки расскажи…

– А тебе-то это зачем?

– Во-первых, я хочу тебе же помочь… Вижу, как ты мучаешься… Может, я своими методами и смогу ее чему-нибудь обучить? Во-вторых, мне и ее жалко… Такая красотища, а поговорить не о чем… Да и хорошая она у тебя, добрая и нежная… Ну, так как?

– Как, как… Как скажешь…

…На самом деле он провозился с Лариской не неделю, а дня три. Она, помня его обычные строжайшие запреты на подход к машине, жутко боялась. Наконец, освоила и эту "кнопочку", научилась входить в сеть… В первый же день он здорово удивился. Она рассказала ему, что узнала от "того женского программного голоса". Видимо, это была какая-то лекция-урок по биологии. И, видимо, где-то на уровне пятого класса. Но Лариска была такая веселая, ей все очень понравилось. Она рассказала про картинки, кино и фото, которыми Ольга, видимо, снабдила свою лекцию в достатке. Ему показалось, что даже слов у нее стало побольше…

Так повелось и дальше. Ольга тестировала ее по всем направлениям. Иногда Лариска ничего совсем не понимала, иногда опять о чем-то оживленно рассказывала.

…Он же измучился окончательно. И все время думал об Олином существовании. На сколько ее хватит? Долго ли вообще такое состояние продержится? И, самое главное, что же все-таки делать?… И еще… Пожалуй, и самому себе, наконец, нужно было признаться, что он просто влюбился в нее…

…А потом случилось это.

Однажды, как только он открыл дверь, на него с воплем прыгнул Мурз:

– Ты что, старина, валерьянку где-то стащил?

– Мяв!!! – "Скорее, скорее, где ж тебя носит!"

– Да что случилось? Погоди, сейчас разденусь…

– Мяв!!! – "Ты идиот или совсем идиот? Я же говорю – скорее!"

Он, послушавшись кота, не раздеваясь, вбежал в комнату. Лариска лежала радом с компьютером, очки отлетели в одну сторону, микрофон – в другую… На виске зияла здоровенная рана… Кровищи на полу и на компе было столько, что ему сразу стало плохо…

– Лариса, детка… что же это… – он с трудом сообразил, что все-таки нужно вызвать скорую.

…Потом все завертелось, как в страшном сне… Скорая, реанимация, одна операция за другой, опять реанимации, опять операции, консилиумы, профессора… Ларису так ударило током, что она просто чудом осталась жива. Он ничего не понимал. Как очки, которые подключаются через адаптер, могли создать высокое напряжение? Как вообще это произошло?

Эти мысли мелькали лишь иногда, в приемных, где он ждал очередного профессора или академика…

…Лариса полностью лишилась и сознания, и разума. Все это имело название на языке медицины, но он уже до того измучился с диагнозами, прогнозами и предположениями, высказанными умными мужами, что и сам, кажется, скоро мог остаться без мозгов… Ее исследовали, брали бесконечные анализы, делали какие-то сканирования… Да и то, благодаря деньгам, которые он непрерывно давал и давал, везде и всюду... Так бы уже отказались давно. Прогнозы были неутешительные – возврат памяти и рассудка невозможен…

…И вот, наконец, он привез ее домой. Вел за руку. Все ее реакции были на уровне рефлексов – она дышала, спала, ходила, если вели, с трудом, но могла глотать, если вовремя отловить, могла сходить в туалет… Но чаще это происходило, как у ребенка…

Он привел ее в комнату, посадил в кресло. "Вот и сбылась моя мечта, – вдруг вспомнил. – Когда-то я хотел найти у нее затычку… Что ж, получай. Кукла без затычки…" Он опять взял ее за руку, посадил напротив компа, вошел в сеть. Он даже не мог вспомнить, когда последний раз был там. Сейчас он уже плохо соображал, что делает… Пил и пил коньяк, как только оказался дома… Одел очки, которые, к его немалому изумлению, были в полном порядке.

…Она появилась сразу:

– Павел, ради бога, не пропадай! Что произошло? Я только засекла какой-то скачок напряжения… Сколько говорила тебе – купи стабилизатор… Что случилось? Я брожу по всем клиникам, но там очень мало информации… Что с Ларисой? Как она?

– Ах, что случилось? – его уже здорово развезло. – И ты не знаешь? Ты что – просто хотела убить ее? Или может, придумала, что поинтереснее? Может, ты хотела воспользоваться ее телом? Влезть в нее? И отсюда эта трепетная забота о ее образовании? Да?

– Павел, что ты говоришь… Я не понимаю…

– Она не понимает!!! – он еле ворочал языком. – Посмотри, что ты сделала! Вот, я ради этого камеру сегодня купил! Смотри на нее! Она теперь ничто. Кукла. Ты этого хотела? Да только не вышло! Что, сбой какой-то вышел? Не до конца все продумала?

– Павел, опомнись… Подумай, хотя бы…

– Я не хочу больше тебя знать!!! – заорал он, собрав все силы. – И все твои деньги, которые я, конечно же, уже забрал, и которые ты уже назад не снимешь, я потрачу на ее лечение!!! Понятно?

– Я еще могу тебе перевести, сколько хочешь, только, умоляю, подумай…

– Я никогда больше не войду в сеть!.. И как же я тебя ненавижу…

…Прошел почти год. И где они с Ларисой только не были за этот год… Ученые мужи сменяли народных лекарей, светила мировой науки – филиппинских хилеров… Страны, люди, континенты мелькали как в калейдоскопе… Он готов был поверить в бога, в черта, в кого угодно… И отдать все, что у него есть (а это до сих пор была очень немалая сумма) за ее выздоровление… И везде он получал один ответ – восстановление невозможно… Ему часто предлагали оставить ее в клинике. Обещали хороший уход, доброе отношение… И клиники были разные, и люди, и страны, в которых это все происходило, но его ответ был один – нет. Он чувствовал какую-то страшную вину перед ней…

…Сейчас он ехал от человека, на которого ему многие указывали, как на последнюю инстанцию. Он очень долго созванивался с ним, у того был совершенно бешеный график, все его время было расписано по секундам. Дважды встречи срывались, причем один раз в Мексике, другой – в Австралии. Он все понимал и не сердился – ведь того вызывали на операции, от которых зависела жизнь людей… Но он был упрям, и сегодня это светило, профессор и академик, имя которого во врачебных кругах произносили с благоговейным придыханием, принял его. Причем здесь, в своей клинике, в Москве. Он хотел приехать с Ларисой, но тот, узнав, где и у кого она уже бывала, сказал, чтобы он только привез все материалы…

Он просидел у него в кабинете очень долго. Тот внимательно изучал историю болезни, все тома накопившихся материалов… Наткнулся на хорошую цветную фотографию Ларисы в какой-то зарубежной истории болезни, пробормотал: "Ах ты, господи…" Наконец, отложив все, уставился задумчиво в окно. Павел не выдержал первый:

– Доктор, скажите хоть что-нибудь…

Тот посмотрел на него, в глазах была боль.

– Не надо ее привозить ко мне… Только лишние мучения… и траты…

– Я готов заплатить любые деньги, только…

– Только это будет бесполезно, – перебил тот. – Потратьте эти деньги на нее… Как я понял, она вам не жена?

– Жена. Гражданская.

– Все равно. Это будет проще, раз не жена. Устройте ее в хорошую клинику…

– Неужели ничего нельзя сделать… вылечить?

– Я понимаю, как вам тяжело…такая красавица, – врач встал, подошел к нему, сел рядом, положил свою руку на его. – Нельзя вылечить то, чего уже нет. Если, например, ногу ампутировали, а она болит, ее можно вылечить? Нет. Так и здесь… И вы еще молоды… богаты, найдете свою судьбу… В утешение только могу сказать, что ей-то как раз очень хорошо… Она ничего не понимает… Настоятельно рекомендую – поместите ее в клинику, подумайте о себе. Я дам вам адреса. Можно и у нас, можно и за границей. Там действительно хороший уход и действительно добрые и заботливые люди. Я ручаюсь…

…Когда он вошел в квартиру, навстречу вышла Анна Николаевна, женщина, которую ему сосватала Димкина жена, Лена. Он приглашал ее к Ларисе, когда нужно было куда-то уйти. Иногда к нему приходила мама, но он старался, чтобы это происходило как можно реже. Мама очень расстраивалась, уходила в слезах. Да и отец последнее время неважно себя чувствовал, поэтому лучше было, когда она оставалась рядом с ним…

– Павел? Вернулись? У нас все хорошо. Ларочку я умыла, покормила. Она умница, хорошо себя ведет… И вам тоже ужин приготовила. Поели бы, пока горячее. Я подожду…

– Спасибо, Анна Николаевна, попозже…сейчас не хочу…

– И Мурзика я тоже покормила, такой хороший котик, ласковый… Да, Ларочка уже по-домашнему, в халатике, ничего? Ведь скоро вечер, спать…

– Спасибо, Анна Николаевна, – повторил он, потом достал деньги. – Вот, возьмите.

– Ох, Павел, это слишком много… А ведь вас-то и не было всего часа четыре…

– Берите, берите, – он попытался улыбнуться. – Вам не лишнее. Внукам чего-нибудь купите…

– Спасибо вам, – она даже покраснела. – Спасибо…

Он проводил ее до лифта и слышал, как она причитала тихонько, как все глуховатые люди, думая, что ее не слышат: "Господи, да за что? Такая красивая пара…"

"Красивая пара, – усмехнулся он. – Ну, Лариса – понятно…" Он стоял, прислонившись к стене в прихожей, напротив зеркала. Смотрел на себя. Он стал таким худым, каким не был даже в юности. Пришлось дважды менять гардероб. Спасибо Ленке. Она полностью взяла это на себя. Он давал деньги, она его обмеряла и приносила все, что надо… У нее был отличный вкус, и надо сказать, таким элегантным он еще никогда не был. Он все смотрел на отражение. Оказывается, он высокий… Или это от того, что похудел? Хотя… Рост в метр восемьдесят семь вроде бы еще до сих пор котируется… Высокий и какой-то длинный… Длинные ноги… Длинное лицо… Может, от того, что так редко теперь улыбается? Длинные, темные брови… Совсем, а не почти лысый. И, пожалуй, это ему даже идет… Он снял очки. Как она тогда сказала? "Мохнатые глаза". Он усмехнулся. Он прятал эти глаза за затемненными очками. Видел он, слава богу, все еще отлично… А в глазах, видно, что-то такое было, что люди начинали смотреть сочувственно… Одна бабуля в больнице, внимательно посмотрев не него, подошла и спросила:

– Милый, как зовут-то тебя?

– А что, бабушка?

– Помолюсь за тебя… Да, бесплатно, не надо ничего.

– Помолитесь лучше за Ларису…

– И за Ларису, и за тебя. Как звать-то?

– Павел…

…Он все стоял и смотрел на себя. И отгонял то, что преследовало неотступно… Оля… Что с ней? В каком бреду он бросил тогда ей это обвинение? За что? Она говорила: "Подумай". Вот именно, стоило только подумать. Сколько женщин сидит в мире у компьютеров с Интернетом? Представили, да? Сколько из них красавиц? Тоже, думается, немало. И сколько из них молодых? Все равно внушительная цифра. Даже если бы она действительно задумала что-нибудь подобное, уж, наверняка выбрала бы не Ларису… Ведь она старше ее на десять лет…Кто же согласится прибавить себе лишний десяток? Да еще женщина…

Но это только трезвые рассуждения.

А если просто вспомнить их разговоры… вообще все-все… Разве могла она сделать такое?.. Боже, как он виноват перед ней…

Он до сих пор ни разу не заходил в сеть, не слушал радио, не смотрел телевизор. Просто боялся. И чем дальше, тем больше. Существует ли она еще вообще? Сможет ли простить?.. Время наматывалось и росло, как снежный ком, ему все страшнее было подойти к компьютеру…

В коридор вышел кот:

– Мяв!

– Мурз, почему ты перестал разговаривать?

– Мяв!

– А, может, это я просто перестал понимать тебя?

– Мяв!

– Ну, иди ко мне, – он подставил руку, кот легко запрыгнул, замурлыкал…– Скажи что-нибудь, а? Не хочешь? С такой сволочью, как я, и говорить-то не о чем, да? Ты прав…

Но кот доверчиво прижимался, заглядывал желтыми глазами тревожно… Маленький, родной мягкий комочек…

И вдруг в нем что-то надломилось. Он сполз по стене, заревел. Нет, господа… не красивая скупая мужская слеза… Ревел навзрыд, сидя на полу, уткнувшись в колени. Мурз жалобно мявкал где-то рядом… Немного успокоившись сказал:

– Пойдем, Мурз. Сегодня или никогда…

Вошел в комнату. Лариса сидела в кресле. Бездумно смотрела в одну точку. Включил компьютер. …Забытый звук загрузки системы. Подключился к сети. Вошел в программу. Знакомое до боли пространство. Никого.

– Оля.

Молчание.

– Оля, прости. У меня нет слов, чтобы выпросить это прощение. Хотя бы только скажи, что ты еще есть…

Молчание и пустота.

– Оля, если бы ты знала, как мне без тебя плохо… Скажи только, что ты еще существуешь…

– Да, существую, – она вышла у него из-за спины. – Что еще?

– Оля, – он так обрадовался, слова путались… – я был тогда в отчаянии, да и пьян в стельку… А потом… Я боялся… Что ты… Что тебя нет… И потом этот год… Я ездил по миру… Искал докторов, лекарей, магов… господи, кого я только не искал… кроме тебя, дурак…

– Я знаю, – она бесстрастно смотрела на него. – Не все, но многое. Когда ты был за границей, я знала все. Там компьютер с Интернетом – дело обычное… У нас сложнее…

– Оля…

– Что ты еще хочешь от меня? Денег? Загляни в банк – хватит надолго…

– Оля…

– Ты убедился, что я существую? Все?

– Оля, не уходи…

Она опять села на свой куб. Он – опять напротив. Не знал, о чем говорить, спросить… Все было бы банально, глупо, фальшиво… И, наконец, решился:

– Я не верю, что ты все это время не думала о том же, о чем и я… Ты бы смогла… ну, сделать то… в чем я так идиотски обвинил тебя?

– Сейчас – да. Тогда – нет… Хотя ты можешь мне и не верить…

– Я верю. Я все время это знал… Я наговорил глупостей и боялся тебя, себя… всего… Дурак я, Оля.

Она вдруг улыбнулась:

– Я и это знаю, потому и здесь. А иначе, видел бы ты меня! Знаешь, сколько в мире людей без мозгов? Тьма. И заставить докторов, которые их лечат, подвести их к компьютеру, ничего не стоит. Но я еще здесь… Все-таки хотелось поговорить с тобой… напоследок…

– Почему напоследок?!

– Хочу опять стать человеком. Уже приглядела с десяток шикарных девчонок по всему миру…

– Оля, не уходи!

– Глас эгоиста, – она рассмеялась. – Сам-то соображаешь, что говоришь?

– Оля… Здесь тоже есть одна девчонка… В кресле сидит… И совсем без мозгов. Сегодня я получил окончательный приговор. Больше мне идти не к кому…

– Нет.

– Почему?

– Нет. Ты обвинил меня в этом. Нет.

– Ах, так? – он встал. – Помнишь, я когда-то хотел выбросить монитор в окошко? Так вот, сейчас я выброшу ее, а потом и себя. И не поленюсь залезть на последний этаж. Чтобы понадежнее… И ты знаешь, я это сделаю. Он снял очки, встал, взял Ларису за руку. – Пойдем, детка…

– Павел, остановись! – теперь ее изображение появилось на экране. – Ненормальный. О родителях подумай!

– Да, ненормальный. Нет, ну действительно, – он как-то странно, всхлипывая, смеялся. – И сам ненормальный, и баб завожу одну круче другой – одна без мозгов, другая – без тела… Все. Все к черту. Надоела такая жизнь…

– Да подожди ты. Одень очки. Я тебя не вижу…

Он послушался. Опять сел рядом на куб:

– Тебя смущает, что она старше? Да посмотри на нее… о черт, камеру не подключил… Сейчас… Смотри. Да, ей тридцать два. Но кто даст ей больше двадцати? Да и потом – состаришься, опять в кого-нибудь перепрыгнешь, теперь-то что тебе волноваться?

– Меня не это смущает.

– Тогда что же?!

– Я хотела начать новую жизнь… Где-нибудь далеко… Далеко от знакомых, от всего этого…

– И от меня?

– И от тебя.

– Я тебя не держу. Мы с Ларисой не женаты. Ты свободна… Только избавь и меня и ее от этого! И потом, подумай вот о чем. Здесь все будет намного проще. Представь, если это случиться с кем-то в клинике. Тебя же затаскают по консилиумам, проверкам! А здесь… У Ларисы практически нет родных и очень мало знакомых… И небольшая потеря памяти, ведь ты многих не будешь узнавать, воспримется всеми нормально – после всего, что случилось! Ну, как?

– Да, ты прав… Я тоже думала, как сложно мне будет потом покинуть клинику, где я найду новое… тело. Хорошо, – и, видя, как он обрадовался, строго добавила: – Но больше из-за нее! Я все-таки чувствую себя виноватой… Не затей я это обучение, не было бы и того несчастного случая. Посади ее к компьютеру, одень очки… И жди.

– Долго?

– Нет, минут двадцать.

– Оля, – он опять подошел к ней, как когда-то, хотел положить руку на плечо… вспомнил, что из этого тогда вышло и передумал. – Оля, с богом…

…Двадцать минут ничего не происходило. Лариса сидела у компьютера в очках, была похожа на примерную первоклассницу – как он положил ей руки на колени, так и не двигалась… Он стоял рядом в полуобморочной состоянии… Хрустел пальцами, кусал губы… Получится ли?

…Вдруг Лариса (или Оля?) резко сняла очки, отложила их в сторону. Бросилась на клавиатуру… Пальца забегали с бешенной скоростью… Лариса? Нет, уже не она… Он хрипло спросил:

– Кто ты?

– Сейчас… подожди… – красивые и длинные Ларискины… или чьи?.. пальцы все также летали по клавишам… – Надо все убрать… Программу… Нельзя оставлять такое… Мало ли хакеров, кроме меня… Все, – она откинулась на спинку стула, закрыла глаза. – Все.

А потом, сама удивляясь, посмотрела на свои руки, повертела ими, посжимала пальцы. Улыбнулась, посмотрела на него:

– Забытые ощущения… И самой не верится.

Он, все также широко раскрыв глаза, смотрел на нее… Лариска?… Нет. Такой Лариска никогда не была. Это была живая женщина, а не манекен, с говорящими глазами, такими умными и глубокими… С замечательной, настоящей улыбкой, а не оскалом, которому учили Лариску в школе фотомоделей… Даже двигалась она как-то естественно, и потому так красиво… Он, наконец, пришел в себя:

– Значит, получилось? Я рад, – он спокойно и как-то отрешенно подошел к письменному столу, вынул из него папку, стал доставать оттуда и давать ей: – Вот, держи. Паспорт. Еще один, загран. Твои. Документы на квартиру. Ключи. У Лариски… то есть у тебя, теперь есть квартира. Там полный порядок, иногда зову кого-нибудь убраться… Так… Что здесь еще? Полисы какие-то… Карта медицинская… Да, вот куча всех материалов по болезни… этой последней… Одежду всю соберу, пришлю с кем-нибудь… Да, деньги… Все, что осталось… Впрочем, немало… Из банка сниму завтра же, отдам… Все. Ты свободна.

Он закурил, встал у окна, смотрел на улицу.

– Павел, – он услышал, что она подошла сзади.

– Да.

– Я тебя все-таки опять обманула…

– Что теперь? – он все также смотрел в окно. – Ты приватизировала Национальный Американский Банк или обанкротила Майкрософт?

– Нет, – вдруг она положила руки сзади ему на плечи. – Я до сих пор все еще люблю тебя…

Он медленно развернулся, не веря, смотрел на нее:

– Очередной розыгрыш?

– Нет, – она опять протянула к нему руки, и он взял их в свои. – Правда, нет…

– Но за что? Бог ты мой… Ты и я? Умница и… о, боже… Красавица и… Я почти…нет уже совсем лысый, и почти… то есть, очень быстро могу стать толстым…

– Это вряд ли, – она засмеялась и прижалась к его груди, – я совсем не умею готовить…

Он, наконец, понял, что хватит выпендриваться… И так он не целовался, пожалуй ни с одной женщиной… И когда, вместе поняв, что им абсолютно ни к чему сейчас ни ее халат, ни его костюм, они стали от всего этого избавляться, на пороге появился Мурз:

– МЯВ!!! В конце-то концов, даст кто-нибудь в этом доме пожрать бедному, всеми забытому коту?…