Не догоню, так хоть согреюсь…

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за декабрь 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 7 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Сколько я ни погружался – мыслью и на практике – в технику живописи, в памяти мало что задержалось. Как с умением готовить разные блюда. Сколько ни привлекала меня жена к этому делу себе в помощь (а когда она смертельно заболела, я на несколько лет её полностью заменил), у меня в памяти осталось лишь знание, как варить борщ. – Вот согреванием для меня будет какое-то приобщение к технике живописи. А «догоню» – это если удастся довести до иллюстрации моей идеи-фикс, что знаменитости в веках достигают те художники, которые обеспечивают общение по поводу идеала подсознаний автора и восприемника. Тут, мол, такое из ряда вон по тонкости выходящее переживание, что слава – на века.

Это я хочу с помощью Дидро (просветителя, почитателя Разума, от которого не стоит, вроде, ждать этого мистического подсознательного идеала) попробовать уловить следы его у знаменитого Шардена, не впервые в истории (но впервые во Франции) ставшего возводить в ранг идеала быт третьего сословия.

У меня на сегодняшний день есть два варианта предположений, как проникает в подсознание идеал. 1) Из-за его относительной (для данного места и момента) новизны для большинства в области духа времени. 2) Из-за впадания автора в изменённое психическое состояние вдохновения, рождающего эффект «мук «слова». («Слово» я взял в кавычки, чтоб так обозначить и живописное средство.)

Первый вариант, похоже, определяет огромное стихийное распространение слова «реализм». Хоть без кавычек это понятие относится только к открытию художника в социуме, которое до сознания самого социума ещё не дошло. А дошло только до художника имярек. И в первом варианте как-то мало верится, чтоб новизна долго была на самом деле новизной (в смысле – рождена подсознательным идеалом). Во втором варианте роль подсознательного идеала мыслится более длительной.

Шарден с 1739 года стал рисовать жанровые картины. А Дидро начал описывать салоны с 1759 года. Через 20 лет. – Мог ли Шарден сохранить свой идеал в подсознательном состоянии и через 20 лет после первых его проявлений? – В варианте втором – мог. Относительно на век раньше писавших фламандцев Шарден внёс «в своё творчество оттенок изящества и естественности» («Википедия»). В такой новизне и может ожидаться след подсознательного идеала. У фламандцев-де низы грубые (и это хорошим считается), а у французов низы цивилизованнее (что тоже считается достоинством). – Вот и посмотрим, что писал Дидро.

 

 

Салон 1759 года.

«ШАРДЕН. У него есть такие сюжеты: возвращение с охоты, натюрморт с дичью,

 

  Шарден. Мёртвый кролик и охотничье снаряжение. 1728-1729.

 

написанный со спины молодой ученик, занимающийся рисованием,

 

  Шарден. Молодой ученик копирует академическое задание.

 

вышивальщица,

 

  Шарден. Вышивальщица. 1735-1736.

 

два небольших натюрморта с фруктами.

 

  Шарден. Натюрморт с персиками, серебряным кубком, виноградом и орехами (ок. 1759-60).

 

И всегда это сама природа, сама правда. Так и взял бы какую-нибудь из его бутылок за горлышко, если бы захотелось пить, к возбуждающим аппетит абрикосам и винограду так и тянется рука. Думаю, место им в вашем собрании, а не у этого бездельника Трюбле, коему они принадлежат. Шарден – человек думающий, он знает толк в теории искусства, он пишет в присущей только ему манере, и в один прекрасный день за его работами начнётся охота. Маленькие фигурки он пишет столь искусно, что они кажутся большими. Впечатление не зависит ни от размеров полотна, ни от величины изображаемых предметов. Ведь Святое семейство Рафаэля можно уменьшать и уменьшать, но впечатление величия не изменится. Это особенность его искусства» (Дидро).

Действительно, меня – красно говоря – мысленно передёрнуло в плечах, когда я увидел, как повешено на крюк не только охотничье снаряжение, сума и фляжка,

 

  Так мне отозвался интернет на запрос: «охотничья фляжка 18 столетия».

 

но и кролик!

Я полез смотреть в интернет на кость голени кролика.

 

 

 

Так и есть! Она раздвоенная. – Охотник отлично знал, что ногу кролика в этом месте можно проткнуть крюком, и кролик не на шкуре ноги будет висеть, что ненадёжно.

Бр. Дидро прав: «сама правда».

А как рисовали висящего зайца 100 лет до того голландцы?

 

  Ян Фейт. Заяц, фрукты и попугай. 1647.

 

Не охотник это компоновал.

Ведь надуман нелепый набор. Фрукты и… охотничий трофей. Заяц же грязный, с поля. Ну да, его отгородили от еды, готовой к употреблению, мытой, чистой салфеткой. Но зачем было вообще ТАК соединять? – Затем, что ««охотничий» натюрморт… был очень популярен у богатой аристократии. Охотничий натюрморт часто был предметом интерьера мужского кабинета, символизируя удачливость его владельца».

Выпущенный из клетки попугай, прилетевший сюда клевать виноград, так же бездумно сюда включён, как и смесь трупа с фруктами. – Символ, не правда.

А у Шардена не просто правда, а правда третьего сословия, не в финансах, а в реальной экономике делового! Естественного!

Потому так халтурно, грубо говоря, нарисован ученик. Это – вживаясь в него, халтурщика, а не присоединяясь к нему душевно, нарисовал ученика Шарден.

И вышивальщица не ахти в какой позе нарисована. А – в усталой. Ей обрыдло вышивать, вышивать и вышивать!

На виноград я теперь не удивился. Я внутренне, – а может, и набрасываясь на соседей от избытка чувств, – наудивлялся в юности на голландские натюрморты, от которых слюнки во рту набегали (особенно из-за лимона). Но персики, да, натуральные, не протёртые ещё салфеткой, с пушком… И богатство тут не бьёт через край. – Сама правда третьего сословия. – Естественность!

В пику царившей вокруг во Франции искусственности классицизма первой волны и рококо.

«АВЕД. Отличная вещь – Портрет маршала Клермон-Тоннера кисти Аведа.

 

  Авед. Портрет маршала Клермон-Тоннера. 1759.

 

(Французы развили активное наступление в Австрийских Ниждерландах (совр. Бельгия) и к 1747 году, практически, все их захватили.)

 

Он стоит возле своего шатра, в ботфортах, в кафтане из буйволовой кожи с небольшими поднятыми отворотами и кожаным же поясом. Мне хотелось бы, чтобы вы посмотрели, как естественны краски и как проста манера художника. Вблизи фигура кажется чересчур высокой, но ведь это – портрет, возможно, что натура именно такова. К тому же если вы отойдете на несколько шагов, то ошибка (если считать это ошибкой) будет незаметна. На маршале парик, который Ван Дейк, думается, немного растрепал бы, но я слишком придирчив» (Дидро).

Чуток ли Дидро, что и этот «портретист эпохи и стиля рококо» («Википедия»), стиля изощрённой утончённости, Авед у него стал поборником естественности и простоты, как и Шарден, который у Дидро в перечислении стоит сразу после этого вот Аведа? – Одна трость, или палка, чего стоит.

 

 

 

И это ж в боевой, мол, обстановке, битве при Лауфельде (1747).

Я боюсь, что у Дидро аберрация. Он собирался писать о салоне 1759 года, будучи в упоении от естественности Шардена (что, впрочем, не помешало ему персики назвать абрикосами). У него уже и это слово, «естественность», заготовлено. Но. Надо, наверно, начать с государством поощряемого стиля. С Аведа. – Он с него и начал для формы. Да обмишулился: ввернул и Аведу заготовленную для Шардена похвалу.

Как «естественны краски и как проста манера» Аведа, я по этой репродукции постигнуть не могу. Так что не суждено мне согреться. А вот догнать, вроде, удалось. Ибо естественность Шардена в век позы (как называли классицизм) была настолько удивительна, что я уже могу заподозрить в... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

16 августа 2019 г.

 

 

Автор и ведущий

рубрики «Художественный смысл» –

Соломон Воложин

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в декаре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: