Рембрандт

 

Купить в журнале за ноябрь 2017 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 7 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Один очень радикальный человек защищал политику продаж при Сталине картин из Эрмитажа на том основании, что очень неясно, что является шедевром, а что нет, и в случае сомнительности авторства, – скажем, Рембрандта в «Портрете Титуса», – совсем не грех, мол, было сомнительное и продать. Ради интересов индустриализации.

Теперь этот портрет висит в Лувре.

 

Порочность такой мотивировки не в том, что, судя по «Википедии», проданы были и несколько бесспорных работ Рембрандта, и не в том, что атрибуция – дело не абсолютное (было, да, сомнительно авторство, но, может, станет менее сомнительно), а в том, что художественная ценность может возрасти по мере развития искусствоведения.

Что я имею в виду?

Предположим, пройдёт время, и теория Выготского о художественности станет общепринята (что художественно то, что содержит «текстовые» противоречия). А может, и развита (что художественный смысл – нецитируем, т. е. подсознателен). И, может, музеи станут территориально отделять противоречивые произведения (шедевры) от непротиворечивых. Так если данный портрет Титуса нарисовал не его отец, Рембрандт, а кто-то другой, но – противоречиво (если так будет признано), то его переместят к шедеврам. И тогда будущее скажет моему радикалу, что он был не прав.

От Пиотровского я слышал (по радио), что он приобретает для Эрмитажа и те произведения, ценность которых сегодня ещё не ясна – вдруг их будущее оценит как шедевры. – Тем же надо было руководствоваться в СССР и с решением продавать кое-что из Эрмитажа.

В Лувре с «Портретом Титуса» поступили именно так, раз его приобрели. А может, даже оценили шедевром.

Посмотрим, есть ли в нём «текстовые противоречия»?

Можно ли счесть, что Эжен Фромантен его шедевром не мыслил, судя по тому, что не упомянул? Нет. Он описывает только то, что видел своими глазами, а тот, возможно, был уже в Эрмитаже. (Фромантен даже «Урок анатомии» и «Ночной дозор» не счёл шедеврами). Как о шедевре он говорит «относительно «Товия». Я предполагаю, что это об этой вещи.

 

Рембрандт. Ангел Рафаил, покидающий семейство Товия. 1937.

 

Предполагаю, из-за отчаянного блеска одежды Рафаила. (На иных репродукциях блеск именно отчаянный.)

 

 

Фромантен об этом пишет так:

«…для колориста нет абстрактного света. Свет сам по себе ничто; он возникает как результат того, что краски по-разному освещаются и по-разному сияют в зависимости от того, какие лучи они поглощают и какие отражают. Один цвет, очень тёмный, может быть необычайно светоносным; другой, очень светлый, наоборот, может вообще не излучать света. Это знает каждый ученик. У колористов свет зависит, таким образом, исключительно от подбора красок, применяемых для его передачи, и настолько тесно связан с тоном, что можно с полным правом сказать: свет и цвет составляют у них одно целое… [А у Рембрандта?] Тон так же исчезает в свету, как и в тени. Тень дана в черноватых тонах, свет – в беловатых».

То есть (это хорошо видно на второй репродукции) блик на лысине отца Товия и на икре Рафаила не телесного цвета, а белый, блеск юбки Рафаила не желтоватый, а белый.

Так поступать Рембрандт постепенно стал вопреки практике остальных голландцев.

Живопись тех (страна первой в истории прорвалась в капитализм, стала свободной от сословных ограничений, голландцы очень гордились собою), – живопись их воодушевлялась противоположностью живописи окружающих стран. Те погрязали в идеализме (если резюмировать одним словом мысли Фромантена):

«…существовала привычка мыслить возвышенно, обобщённо, существовало искусство, заключавшееся в умелом отборе предметов, в их украшении, исправлении, жившее скорее в мире абсолютном, чем в относительном. Оно видело природу, как она есть, но любило показывать её такой, какой она не бывает в действительности… Ничто не отходило от определённой схемы, так как каждый предмет должен был заимствовать свою пластическую форму у одного и того же идеала. В силу этих законов исторического стиля требовалось, чтобы планы картин сокращались, горизонты суживались, деревья обобщались, чтобы небо было менее изменчивым, воздух был более прозрачным и ровным, а человек – более похожим на самого себя, чаще обнажённым, чем одетым, хорошо сложенным и красивым, чтобы он мог с большим величием играть возложенную на него роль».

(Вам может показаться, что речь о Высоком Возрождении с его идеалом Гармонии. Но это не так. Речь о барокко с его идеалом соединения несоединимого, – из-за усталости от крайностей столетней религиозной войны Реформации с Контрреформацией в Западной Европе, – речь о барокко с его идеалом, тоже чем-то похожим на идеал Гармонии.)

И Голландия с этим идеализмом покончила.

«Теперь же задача живописи упростилась. Всё стало сводиться к тому, чтобы дать каждой вещи её истинное значение, поставить человека на подобающее место… Пришло время меньше размышлять, целить менее высоко, взглянуть на то, что поближе, наблюдать лучше и писать иначе, чем раньше, хотя по-прежнему хорошо».

Стали живописать жратву (знаменитые голландские натюрморты). Кабаки. Домашних животных.

Но капитализм не только всех накормил, покончил с голодом, но и началось быстрое расслоение на богатых и бедных. И богатым интересно было, чтоб в их комнатах висели не просто натюрморты о жратве, но о жратве вкусной, изысканной, с дорогой посудой (Хеда). – Рембрандта же тянула сверхценность… бедных.

«…его типы уродливы, но несказанно прекрасны по своей выразительности».

И для придания им значительности он сделался поэтом в живописи…

«…они [предшественники Рембрандта] воспроизводили лишь то, что видели, не добавляли ни много тени к теням, ни много света к свету. Таким образом, великое открытие Рембрандта в области светотени осталось у них рядовым приёмом, не стало редкостным, так сказать, поэтическим».

Он стал акцентировать свет. Погружая остальное (плохо-капиталистическое; в ХХ веке появилось и хорошо-капиталистическое: общество Потребления; но не в XVII веке), – погружая остальное во тьму.

Возвеличивать светом его тянуло несчастных. Слепого отца Товия, скажем. Он больше блеска отдал, правда, архангелу, благоволившему бедняку, чем бедняку. Но это по ошибке.

Без ошибки – это заставить светиться сирых, старых и некрасивых.

 

Рембрандт. Портрет сына Титуса за чтением. 1657.

 

Правда, этот Титус похож на того, с первой репродукции? Носатый. С тонким подбородком. Чувствительный. И изрядно некрасивый телесно. Зато душевно…

И не только чертами лица сверхценен, а и освещением.

Свет + некрасивость = сверхценность.

Есть «текстовая» противоречивость. – Шедевр.

Но в первой репродукции видим ту же «текстовую» противоречивость. – Почему б и тот портрет не считать шедевром? Я б тот портрет из Эрмитажа не продал бы.

 

А теперь я хочу пару слов сказать о своей идее-фикс – о подсознательности идеала, состоящего в сверхценности любого человека, а не только гармоничного. Рембрандт начинал с гармоничных.

 

Рембрандт. Урок анатомии доктора Тульпа. 1932. Фрагмент.

 

«Они серы, затушёваны, великолепно построены без видимых контуров, словно вылеплены изнутри, и живут своей особенной, бесконечно глубокой жизнью, которую один Рембрандт умеет обнаруживать под внешним покровом реальной жизни».

Тут ещё нет ни самосвечения, ни какой-нибудь ущербности. – Я не знаю, может, Фромантен тут в ударе от восторга от нескольких лиц не нравящейся ему, в общем, картины. Но он обнаружил, что уже в ней Рембрандта тянул «эффект мертвенно-бледного света в чёрной картине. И, как я скажу об этом позже, это пристрастие к свету, вопреки всему, независимо от освещаемого предмета». Тут, правда, получился абсурд: ценность любого человека, вплоть до трупа.

 

 

То есть идеал сверхценности сирых в подсознании Рембрандта уже был, а пробиться толком не смог. Только некоторые живые «без видимых контуров» и потому «словно вылеплены изнутри, и живут своей особенной, бесконечно глубокой жизнью» кое-что обрели от подсознательного идеала.

 

 

31 октября 2017 г.

 

 

 

Автор и ведущий

рубрики «Художественный смысл» –

Соломон Воложин

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за ноябрь 2017 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению ноября 2017 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.