Хочешь, я тебе Москву покажу?

На чтение потребуется три с половиной часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы

 

 

 

Для вида я пробежал трусцой до первого поворота, а потом перешёл на шаг. Руки, ноги, спина – всё тело болело так, как будто по мне протоптал табун лошадей. Завалиться бы теперь прямо здесь, на дороге. Отлежаться, а потом можно и бегом до кордона.

Я присел на поваленное трухлявое дерево и прикрыл глаза. Всё равно, если идти медленно, то затратишь уйму времени, а так – отдохнул и – бегом до кордона! Даже ловчее получится и быстрее.

Мои логичные рассуждения привели к тому, что здесь, на брёвнышке, можно без угрызения совести немного и отдохнуть. А почему нет? Догоню, небось! Небось, успею!

Рядом крикнула какая-то дурная птица, да так, что я чуть не свалился с лесины и открыл глаза. Солнце теперь только густо проблёскивало, путаясь в частом гребне сосняка, и дробилось оранжевыми слепящими осколками, разбиваясь о красные стволы обступивших меня деревьев. Вот так отдохнул! Вечер… А до кордона ещё ой-ёй-ёй, сколько! Мужики ждут. Мужикам выпить охота. Как же мне их не уважить? Бегом! И только бегом!

Чтобы спрямить дорогу, я решил махнуть через лес. Сплошной выигрыш во времени и расстоянии. Зачем петлять по песчаной, разбитой машинами дороге, когда напрямую по зелёной травке – рукой подать!

Эх, ноги, мои ноги!

 

Я, забыв про усталость, ломанулся через неглубокий овражек, мимо густой заросли дикой малины с обильными, ещё в чуть розовых пупырышках ягодками, каждая величиной с булавочную головку. Солнце вместе со мной, обдирая бока о красную шершавую кору сосен, бежало рядом. Ничего, успеем!

Вот уже и березняк устало развесил свою зелёную бахрому, спокоен и невозмутим. Ни один листочек не шевельнётся. Отдыхает от жары и птичьего гомона. Скоро покажется и дом Лёшки Лешего, живущего на отшибе и осторожного, как бирюк перед облавой. И что ему за охота жить вот так, без людей, с одной тёткой Марьей, которая, наверное, сама над собой не хозяйка в этой глуши? Теперь вот и её крестница, студентка, москвичка эта, здесь тоже… Небось, тоскливо ей одной-то? Скажу: давай, Маргарита, со мной на вырубку сбегаем! А потом я тебя до дома по лесу провожу. Боишься – по лесу одной-то?

Вдруг мои размышления о жизни будничьей и скучной местных обитателей оборвала дорога, всё такая же, изрытая грузовиками, как и та, с которой я свернул.

К дому лесника подходила тоже дорога, но та была не растерзанная и рваная, как эта, а зелёная, аккуратная, отутюженная, поросшая травой-муравой, чуть примятая колёсами легковушек. По ней грузовики не ходят. Если и проедет когда бортовая машина, то налегке, не гружёная. Такая дорогу не разворочает.

 

Остановился, поковырял носком сапога сыпучий песок на отвале, – всё правильно, дорога та же, по которой мы утром ехали на вырубку. Куда ж теперь идти? Солнце садилось – по какой стороне? По левой. А теперь где оно находится? Я посмотрел на косматившееся в сосновом гребне остывающее светило. Солнце – с правого боку. Как же это так? Бежал, бежал, и солнце за мной бежало с левой руки, не могло же оно меня перегнать и очутиться теперь с правой руки. Во дела! Куда ж теперь идти?

Я повернулся так, что солнце опять у меня было с левой стороны, и побежал теперь уже по дороге, чтоб не сбиться.

Бежал тяжело и долго, ноги вязли в песке, а солнце между тем совсем опустилось на землю. Лес поредел. Теперь передо мной поперёк дороги стелились только тени, длинные до бесконечности. А дорога без конца и без края.

По моим рассуждениям, я давно бы уже вышел на кордон, а впереди всё та же сыпучая зыбь.

Я остановился и стал вспоминать: с какой стороны было солнце, когда мы ехали на вырубку. Точно! Солнце было с левой стороны. Итак, если рассуждать здраво, то, чтобы мне добраться до кордона, надо по всем правилам обратно идти так, чтобы солнце было с правой стороны.

И я снова повернул так, чтобы заходящий ориентир был у меня по правую руку. И это было моей последней ошибкой. Я упустил один момент: на вырубку ехали утром, и солнце было действительно с левой стороны, а теперь вечер – солнце перешло зенит и стало спускаться по правой стороне…

 

Теперь передо мной полыхало всё небо зловещим кровавым светом. Стало жутко сознавать, что вот сейчас навек уйдёт солнце и лес накроет такая тьма, что – пропадай!

Пробежал по дороге ещё немного и понял, что заблудился окончательно.

Я слышал страшные рассказы, что одинокого путника в лесу водят леший с кикиморой. Водят-водят, пока человека окончательно не победит страх, и он обессилит. Тогда с ним делай что хочешь. Могут защекотать до смерти, а могут и разум помутить. И чтобы такую нечисть обмануть, надо обязательно вывернуть наизнанку верхнюю одежду, перевернуть задом наперёд шапку, поменять справа налево сапоги, идти и бормотать: «Шёл, потерял, нашёл. Шёл, потерял, нашёл…», и тогда сам выйдешь на правильную дорогу. С тобой ни одна гнусь не справится…

Быстрей, быстрей! Солнце уже зашло, и дотемна надо этот заговор обязательно выполнить, тогда точно выйду куда надо!

Я присел на поваленное дерево, наскоро вывернул свою вельветовую, пошитую матерью на лето курточку, переобул сапоги, поменяв местами, перевернул козырьком назад свою кепчонку-восьмиклинку и рванул с места, надеясь до темноты попасть куда-нибудь: или на кордон, или к нашей вырубке, где уже давно мужики перестали ждать такую желанную выпивку.

«Шёл, нашёл, потерял! Шёл, нашёл, потерял!..»

 

Темнело стремительно. Вот уже с низины потянуло сизоватым дымком, стало прохладно и сыро, как в погребе. Сбитые в сапогах ноги, норовили наступать в разные стороны, было больно и так неудобно, что я сапоги снял и побежал босиком.

Бежал бы и бежал, да тьма совсем застелила дорогу и над головой – ни просвета.

Несколько раз спотыкнувшись и разбив палец о какую-то корягу, я в панике замер, прислушиваясь к любому шороху. Теперь всё пространство превратилось для меня во враждебную среду, словно я был на другой планете.

Никогда ещё я не чувствовал себя таким одиноким. Что делать? Ночью в лесу может случиться всякое. Я закрутил головой, отыскивая спасительное убежище. Волки! Вот и тётя Маша с кордона корову в лес боится опускать, загрызут, зарежут, разорвут в клочья.