Упокой, Господи, душу…

 

 

 

33

 

НОЧЬ. САЛОН САМОЛЁТА

 

Верхний ящик гроба выскальзывает из-под троса. В оглушительном свисте и визге, рванувшемся сквозь выбитое стекло, гроб беззвучно ударяет в противоположный борт. Следом выскальзывает ещё один гроб, и ещё…

Борис в ужасе видит, как под тяжёлыми ударами обшивка самолёта начинает расходиться.

В отсек, взметая опилки, куски бумаги и другой мусор, врывается ледяной ветер.

Прикрыв ладонью лицо, сквозь прищуренные веки Борис видит, как в чёрной пасти неба исчезают гробы. Один, другой, третий…

Со стоном ахают и, закрутившись, лопаются ещё два троса.

Гробы медленно ползут к разверзнувшемуся отверстию и ныряют в ночь.

 

 

 

34

 

НОЧЬ. КИШЛАК

 

Гробы, пробивая глиняные крыши домов, падают на спящих женщин, стариков, детей…

 

 

 

35

 

УТРО. КИШЛАК

 

Над «Уралами», въезжающими в кишлак, проносится «вертушка».

Кишлак взрывается злыми воплями.

 

 

 

36

 

ДЕНЬ. АЭРОДРОМ. АНГАР

 

Солдаты затаскивают в ангар раскуроченные гробы.

 

ЛЕЙТЕНАНТ

(считая гробы)

Пять, шесть, семь, восемь, девять… Стоп! Как девять?.. Ещё раз. Раз, два, три… семь, восемь, девять. Девять! Что за хрень!..

 

 

 

37

 

ДЕНЬ. АЭРОДРОМ. БОРТ САМОЛЁТА

 

Лейтенант, щурясь, залезает в раскуроченный самолёт.

 

ЛЕЙТЕНАНТ

(сержанту)

Сколько было?..

 

СЕРЖАНТ

Сорок. Всего – сорок.

 

ЛЕЙТЕНАНТ

Так.

(считает)

Четыре… девять… шестнадцать… двадцать… двадцать четыре… тридцать один… тридцать два…  И там – девять… Сорок один… Что за чёрт?.. Откуда ещё один-то?..

 

 

 

38

 

ДЕНЬ. АЭРОДРОМ. АНГАР

 

Повреждённые гробы распаивают, содержимое перекладывают в новые и тут же запаивают, прикрепляя таблички с номерами и краткими данными о погибших.

Борис, стараясь не смотреть на работу, сидит невдалеке и курит.

 

СЕРЖАНТ

(хрипло)

Эй, отпускник!.. Иди, помогай! Чем быстрее сделаем, тем быстрее улетишь…

 

Борис нехотя поднимается, подходит к солдатам.

Солдаты отдирают еще горячую крышку с очередного гроба.

 

СОЛДАТ

(с горелкой в руках)

Вот, блин, падлы рваные, зачем-то двойным швом запаяли, чтоб их…

 

Проводит острым пламенем по ободку вокруг всего цинка ещё пару раз, подсовывает один конец монтировки в щель и налегает на другой всем телом. Крышка громко трещит и наполовину отходит от гроба. Солдаты, в брезентовых рукавицах, хватают крышку, волокут прочь, но внезапно роняют её, едва успев отскочить в сторону.

Во всём пространстве цинкового ящика – аккуратно, тщательно уложенные, пачки долларов, чеков, сто- и пятидесятирублёвых купюр, а в «ногах» – полиэтиленовые пакеты с белым порошком и два автомата АКСУ* с рожками к ним.

Солдаты и Борис застывают с разинутыми ртами.

 

 

*АКСУ – модель автомата Калашникова

 

 

 

39

 

РАННЕЕ УТРО. МЕДРОТА

 

Катя и Люся снимают с себя окровавленные халаты.

 

 

 

40

 

РАННЕЕ УТРО. ДУШЕВАЯ

 

Катя, закрыв глаза, стоит под тепловатыми струями душа.

Дверь в душевую приоткрывается.

Катя открывает полные слёз глаза.

В душевую тяжёлой поступью входит девушка – худощавая, мускулистая, загорелая до черноты, с азиатскими чертами лица и очень короткой стрижкой.

Катя ладонью вытирает глаза.

Девушка, не обращая внимания на Катю и Люсю, становится под душ, включает воду.

Когда девушка поворачивается, чтобы взять мочалку, Катя замечает на пятках азиатки следы кровавых мозолей. И на правом плече – огромный синяк.