Ломоть хлеба

* * *

Летающая в доме бабочка
Мешает спать, мешает жить.
С ноги запущенная тапочка
И та – её не может сбить.

Кружится по все большей площади
Вселенной – в голову вошла.
И в сводах черепа полощутся
Два веерных её крыла.

Я чувствую, как счётчик Гейгера
Подспудных катаклизмов ход,
Когда – то развернутся вееры,
То схлопнутся, задрав испод.

И мысли более не вяжутся
Значительней пригоршни слов:
Такая тишина, что кажутся
Попятными шаги часов.

* * *

Трепещут березы в дорожной пыли,
Спустя рукава до земли.
И остов моста на недвижной реке,
Как дикая тигра в прыжке:
Кошачьи вытягивая позвонки,
Скелетом повис посредине реки.

Накрытый соломинкой передо мной
На корочке берестяной
Карабкается муравей, а правей
За шумным разлётом ветвей,
Обильные тени влача по траве,
Плывут облака в синеве.

На краешке взгляда пунктирит москит
И скрипкою ухо саднит…

В привычную сердцу попав колею,
Без признаков жизни стою:
Не из чепухи ли я сам сотворил
Вдали от пера и чернил
Вселенную общеполезных вещей –
Подробную до мелочей?

* * *

Ежевечернею дорогой
Хожу к почтовому гнезду.
И тень свою, как колченогий,
Притаптываю на ходу.

Как будто вспоминаю что-то,
Так забываюсь наяву,
Что, кажется, за идиота
У местных жителей слыву.

Ходячая мишень для нищих
Острот и шуток детворы…
Не так ли человека в пищу
Употребляют комары?

Присматриваюсь к их лукавым
Проделкам я и, как черту
Не свойственную здешним нравам,
Припрятываю доброту.

Да, может статься, что при встрече
С туземцами деревни сей
Я вместо детских лиц увечья
Увижу и - пойду быстрей
От жуткого противоречья
Реальностей душе моей.

* * *

Три сдвоенные атома
Гекзатом образуют.
Пылинкой меж объятьями
Карпускул к солнцу дуют.

Смотрю до боли в темени
В себя, внутрь их сцепления,
За единицу времени
Взяв атомов движение.

Покоясь в душном ворохе
Травинок невесомых,
На сеновале, в шорохе
Зверьков и насекомых.

* * *

Грязь мешу, плечо уперши
В зад вихлястый «москвича».
Вхолостую трутся поршни
И колёса у плеча.

День кончается, а надо б
Место выбрать засветло:
Икромет – рачиных свадеб
Время самое пришло.

Кружится в мохнатом цвете
Вывалянная пчела.
В эту пору и при свете
Солнца – ракам нет числа.

Сказывают люди – лоси
Сламывают здесь рога.
Курится на рачьем плёсе
По утрам туман да мга.

Дуй меж спин шероховатых
Пресноводных утюжков!
Выбирай невест клешнятых
И усатых женихов!

Раков щелкающих шейки
Быстро пальцами двумя
Шлепай из сачка в бадейку
Вверх клешнями и плашмя.

Полни, промысловый гений,
По края мои бадьи! –
В недрах тихих увлечений,
О, Везувии мои…

* * *

Плёс блесной секу – на всю
Живность притязая плеса.
То и дело рву лесу
И прозевываю блесна.
В тальнике обочь реки,
Что ни шаг – меж пальцев глину
Плющит в трубочки… С щеки
Отлепляю паутину.
Сей конструкции концы
Закорючинками лапок
Клейко соединены
Так, что и не скажешь – наспех.
То – меж небом и землёй
Легкомысленнее йоги
Зависает удалой
Точечкой членистоногий.
Как носками башмаков
И руками у органа
Движет, цельный мир миров
Склеивая беспрестанно.
Многолапчатый паук
Здешних бережков начальник
Сразу – прикладных наук
Гений и фундаментальных.

Осень

Я смысла заморозков жду,
Как гусеница в коконе.
А солнце создаёт среду,
Порезав стены окнами.

Оно зовёт на светлый пир
Объём и вес, и линию.
И весь опутывает мир
Алмазной паутиною.

* * *

Роняя листья неохотно,
Мне осень по знакомству дарит
Себя улыбкой мимолетною,
Которая её не старит.

Меж золотых оттенков черные
Хотят между собою слиться.
Так человек, приняв снотворное,
Уже не может не забыться.

Уже ничто не остановится,
Заждалась вечность за погостом…
Об этом сойка носит новости,
Со свойственным ей беспокойством.

Об этом птица перелётная
Трещит посредством междометий.
Ещё свежо тепло дремотное
Повсюду – в звуках, в формах, в цвете…

* * *

Взмывают круто на ветру
Жизнь износившие былинки.
Я против ветра в поле пру.
Иль ветер стихнет иль умру
Я сам на этом поединке.

А облака плывут как плыли…
И те же скважины, свищи
В миниатюрные смерчи
Наверчивают кучки пыли.

Смотри: ударит оземь небо
И ты, и я сойдём на нет,
Как чередующийся свет,
Тот, что то есть, то нет как не был.

* * *

Постриженная кем-то наголо,
В застенках тела, взаперти,
Той-дело охала и ахала,
А тут взмолилась: – Отпусти!

Из неожиданностей соткана,
Бесплотной бабочкой дыша,
Проснулась гусеницей в коконе
Сцеплённых атомов – душа.

* * *

Не потому ль, что в октябре
Темнеет рано – в хвойной куче
Я вырастил огонь – в костре
Взвиваю палкой искры круче!

И вот что потрясло меня:
Бессмысленность в трудах улитки,
Что к свету моего огня
Свои приволокла пожитки.

Я с ветки снял её и хруст
Меж пальцев дрогнувших услышал…
И мир вокруг стал гол и пуст,
Как если б я из мира вышел.

* * *

Листья с деревьев забыли упасть.
Осень ли – я ль заблуждаюсь опять?
Приподнимаюсь ли до ясновиденья
Собственной старости?
В шуме листвы
Часто живу я на счёт головы
Непредсказуемо и неожиданно.

Тщетно иронию гонишь взашей:
Здравствуй, опрятная сухость ханжей:
Эгоистическая ретирада
В холод предзимья, в «хочу – не хочу»…


Определиться куда я лечу
Мне как почтовому голубю, надо.

Что там – погост, стариковская жаль?–
Или всамделе нетленная даль,
Свет и блаженство бесчеловечное?

Предпочитаю минутному – вечное.

* * *

Родом из детства, себя призываю к истокам.
К ним прорезаю окно – светом – внутренним оком.

С самого детства ко мне простирая ладони,
Жмётся в потёмках тщедушный и хилый дошкольник.

Думает думу отец над порожним стаканом,
Освобождаясь душою от буднего хлама.

Мама – мой ангел – глаза у неё – загляденье!
Только сейчас в них откуда-то гнев и презренье,

Вся из карманчиков детства ракушка и галька…
Птица, которая мне представлялась: Я – галка…

Ни сожалений, ни мстительных чувств, ни любовных…
Пульс и Вселенной, и мой – в перебоях неровных.

* * *

Под выменем коровы тонко
Позванивает ведерко.
Для годовалого ребёнка
Выдаиваю молоко.

Утробой чувствую единство
С птенцом своим, кормя с руки…
В мужчину входит материнство,
Приподнимаясь на носки…

* * *

В одном лице отец и мученик
Я в кружевном несу конверте
Младенца с рожицей щелкунчика
Из клиники, с – под носа смерти.

Как после страха – пережитого
Новорождения – вздыхаю:
Я боле никогда неистово
Ни жизнь, ни бога не охаю.

В родного вглядываюсь мальчика:
И я, как ты, мое подобье,
Своих костей грядущих хрящики
Калачиком сводил в утробе.

Но я забыл чьей силой тянется
Живое из земной теснины,
Какое чудо начинается
Вслед за разрывом пуповины.

Что там, в миниатюрном черепе
Твоем? – Бог весть, что быть могло бы:
Меню со всевозможным перечнем
Всей доброты твоей. Не злобы?

* * *

В доме ни копейки денег,
По пути на потолок
Целой дюжиной коленок
Сучит воздух паучок.

От себя к себе коляску
Женщина толкает зло.
Белоснежный лоб над маской
Марлевой почти – чело.

Беспристрастно, как бывалый
Дед – оглядывая старь,
Смотрит мальчик годовалый
На коленчатую тварь.

Под окном – кто врозь, кто парно
Пешеходят, где светло,
Вдоль по просеке фонарной …
Окрест месяца – гало.


На окне – зеркальный сколок
С пол России, с пол страны,
Что накладывает Молот
Мысленно на Серп луны…

* * *

Урчит машина поливальная,
Вращает щетками стальными.
Но пыль и грязь муниципальная
Прибита радугой над ними.

Неровности, щербины, трещины
Машина моет не без выгоды:
Чтоб городу сему, как женщине,
давали столь, на сколь он выглядит…

* * *

Глазом, звездой во лбу
Я называю судьбу.
Город – моя судьба:
Каменные короба,
Уличные фонари…
Светом, звездой внутри
Вспыхивают витражи,
Имя которым – жизнь.

О, вертоград страстей,
Сцепленная из частей
Плоских – земля кругла!–
Путь от угла до угла…

Птицей, одетой в мазут
Город блестит, но – тут
Новый выводит маршрут
В пункт, с коего начинал…

Это судьба – она!–
Как на пинцете видна:
Смотрит из пыльных зеркал
Призрачная глубина…

* * *

Деревья, крыши кружатся
Над столиком бистро,
Пчелой увязнув в лужице
Пролитого ситро.

Где солнца желто-охровый
Блик на носу держа,
Бутыль сверкает мокрая,
Как голова моржа, -

Карман с деньгами щупаю,
Как вспухшую десну.
Заболеваю скупостью,
Безденежье кляну.

Я думаю о городе
И мысль моя, как плуг,
Описывая борозды,
Ведёт за кругом круг.

* * *

На проспекте 37-27,
Я пишу, а вместе с тем
Из проблем
Выписаться не могу…
Суечусь…
И к себе я как к врагу
Отношусь.
На проспекте 37-27,
С виду я подобно всем
Сплю и ем,
Полагаюсь на авось
Как и все…
Кто я: спица или ось
В колесе?
На проспекте 37-27,
Важно объявляю всем,
Что я – есмь.