Горький мёд лихолетий, или Поколение void

(на чтение потребуется 1 час 15 минут)

 

 

 

Бледный как смерть, Кондрашов нервно ходил из угла в угол в маленькой комнате, периодически тяжело вздыхая, судорожно хватая ртом воздух, словно рыба, попавшая на сушу. Он проклинал ту минуту, когда, сидя у Йоси на кухне, решился позвонить Скворцову.

«Не свихнулся бы», – подумал Александр, сочувственно глядя на друга.

– Да я только первую очередь выпустил поверх голов, а тот, что ближе к машине был, к багажнику рванул – я сразу понял, что там стволы, – пытался он оправдаться, наполняя очередной стакан водкой.

Николай один влил в себя уже почти пол-литра, но водка, ввиду запредельного стресса, отказывалась включать защитные механизмы расслабления.

– Как?! Как теперь жить дальше?! – истерично вопрошал Кондрашов. – Даже если каким-то чудом пронесёт, как жить с таким грузом дальше?!

– Да так и жить! – не выдержал нытья Скворцов. – На тебе крови нет, так что прямиком в ад не попадёшь; о моих планах ты не знал, а значит, если что, срок получишь минимальный. Да, – добавил он тоном ниже: – позвони Йосе, пусть пока на дно заляжет – дверь никому не открывает и телефон не берёт.

У Николая уже не оставалось нервных сил на укоры и возражения, и он плюхнулся на табуретку, прислонившись к оклеенной газетами стене.

– На вот, – Саня достал из кармана картонную коробочку, вынул из неё блистер и выдавил на ладонь пару таблеток, – феназепам – у бабки вчера купил в переходе – как чувствовал, что понадобится.

Через десять минут Коля уснул, а Саня сел за стол, аккуратно разложив на нём детали разобранного автомата, и начал протирать их ветошью. Процесс чистки действовал на него успокаивающе – колючий, остекленевший взгляд постепенно оттаивал. Собрав автомат, он лёг на диван и почти сразу захрапел.

 

Руководствуясь простой логикой, парни предположили, что кто-то из вышестоящих Жука должен с ними связаться. Кроме как по офисному номеру, сделать это было невозможно, и они не выпускали из рук трубку радиотелефона, снова, как и перед беседой с Костяном, оговорив детали возможного разговора. Однако ближе к вечеру совместное нахождение в десяти квадратных метрах стало невыносимым, и они вышли прогуляться. Проходя мимо собора, Сашка предложил:

– Зайдём?

Николай пожал плечами – скорее в знак согласия, чем наоборот, и друзья зашли внутрь. В храме было уютно, пахло маслом и ладаном. Служба недавно закончилась, и последние прихожане покидали помещение. Пожилая женщина в платке вынесла ведро с водой, обозначив тем самым начало уборки. Скворцов долго стоял у иконы Николая Чудотворца, Коля скромно сидел на лавочке. Наконец Саша подошёл к Кондрашову и присел рядом.

– Давай ещё чуть-чуть посидим, – тихо попросил Коля.

– Ага, спокойно здесь, – словно прочитав мысли друга, согласился Александр.

Они ушли только тогда, когда женщина, вымыв пол и протерев иконы, собралась закрывать храм.

 

Несколько следующих дней прошли в тревожном ожидании.

– А может, они про нас забыли? – неуверенно предположил Николай.

– Святая наивность! – улыбнулся Саня.

Вечером зазвонил телефон. Кондрашов вздрогнул, а Скворцов засмеялся:

– Ну вот, накликал. Давай, только соберись, – и протянул телефон другу.

– Кто это? – раздался в трубке тихий незнакомый голос, – Коля, это ты?

– Да, – справившись с волнением, ответил Николай.

– Коленька, я тебе вот что скажу: ты, сынок, меня не интересуешь, к тебе у нас даже претензий особых нет. Мне нужны отморозки, которые моих ребят положили.

Николай снова собрался с духом, сильно сжав кулак правой руки.

– Мои люди и положили. И не просто так, а за дело.

Голос на другом конце провода на несколько секунд затих.

– Не за дело, а по беспределу, – повысил тон анонимный собеседник. – Ты, часом, крышей не съехал? Слушай, а может, ты псих?

– Может и псих.

– Ты знаешь, соплячок, что за этот самый беспредел полагается?

– Не надо было людей разводить и наглеть через край – остались бы живы, – ничуть не смутившись, заявил Кондрашов.

– Ты хоть понимаешь, гадёныш, что уже не жилец на этом свете? Тебя, мерзоту, даже на луне найдут.

– Ну, если не жилец, так мне уже вроде как и бояться нечего. Да и прятаться я особо не собираюсь – так, меры предосторожности. И вообще, на войне как на войне, – спокойно ответил Коля, выдерживая интервалы между фразами, после чего положил трубку и шумно выдохнул.

Саня одобрительно поднял вверх большой палец и неуместно пошутил:

– По телефону у тебя лучше получается, чем… – но поймав злой взгляд друга, оставил мысль незаконченной: – Да ладно, шучу. Молоток! Можешь ведь, когда хочешь. И кто это был?

Кондрашов пожал плечами:

– Наверное, Нестор.

– Да ты чё?! Тогда ваще – мужик! И чё?

– Да в том-то и дело, что ничё хорошего. Да чего ты придуриваешься? – сорвался Николай. – Ты же сам всё слышал!

 

Ближе к ночи к офису подъехали три машины, из которых вышли бравые ребятки и, выбив дверь, ворвались внутрь. Николай с Александром наблюдали за погромщиками из окна своей комнаты. В офисе горел свет, и поэтому было видно, как орудует суровая братва: на пол летели стеллажи, ящики письменного стола, печатная машинка… Сломав всё, что было можно, парни вышли во двор и сели в машины. Впрочем, в проёме арки скрылось только два автомобиля; третий отъехал в дальний угол двора и «замер».

– Пропасти́ решили, – с издёвкой прокомментировал Скворцов и, убедившись в наличии сигнала радиотелефона, добавил: – Вот дебилы-то, не допёрли про базу телефона, я её за стол запихнул, чтобы не нашли.

Хотя окно комнаты, которую снимали ребята, выходило во двор, вход в подъезд находился со стороны маленького переулка, что позволяло им наблюдать за происходящим возле офиса и при этом выходить из квартиры незамеченными.

– Надо бы как-то узнать, что там у Йоськи, а то у меня на душе неспокойно – хрень какая-то снилась, – признался Кондрашов ближе к утру и потянулся к телефону, но тут же вспомнил, что сам велел ему не снимать трубку.

На этот раз Саня не стал ёрничать и сам предложил прогуляться к дому Росмана. Предчувствия не обманули Николая. Возле дома Иосифа стояли пожарные машины, в нос ударил едкий запах гари. Кондрашов поднял голову вверх – там, где были окна Йосиной квартиры, теперь зияли чёрные обгоревшие дыры. Кондрашов признал среди стоящих рядом зевак соседа Росмана по лестничной площадке. Он подошёл к нему поближе и тихонько спросил о случившемся.

– Поджог кто-то, – к гадалке не ходи, – ответил сосед. – Роза не выдюжила – задохнулась, бедняжка, а Лёву и сынка его в больничку отвезли.

Маму Йоси звали Розой, а отца – Львом Моисеевичем. Николай с трудом проглотил густой комок слюны и, повернувшись, побрёл прочь. Скворцов догнал друга уже на улице.

– Сань, у тебя патронов много осталось? – спросил Кондрашов монотонно.

– Достаточно. А чё?

– Я знаю, где логово Нестора. Берём твою базуку и валим их всех. Если уцелеем, рванём из города навсегда.

– Э, братуха, не спеши, – покачал головой Александр. – Тогда Йося точно из больницы живым не выйдет. Хотя твоё рвение не может не радовать. Эти уроды только и ждут, чтобы мы суетиться начали.

– Так что же делать?! – заорал Коля, привлекая внимание прохожих.

– В какую больницу их могли отвезти? – задал Скворцов встречный вопрос.

– Ближайшая Мариинская, хотя, может, и в Максимилиановскую. Позвонить можно, уточнить.

– Сейчас уточнишь, объяснишь мне, как добраться. Я их найду; покручусь там. Если что, прикрою. Меня-то, кроме Йоси, никто в лицо не знает. А ты будь на телефоне.

 

Несмотря на попытки что-то предпринимать, по большому счёту друзья не знали, что делать дальше. В любой момент ситуация могла измениться самым непредсказуемым образом. Они оба понимали это, только если для Александра такое положение дел было привычным состоянием постоянной боевой готовности, то Николай в силу миролюбивого характера и гуманистического воспитания переносил испытания крайне тяжело.

Саня уехал в больницу ближе к обеду, но не вернулся ни к ночи, ни к утру следующего дня, а в полдень позвонил мужчина и, представившись Виктором Ивановичем, сообщил, что знаком с их проблемами и хотел бы помочь. Он продиктовал номер своего домашнего телефона, сказал, что тоже живёт в центре, даже назвал улицу и номер дома. Был он на удивление вежлив и не настаивал на немедленной встрече.

– Если решитесь поговорить, – добавил он, – позвоните, я подойду. Со своей стороны гарантирую полную конфиденциальность.

Как ни странно, но тон и манера речи звонившего немного успокоили Кондрашова. Он снова и снова прокручивал разговор в уме, но так и не смог обнаружить или почувствовать коварной ловушки.

Саня пришёл только вечером и рассказал, что одна из машин, подъезжавших к офису в день погрома, дежурит теперь возле больницы и что у входа крутятся бритоголовые гориллы, но к Росманам пока не суются.

– Они тебя там ждут, Коля, – сделал Скворцов утешительный вывод. – Да и у Йоськи они тебя выкурить надеялись.

Кондрашов рассказал про странный звонок. Саша минут пять курил возле окна, потом, уверенно потушив окурок о край пепельницы, сказал как отрезал:

– Пошли.

– Куда? – удивлённо округлил глаза Николай.

– На встречу с этим… Куй железо не отходя от кассы. Позвоним ему с ближайшего таксофона. Если выйдет сразу – будешь говорить, задержится – значит му́тит что-то – не пойдёшь, со стороны посмотрим. Ну а я рядом буду. Если что – знаешь…

– Да уж знаю, – нервно вздохнул Кондрашов.

 

Виктор Иванович – невысокий приятный мужчина в серых милицейских брюках, домашних тапочках и вязаной кофте, наброшенной поверх майки – вышел на улицу через пару минут.

– Простите, но вы просили как можно быстрее, – смущённо оправдывался он по поводу своего внешнего вида.

Виктор Иванович поведал, что является действующим сотрудником милиции – подполковником, позвонил Николаю по просьбе своего знакомого Нестерова, хотя на него он не работает, поэтому разглашать детали встречи не собирается, по крайней мере, до выяснения всех обстоятельств.

– Не скрою, меня Нестор просил тебя из «берлоги» выманить, но он мне не указ. Мне нужно знать, – сказал подполковник, глядя в глаза Кондрашову, – что за залётная бригада у нас в городе образовалась?

– Да нет никакой бригады, – признался Коля. – Жук нас развёл по-крупному, потом на счётчик поставил, да и не только… Друг мой из Нагорного Карабаха вернулся, помощь предложил. Я согласился.

Виктор Иванович продолжал «тестировать» собеседника своим сверлящим взглядом, вспоминая результаты экспертизы, подтверждающие тот факт, что стреляли из одного автомата, и, ущипнув пальцами мочку своего уха, задал последний вопрос:

– А какие требования ты, точнее уже вы, собираетесь предъявить?

– Возврат всего, что было взято, затем – впредь мы работаем самостоятельно, никому ничего не платим, – и немного подумав, всё же решил внести в список условие, на котором настаивал Скворцов. – Все ларьки, магазины, фирмы, от офиса до метро и в этом радиусе будут работать под нами.

Подполковник снова тронул мочку уха, обдумывая ситуацию, и подытожил:

– Ну, в общем, решим так: вы пока затаитесь, дней на семь – десять, а я прикину, как лучше поступить. А там или я вас найду, или вы мне звякните.

– У меня друг в больнице… – собрался объяснить Коля.

– Я в курсе. Ему ничего не угрожает. Я позабочусь. Сейчас уходи, а то мало ли что.

 

Через неделю по телевизору в милицейских хрониках передали, что сорокапятилетний предприниматель Аркадий Нестеров, известный в определённых кругах под криминальным псевдонимом Нестор, был застрелен в кафе во время ужина, однако Скворцов не имел к этому убийству ни малейшего отношения. А ещё через пару дней зазвонил давно онемевший телефон. Звонил Виктор Иванович.

– Ну что, новость слышал?

– Ага.

– Можем встретиться, всё детально обсудить.

Милиционер предложил Кондрашову и Скворцову сотрудничество. В то время многие силовики крышевали коммерсантов, прикрывали криминальные структуры. Это не считалось чем-то предосудительным, а такое выражение, как оборотень в погонах ещё не успело войти в обиход. Впрочем, ситуация в этом смысле изменилась с тех пор не слишком кардинально. Была ли смерть Нестора результатом бандитских разборок, или могущественный подполковник задействовал иные – скрытые механизмы влияния, – так и осталось тайной.

Коля выгнал из своей комнаты жену и поселил в ней Йосю с отцом; сам же с Саней продолжал ютиться в комнатухе у офиса, пока не закончился ремонт в квартире Росманов, сделанный на деньги из прибыли «Рос-Кона» – первой после начала работы на вольных хлебах. В мае стали съезжаться боевые друзья Александра – сначала Вазген, потом ещё пять человек.

Дела закрутились вихрем, довольно быстро появились крупные суммы денег. Жизнь расставляла новые акценты. После распада банды Нестора Скворцов жёстко пресёк попытки некоторых подконтрольных убиенному авторитету коммерсантов сменить «крышу». Каково же было удивление Азада, когда, придя в офис «Рос-Кона» по согласованию какого-то финансового вопроса, он увидел в директорском кресле своего бывшего грузчика Кондрашова. А ещё спустя некоторое время Николай стал совладельцем ресторана на Невском, где трудилась официантка Лена – бывшая жена директора фирмы, к которой и она не так давно имела некоторое отношение. Через год после трагических событий друзья поставили на могиле Йосиной матери – Розы Самуиловны – дорогой памятник.