Девять писем любимой женщине

«Девять писем…» – это слегка сокращённая часть  уже написанного романа «Деформация». Это «роман в романе», который мне захотелось «выудить» из основного текста и предложить читателям, как отдельное произведение. Думаю, что небольшой объём «Девяти писем» не мешает отнести эти эпистолярии к жанру романа. Я склонен считать, что наше плотное время требует «спрессованной» прозы, когда роман сокращается до объёма повести, повесть – до рассказа, рассказ – до миниатюры.

С уважением,

Автор.  

Я долго мучился вопросом: что значит любить Женщину? Казалось, что ж в этом особенного? «Обыкновенное дело с многовековой историей повторений…», – скажет опытный человек. Но кто же с ним согласится? Разве может повториться Земля в бесконечной Вселенной?

Вот ты в моих ладонях… Маленькая планета, полная загадок и тайн. И я шепчу тебе: «Здравствуй, милая моя тайна. Здравствуй, загадочная Женщина…». И прижимаюсь губами к твоей шее, и вдыхаю тебя.

Миллионы невидимых нитей привязывают человека к жизни. И вдруг все они рвутся. Об этом, наверное, не нужно и думать. Но как же не думать? Смерть слепа и невидима. Она бродит среди нас и нечаянно касается то одного, то другого. Однажды она прикоснулась к моему другу... И вот уж глиняная могилка, и мы стоим с его женой рядом. Холодный апрельский лес, в котором и птицы молчат, и не растаял снег. И я спрашиваю: что же ты оставил после себя, друг мой Ванька? Что? И в этот момент понимаю, как же страшно будет расставание... Разве можно подготовиться к нему? Как порвать незримые связи с тёмными норками стрижей на обрывистом берегу, поляной седых одуванчиков, осенней липкой паутиной и туманом, который призрачным водопадом стекает в реку с заливных лугов? И если придётся оставить этот удивительный мир… то… как будешь жить ты...

Нет, я не спрашиваю. Я должен сказать… Друг не успел, и его жена через год ушла к нему. А я хочу успеть, чтобы после меня ты жила долго-долго... Не спеши. И не бойся, ничего не бойся... И не плачь. Когда-нибудь мы встретимся, поверь… Первое время будет очень больно, я знаю… Прости, но я и правда знаю… И много раз представлял, как нечаянно останусь без тебя… Неужели я смог бы найти какой-то смысл? Пить, есть и смеяться? И просыпаться на рассвете, чтобы вновь и вновь, год за годом видеть всё ту же белую черёмуху под окном... И вздрагивать от ужасных ледяных мыслей, что исчезла живая планета, моя единственная пристань... И что это я не уберёг… Что это я не заслонил тебя от слепой и жестокой невидимки...

Жаль, но однажды ты ляжешь в постель без меня, а я неслышно сяду у изголовья и всю ночь буду нашёптывать тебе истории нашей жизни. А ты перестанешь плакать и незаметно уснёшь. И приснится тебе первый спасительный сон о нашем чудесном путешествии по родной земле... Как шли мы босиком по горячим и пыльным просёлкам... Через поля и луга… куда глаза глядят… безо всякой цели. Как пили воду из ручьёв и ели молочные зёрна придорожных пшениц... И любили друг друга в укромных местах, рыча и нежно кусаясь, и чувствуя себя свободными и дикими… и ещё совсем-совсем молодыми... Как встречали и провожали чистое лесное солнышко... Как ловили шустрых окуньков и купались голышом в тихих прудах... Как вместе молчали и глядели на добрый огонь... И спали, обнявшись, в марлевом пологе под комариный звон.

Помнишь, я говорил: ты – моя родина. Не смей забывать, Женщина, что в этом слове – наше отличие. Как Мужчине жить без родины? Зачем, если не можешь быть ни сыном, ни мужем, ни отцом?

Да. И больно, и страшно произнести впервые: я…любила…его…

Но, милая, иначе сказать нельзя. Запомни: именно «любила». Точка. А не «люблю»... Твоё спасение – в этой точке. Верно, её трудно поставить, но для того я и написал эти строки, чтобы ты продолжала жить. И когда-нибудь сказала…не мне: «Я люблю тебя…». И я бы услышал эти слова и обрёл покой. Потому что Женщина не может жить без любви.

Ты должна это знать и помнить. И только тогда я смогу сказать: «В последнюю минуту жизни прощально целую прохладу рук твоих… И ухожу с улыбкой и без страха отцом твоим… Не плачь…»