HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Алексей Струмила

Петушки

Обсудить

Эссе

Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 29.12.2011
Оглавление

6. Часть 6
7. Часть 7
8. Часть 8

Часть 7


 

 

 

Дорога под нашими тремя окошками оказалась знаменитой «Владимиркой». Когда я узнал об этом, был настолько удивлён, насколько в своё время меня поразило открытие, что люди бывают не только такие, как мы, и мы их даже не понимаем, когда они говорят. На известной картине Левитана это обычная просёлочная дорога, которую каждую весну нужно наезжать и протаптывать заново. На послевоенных фотографиях, где мама совсем ещё юная, по середине деревни уже видна светлая лента бетонки. Я сам застал уже несколько иную картину: рядом с бетонкой выстроили шоссе, покрыли асфальтом и выкопали кюветы. Шоссе было поднято выше бетонки, которую стали звать Старой дорогой. Мало того, шоссе это наполовину скрыло противоположную линию домов, избы которой как будто вросли по пояс в землю. Да оно деревне уже, собственно, и не принадлежало. По нему ездили машины. Не к нам и не от нас, всё больше – мимо нас. Нам же оставалась Старая дорога. По ней гоняли коров: утром на пастбище, вечером – обратно. Бывало, первые коровы уже у нашего дома, а конец стада ещё на самом краю. Старая дорога ещё оставляла людям возможность пользоваться гужевым транспортом. Иногда на Старой дороге останавливалась телега старьёвщика, и мы меняли тряпьё на игрушки. В памяти до сих пор остался блестящий шарик на резинке, который возвращался в руку, куда его ни кинь. И ещё остался лошадиный дух. На лошади был и тот цыган, в красной рубахе и чёрной жилетке. Тогда по деревне ходили цыганские дети. Они стучались, и им выносили: кто яиц, кто хлеба, кто с огорода чего, а кто и просто шикнет. Они не обижались. В тот день девочка– цыганка и бабушка закончили свой обычный ритуал с продуктами, и девочка не ушла, а поставила свою сумку возле калитки и осталась с нами играть. На неё-то и накричал седой цыган, гарцевавший на своём коне. Накричал, стеганул коня плёткой и ускакал, поднимая клубы пыли, – Старую дорогу к тому времени уже затянуло песком и грязью. Маленькая цыганка испугалась, схватила свою сумку и пошла себе дальше по деревне, а я остался в полном изумлении. Цыган говорил не по-русски. Мир для меня перевернулся. Я никак не мог понять и поверить, сколько мне не пытались втолковать, что люди могут по-другому разговаривать и не понимать друг друга. Для меня это было самой нелепой загадкой мироздания. Прошли годы и годы, прежде чем я понял, что существуют понятия и взаимосвязи между ними, и они у всех людей одинаковы. Поэтому и люди одинаковы. А уж каким звуком или знаком люди обозначают эти понятия, не столь важно. Язык ведь просто можно придумать. Оказывается, дети «придуманное» не принимают, они ещё слишком близки к «непридуманному». И даже их язык не кажется им придуманным. Их родной язык.

 

 

 

В Петушках всё «непридуманное» за последние годы куда-то подевалось. По край ней мере, так мне кажется. А обе дороги накрыли одной большой дорогой, ещё подняли насыпь, вырыли ещё более глубокие и широкие кюветы, поставили мачты освещения. Теперь это федеральная трасса. Деревню Петушки она раздавила: раньше была деревня, а где-то в ней – дорога, теперь же это дорога и каким-то нелепым образом прилепившиеся к ней вплотную домишки. По ночам идут фуры, – содрогается земля. И кровать под тобой тоже содрогается. Посуда дребезжит в буфете. Рюмки и стаканы не выдерживают вибрации и разваливаются пополам прямо на полках. Совсем не так было в детстве, когда пройдёт какая-нибудь редкая в ночи машина, и высветы всех наших трёх окошек побегут один за другим по стенам и по мебели и исчезнут вдруг в углу, – а ты лежишь, не шевелишься и дослушиваешь удаляющийся звук. Ждёшь, пока он не замрёт полностью. И было во всём этом что-то щемящее и обещающее. Теперь же звук настойчивый, постоянный и гонящий тебя прочь. Для того чтобы просто выспаться, привыкать к нему надо несколько дней. Люди с другой стороны лишний раз на эту уже не пойдут – дорогу не перейти. Ведь если вдуматься, всё это так же нелепо, как если на центральной площади какого-нибудь города устроить какой-нибудь танковый полигон. Сами люди такого бы делать не стали, правда ведь? Само как-то, видимо, получилось. «Само случилось, само вышло. Одним словом – само». Когда я иду теперь вдоль дороги, или по деревне я иду, – уже не знаю, как и сказать, – те сохранившиеся, из детства, избы навевают какое-то странное ощущение, подобное которому испытываешь, когда наткнёшься где-нибудь на еле-еле тлеющий костёр, чувствуешь и видишь следы пребывания людей, а самих людей уже нет. Они ушли и больше не вернутся. И всё это избяное великолепие может представлять интерес только для археологов, хотя срубы ещё не сгнили, не сгинули в культурных напластованиях и не засыпаны песком, как какие-нибудь византийские развалины. Но уже пришло другое время и перевернуло страницу. Хоть ничего и не засыпано, а уже нужны учёные, чтобы восстановить, как тут люди жили, что у них было в головах, чем дышали, во что верили, к чему стремились. Ну, если не восстановить, то хотя бы предложить свою концепцию. А ведь все те люди ушли по той самой Старой дороге. По ней уносили они своих мёртвых. На полотенцах до церкви, а потом на плечах до кладбища. И по пути не сидят уже на завалинках бабки, не смотрят на дорогу и не чешут языками, обмахиваясь от комаров ветками. Куры не роют земли, не точат об неё свои клювы, из стороны в сторону, и не зарываются в тёплую придорожную пыль. Вообще никаких кур не видно. Давно не гоняют коров, и бабы не ходят к ним на полдни со своими вёдрами, повязанными марлей, как платком. Кругом всё поросло бурьяном и лебедой. И цыган тот ускакал по Старой дороге, как оказалось, в вечность… Когда же всё это было самой что ни на есть реальностью, воображение моё было обращено, как ни странно, не к настоящему, а к прошедшему. Причём, к такому прошедшему, какого помнить не мог не только я, но и никто из живущих. Я тщился себе представить, как по этим самым местам пробирались сквозь чащобу разные наши князья со своими отрядами, как ездили на богомолье в суздальские монастыри царские поезда, а потом в эти же монастыри везли на постриг опостылевших цариц, как гнали и везли декабристов, как потянулись за ними их жёны, как ездил в своё Болдино Пушкин. И всё это прямо здесь, мимо наших окошек. Можно было выглянуть и увидеть своими глазами. Особенно мне о Пушкине хотелось угадать, на чём и где проезжал, выходил ли, как был одет, о чём думал, записывал ли что. Он ведь мог и словцом с кем перекинуться. «С кем?» Странные игры воображения: напридумывать себе с три короба, тешить себя иллюзиями, что каким-то чудесным образом увижу всё собственными глазами, а потом осознать вдруг, что всё это выдумки, что так не бывает, и стать, наверное, несчастнее тех самых, кому-то опостылевших, цариц.

 

 

 

Но ведь петушинских людей-то я помню. Отрывочно как-то, но помню. Что-то я всё-таки подсмотрел. И возвращения назад могут совершаться на самом деле. Я помню их лица, помню, как они одевались. У них были совсем другие лица, и одежда у них была какая-то странная. Впечатление было такое, что она родилась и выросла на них как-то вместе с ними. Хорошо помню бабушкино лицо, всё в жару от нашей русской печки, как она концами платка отирает пот, как оправляет под подбородком узел. Помню, как кухонной тряпкой пахнет подол её фартука, которым она больно давит нос и заставляет в него высморкаться. А шершавые-шершавые кончики пальцев, когда она с утра погладит по спине, чтобы вставал. И всё её нехитрое хозяйство у печки. И ходики. И прохладную тишь избы, когда заскочишь в неё вдруг с суетного солнцепёка улицы. В доме, казалось, каждая вещь, каждая чашечка, каждая скатёрочка несли на себе прикосновение её шершавых рук. И такое было ощущение, что сам воздух вычищен, выглажен и уложен её руками, из которых таким было наслаждением, избегавшись с утра до полусмерти, получить ломоть ржаного, политого постным маслом и посыпанного солью хлеба. Или простую кочерыжку, когда на зиму шинковали капусту. Сходить бы с бабушкой снова на полдни, послушать, как она говорит с коровой, как доит, как аукает меня, когда я уже где-то нашёл землянику, на пригорке, либо какой-нибудь муравейник, в кустах. Или вместе с ней – на Берёзку, полоскать бельё. Бабушка на мостках полощет, а ты втихую поднырнёшь с другой стороны и вынырнешь ей прямо в какой-нибудь пододеяльник, – она и за сердце хватается, и ругает охальником окаянным, а глаза смеются. А сам счастлив до смерти, что напугал. Да вообще – просто счастлив. Совсем другое дело дед, с ним особо не забалуешь. Но с дедом всегда интересней. С ним и на покосе, неделями в шалаше на Клязьме, с ним и на рыбалке, с ночёвкой. А там и костёр, и тройная уха, и чай с дикой смородиной. С ним – за грибами и за ягодами. С ним всегда что-то по хозяйству: и огород поливать, и окучивать, и опрыскивать, и окапывать, и окашивать – всё с ним. Никогда не сидел без дела. Наблюдать, как он что-то мастерит или что-то к чему-то прилаживает, было истинным удовольствием. Прищурится и смотрит в одну точку – думает, а кепку привскинул и снова на голову водрузил – придумал. Теперь давай помогай. Да и самому хочется, потому что и подмигнёт, и посмеётся, и пошутит чего-нибудь. Меня и по сей день завораживает это их манипулирование на головах заношенными, просоленными от пота кепками: так много все эти движения выражали. А как хорошо было посидеть с дедом на закате, когда всё замирает – лист не шевельнётся, и только стрекочут цикады. По небу всегда скажет, какая будет назавтра погода. И замолчит себе. Очень хорошо с ним молчалось. А иной раз уставится остановившимся взглядом в никуда и кончиками пальцев одной руки примеривается к кончикам другой. Один раз он так глубоко задумался, что мне вроде как и не по себе стало. «Чего думаешь?» – спрашиваю. Он как-то растерянно и вместе удивлённо очнулся: «А и вправду ведь надо будет по-ми-рать». Помолчал и добавил: «Недолго уж». А приставать с разговорами не давал. Сразу своё: «Ну, всё это, пойдём чай пить». Не как мой крёстный. Болтун. Загнёт всегда такую ерундовину. Навроде того, что человек делит всё на хорошее и плохое. Хорошее на жизнь пускает, потому сколько бы хорошего ни было – всё уйдёт без остатка, а плохое накапливается и накапливается, потому как его столько не истратишь. И от этой «плохости», что накопилась, человек и помирает. «Хитро устроено», говорил, «для того и умирают». Болтун, одним словом.

 

 

 


Оглавление

6. Часть 6
7. Часть 7
8. Часть 8
517 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 12:14 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!