Программа Высшего Разума (книга первая)

 

 

 

Близилась Пасха. Многие люди приходили в Иерусалим, чтобы очиститься перед праздником.

 

Первосвященники же, искавшие случая взять Иисуса хитростью, решили сделать это в будни, а не в праздничные дни, чтобы не было возмущения в народе.

 

«Иисус же, – как повествует Библия, – за два дня перед праздником Пасхи и опресноков был с учениками своими в Вифании, в доме Симона прокажённого. И когда Он возлежал там, приступила к нему женщина с алавастровым сосудом драгоценного миро и возливала Ему на голову. Увидевши это, ученики Иисуса вознегодовали, говоря меж собою: к чему такая трата? Можно было бы продать это миро за большую цену и раздать нищим. И роптали на эту женщину.

 

Но Иисус сказал: оставьте её, что вы смущаете женщину? Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда иметь будете и благотворить им, а Меня не всегда. Возливши миро сие на тело Моё, она приготовила Меня к погребению.

 

Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошёл к певосвященникам. И сказал им: что вы дадите мне, если я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников. И Иуда стал искать удобного случая, чтобы предать Его.

 

В первый день опресночный приступили ученики к Иисусу, говоря: где велишь нам приготовить тебе пасху?

 

И сказал Иисус двоим из них: пойдите в город; и встретится вам человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним, и куда он войдёт, скажите хозяину дома того: «Учитель говорит: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими?» И он покажет вам горницу большую, устланную, готовую; там приготовьте всё.

 

И пошли ученики Его, и нашли, как было сказано им; и приготовили пасху.

 

С наступлением вечера приходит Он с учениками. И когда настал час, они возлегли.

 

Взяв хлеб, Иисус благословил его, преломил и, дав ученикам, сказал: примите и ешьте – сие есть Тело Моё. И взяв чашу, подал им; и пили из неё все, и сказал Он: сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая. Истинно говорю вам: Я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царствии Божием.

 

И когда они ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас предаст Меня.

 

Ученки опечалились и стали спрашивать Его: не я ли?

 

Один же из любимых учеников Его спросил: Господи! Кто же это?

 

Иисус сказал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок хлеба, подал Иуде Искариоту и сказал ему: что делаешь, делай скорее. Но никто из возлежавших не понял, к чему Иисус произнёс это. Иуда же, приняв кусок, тотчас вышел.

 

И сказал Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь; ибо написано: «поражу пастыря, и рассеются овцы». По воскресении же Моём, Я предварю вас в Галилее.

 

После вечери пошли они, и пришли на гору Елеонскую, и сказал Иисус ученикам: посидите здесь, пока Я помолюсь.

 

И, взяв с собою Петра, Иакова и Иоанна, отошёл и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте.

 

И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы миновал Его час сей. И говорил: Господи! Всё возможно Тебе! Пронеси чашу сию мимо Меня!..

 

Вернувшись, и найдя учеников спящими, Иисус разбудил их, говоря: бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. И опять, отойдя, молился, произнося прежние мольбы к Господу.

 

И, возвратившись, опять нашёл учеников спящими: ибо глаза у них отяжелели; и они не знали, что ему отвечать. И сказал им Иисус: кончено, пришёл час; вот предаётся Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдём: вот, приблизился тот, кто предаёт Меня.

 

И тотчас, как Он ещё говорил, приходит Иуда и с ним множество народа от старейшин и первосвященника, с мечами и копьями. Иуда же сказал им: кого я поцелую, того и возьмите. И, подойдя к Иисусу, вскричал: Равви! Равви! И поцеловал Его. По этому знаку Иуды пришедшие схватили проповедника и повели в дом первосвященника Каиафы.

 

В доме Каиафы уже собрались священники и старейшины. Были там и два лжесвидетеля, которые, увидев Иисуса, тут же подтвердили:

 

– Да. Это он говорил: «Я разрушу Храм сей рукотворённый, и чрез три дня воздвигну другой нерукотворенный».

 

Каиафа спросил Иисуса.

 

– Что ж не отвечаешь против их свидетельства?

 

Но Иисус молчал.

 

Первосвященник вскричал.

 

– Говори! Ты ли Христос, Сын Божий?

 

Иисус сказал

 

– Да. Даже скажу вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных.

 

Каифа в гневе разодрал свои одежды.

 

Богохульник! На что нам ещё свидетели? Все слышали богохуление Его!»

 

 

 

На следующий день собрался Синедрион, чтобы согласовать обвинения против Иисуса, карающие смертью по закону Божию и по законам Рима.

 

Ещё до начала заседания атмосфера в зале Великого совета накалилась до предела. Старейшины, учёные богословы, члены Верховного Суда и Коллегии первосвященника возбуждённо обсуждали как поступить с опасным проповедником.

 

Одетый в голубое облачение, появился Каиафа. Налитое кровью апоплексическое лицо первосвященника, обрамлённое густой чёрной бородой, было озабоченным. Он прошёл к своему месту, суровым взглядом установил тишину в зале и объявил о начале заседания. По его знаку служители ввели в зал Иисуса. Проведя всю ночь в молитвах, проповедник выглядел усталым и печальным. Члены Синедриона со злобным любопытством разглядывали своего ненавистного врага.

 

– Итак, ты, сын Галилейского плотника, нарекаешь себя Сыном Божиим? – с презрительным ехидством спросил Каиафа.

 

Иисус медленно обвёл взглядом членов Синедриона.

 

– Если скажу вам, вы не поверите; если же и спрошу вас, не будете отвечать и не отпустите Меня. Что ж, теперь ваше время, власть Тьмы. Но я повторю, что сказал вчера: отныне Сын Человеческий воссядет одесную Силы Божией.

 

Лицо первосвященника выразило удовлетворение.

 

– Отвечай прямо: ты есть Сын Божий?

 

Христос твёрдо взглянул ему в глаза.

 

– Да. Я Помазанник Божий.

 

Зал Великого совета возмущённо взорвался. Священники затыкали уши, дабы не стать соучастниками богохульства.

 

– Богохулитель! Смерть ему!

 

– Повинен в смерти!

 

– Он сам сказал!...

 

Но тут к собранию обратился Гамалиил, весьма уважаемый в народе законоучитель.

 

– Мужи Израильские, прошу вас, не спешите! Надо крепко подумать о сём человеке, прежде чем решать. Ибо был и Февда, что выдавал себя тоже за великого, и к нему пристало более четырёхсот человек, но потом они все рассеялись и исчезли. После него объявился Иуда, увлёкший за собою довольно народа, но все, которые слушались его, также рассыпались. И ныне, говорю вам, мужи Израильские: отстаньте от проповедника сего, ибо если его предприятие от человеков, то оно разрушится, а если от Бога – вы не можете разрушить его. Берегитесь, чтобы не оказаться вам богопротивниками…

 

Гамалиилу не дали договорить, его голос потонул в гневных возгласах.

 

– Смерть Галилеянину!

 

– Он сам признался!... – надрывно кричал, топая ногами, один из членов Верховного суда.

 

– Смерть богохульнику!..

 

– Распять его! Распя-я-ть! – вопил пожилой старейшина, пытаясь перекрыть невообразимый шум и вопли.

 

Лишь один человек в зале Великого совета казался безучастным к происходящему, хотя слово его имело бы немалый вес. Это был ректор Храмового богословского университета Иоханан бен Заккаи. Этот почтенный, седобородый старец, много раз избиравшийся главой синедриона и председателем Верховного суда, имел непререкаемый авторитет учёного и великого мудреца не только в Иудее, но и в Риме. В его спокойствии, проницательном взгляде, в непостижимой уверенности в себе, таилась какая-то магия сверхзнания. Прямой потомок царя Давида, он принадлежал к касте особо посвящённых, которым ведомы были многие таинства и знания древних. Не составляло тайны для него и подлинная миссия народа Израиля. Всю жизнь свою положил старый мудрец на составление стратегии выполнения этой миссии, выковывая своей мудростью оружие для своих соплеменников в будущем противостоянии с чужими народами.

 

Прикрыв глаза и не обращая внимания на шум в зале Великого совета, Иоханан бен Заккаи анализировал причины огромного успеха проповедей Иисуса Христа, зная о них дословно от своего человека, следовавшего повсюду за проповедником.

 

На первый взгляд учение Иисуса не представляло ничего нового, ибо посмертному воздаянию за все земные испытания учили и древние религии. Призывы к нравственному образу жизни и любви к ближнему – также соотносились с понятиями образа жизни некоторых древних народов. Но сила и искушение проповедей Иисуса заключались в том, что помимо обещания победы и блаженства на небесах грешникам, больным и бедным, Иисус покорял толпы словами: «Царствие Божие внутри вас есть», и именно это озаряло людей мистическим восторгом, опьяняло сладостью экстаза, ощущением близости Божества. В страстном экстатическом соединении с Богом – вот в чём заключался огромный успех проповедника у его последователей, ибо каждому из них была доступна эта близость, стоило лишь достичь нравственного совершенства для приятия Святого Духа.

 

Однако, размышлял старый мудрец, учение Иисуса было явно противоестественно человеческой природе и носило в себе разрушительные идеи, такие как – равенство, интернационализм, моральное превосходство бедности над богатством. Кроме того, учение Иисуса не имело и созидающей идеи: оно не организовывало труд, довольствовалось лишь разрушением на земле, а всё остальное обещало на небесах. Следовательно, учение Иисуса – весьма опасно, ибо имеет разрушительное действие, подрывая духовные основы народа: веру, национальное самосознание и общественные отношения…

 

От такого вывода глаза старого мудреца широко открылись, и он изумлённо пробормотал:

 

– Господи! Да ведь этот Иисус – дар Твой!..

 

Призывы проповедника к непротивлению злу и насилию, отрицанию созидательного общественного труда, к ущербному образу жизни и нищенству духа – что ещё лучше могло ослабить языческие народы мира, если привить им тлетворный яд учения Иисуса.

 

Удовлетворённо откинувшись на спинку кресла, Иоханан бен Заккаи стал размышлять о том, как привить миру учение Иисуса. Возможно ли вообще приобщение к христианству необрезанных язычников, не принадлежавших к потомству Авраама? До сих пор язычники отвергались синагогами, в которых проповедовал Иисус, и все новообращённые в христианство были только из среды евреев. Если восторжествует такое направление и далее, христианство останется очередной, недолговечной еврейской сектой. Следовательно, необходимо было вывести учение Иисуса из пределов Палестины в мир.

 

Придя к такому решению и обдумывая план претворения его в жизнь, старый мудрец вдруг впал в непонятное состояние: всё поплыло перед его глазами, стены зала Великого совета зашевелились, стали раздвигаться в стороны, пол ушёл из-под ног, над головой вспыхнул ослепительный солнечный свет – и старый мудрец увидел себя воспарившим в небесную синеву. Увлекаемый всё выше и выше, он ощущал странное чувство, будто все Божественные искры, которые Творец вдохнул в человечество, как бы сливаются в нём. Поднявшись над сферой земного бытия, он миновал следующие сферы, которые невозможно было понять и осмыслить. Увлекаемый всё выше и выше к Непознаваемой Высшей Сущности, он достиг четвёртой сферы и оказался в удивительном саду. Это был не земной сад. Невозможно было объять его взором – сад расстилался повсюду, уходя к горизонту и теряясь за его линией. Вокруг царила волшебная гармония цветов неизвестных форм и изысканных тонов, излучавших диковинный свет, подобного которому не существовало в земной гамме. От цветов невозможно было отвести взгляд, словно что-то приковывало к ним. Постепенно душой старого мудреца овладело необъяснимое чувство, похожее на печаль. Затем всё его существо стало наполняться необычайной лёгкостью, бесконечным удовлетворением, которое можно было сравнить с невыразимым, беспредельным земным счастьем…

 

Когда он очнулся, зал Великого совета был пуст. Иоханан бен Заккаи встал с кресла и направился к выходу. Молодой служитель почтительно открыл перед ним дверь, сообщив, что Иисуса Христа повели к Римскому наместнику.