Be at Leso

 

 

 

Дорогая Мама! Так многое мне необходимо тебе сказать! Но времени нет. Поэтому буду писать о главном. На днях СИЗО посетили высокие гости во главе с отцом Вадима. Говорят, тюрьму не инспектировали уже лет сто, а тут вдруг – проверка. И, видно, кое-кому досталось на орехи. Потому что когда комиссия отбыла, начальство, злое донельзя, стало вымещать злобу на арестантах. Кто-то пустил слух, будто весь этот сыр-бор случился из-за меня. Не попади я сюда, не было бы и проверок. Короче говоря, кто-то настраивает уголовников против меня. Нет, Мама, меня не трогают. Еще бы! Кулаки у меня имеются, и за свое достоинство я постоять могу. Мне просто горько: сколько же в этих холуях подлости, низости!

Но не все здесь дегенераты. Немало людей хороших, честных. Вот Хипыч (такая у него кличка, а зовут его Андреем). Миролюбивый, странствующий философ, он пел на улицах под гитару песни Джона Леннона. Его схватили, обрили и бросили сюда, как бродягу. Но на самом деле милиционерам просто не нравилось то, о чем он поет (не правда ли, наши с ним судьбы похожи?) Его бросили в КПЗ и «забыли». Только с ним я могу говорить по душам. Но он слишком добр, и беспомощен, как ребенок. А подонки чувствуют незащищенных на расстоянии. И эта незащищенность вызывает у мерзавцев всех мастей желание поиздеваться. Но пока я здесь – его никто не тронет.

Недавно он мне рассказал, что когда он странствовал по Прибалтике, то посетил некое сакральное, как он говорит, место, где, по его словам, исполняются желания. Это место называется Гора Крестов. Находится она в Литве, под городом Шяуляй (город Солнца – в переводе с литовского языка). У этой горы пологая вершина, и она сплошь покрыта крестами, которые с древних времен ставят на ней люди в надежде, что Бог услышит их молитвы. Я был потрясен. Оказывается, в мире существует реальный, а не выдуманный островок, куда можно прийти, когда надеяться больше не на что. А на днях Хипыч отдал мне самое дорогое, что у него было – свой нательный крестик, доставшийся ему от его деда. И попросил: если с ним что-нибудь случится, поместить его крестик на Горе Крестов.

– И только? – спросил его я.

На что он пробурчал в пол, как обиженный ребенок:

– Это необходимо сделать.

– Зачем?

– Чтобы люди вновь обрели духовное единство, – выпалил он, видно, наболевшее, выстраданное. Потому что я увидел в его глазах слезы.

Он думал, что я сочту его за психа. Или, в лучшем случае, снисходительно улыбнусь его наивности. Но я (потрясенный в душе) пожал его руку. И дал ему обещание, что обязательно выполню его просьбу. И я это сделаю! Только бы мне выбраться из этой выгребной ямы!

Теперь я убежден, что сама судьба привела меня в СИЗО. Не попади я сюда, я бы не встретил Хипыча с его верой. Его вера легла на хорошо подготовленную почву. И я принял ее. Не умозрительно, а всем сердцем. В этой вере самое главное – единство людей, в жертвовании собой ради всех. А это и было моим подлинным и глубинным заветным желанием, которое с генами передала мне природа. Только я об этом до сих пор не знал.

Мама, то, что со мной случилось – далеко не случайно. Поверь мне. Ведь я попал в самое логово Чудовища, о котором я тебе рассказывал. Ведь тюрьма – это его любимая делянка. Это маленький слепок с нашего мира, живущего по воровским законам. И Чудовище сюда заглядывает ежечасно, бродит среди людей, склоняет к греху, провоцирует, искушает. Конечно, оно сразу же вычислило меня, своего заклятого врага, из серой массы сокамерников. И даже сейчас, когда я пишу эти строки, оно следит за мной из темных углов, отравляя и без того спертый воздух своим зловонным дыханием. Но теперь, когда я по-настоящему сильный, оно не знает, как ко мне подступить. И копит злобу. Зато я знаю, как подступить к нему. И благодарю судьбу за то, что она дала мне возможность испытать себя чего я стою. Можно думать, что угодно, читать книги и петь в микрофон о всеобщем благе, но это ничего не значит. Нужны дела, которые хоть на йоту изменяют тебя и мир к лучшему.

Так что, Мама, не беспокойся за меня. Все в порядке у меня, в отношении здоровья, настроения. Какое-то непобедимое чувство уверенности чувствую я постоянно. Ни сегодня-завтра Вадим заберет заявление, которое он написал, конечно же, сгоряча и теперь жалеет об этом, как мне сообщили с воли. Еще бы! Ведь я улучшил форму его носа, причем совершенно бесплатно (грустная шутка).

Темнеет, Мама. Свет истаивает. А мне надо успеть, это сделать при свете. Поймать свой свет, тот, что некогда был мне дан. До свидания, Мамочка. Мысленно падаю перед тобой на колени и целую твои ручки. Прости меня. И береги себя. Я тебя очень люблю. Иван.

P. S. Чуть не забыл! В моем столе лежит белая папка, в ней бумаги и прочая ерунда. Но там есть две тетрадки. Мама, милая, отдай их (так, на всякий случай) Сергею Анатольевичу Монахову, руководителю литературного кружка «Устье», они собираются по выходным в университете (ком. 33, в 9.00). Он хороший человек, ему можно полностью доверять.

 

7 октября, 198...