Блеск тела

 

Серия «Страна падонкаф»

Книга вторая

Роман со сладковатым запашком

 

На чтение потребуется 4 часа 30 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск            16+

 

 

 

Домишко Вадика Печёнкина был такой старый и ветхий, что хотелось застраховать свою жизнь и здоровье, прежде чем в него входить. Мальчишник пел и гулял. Даже на улице была слышна протяжная застольная песнь, доносящаяся изнутри. Пьяные голоса нестройно выводили заунывный экспромт о том, как глухонемой Стенька Разин утопил в Волге персидскую сучку Анну Каренину.

Внутри домишко походил на кротовую нору и состоял из цепи маленьких тёмных комнатушек, соединённых между собой узкими коридорами. В целом, всё это создавало безнадёжный лабиринт. Тем не менее, участники автопробега довольно скоро оказались в помещении, в котором происходило мероприятие. Первым уверенно шагал таджик Миша, за ним семенил дед Брюсли с коньяком и спорышем, а замыкал Манчестер, висящий на плечах Очкарика и Доброго Утра. Морковка отсутствовала. Она, ведомая продавщицей Верой, отправилась в соседний дом, где собрались бухаловские девчата пропивать свою подружку Дианку Перерослую.

В тесной комнате яблоку негде было упасть. В густом табачном дыму видно было плохо, но вошедшие всё же разглядели длинный стол, стоящий посреди комнаты, разномастные стулья, собранные по соседям, деревянные скамейки, накрытые клетчатыми скатертями. За столом сидели люди, которые пели, пили, курили, орали, перебивая друг друга. Множество бутылок водки и «Бухаловки» служили украшением застолья. Водки явно было больше, чем пирующие могли перенести, поэтому общество нуждалось в подкреплении.

Во главе стола сидел жених Вадик Печёнкин: маленький толстый деревенский парень с простым четырёхугольным лицом. Его фигуру, напоминающую подушку, плотно облегал слишком модный чёрный костюм. На ногах диссонансом белели спортивные кроссовки. Чтобы жених не вздумал сбежать, с обеих сторон его надежно охраняли родственники Дианки Перерослой: участковый Пал Палыч Черноскутов – капитан артиллерии в отставке (соответственно, глухой как тетерев) и старый Деркач – вытиран-танкист с парой медалей на потёртом пиджачке фасона «прощай, молодость». На всякий случай, седой как ковыль старик не выпускал из корявой руки строгую суковатую палку. Рядом с отцом сидел хозяин авторемонтного заведения Юрка Деркач – лопоухий, с крупным кадыком. Дальше жадно курил его помощник Иван Кальсонов – весь обескровленный, с широко раскрытыми от ненависти, или выпитой водки, или от того и другого вместе, глазами. Вампир в чистом виде. Дед Брюсли даже непроизвольно обернулся на Манчестера. Сравнил. Иван Кальсонов выглядел хуже. За участковым гнездились три верных друга: Члек, Пукалов и Юфкин. Это они терзали слух и рвали душу всем, кроме Пал Палыча и Манчестера, фальшивым вокалом. В общем, вместе с таджиком Мишей и его пассажирами на мальчишнике собрались тринадцать человек, но если Манчестера не считать за человека, то двенадцать.

Миша-Манучехр сердечно пожал всем руки и показал на своих спутников.

– У ребят машина сломалась на трассе. Я их к тебе притащил, Юрка. Помоги, дорогой.

Юрка Деркач хотел что-то ответить, но Вадик Печёнкин его опередил:

– О чём речь, Мишка? Конечно, Юрка поможет. Все поможем! Но не сегодня. Сегодня у меня мальчишник. В субботу навсегда теряю свободу. В рот компот! Значит, нужно незабываемо проводить молодость! Садитесь, мужики, с нами. Я угощаю!

Дед Брюсли вздохнул. Грубая действительность снова не предоставила выбора. Голос усталости коварно нашёптывал, что пора обедать и отдыхать. Сдавшись, Дед Брюсли шмыгнул за стол. Вадик Печёнкин передал ему блюдо с жареными курами, тарелки с оливье, картофельной толчёнкой, посыпанной луком и укропом, селёдочкой. Дед Брюсли сразу почувствовал себя уютно. Такая грубая действительность ему понравилась.

Пока дед Брюсли примирялся с ситуацией, Очкарик и Доброе Утро усаживали Манчестера на продавленное кресло в самом тёмном углу.

– Что же вы друга-то за стол не пускаете? – спросил старый Деркач.

– Это мой дядя. Дядя Серёжа, – залепетал Доброе Утро. – Его в машине укачало, поэтому он чувствует себя не очень хорошо. Ноги совсем отнялись. Пусть посидит в сторонке, оклемается.

– А ты налей дяде водочки для поправки здоровья, – радушно посоветовал старый Деркач. – Он враз и встрепенется.

– Дядя не любит водку.

– Тогда налей смородиновой настойки. Мать Вадика отчаянную настойку говнякает! На чистом спирту.

– Он не любит настойку.

– Ну, налей ему пива. Что-то же он должен любить?

– Наливай, братан, – поддержал старого Деркача молодой. – Пусть дядя чувствует себя как дома.

Доброе Утро налил пива и поставил стакан на подлокотник кресла. Пока он возился с Манчестером, Очкарик уже вынул жвачку изо рта и приготовился к трапезе. Таджик Миша налил всем присутствующим водки.

– Пусть Мишка тост скажет! – стукнул палкой о пол старый Деркач. Таджик встал с рюмкой в руке.

– Наши старики рассказывают такую легенду. Однажды на Памире чабан пас отару овец. Высоко над ними в голубом небе парил орёл. Он увидел овец, сложил крылья и камнем упал на самого большого барана. Орёл схватил барана и понёс его в своё гнездо. Чабан поднял ружье, прицелился, выстрелил и попал в орла. Гордая птица упала на дно самого глубокого ущелья, а глупый баран полетел дальше!

Миша звонко чокнулся с Вадиком и закончил:

– Так выпьем же за то, что бы орлы никогда не падали, а бараны никогда не летали! Дёрнули?

За это стоило «дёрнуть». Все с достоинством приняли на грудь и, постанывая от наслаждения, занялись закуской.

– Что ты делаешь? – спросил старый Деркач деда Брюсли, заметив, как тот, проглотив водку, приложился к фляжке.

– Спорыш пью, – охотно отозвался дед Брюсли. – Совет тибетских мудрецов: «Запивай водку спорышем и никогда не опьянеешь!».

– Я перебью! – вмешался Иван Кальсонов, глядя своими сумасшедшими глазами на деда Брюсли. – Даже с самолета видно, что вы городские.

Дед Брюсли согласно кивнул. Кальсонов тоже машинально кивнул и продолжил:

– Тогда ответьте мне на один вопрос.

Дед Брюсли хотел ответить, но рюмки снова были полны. Теперь с места поднялся Юрка Деркач.

– Дорогой Вадик! – начал он и замолчал. Юркины глаза уперлись в большую школьную карту двух полушарий, кнопками пришпиленную к стене напротив. Юрка неотрывно смотрел на карту, как будто пытался определить своё местоположение и больше ничего не говорил.

– Юрка, не томи! – привел сына в чувство старый Деркач.

– А вот за это и дёрнем! – парадоксально закончил свой тост Юрка и одним глотком опустошил рюмку. Все поддержали.

– Тост на все времена, – заметил Очкарик, расправляясь с куриной ножкой.

– Я перебью! – с нажимом произнес Иван Кальсонов. – Я так и не услышал от вас внятного ответа на свой простой вопрос. Значит, я так понимаю, вы не хотите со мной разговаривать? Мол, ничтожная личность, деревенщина. Что с него взять?

– Не бузи, Иван, – сказал Пал Палыч, пожимая широкими, как физкультурный турник, плечами. Он, разумеется, не расслышал, о чём идёт речь, но по бесноватому выражению лица Кальсонова догадался, что назревает конфликт. – Ты не прав. Они люди приезжие. Могут же они ошибаться?

Тем временем рюмки были налиты по новой. Настала очередь старого Деркача говорить тост. Зазвенев медалями, старик встал. В одной руке он сжимал рюмку, в другой – палку. Палкой старый Деркач погрозил Вадику Печёнкину.

– Вот я тебе! Я на тэ двадцать шестом! Я свое дело знал туго! Однажды пять суток в танке не ел, не пил, не спал, не срал, панимаш!

– Дёрнули! – поддержал отца Юрка. За это не выпить было нельзя. Святое. Все и выпили. Дед Брюсли запил «горькую» спорышем.

– Гомики вы там все, в своём Питере! – грохнул по столу кулаком Иван Кальсонов. – Только гомики увиливают от прямого ответа на прямой вопрос!

Члек, Пукалов и Юфкин затянули ещё одну тягучую балладу. Про Ермака-омулёвую бочку, который на Байкале служил ямщиком. Дед Брюсли вдруг почувствовал, что у него открылся третий глаз. Ему стало очень хорошо – легко и тепло. Так же, как, наверное, будет в раю. Даже Иван Кальсонов со своими несостоятельными предположениями уже не казался таким нудным уродом.

– Теперь ты, мил человек, что-нибудь пожелай нашему Вадику, – сказал старый Деркач. Дед Брюсли послушно поднялся на подгибающихся ногах.

– От себя лично и моих квартирантов желаю тебе, дорогой Вадик, чтоб движок всегда тянул, и дома ждали, – вязко произнёс дед Брюсли. Он выпил водку и упал на скамейку. Доброе Утро тут же сунул ему под нос фляжку со спорышем. Он был заботливым челом.

– Спасибо, пацаны, – сказал Вадик Печёнкин, сделав над собой усилие, чтобы не икнуть. – Я тронут. В рот компот!

– Я перебью! – напомнил о себе Иван Кальсонов. – Вадик, у меня есть миротворческая идея. Если городские не могут ответить на мой вопрос, тогда с них коньяк! Пусть проставляются, раз «очко» жмёт!

Члек, Пукалов и Юфкин оборвали свою бесконечную песню. Всё деревенское общество выжидательно уставилось на городских. Те в свою очередь посмотрели на своего командора. Дед Брюсли пошарил под скамейкой и важно выставил на стол бутылку коньяка из мегамаркета.

– От нашего стола, так сказать, вашему столу!

Не дожидаясь радостного отклика, Дед Брюсли разлил по рюмкам содержимое бутылки. Армянская жидкость цвета жасминового чая была так же похожа на коньяк, как пинок под зад на эротический массаж, хотя, действительно, здорово шибала настоящими клопами.

Дед Брюсли поднял свою рюмку и воскликнул нетвёрдым голосом:

– Дёрнули?!

Все не спеша, как истинные ценители благородного напитка, осушили посуду. В этот момент давно копившиеся от разложения внутренностей газы заставили Манчестера громко рыгнуть и дёрнуться.

– Дядя, ты чего? – спросил мертвеца Юрка Деркач. – Тоже коньяка хочешь?

– Что же ты, паря, не сказал, что твой дядя коньяк любит? – укорил Доброе Утро старый Деркач.

Доброму Утру ничего не оставалось, как налить Манчестеру рюмку коньяка и заменить ею пиво на подлокотнике кресла. Улучив минутку, когда все были заняты светской беседой, Доброе Утро выпил пиво сам. Он поставил пустой стакан на стол, наклонился к уху деда Брюсли и шепнул:

– Я думаю, что Манчестера необходимо положить в холод. Иначе он у нас совсем раскиснет.

– Ты что, Жека? Твою в колено! Где же мы летом холод найдём? – удивился сильно захмелевший, несмотря на спорыш, дед Брюсли. – А в холодильник покойный не влезет. Как ты думаешь, Очкарик?

А Очкарику было не по себе. Со всех сторон на него пялились какие-то морды. В ушах стоял сплошной гул: бээээ! Он вспомнил страшноватую сказочку про Остров Дураков, которую читал в детстве. На Дурацкий остров привозили бездельников. С утра до вечера они лишь бесплатно развлекались и пировали, пока не превращались в баранов. Потом хозяева острова стригли их и забивали на мясо. Тем и жили.

– Я, пожалуй, пойду, позвоню своей знакомой, а то она, наверное, беспокоится, – сказал Доброе Утро.

– Мне тоже нужно звякнуть в училище, – заметил Очкарик, кладя в рот мятную жвачку и вставая.

– Ладно, ребятки, идите, проветритесь, только надолго не пропадайте, – согласился дед Брюсли.

Доброе Утро и Очкарик с трудом нашли обратную дорогу из лабиринта тёмных коридоров на улицу. Во дворе они встретили ожидаемо нетрезвого участкового, беседовавшего с большой псиной, прикованной к будке якорной цепью. Друзья даже не заметили, когда участковый покинул мальчишник. Пал Палыч сидел возле собачьей будки прямо на земле, а барбос, улегшись набок в тенёчке, вылизывал у себя под хвостом. Со стороны казалось, что у собеседников нашлось много общего. Собака явно пришлась Пал Палычу по душе. Подойдя ближе, Доброе Утро и Очкарик услыхали, как участковый задушевно рассуждает с улыбающейся псиной о политике:

– Кому как, блохастый, а мне наш Сам нравится. А что? Нормальный мужик. Ходит в трениках, говорит как зэпээр. Ну и молодец, от народа не отрывается! Не боится разных пиндосов и полупиндосов. И за границу редко ездит. Правильно, нечего в белой панаме по заграницам шнырять! Что там делать-то? Только родину продавать. Скажешь, я не прав, блохастый?