Без прошлого, без грусти, без названья...

Предзакатная фантасмагория

Смятенье тéней, словно те живые,
Забрызгана кроваво неба часть –
Когда хвосты стремятся огневые
За горизонт тунгусским гостем пасть.

А из-за звёзд, где вакуум привольный
Раскинул крылья, руки распростёр, –
Вещает Голос: «ночь – не так уж больно,
Куда опасней солнечный костёр».

И, как ни странно, в разных ипостасях
Галактики с названьем Млечный путь
Всё гармонично. Словом, мир прекрасен,
Хоть и красна заката кожа-ртуть.

      2007 г.

Гефсиманский сад

В Гефсиманском саду не поют соловьи,
Там не водятся даже вороны,
И оливы предательства прячут свои
В опалённые Вечностью кроны.

По тропинкам горячим уже не пройдут
Ни Христос, ни апостол Иуда.
Да и я в этот сад лишь во сне попаду
И плодов его трогать не буду.

В Гефсиманском саду на чужом языке
Заливаются ночью цикады,
И опять будто кто-то сжимает в руке
За касанье губами награду.

      2007 г.

* * *

Город спит. Ему до фени
Муравьиная возня
И цветущий куст сирени
Под окошком у меня.

Что ему, такому граду,
Сердце частного лица?!
Жить не будет – и не надо,
Гопца-дрица, гоп-цаца.

А сирень благоухает –
В солидарность… вопреки…
Карта выпала плохая?
Хороши черновики.

Спи же, город, баю-баю,
Пусть тебя минует грусть.
От сиреневого мая
Этой ночью задохнусь.

      2007 г.

Мизантропический эгоизм

Что вам боль моего сердца?
Кого-то волнует прогрессирующая гипертония?

Главное, задать этому парню перца,
Чтобы не мнил себя укротителем стихии.
Пусть окочурится в канаве от палёной водки,
Пускай будет съеден табачным раком.
Главное – чтобы не портил метеосводки,
Вызывая слёзы о всяком.

Вот поэтому я угрюм и недоверчив,
Поэтому посылаю вас к чёрту.
Не верите мне – и не верьте!
Я по эгоизму – кандидат в мастера спорта!

Рассыплется планета – туда её и дорога,
Меньше будет стихослагателей,
Меньше проблем иудейскому Богу.
У пьесы финал обязателен!

Не важно, пройдёт тысячелетие
Или просто настанет завтра –
Всё останется по-прежнему:
Я буду медленно умирать…

      2007 г.

* * *

В стоптанных ботинках, в ношеной рубахе
До Господня Гроба не дойти пешком;
Не свершить геройства, если жить во страхе;
Не добраться к тверди зыбким бережком…

Столько «если» всюду, столько «не» таится,
Что не знаешь, верный выбран ли маршрут,
А порою нужно только-то напиться
Из колодца жизни – несколько минут.

Так вот на распутье суждено топтаться
Многим, кто логичен и судьбой гоним.
Ну а может, стоит всё же попытаться
В стоптанных ботинках – в Иерусалим?..

      2007 г.

Не от мира

Обычный день.
Пустая болтовня.
И стылый чай, заваренный повторно.
Но это всё, мой друг, не для меня,
Предпочитаю быть несносно-вздорным.

Уютный плед.
Дырявые носки.
И кресло, что скрипит (рассохлось, видно).
Но прелести сии мне далеки,
Быть их рабом и глупо, и обидно.

Будильник в семь.
Рассветный никотин.
И в плотный строй трудящихся вливанье.
Но я средь них всегда, как перст, один,
Без прошлого, без грусти, без названья.

      2007 г.

* * *

Зачем любовью одержимы
Маниакально век земной?
Мы любим так, что не любимы,
Нас любят те, кто любит мнимо…
Зачем любить необходимо
Всем нам, живущим, под луной?..

      2007 г.

Майя

Не могу понять, какая
Ты без грима на душе…
Рисовал в начале мая
Я тебя в карандаше,
Но доподлинно не знаю,
Срисовал ли верно, Майя?

То ты весело-шальная,
То – задумчивая грусть,
То – холодная-стальная,
То безбашенно: «А, пусть!..»
Большей частью сочиняю
Я портрет твой цельный, Майя?

И когда перебираю
Я рисунки и штрихи,
И когда альбом листаю,
В коем – древние стихи,
Всё гадаю: ты какая,
Неразгаданная Майя?

      2007 г.

Метель

Завьюжило сегодня так, что нет
Просвета в пелене молочно-белой.
Врезается в лицо моё стилет
Безжалостного ветра с воем смелым.

Он – будто камикадзе и маньяк –
Неудержим, не ведает сомнений.
А мне не ветер сумасшедший враг,
А собственная кипа сожалений.

Что мне удары снежные в лицо,
Когда метель в душе моей стенает.
Как с этим быть, и сотня мудрецов,
Посовещавшись, вряд ли разузнает.

Гудит метель. Наощупь я бреду.
Под снегом скрыты подлые ухабы.
И если ветром сбитый упаду,
Не думайте, что я такой уж слабый.

      2007 г.

Воскрешение

Я думал, что любовь утеряна навек,
Что падший небоскрёб не может возродиться,
Но много ль знаю я, обычный человек,
Когда душа любить отчаянно стремится.

Погасший мой костёр вновь вспыхнул, запылал,
Опять по жилам кровь продолжила движенье.
Быть может, хорошо, что я так плохо знал
Возможности любви к повторному рожденью.

Пускай пылает дух! Мне это по душе.
Теперь я знаю суть законов воскрешенья.
Немного удивлён, но взрослым стал уже.
Любовь! Моя любовь, моё преображенье…

      2007 г.

Громовержец

То ли греческий Зевс, то ль славянский Перун
Восседает на небе и молнии мечет,
Потому что не ждут его, бога, в миру,
Потому что забыл обо всём человече.

Страх людской – это пища, но голод настал
Седобрадому деду на облачном ложе.
Потому искажаются в гневе уста
Так, что бог-громовержец с юродивым схожий.

Тщетны все его пассы с горячим огнём,
Хоть бы кто на земле оторвался от дела.
И заплакал старик, ведь остались при нём
Только молний пучок да бессмертное тело.

      2007 г.

* * *

Я слышу ночами звёзды
И листьев увядших стон.
Молчит только прелый воздух –
Струится со всех сторон.

Природа рождает звуки,
А слух может съесть быка:
Глотает и сердца стуки
Испуганного сверчка.

      2007 г.

Гнев

Крутит ветер вихри снега,
Вётел ветви тормошит
И не ведает ночлега,
Всё буянит, всё бузит.

Успокоить бы ветрище,
Колыбельную бы спеть,
Только где ж слова отыщешь,
Чтобы понял тот медведь.

Так и мечется он всюду
И швыряется крупой –
Сумасшедший ниоткуда,
Недовольный и собой…

      2007 г.

Ресторан

Бритые подбородки,
Пальцы в тугих перстнях;
Штоф запотевший водки,
Вилочка в огурцах,
Чёрные эмбрионы
И заграничный плод;
Стеклохрустальны звоны
В сытых ушах господ…

А на крыльце старушка,
Гонит её швейцар,
Ей бы сейчас осьмушку
Хлеба с тарелки бар.

      2007 г.

Закатное

В спелом воздухе заката
Надышусь ли чистотой?
Скоро будут звёзд цукаты
Хороводить над водой,
Только я ночную сладость
Не желаю, не хочу.
«Мне одни закаты в радость», –
Романтично бормочу.
Разве умный я хоть сколько,
Если всех дороже мне
Только красные осколки
В горизонтовой стране.

      2007 г.

Раскольников

Что я знаю о том человеке,
Что во мне многолетне сидит?
Обыватель с душою калеки
Или мыслящий вглубь индивид?

Есть ли что в этих двух ипостасях,
Что достойно в душе проживать?
Для кого-то мир сущий прекрасен,
А кому-то на всё наплевать.

«Тварь дрожащая? Право ль имею?» –
Задаю в исступленьи вопрос,
Но ответить себе же не смею
И в смятении брежу до слёз…

      2007 г.