HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Николай Пантелеев

Дух внесмертный

Обсудить

Роман

(классический роман)

На чтение потребуется 17 часов | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск            18+
Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 23.04.2014
Оглавление

24. Апрель. 1.
25. Апрель. 2.
26. Апрель. 3.

Апрель. 2.


 

 

 

Эн о возможном празднике первого апреля – как дне наступления Нового творческого года по календарю демиургов, художников, поэтов – ничего Эл не сказал. Да в тот день и говорить было не о чем, поскольку первого числа, будто нарочно, только обнаружился фотоаппарат с его фантастическим потенциалом. Возрождение творца в Эн произошло чуть позже, но он ещё раз поразился совпадению, благосклонности судьбы, подарившей ему счастливый случай именно в этот особый день…

День памятный, когда-то с нетерпением ожидаемый, благотворный, пусть и с чёрной точкой в конце. Много лет подряд первого апреля его творческие друзья собирались в чьей-нибудь мастерской, болтали без меры, ещё больше пили, закусывали, малевали вместе картины, кроваво клялись на следующий год разворотить горы… Компания подбиралась пёстрая, богемная, с трудом умещающаяся за дружеским столом. Время от времени к ним присоединялись музы, тогда речь становилась более литературной, гримасы – царскими, речи – пышными. Но женщинам, всё едино, их сходки были непонятны, поэтому они вдруг исчезали на год-другой, а потом вновь появлялись, но уже в сильно обновлённом составе. Поскольку, в возрасте от тридцати до шестидесяти лет, многие из его компании по нескольку раз меняли муз.

Зачинщиками являлись Эн и Эс, они же, после того как праздник себя исчерпал, и распустили собрание: мол, пусть день этот перейдёт к другим, более молодым, актуальным. План мероприятия был таков: все собирались за столом, умеренно выпивали, потом каждый устраивал свою персональную мини-выставку, между ними опять выпивали, обсуждали, а далее, уже почти в нирване, вместе писали некий коллективный опус, который отходил на память хозяину мастерской или очереднику. Однако в программе случались сбои: например, заводили баню, а потом некто сильно возбуждённый садился, допустим, голым задом на печь. Ясно – шутки, смех, здравицы, сострадание, всё в куче… Или поэта, скажем, к себе затащат, а тот оказывается после всех тостов настолько дерзок, что возьмёт, да и свиснет кулаком кому-либо в ухо! Опять спичи, подколки, ирония, непременное алкогольное замирение.

Литераторы приходили, меценаты, сочувствующие идеям, музыканты, гости издалека, ибо обаяние творческого ума завораживает всякого. На подъёме манифесты громогласно зачитывали, бузили, гитары, случалось, ломали, смельчаки боками ступеньки на лестницах пересчитывали… А иной абрек так спрячется за стеллажами – вздремнуть, что его потом черти с фонарями полночи ищут. Карнавалы устраивали, песни при луне пели, вкладывались в эти вопли, мутные слёзы по фиолетовым щекам обильно текли. Словом, весело было.

А потом вдруг словно что-то треснуло внутри: кого деньги увлекли, кто с бутылкой подружился, иной умер, так что на рубеже пятидесяти лет многие попросту отпали. Новые пришли, но какие-то чудные, злые, непредсказуемые. Пиры демиургов всё больше стали напоминать, увы, банальные пьянки чудаковатых умников без вселенских амбиций. Сами собой исчезли самоотчёты, творческие заявки на следующий год, а это совсем худо, ведь слово изречённое, публичное обязательство, бодрило неустойчивых, звало на подвиги слабых. Да и напивались теперь, по прошествии лет, все быстрее, всё некрасивее…

Ну, а кончилось дело вовсе уж безобразной дракой двух архангелов из пришлых, когда эти пьяные старые дураки катались в смертельных объятиях по полу, снося всё на своём пути. Насилу тогда их успокоили, но стало понятно, что многолетней традиции пришёл конец.

Пусть другие дальше пируют, актёрствуют, как могут, а Эн каждый год, первого апреля, лишь встречался с Эс, вспоминал прошлое, листал на планшете фотографии, смотрел видео, грустил, делал к этому дню некий памятный артефакт, занятную вещицу.

Теперь следовало бы праздник восстановить, повязать себя с Эл ещё одним необычным днём, и так набирать их вплоть до ежедневного пира влюблённых в жизнь. Но, как уже было замечено, первого апреля Эн и слова не сказал Эл о начале творческого года, потому что не имел по поводу внятных мыслей, идей, да и сам тогда не знал – творец он ещё, или уже нет? Однако прошедшие две недели резко переменили всё: руки вновь чесались на прекрасное, голова местами кружилась от ощущения сопричастности к творчеству, кровь иной раз словно кипела в сосудах, заставляя дрожать пальцы, сердце срывалось в аритмию любви. Имелся и благодарный зритель, что немаловажно, толчок для развития… Неясно, впрочем, было пока с темами будущих работ, но бесценного, дармового материала вокруг валялось столько, что только не ленись!

А пока, не части, ведь ты, пусть новорождённый, но мудрый старец, опытный эстетический жук… Умей ждать, сиди до срока в засаде, как тот легендарный Ганц, да оружие своё – талант, фантазию, особый взгляд – держи наготове. Белые голуби прозрений уже на подлёте.

Тринадцатого числа, вечером, Эн, помогая Эл наводить порядок в кладовке, обнаружил десяток сигнальных жезлов – пластиковых трубок, меняющих с помощью особого тумблера цвета от красного до голубого. Их использовали при отказе систем навигации, чтобы посадить рядом с кордоном, в случае нужды, какое-либо летающее транспортное средство. Толком ими никто никогда не пользовался, но хранить по инструкции их следовало в порядке, подзаряжать, держать наготове.

Эн в них влюбился сразу и, благо на дворе стояли прозрачные, зелёные сумерки, тайком сбегал проверить одну занятную идею, сразу мелькнувшую в бедовой голове… За ужином он всё загадочно улыбался, глядя в себя. Эл поняла, что дело нечисто, но вопросы оставила на десерт, хотя с трудом сдерживала любопытство. Она-то, по простоте душевной, полагала, что Эн имел приятный разговор с внучкой, и та сообщила ему, что он скоро будет дедом. Вернее, ясно, прадедом! «А я с кем, – думала Эл, – тогда буду жить! С дважды дедом, который после бани в субботу обязательно вспоминает, что он ещё вполне мужик. Да и как заходится, бывает! Себя не щадит, благо сердце в норме». Но Эн на версию с правнуком, выпивая черничную, только усмехнулся и покуда отговорился тем, что настроение у него, мол, просто хорошее.

Словом, секрета своего он Эл не выдал, всю ночь ворочался, спал плохо, один раз даже четверть часа вертел в чёрном воздухе горящими руками, как это делают лётчики высшего пилотажа перед полётом, игрой пытаясь возместить недостаток воображения… В теории всё выходило вроде славно, но лёгкая робость перед очередным шагом в неизведанное, в опасность провала, Эн пока не оставляла.

«Куда тебя опять несёт, – думал он с виноватой улыбкой на губах, – разве от тебя требуют неких откровений, поражающих воображение поступков! Живи себе, вози корма на Дальний лан, топи баню, рыхли землю в теплице, готовь для Терции доильный аппарат, веди беседы о пережитом, почитывай Пришвина, выпивай у камина, мускулистое плечо подставляй женщине, будь мужиком, опорой. Чего тебе опять не хватает, или же при помощи подобного рода самоутверждения ты борешься со скукой?.. Не-е-ет, скуки душа творца не знает, она подвижна, поэтична, чутка, она ощущает и видит то, что от других, по ряду причин, скрыто, поэтому ищет любой предлог, чтобы этим знанием поделиться со всеми, либо с тем хотя бы, кто рядом. Ведь я и сам не знаю, что завтра выйдет, и страх перед собой могу побороть единственно действием…»

Но тут Эн, не закончив мысли, заснул и увидел море, и себя, как будто, плывущего по нёму. Бескрайнее море, словно состоящее из книг, картин, проектов мечты, гениальных идей, зрительных образов, песен без слов и многого другого прекрасного, что, начав, устанешь перечислять… Рукотворное море, неизменно золотое, светящееся изнутри миллионами душ тех, кто его создавал. Море вроде тёплое, но порой бодрящее, море ласковое, но местами штормящее, море доброе как мать, но в глубине которого можно растаять без звука, без эха, будто тебя и не было! Такое вот море, и Эн в нём, и надо плыть через века, от Тициана к Рембо?, от Эзопа к Гауди, от Баха к Шостаковичу… И он плывёт, и каждый гребок выходит легко, знания даются играючи, он уже здесь вроде как свой, его приветствуют братья, с прозрачных до звёзд небес ему машут венками целые стаи прекрасных муз, а вон и берег… На нём стоит постамент, если доплыть и влезть на него – то получится памятник твоей отваге, силе, духу, таланту, в конце концов. А что тут скрывать! Осенён, не то что некоторые… Но неожиданно будто две волны – времени «всеобщего» и времени «личного», то есть, возраста Эн, сходятся вместе и составляют могучее течение, несущее совсем в другую сторону, и которое победить ему не под силу, и он захлёбывается, и просыпается в поту.

Утром, впрочем, Эн ничего не помнил, так как память его была забита приятной ностальгией длинною в жизнь… Лишь лёгкие позывы благоразумия давили на виски, но настроение оставалось прекрасным: хотелось свернуть горы, ну или хотя бы сильно не опозориться. Провалы уже случались, к ним появилась даже дурная привычка, толстая кожа наросла с их стороны. Однако со стороны риска, где засел провокатор, экспериментатор, смутьян, кожи нет вовсе, ибо без неё приятнее жить. Любой ветерок уже щекочет самолюбие, победитель в тебе просыпается от ударов собственного сердца и стихи, что дождями пишет природа, ты понимаешь напрямую, без переводчика.

За завтраком Эн объявил сегодняшний день – четырнадцатое число – на самом деле первым апреля по старому стилю, то есть, Днём демиурга. Праздником. На возражения Эл: почему, мол, праздник задержался на две недели и стоит ли его выделять как-то особо? – Эн начал ловко плести словесные кружева о непредсказуемости вдохновения, о том, что свои совместные обычаи и праздники им ещё только предстоит обрести, а пока, дескать, воспользуемся старыми…

Эл перечить не стала, тем более, не зная наперёд, что от неё, кроме праздничного стола, потребуется сделать… Эн уловил эти колебания и все разъезды по кормушкам рассказывал Эл анекдоты из истории пиров демиургов. Она в голос смеялась над некоторыми эпизодами, а кое-где скрыто грустила, потому что сама прожила другую, совсем непохожую жизнь, хотя будто и рядом. Везде хорошо, где нас нет, но как только ты там объявляешься, и всё вроде бы уже не так хорошо, как там, откуда, например, ты только что припылил… Да и воспоминания Эн, сознаемся, были хороши лишь «по памяти», а вернись он сейчас в прошлое с его высокой руганью, перебором спиртным, нервами – но и благотворными моментами! – и ему будет там уже скучновато.

Мудрость выстраданного философского покоя всегда выше глупого движения – об этом, подозреваю, вам любой, измождённый десятками лет размахивания мечом, седой боец сообщит…

Поэтому все байки, что рассказывал Эн, словно были про других весёлых людей, о которых он сатирический памфлет вслух читал. В нём оказался даже некто похожий на него, но этот персонаж давно от Эн отклеился, он жил в лабиринте прошлого, откуда можно выйти, но куда не дано войти снова, так как вход, после вашего ухода, сразу зарастает густой непроходимой колючкой упущенных возможностей.

Первый признак любви – искусство думать параллельно, но иначе. Оттого Эл слушала рассказы Эн, и порой их не слышала, поскольку уносилась на просторы истории своей, сотканной из облаков вокруг, из двух десятков лет жизни здесь, в поднебесье, из визитов библейских особ, из вкуса яблок искушения, что родятся летом в саду на хуторе Эдема.

Какой бы развесёлой ни была жизнь где-то, но всех чудных жизней не прожить, во всех необыкновенных местах не побывать, всё сладкое вино не выпить… Довольствуйся тем, что есть, благодари судьбу за годы в раю и подумай, вместо того, чтобы завидовать кому-то, сколько людей променяли бы свои бурлацкие будни, пусть даже с пирами, театрами, фейерверками, кальяном, на твою осуществлённую мечту. Миллиарды… Они покупали лотерейные билеты, а сорвал джек-пот лишь ты. Всё так, но лёгкие сомнения в правильности жизненной стези преследуют умного человека всегда. И Эл, чтобы ещё раз утвердиться в своём везении, под заливистые байки нашего героя, стала думать – чем ещё можно удивить его за пределами риторики? Ну что ж, он обещал некий эстетический сюрприз, а мы покажем ему – что творилось в раю до него.

От лесных хлопот в этот день они освободились часам к трём, дела по хутору взял на себя Эн, Эл возилась на кухне. После этого они на некоторое время друг друга не видели – Эн колдовал с музыкой, жезлами и фотоаппаратом, Эл же под монитором отбирала в архиве наиболее памятные моменты из истории кордона. Люди, события, быт, природные аномалии, пейзажи и прочие вкусные мелочи, из которых состоит здесь жизнь… Затем они поочерёдно обмылись, чтобы встречать Новый год всесторонне чистыми, и сели за стол. Грибы в сметане, греческая турша, жареная картошка с густым ореховым соусом, лишняя рюмка шнапса, загадочные улыбки от предвкушения встречи с неведомым – выделяли этот день среди прочих. Остальное, включая тосты, невинную болтовню, цветы, свечи, блаженство насыщения плоти, – шло по программе.

После ужина Эн попросился выступить первым, так как нужные ему по замыслу сумерки уже созрели. Эл не возражала. На подготовку шоу у него ушло четверть часа, она же с явным недоумением ему помогала. Напротив веранды, на бесснежной лужайке, соединяющейся с Оленьим ланом, Эн верёвкой обозначил площадку, вынес из гостиной динамики музыкальной установки, установил фотоаппарат на штатив.

Каждое новое действие Эн вызывало у Эл лишь весёлое недоумение, которое выражалось незаметной ему гримасой тонких губ и приятными мурашками между лопаток. Творец же за всеми манипуляциями только сурово сопел, напрягался, позволяя высокому давлению окрашивать уши в насыщенный красный цвет. Наконец приготовления были закончены, Эн поставил кресло искушённой зрительницы так, чтобы она не могла видеть картинку на мониторе, то есть, результат, и отвлекаться.

Погода, казалось, сегодня не благоволила творцу. Свинцовые тучи висели прямо над головой, давили душу. Свет исчез, тяжёлые сумерки сковали хутор. Невыразительная трава на переднем плане сделалась уж вовсе грязной, тоскливой. Куры без звука сидели на насестах. Камертон притих. Терция, видимо, заснула. Собаки и коты валялись на разных концах веранды безвольными запятыми, словно в коме… С бесовской улыбкой Эн предупредил Эл, что сейчас всему этому сонному царству придёт конец, за что он, как организатор шоу, просит прощения… Эл, на всякий случай, мягким голосом, взывающим к покою, к истинным ценностям от слова «тишина», спросила: «А может быть, не надо?» На что Эн ответил переиначенной цитатой культового фильма: «Надо, Эл, надо!» и, вздохнув, решительно включил аппаратуру… Раздались первые музыкальные аккорды, пока негромкие. Коты и псы зашевелились.

Вещь эта была старая, из прошлого века, но очень многослойная, забойная – «On Track» Yello, если кто-то захочет проверить. Для иной профессиональной немочи её щедрости хватило бы на три-четыре вещички, что подчас крутят в эфире Портала или на ночных вечеринках молодых оболтусов. А тут всего одна жемчужина, но какая! Собравшая весь творческий гений крошечной горстки музыкантов, работавших в жанре экспериментальной электронной музыки.

Начиналась композиция издалека, тихо, но постепенно звук нарастал, включал в себя новые ходы, приёмы, соло, группы инструментов, вокал, ритмы и, по сути, набрал полную мощь только на третьей минуте звучания. А всего вещь длилась семь с половиной минут, которые Эн с помощью особого музыкального маркера разбил на несколько неравных отрезков. Это была, своего рода, перестраховка, ведь пока неизвестно, в каком именно фрагменте ему удастся добиться желаемого результата.

Сам Эн в момент, когда музыка звучала уже на установленную ранее громкость, отражающуюся далёким эхом в горах, выбежав на середину площадки, принялся разгонять тьму вокруг себя сигнальными жезлами. Цвет в них менялся от пурпурного до насыщенной зелени… На фоне потёмок движения жезлов выглядели эффектно!.. Как только посреди музыки слышался сигнал маркера, Эн снова, с другой уже позиции, начинал свой непонятный танец. Эл заворожённо, хотя и с объяснимым испугом, следила за цветовым сумасшествием.

Псы же, тем временем, подняв уши, обескуражено вертели головами, Бемоль шустро спрятался под кресло Эл. Диез, глядя на Эн, чуть шипел и топорщил шерсть на спине… Животных можно было понять: они уж повидали здесь клоунов из породы людей, разные сюрпризы природы пережили, бури, грозы, но вот такого чуда не видели прежде никогда! Да и Эл – от ужаса, от восторга! – сначала пошла крупными мурашками, а потом, по ходу действа, даже пару раз смахнула слезу, навернувшуюся от ощущения противоестественного, дикого катарсиса…

Однако Эн было не до их реакции, потому что он, как заведённый, не различая реалий, скользил внутри своей задачи, расписывая чёрный воздух вспыхивающей в руках палитрой. Он приседал, водил руками, менял цвета в жезлах, то гасил, то заставлял гореть, делал ими плавные симметричные движения, но вдруг сам словно загорался и рубил воздух наотмашь, как врага, – получи, ещё! Хаотично, волшебно, под дых!..

И вдруг всё разом стихло… Эн, тяжело дыша, подошёл к веранде с погасшими, но ещё дымящими вдохновением, жезлами. Лицо его являло маску раскаяния в театре комедии… Псы и коты без звука исчезли под крыльцом, в курятнике занялся вселенский скандал, Камертон охрип, Терция тревожно мычала… Эл, едва проглотив липкий катыш слюны во рту, хрипло подала голос: «А ну, тихо вы, бесы!» Животные понемногу успокоились, притихли, и только Форте, словно продолжая музыкальную партию, внезапно обескуражено взвыл… «И что это было?» – спросила Эл, пытаясь встать с кресла. «Пока не знаю, – шмыгая носом, ответил Эн, сделал несколько манипуляций с фотоаппаратом, мельком отсмотрел полученный материал, неопределённо хмыкнул. – А вроде бы, н-н-ничего вышло… Хотя, как говорят врачи, – вскрытие покажет». Затем он быстро собрал аппаратуру и буквально силой отвёл Эл к камину.

Черничная наливка, кофе, сладкие орешки всё расставили по своим местам. У Эл из души исчезла заноза потрясения, Эн, чуть успокоившись, смог показать результаты опыта на мониторе рядом с камином. При помощи длинной выдержки фотоаппарата, на экране распустились яркие цветы, лежащие в синих ладонях Оленьего лана. Правда, не слишком идеально нарисованные, к тому же местами вылезли цветовые шумы, небо сочило грязью, но в целом Эн получил то, что задумал.

«А музыка зачем?» – спросила Эл. – «Для вдохновения и для ритма – на звуковом маркере затвор аппарата начинал экспозицию следующего кадра. Иначе, могла бы выйти засветка… Тебе понравилось?» – «А тебе?» – улыбнулась Эл. «Да всё вроде неплохо, лучше даже, чем я предполагал, но чего-то не хватает…» – «Знаешь, а ты попробуй соединить второй и шестой снимок, наложить их друг на друга…» – неожиданно предложила Эл. Пожимая плечами, кряхтя, Эн повиновался. И… тотчас, на глазах произошло чудо!.. Олений лан стал загадочным, манящим, тёмное небо – светящимся, как художественное стекло, а два плоских цветка в кадре переплелись, составив вместе объёмную, дышащую огненным покоем композицию. Эн с удивлённым видом замер. Почти шедевр.

«Это надо отметить! – он наполнил рюмки. – По условию пира, картина пишется всеми участниками, а поскольку нас только двое, не считая трусов на улице, то каждый внёс свой вклад, и каждый теперь её автор». – «Нет, моя подсказка не в счёт, ты сам всё придумал и сам реализовал, я лишь отчасти тебя вдохновила, не больше…» – «Так это же самое главное! За тебя, – он протянул Эл бокал, – за музу!» – «Выходит, я – муза!» – «Хорошо, если есть кому вдохновлять, кому показывать!» – «Для меня важнее, что показывать! Ты не против посмотреть материалы из жизни кордона, и вообще… из жизни? Ты меня удивил, я попробую удивить тебя. Не это ли суть праздника – приятные сюрпризы?»

И поплыли на мониторе – закаты, лица, глаза животных, медведи, олени, снегопады, метровые сосульки, озёра, наводнения, звездопады, шаровые молнии, пожары, ураганы, радуги, чудеса, рекордные брёвна грибов, аварии, бани, шумные компании, знаменитые гости, видеоклипы торжеств, несколько снимков самого Ганца, детали и всё остальное, что есть время, что есть бытиё, что есть ты… И Эл плыла по мгновениям своей жизни, но не назад, а вперёд, словно молодея, поэтому слёз на её лице Эн не заметил. Он же совершенно без зависти смотрел на чужую жизнь, поскольку имел теперь до кучи свою.

Можно твёрдо сказать: первый совместный праздник наших героев удался. Встреча Нового творческого года, пусть с опозданием, пусть без обязательств на будущее – состоялась. А закончился праздник, понятное дело, в украшенной лунным светом темноте, их внезапным и страстным братанием, случившимся, чёрт, вовсе не по графику…

 

 

 


Оглавление

24. Апрель. 1.
25. Апрель. 2.
26. Апрель. 3.
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!