HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Николай Пантелеев

Дух внесмертный

Обсудить

Роман

(классический роман)

На чтение потребуется 17 часов | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск            18+
Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 23.04.2014
Оглавление

11. Январь. 4.
12. Январь. 5.
13. Февраль. 1.

Январь. 5.


 

 

 

На оформление бумаг по наследству ушло всего два дня. Оказалось, что проститься с жизнью вот так – тихо и загадочно – стало теперь в околотворческих кругах модной традицией. А где-то наверху, мол, было принято даже решение, что, при отсутствии в Портале файлов о долгах, либо прочих некрасивых делах, и визуального заявления «лица», искать его соответствующие органы не будут. Отправят документы на вечное хранение – чем не загробная жизнь?!.. – а всё, что от «лица» осталось, передадут близким. Фирмы, поговаривают, даже есть, помогающие, на правах гуманных общественных организаций, «исчезать» всем желающим. И стоимость услуг терпимая, и гарантии, но Эн свой путь уже выбрал, поэтому на крохотное объявление одной из таких хитрых фирм в нотариальной конторе даже глазом не повёл. Лишь криво усмехнулся… Оставалось проблема некой «предсмертной записки», но в конторе, как выяснилось, работал специальный психолог, берущийся за умеренную плату в определённый клиентом час разъяснить, кому следует, – почему после этого самого часа «имярек такой-то» выбывает из числа живущих. Направляется, как уже предполагалось, в длительное, бесконечное даже, космическое путешествие без возможности обратной связи.

В душевной маете и хлопотах наш герой не заметил, что кончился январь, от него остался только один последний день, спланированный под уборку мастерской. Ранним утром Эн лежал в постели, переплетя за головой руки и тоскуя с невольной влагой вокруг глаз о весне, которая придёт в этот год для всякого, кому она нужна, кроме него. С одной стороны, он размышлял вот уж тысячный раз о правомерности своего окончательного решения, с другой – мысли эти были для него чем-то вроде очередных набросков письма к другу, к совести, так до сих пор и не написанному на сыром песке отчаяния…

«Отчего почки будущего урожая всё реже появляются на старых ветках? Оттого, что крона дерева дико заросла, как плющом, крадущей последние силы памятью, а ветки густо иссечены шрамами упущенных возможностей, и в этом случае без радикальной обрезки и чистки им не восстать? Либо корни дерева обглодали грызуны житейских проблем, сопровождающих творческий поиск… Зачем «быть», если не ощущаешь радость жизни, зачем мешать болезненным цветением – похожим на агонию! – стартовать другим, сейчас актуальным? Имеется ли смысл в жизни автоматической или, при отрицательном на этот вопрос ответе, – может быть, стоит скорее расстаться с жизнью, освобождая место для той же Эвы, ввязавшейся в творческую битву?.. Если сейчас не дать ей полигон для новаций – студию, мастерскую, не дать ей крылья, то она, возможно, сломается на ремесле, застрянет в нём, опростится, забудет про жажду полёта… А так, некий кров, с которого можно начать свой личный отсчёт достигнутого. Я ведь всю жизнь проповедовал здравый смысл, бытиё в радость, так почему сейчас вынужден врать себе, то есть, жить без всякого на то смысла? Нет, меня некому поймать на лжи, кроме покойной жены и друга, но они-то разве свидетели?.. Никто не слышал моих, критически похожих на ложь, спичей, хотя и это не аргумент… Когда мы, искря, кладём на алтарь молодости пламенные клятвы верности порыву, при абсолютной осмысленности, то холкой ощущаем их лишь благими намерениями, без необходимости исполнения. Вот почему судей вокруг нас фактически нет, если только ты сам, как время, не судья, прокурор, защитник, начальник тюрьмы в одном лице. При сознании, что тюрьма – это твой характер. Быть может, не нужно рассуждать, взвешивать «за и против», а просто исчезнуть из жизни безмолвно, не приплетая сюда альтруизм, заботу о ближнем, к примеру, об Эве… Да нет, мне нужно это, мне! Даже здесь, на краю жизни, я хочу верить, что внучка – и это мой персональный эгоизм, с которым даже смерть красна! – сумеет всё-таки, сохранив, передать в будущее кусок прежней патриархальной жизни в виде мастерской. То есть, уютного крова, как отпочковавшийся от тебя кусок материального, ведь те же картины – духовное как бы наследие! – таким является условно, если быть честным, и принадлежит вдобавок неизвестно кому, скрывая за собой подчас только проблемы неровной стены. Мастерская, в конце концов, – ведь та же эстафета хорошего, которую передают друг другу поколения творцов. Я пришёл в мир, полный красоты, идей, мечты, его посильно укрепил – не ослабил! – и теперь передаю в хорошем, надеюсь, состоянии следующему, кто мир этот улучшит и передаст, обогащённый трудом, личным опытом преодоления, дальше».

А раз так, то присущая Эн последнее время завидная житейская обстоятельность не позволяла слишком торопиться с уходом, поскольку оставалось ещё несвежее этическое бельё в его житейском гардеробе. Эту метафору следовало привести в порядок или избавиться от неё. Всё и всегда надо доводить до логического конца, даже если чувствуешь, что это отчасти абсурдно. Потомки спасибо обязательно скажут! Ибо одним лишь фактом своего крайне циничного существования человек обычный плодит, примерно, в два раза больше – это аксиома, не требующая особых доказательств! – идейных и материальных отходов, чем требуется организму для ощущения комфорта. Однако дурак над этой планкой пролетает выше, берёт высоту «с запасом», умник, за отдельное спасибо, прыгает чуть ниже планки, недалеко от моральной нормы, но это, как уже было здесь сказано, никоим образом не касается художника с его «тысячью тонн словесной руды единого слова ради».

Приободрившись благородными посылами и наскоро позавтракав, Эн вдохновенно взялся за дело: с полок на пол полетели периоды жизни, этапы пути, предметы временной гордости, персональные доказательства «незряшности». Вместе с ними по уютной мастерской, сейчас прошитой светом, стала летать пыль времени, в поэтической транскрипции, или – заурядная бытовая пыль, если смотреть на мир прозаически, которая образуется от трения предметов между собой, от контактов вертикалей героических усилий и горизонталей эпической лени.

Низкое сегодня, желтоватое солнце забралось в самые дальние углы мастерской, хозяйничало там, превращая поле битвы в добрую сказку, а её уже – рукой безжалостного архивариуса – в местами прискорбную быль. Потому что, по мере движения от верхних полок к нижним, Эн становилось ясно, что оставлять «после себя» ему практически нечего. Если это были карандашные эскизы картин, то на самостоятельность они не тянули, а до руки, скажем, Леонардо – не поднимались. Если же это были фиксации идей, склады добрых пожеланий, то где можно увидеть их реализованными? Ведь понятие тысячи тонн словесной руды, порой, возникает от видимой лёгкости передачи себя общим, безответственным, многословным, тогда как труд по отысканию ценности частного почти афористичен, краток, аскетичен, как классика.

В тисках между легко дающимся изяществом формы и поиском личного, трудного маршрута по корявой необходимости содержания пребывает всякий действующий художник, пока он действует… И Эн думал, что действует, пока не стал копать себя глубже – от чернозёма первых ученических шагов, через слои творческого пути, состоящего из толстых блинов благих побуждений и тощих включений реализации, – к бедным выветренным почвам сегодняшнего дня.

Почему вот это не сделал? – спрашивал Эн сам себя, недоумевал, гримасничал, удивлялся и находил в своей судьбе очередные поводы для удивления. А чем плоха вот эта идея? Автопортрет.

Вроде бы банально, но Эн решил применить для него контрастное световое решение: свет бьёт в лицо строго сбоку, так что половина картины должна быть, включая фон, освещена, а другая – пребывать в тени. Теперь самое трудное: свет идёт от всего хорошего, нашедшего его в жизни, – людей, книг, фильмов, спектаклей, музыки, картин, мыслей… Здесь были друзья, родители, Моцарт, Гарсиа Лорка, Райкин, Форман. На теневой стороне, где само лицо становилось трагическим, в тени автора читались его демоны. Вожди народов, низкие инстинкты, войны теней, битвы за веру, самодурство власти, техногенные мутанты, произвол зла, геростраты, бонапарты, троцкие, менгеле…

Причём, автопортрет Эн задумал сделать ещё в молодости, но тогда светлая сторона картины, по юному неведению, была слишком велика, она перевешивала плохое, поэтому он не смог осуществить идею из-за композиционных диспропорций. Позже, в зрелые годы, Эн вновь вернулся было к автопортрету, но его вдруг остановил период лёгкого пьянства, разладов в семье, конформизма, понимания относительности всего в этом мире, в том числе добра и зла.

Однако Эн был упорен, он строил свой мир, со своими законами, он жаждал из этого мира со временем осуществлять набеги на несметные армии обывателей, выдёргивать их из захваченного низким «того мира», порабощать красотой, давать жить в мире своём. Но это были мечты, и тогда портрет, стало быть, опять не дался.

Ещё позже, где-то лет десять назад он вернулся к старой идее, но внезапно обнаружил, что правая сторона воображаемой картины, где царствовало зло, неожиданно выросла в его сознании настолько, что коварная композиция опять критически потеряла равновесие, вплоть невозможности её реализовать… А поскольку, выставить себя в итоге пессимистом, значило для Эн предательство всего творческого пути, направленного к свету, то он на это не решился. Единственно, поиск хорошего, ибо всё плохое давно уже найдено!

Врать же Эн казалось неприемлемым – так картина и не состоялась. Осталась лишь папка с бесчисленными рисунками, набросками, эскизами композиции, смещающейся по жизни слева направо.

И таких папок Эн неожиданно для себя обнаружил на Мемориале своей боевой славы несколько десятков. И за каждой – годы жизни, возы обещаний семье – то улучшить материальное положение, то поехать куда-то в тропики, то перестать заниматься самоедством и не портить прочим настроение. На что потрачена жизнь!.. А ведь все считали его хорошим, ироничным человеком, везунчиком, надёжным другом, верным мужем… Но кем он был на самом деле, если большую часть времени тратил на подобного рода пустое мыслеблудие?!

Когда за пределами таланта, дара, то есть, инстинктов, художник не может внятно объяснить себе и окружающим, для чего он творит, то ему остаётся одно – зарабатывать ремеслом деньги, снять нищенские одежды творца и надеть богатую ливрею слуги. Хитрецы из разряда ремесленников начинают плести в своё оправдание нечто о мастерстве, совершенстве, боге или ещё какой-нибудь высокой ерунде, но краснеют за эту ложь потом, на ночь, в подушку, перед отпеванием.

Эн как мог тоже пытался объяснить себе и всем остальным «во имя чего он работает», но за десятки лет «с этим вопросом» так до конца и не разобрался. На крайний случай имелся, правда, один убийственный аргумент, его последняя линия обороны: иначе жить скучно и стыдно, не создавая «новое», я не чувствую вкуса бытия, не понимаю, зачем всё! Любовь, дети, отличная еда, красное вино, вещие сны.

Через три часа работы все папки, кроме одной, были выпотрошены. Эн оставил на память о каждой несостоявшейся работе только ряд знаковых листов, сложил их в старинный кожаный портфель, такой же потёртый, как и его хозяин, а остальное – просто засунул в коробку, предназначенную на мусор. «Наследие» потянуло однако килограмм на пятнадцать… В другую коробку угодили сувенирные статуэтки, осколки посуды из личных эпох, какие-то ржавые железяки, пуговицы, монеты, значки, памятные медали, призы и дипломы выставок, свидетельства пребывания, камушки со всего света, фотографии с теми и с этими, там и тут, чьи-то автографы, креативные подсвечники, возникшие из ничего, шляпы, галуны, портсигары, куклы, случайные подарки от случайных людей, облегчённый антиквариат, зонтики, амулеты, маски, треснутые деревянные рамки, пыльные чашки, рюмки, завязанные узлом ложки, пробы пера, параллельные мольберту, юношеские стихи «ах, о любви», эмоциональные эссе о творческих проблемах зрелого периода, когда был убеждён, что «это» кому-то надо, – здесь Эн пришлось взять в кладовке ещё одну коробку – письма благодарных зрителей, афиши биеннале, справочники вымерших понятий, фотоаппараты, граммофонные диски, занятное битое стекло, веера, ракушки, ножи, пузырьки, вазы, подставки, вытертые до жести кисти, засохшие тюбики особо памятных красок, линейки, муштабели, мелкий износившийся инструмент и пр…

На этом перечисление можно закончить – о чём автора давно молит программное обеспечение! – тем более, это было далеко не всё из того, что угодило сегодня «под нож». И тем более, с учётом того, что Эн, как уже было замечено, постоянно проводил ревизию своего имущества.

Всего в трёх коробках, таким образом, набралось сорок с хвостиком кило художественного хлама, составляющего по факту жизнь нашего героя. При этом, естественно, избавившись от слишком личного, что требовало особых комментариев хозяина, всё самое ценное Эн оставил для внучки, и полки мастерской, бывшие прежде уютными, обжитыми, занятными, – такими же и остались. Воздуху разве что стало больше.

В конце хирургической операции мастерская смотрелась элегантнее, оставаясь прикольной – то есть, интересной для стороннего наблюдателя, гостя… С трудом сдерживая слёзы, Эн буквально слышал, как в трёх коробках у двери прихожей агонизируют лучшие годы его жизни, как утихают там несметные тосты, здравицы искусству, как тонет во времени гомон друзей и соло попутчиков, как затихают на выходе в небытиё семейные драмы, как пасмурный рассвет добивает его бессонные ночи… Конец. Чтобы жить – человеку нужно скандалить, быть неудобным, заметным, обрастать имуществом, долгами, клятвами, потерями, душой, наследием. Чтобы умереть – довольно холодного сердца.

Ещё одна идея, оставшаяся в последней нетронутой папке и не дававшая Эн, время от времени, спокойно спать – это Богиня Богемы, скульптурная композиция, которую он обещался, на спор, поставить в сквере посреди квартала художников.

Дело обычное – напились, дело привычное – сцепились с одним из «давно ушедших», мол, что есть творческий гений?.. Так и так! Кулаком по столу… Эн тогда, как всякого инстинктивного невежду, который знал тогда во много крат больше теперешнего измождённого познанием старца, внезапно понесло! Здесь за него вступились все великие, книги, источники мудрости, его аргументы вырастали в скалы, образовывали континенты, но собутыльник с сердечным пороком, чувствующий тогда уже скорую смерть, всё больше жал плечами, сомневался, налегал на лёгкие вина, закуски. Не знаю, не знаю, дескать, и ты не торопись… Да что тут рядить, брателла! Творческий гений – это, во-первых, существо женского рода, Непостоянное, многоликое, всесильное, хрупкое… Далее: он дитя свободы и воли – тоже женских слов с тяжёлой начинкой. Вот именно, хлебал «бордо» его оппонент, гений – слово-то сугубо мужское – и вдруг, женского рода, что-то у тебя с логикой не так… Разберись!

Тут-то и поспорили. На коньяк… При многочисленных свидетелях, то есть – собутыльниках. И главная беда состояла в том, что Эн, внук знаменитого скульптора, крепко не подумав, сгоряча, взялся поставить тот самый камень. Богиню Богемы.

Однако «сердечник» скоро умер, а заноза в сердце осталась. Какая она, эта богиня? И Эн вдруг начал рисовать: год, второй, третий, ещё… На первых порах он воспринимал мир богемы лишь родством душ: все были ему близки, все талантливы, но он, ясно, лучше всех. Правда, Эс тоже был даровит… Итак, это бегущая, что не оригинально, девушка. Молодая, юная, гармоничная, с венком в вытянутой руке – им она манит за собой. Постамент для изваяния планировался тогда такой… высокий, недостижимый даже. Это же богиня, это же гений – достань его!

Эн был почти готов к работе, но тут что-то не заладилось с финансами, и он об идее на несколько лет забыл, тем более что спор потерял смысл. И вот однажды на пьянке кто-то из обиженных со зла напомнил ему о долге: мол, население ждёт, и если богиню не сделаешь, то проставься перед всеми. Десять литров напитка – цена вопроса.

Щас! Я лучше сделаю… Из упрямства. И снова были дни и месяцы поиска, однако иного, не прежнего, ибо творческая братия, к первым седым волоскам на висках, уже не была столь однородна… Нашлись прислужники барыша, ренегаты, безвольные тряпки, опустившиеся до «салона». Да и у Эн в душе к тому времени что-то изменилось. Стало актуально мастерство, покой, сытость, размеренность. Ладная женщина, привычного роста, располагалась на эскизах по стойке «смирно!» с тем же венком в руке. Но венок находился теперь на такой высоте, что каждый желающий мог, шутя, засунуть в него голову.

Чем вам не глория, чем не идея для смешных фотографий, скетчей с коллегами, тонких острот в кругу весёлых подруг и проч. импровизаций, сопровождающих всякий приятный послеобеденный досуг? И снова ветра времени, ураганы даже, вырвали мятежные листки очередных прожектов из рук Эн, и снова были годы всего, что есть – называется жизнь.

Богема за эти годы в его глазах совсем разукрупнилась, соединилась местами с обывателем. И хотя творец, создатель, пассионарий, боец, как прежде, занимал для Эн немыслимо высокое место в земной иерархии, но вот народец, окружающий предмет искусства, напротив, теперь оброс, по его мнению, тиной компромиссов с животным, инерцией, безволием. Где-то далеко в Портале, говорят, водились ещё дерзкие, горячие борцы за идею, абреки, но рядом таких почему-то не замечалось… Когда умер очередной свидетель исторического спора, совесть вновь напомнила о себе, и с прежним усердием Эн взялся за старую идею.

Рисовал, рисовал, рисовал… Затем слепил даже модель в масштабе: роскошных форм оперная дива покоилась на ложе из цветов. Манила в свои пьянящие объятия… Пухленькой ручкой, понятно, она держала знакомый лавровый венок. Тело богини и цветы располагались так, что можно было красиво устроиться рядом с ней, а венок победителя просто автоматически оказывался у вас на голове и без всяких усилий.

Не надо лететь за творческим гением куда-то прям за облака, как в первом варианте. Не надо вставать на цыпочки, если ростом не вышел, или пригибаться, подстраиваться под прочих, если твой рост выше общественной нормы, как во втором неосуществлённом проекте. Ложись – и всё, ты гений!.. Как это понять?.. Эволюция творческого сознания вообще, где очевидно просматриваются тенденции отказа от усилия, или проблема состояла в том, что конкретный человек, распознав в богеме набирающую со временем купеческую гнильцу, милой сатирой отомстил случайным попутчикам искусства? Вопрос.

Однако сообщество обиженных, в лице квартального комитета, вдруг оскорбилось, взбунтовало и отдало площадку в сквере другому автору с более доходчивой идеей всеобщего братства. Не ново. Так пропала ещё часть жизни, пропала вместе с ужинами, серенадами при луне, дебатами, публичными клятвами на верность Богине Богемы. Коньяк с помощью самых активных, из уцелевших, без энтузиазма выпили.

Это было недавно, это было давно… И в коробках у порога лежало много подобного рода летальных исходов. Умершие фетиши теснились там, во мраке своей безвестности, рыдали тихими слезами о времени, не ставшим для них живым. Целая рота ослепших бойцов, отсидевшая десятки лет в резерве, так и не смогла помочь Армии вдохновения взять очередные сияющие высоты, освободить занятые пошлостью мегаполисы, очистить чьи-то сиротливые души… Вот бы сейчас их выпустить наружу, реализовать, направить тараном на обыденщину! Вот бы снова воспрять, прогнать эпохальную скуку, мысли об абсурде! Какое…

Эн, от бессилия, лишь схватил с полки бутылку марочного хереса, крепко приложился к ней. Эх, земля вам пухом, годы бездарного – для несостоявшегося ценителя – труда!.. «Да и хотел бы встать, да и уже невмочь… Почти что эпос». Цитата эта сейчас пришлась ко двору.

Одним словом, процедура генеральной уборки мастерской, вместо того чтобы принести облегчение от сброса балласта, напротив, ещё больше сжала душу. Или дожала. Особенно две зеркально друг на друга похожие, образцово-показательные творческие истории: «Автопортрет» и «Богиня Богемы». Поэтому, на ногах перекусив, Эн смерчем прошёлся по гардеробу, кухне, спальной, гостиной, рабочему углу, приплюсовав к трём коробкам ещё две. И там то-о-оже оказалось довольно того, что никому – даже внучке, вполне другу и единомышленнику! – неинтересно и никому, похоже, не нужно. Обидно, ведь это были его живые частицы, плоть и кровь, его биологическая ткань для пошива фрагментов бытия, его овеществлённое в предметах неуловимое время…

Далее коробки были доставлены к надёжному знакомому дворнику, отпрессованы в стандартный контейнер и упакованы защитной плёнкой особым образом так, чтобы их не вскрыли для утилизации содержимого на мусороперерабатывающем предприятии, а прямиком отправили на полигон и закатали трактором под землю.

Эн подозревал, что если в коробках дать порыться какому-то растущему дарованию из творческих, то часть его жизненного опыта снова пойдёт по рукам, снова будет мешать жить, начнёт накапливать пыль, служить натюрмортным фондом, предметом хмельных дебатов. С рисунками та же история: он не хотел, чтобы кто-либо касался их взглядом, копался на досуге, черпал в них вдохновение или, как знать, апатию… Нельзя давать другому шляться по твоей памяти. Пусть всё дополнительное к твоей жизни, то без чего, собственно, можно было запросто обойтись, что составляло только вещевой склад для развития души, исчезнет также незаметно, как и тело, которого после смерти не увидит никто, будто бы ни того, ни другого, и вовсе не существовало на замечательной такой планете Земля…

 

 

 


Оглавление

11. Январь. 4.
12. Январь. 5.
13. Февраль. 1.
507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!