Сотворение духа (книга 2)

 

Неправильный роман

 

 

 

 

Вот вы говорите, что среди спортсменов нет здоровых людей… Вы, вообще, кого имеете ввиду? Людей действительно любящих физическую культуру, или тех клоунов, что за приторные коврижки ломают коленца перед зрителями и сами ломаются о преграды перегрузок, допинга, нечистых страстей, бесчисленных функционеров, присосавшихся к континенту по имени «спорт»?.. К этому вернёмся чуть позже, а пока приглашаю вас в город преданный настоящему спорту, подразумевающему как цель, – здоровье, нравственное и физическое, неделимо. Поэтому, даже названием своим город спорта Виталиум словно утверждает мысль – что счастливая жизнь подразумевает силу брызжущего ума. Расположен Виталиум очень удачно: субтропический климат, морское побережье, предгорья, а чуть к северу – стена высоких хребтов, защищающих его от сюрпризов погоды. Словом, город стоит на живописных холмах, покрытых буйной зеленью и располагающих – как к движению, так и к умеренному курортному быту. Однако население Виталиума только в море, загаре или даже – бальнеологических процедурах, проку не нашло и поэтому издавна превращает свой город в огромных размеров тренажёрный зал…

Скажем, личного транспорта здесь практически нет, если не считать велосипедов, а поскольку даже грузовые машины и автобусы встречаются нечасто, то город полностью принадлежит пешеходам – бегунам. Ленно гуляющих людей тут можно встретить только вечером на набережной, но даже в неурочное время на специально отведённой дорожке рядом кто-то обязательно «гуляет» трусцой. Причём дорожки эти представляют собой ленту транспортёра, по которым бегают против движения. Аналогичным образом, скажем, по эскалаторам в городском торговом центре, любой законопослушный гражданин спускается по ступенькам едущим вверх, а поднимается наоборот – по опускающимся вниз. Хотя старикам и убогим, понятно, не возбраняется жить, как им заблагорассудится. Но кто ж тебе добровольно признается, что он – то или это, поэтому население и многочисленные гости повсюду – на холмах, лестницах, терренкурах – пыхтят, борясь с хворями. За этим сюда все и едут, ибо нравственное преступление тут признаётся одно: покой. Ясно, кроме вечного.

Не поверите, но кроме уже описанных, вполне умеренных способов заставить двигаться, в Виталиуме есть и экзотические. Например, ставятся в определённых местах специальные турбины и дуют вам навстречу с дикой силой, так что бежать или идти против ветра становится крайне трудно и полезно. Этим аттракционом, правда, «не по теме» пользуются местные пацаны, которые здорово наловчились кататься на роликовых коньках или скейтбордах при помощи ветра. Но взрослые на эти забавы смотрят сквозь пальцы, надеясь, что молодёжь, со временем поумнев, поймёт древнюю народную мудрость о лёгком подъёме и тяжёлом спуске. А как вам такой способ посетить туалет?.. Само «заведение» окружается рвом с водой и попасть в него можно: с помощью ловкости, через бревно, на руках, цепляясь за кольца, или вовсе с помощью специального шеста. Понятно, что когда вдруг «прижмёт по-крупному», либо после литра пива, даже самый ортодоксальный лентяй, скажем, случайно попавший в город, ми-и-игом научится азам физкультуры…

Кстати по поводу алкоголя хочу вас успокоить: в Виталиуме он есть – строго дозировано, в определённых местах и не всегда, так что его принимают здесь как лекарство – по рецепту, без дебошей. Со временем, да, хотят извести совсем! – ну или почти совсем… – впрочем, не раньше, чем исчезнут разные там психологические риски и факторы. А то – хоть лезь в петлю!.. К тому же, далёкие от трезвых строгостей курортники, могут подобного рода эксперименты не понять – объезжать Виталиум стороной, а ничем другим, кроме активного досуга, деньги здесь зарабатывать не умеют. Да и зачем?! Когда это есть рай земной, с непривычки, признаюсь, отчасти несущий на лбу печать умеренного ада… Скажем, гуляешь по парку в полуденную жару, остановишься посмотреть у летнего театра на представление какого-нибудь детского театра, а тебя вдруг из особой снежной пушки как метелью окатят! Не знаешь, плакать или смеяться. Но местные-то привыкли и уже толкают тебя под микитки: не дрейфь!.. Это же хорошо: в зной – зима… Ну да, согласишься, а потом возьмёшь да и влепишь снежком им промеж лопаток!.. В целях конспирации. Был такой фильм «Юность Максима» – там главный герой тоже революционерке в лоб льдом заехал, и с теми же целями… Мы с Люсей, вы уже знаете, разведчики, Вот и маскируемся среди прочих со своими освободительными планами. Но не в Виталиуме, потому что это город – мечта.

Хотя двигаться по нему следует с осторожностью, активизирующей адреналин и подавляющей уныние. Скажем на пляже, тоже не рассчитывайте особо поваляться – то дождь искусственный устроят, то крохотную бурю с тем же ветром или снегом. Тут поневоле в тёплую воду залезешь, чтобы грести неведомо куда, лишь бы двигаться. Загар-то по последним исследованиям вреден, вот нас и гоняют во благо. Кроме того, весь пляж представляет собой тренировочный зал под открытым небом: тут кого-то массируют, гоняют, бодрят, там настольный теннис, водные желоба, танцполы, качалки, здесь соревнования, конкурсы, акции… А как вам такое сочетание контрастных факторов: небольшая ледовая арена под одной крышей с турецкой, финской, русской баней?! Причём, рядом с морем… Спокойно умереть не дадут, даже не думайте! И кушать придётся «на ногах», потому что большая часть кулинарных заведений устроена по типу «бистро»: перекусил и – вперёд, шевелить булками! Не разлёживайся, не сиди по лавочкам! Отдыхай лишь ночью, вне сторонних глаз, потому что отдых – дело интимное. В гостинице, на седьмой этаж – только пешком! Через весь город, на экскурсию – лишь на своих двоих при вдохновении! А чтобы попасть, скажем, в рюмочную, будь добр, дружок, пройди-ка полосу препятствий, докажи что ты и здесь о здоровье или чувстве меры не забудешь… Напротив, разные там магазины целебных трав, природных снадобий или «натюрпродуктов» сами тебя в распахнутые двери затащат – уговорят покупать мало, дорого, но строго по делу.

Горпарк Виталиума любопытен: все аттракционы здесь приводят в движение сами посетители, причём очередь стоит не за тем, чтобы с ветерком покататься, а напротив, – потея, других покатать. Понятно, когда совсем нет желающих развлекаться пассивно, то ортодоксы активного отдыха ради просто азарта вращают и терзают разнообразные карусели – качалки, чтобы крыльями оживших конструкций развеять эволюционную тоску… Привычно понимаемой системы централизованного отопления – горячего водоснабжения в городе нет. Население и курортники получают тепло по собственной инициативе, дозировано, точечно, лишь в случае крайней необходимости: например, подмыть малыша… Для этого здесь в жилье, отелях, пансионатах есть специальные водонагреватели, которыми пользуются, как я заметил, нечасто. Да и детей с детства приучают к спартанской жизни, отчего они носятся тут и там – розовощёкие, крепко сбитые, горластые. Местные жители от своих чад не отстают: благодаря умной закалке, здоровому диетическому питанию, постоянному нахождению среди мобилизующих факторов – искусственных и естественных – выглядят они в любом возрасте отлично, не болеют по пустякам и уже видом своим являют пример самовоспитания курортникам. Которые, надо честно признать, разные бывают. Кто-то заглянет в Виталиум из любопытства, денёк – другой помучается да и умотает на какой-нибудь соседний курорт, где порядки насчёт сонливой умеренности «помягше».

Впрочем, случайных людей тут немного, так как молва о здешних нравах, или о том, что весь Виталиум – это спортзал площадью в десять квадратных километров, давно разнеслась по свету и сюда валом валят сторонники активного образа жизни. А поскольку процент таких людей в обществе пока не зашкаливает, то город спорта вполне многолюден, но критически не переполнен. Местные организуют приезжим возможность двигаться, кормят, ремонтируют коммуникации, пекут хлеб, а те уже сами обеспечивают себе участие в празднике жизни… Да, я согласен, что с непривычки несколько раздражают граждане везде и всюду занимающиеся спортом, либо физическими упражнениями, но это лишь до того момента, пока сам не встанешь за хромированный станок с противовесами, не возьмёшь в руки гантели, не наденешь кроссовки, не понесёшься навстречу ветру, мысленно благодаря природу за бесплатную радость движения. И в этот момент «приобщения», ты уже с досадой пожалеешь тех, кто идёт, а не бежит, кто лежит, а не сидит, кто ноль, а не единица, ты пожалеешь млеющих на приятном солнышке котов, собак или своих загорающих, как бы неправильно, отдыхающих собратьев по виду…

Взамен дорогого тепла, которое тебе не дают централизовано, сколько надо «им», а которое ты берёшь самостоятельно, сколько нужно тебе, в Виталиуме существует отдельный водопровод с дармовой морской водой. То есть, наряду с обычным пресноводным душем, отдающим хлоркой, ты можешь всякую минуту принять душ морской, кружащий голову целебным запахом водорослей, понятно, немного подогрев воду зимой. Те, кто живёт в особняках и частных домах устраивают себе бассейны, люди со скромными доходами, в многоквартирных домах, пользуются чаще лишь душем, но без всяких ограничений – хоть до синих губ… Оплати доставку и в любое время года «лезь в воду». Потом рекомендуется чуть обсохнуть, не вытираясь, как на море, чтобы целебный эффект лекарства был выраженным, а затем лишь смыть солёную влагу в гигиенических целях. Вы спросите: зачем в приморском городе ещё и водопровод с морской водой? Очень просто: летом «местные», живущие вроде бы как в раю, работают много и рьяно, поэтому не всегда имеют возможность «сходить на море» хотя бы раз в неделю. Вот они и затянули его домой, чтобы можно было освежиться во всякую урочную минуту.

Хотелось бы отметить, что вопрос контроля в занятиях спортом или физкультурой – очень важен, а так как не всякий из нас является выдающимся знахарем, то в Виталиуме на каждом углу стоит компактный диагностический центр размером с банкомат, где за умеренную плату можно получить краткую информацию о своём здоровье. Давление, пульс, водно-солевой баланс, температура тела, ещё кое-что по мелочи… Надо лишь приложить руку к интерактивному экрану, не моргать по сигналу и через минуту вы получите распечатанную справку о состоянии здоровья на текущий момент с краткими рекомендациями. А дальше думайте сами – продолжать приседания или передохнуть, как в том анекдоте… Для более детального ознакомления со своими внутренними обстоятельствами в Виталиуме действует несколько специальных диагностических центров. В них автоматизировано, при сканировании бренной оболочки, вы узнаете о себе столь смешные вещи, что вспомните всю героическую биографию, вплоть до детства. Отыщите даты происхождения шрамов, дни рождения тромбов, юбилеи переломов, удалений коренных зубов.

Основная «форма одежды» в городе спорта, понятно, спортивная – эдакие весёленькие с искрой костюмчики, комплекты, отчего в людных местах он выглядит как рассыпавшаяся на кусочки радуга. Не возбраняется, понятно, классика в театре, или богемный стиль на открытии выставки живописи, но царствуют здесь разные там «пумы», «адидасы», «лакосты», «найки» и «рибоки». Причём, царствуют мудро… Поэтому и магазины в городе главные – не ритуальных принадлежностей, не компьютерные, не мебельные или мясные, а спортивные, в которых можно купить всё для того, чтобы жить и умереть «здоровеньким» согласно иронично язвительной, но сладкой-таки народной мечте… Наряду с привычным товаром – одеждой, мячами, обувью, эспандерами и проч. – в них можно купить объёмные конструкторы для превращения своего жилища в тренажёр, дачного участка – в лабиринт. А также: унитазы со встроенной диагностикой, садовые скамейки – спортивные снаряды, тысячи иных занятных мелочей, не дающих скучать душе и телу. О том, как мы с Люсей провели время в Виталиуме, думаю, распространяться не стоит – весело! – но вот об одном забавном эпизоде рассказать, наверное, чуть позже стоит…

 

ПРИВАЛ. ПОЩЁЧИНА «СПОРТУ ВЫСОКИХ ДОСТИЖЕНИЙ»

Недавно меня окончательно доконало понятие «спорт высоких достижений». Нет, оскомина появилась давно, но до боли тема не доводила. И вот как-то за обедом – а других достойных поводов заглянуть в «голубой глаз» у меня попросту нет… – я без энтузиазма смотрел очередной этап Кубка мира по биатлону. Массовый старт, борьба, некий драматизм, котлета хорошо ложится под горчичку, штрафные круги, финал, клубничный компот со сдобой, призрак глории… Первым финиширует норвежец. Мама дорогая! Весь обмотанный соплями, слюной – пыхтит! – но, однако ж, «ён» первый и более того – герой дня. Метров за тридцать до финиша викинг выхватывает у болельщиков родной флаг, вернее флажок, берёт его в зубы, пересекает заветную черту, воздевает к небу символ национальной гордости и тут же, поверженный внезапным прозрением, падает без сил. Дышит наш герой часто, грудная клетка ходит ходуном, наконец поднимает голову, смотрит в камеру, улыбается – видно, что очень рад, хотя эти сопливые пузыри на подбородке – обратная сторона подобного рода славы – несколько смущают. И вот, чуть переведя дух, упрямый скандинав с неохотой встаёт, отстёгивает лыжи и… неожиданно взасос целует их в то место, где начертано название фирмы – производителя.

Надо понимать, что в этом поцелуе и пайковые по контракту, и премия за конкретную победу, и вообще попытка облобызать всех, кто так ловко да умело может делать из поцелуев бабки – ну, много бабок! – так много, что обобщённая потребительская морда вот-вот треснет. А трибуны заливаются, будто это они «доят», а не их… и ходят ходуном, как грудь спортсмена, и орут: гуд!.. фантастиш!.. виват… получая свои крохи адреналина от беспричинной гордости за всё вкупе. Трибуны в едином порыве лопают гамбургеры, пританцовывают, пьют пиво, хрустят чипсами, свистят, орут, мотают трещотками, кто-то наверняка от радости пукает – вот радости-то!.. И стоит наш сопливый, почти былинный богатырь, и колышется вокруг него море любителей с кайфецом и по поводу набить прямую кишку. Тут же национальное достоинство к этому винегрету присобачено, почести, пресса, государственные награды. Президент – сам, щас умру, всенародно избранный! – цепляя на лацкан пиджака героя красивую железяку, спрашивает с прищуром: как, типа, жисть?!

Толпы спортивных функционеров с объёмными задницами в аэропортах посадки ждут – ещё и «туда-то» на халяву полететь хотят: взбодрить, ужучить, бумаги подписать или покумекать о «переспективах». Население от них не отстаёт! – челночит по свету, но уже за свои кровные, скупая всякую дрянь под видом сувениров и заставляя канализационные стояки в отелях – гигантах с дрожью гудеть. Хейя, хейя, до того!.. шайбу!.. мимо!.. гол!.. ура-а-а! Шнапс в перерыве, репы красные, единение, разоружение, братство народов, если битва – то на льду!.. Культурное срастание, но видимое, так как без состязательности, без жажды первенства – никак. А кровопивец – буржуй складирует производное этого непонятного процесса – аккуратненькие брикетики банкнот – в бронированный сейф. И ложатся пачечки эти к другим таким же, чтобы со временем заполнить весь объём данной ёмкости и по кругу искать другую. Скажу прямо, крайний в этом спорном общественном процессе – сам буржуй, потому что встречных эмоций толпы и «единицы героя» не получает – он невольно выше их, на хрена ему столько бабок, простите, внятно самообъяснить не может, но твёрдо знает одно: без них гораздо хуже, чем с ними…

И вот вся эта глыба безусловного абсурда, один крохотный осколок которой мы рассмотрели в качестве примера, называется «большим спортом» и однажды провоцирует у одного отщепенца зубную боль. А так как в душе я художник, разведчик, провокатор – иначе, человек мстительный – то стал однажды на ночь думать, как с этой байдой бороться. Думал я, думал, да и заснул, а решение не нашлось само – само приснилось, но об этом чуть позже, а пока тезисно изложу цепочку своих резонов. Нравится тебе или нет какое-либо общественное массовое явление, ты постарайся прежде понять – почему оно массовое? Что касается «большого спорта», то он мутировал из понятия разгонного, положительного – в тормозящее, отрицательное – не сразу. Он, своей постепенной деградацией, выполнял определённые функции: взаимопроникновения, разъяснения особенностей «другого», обмена силой, за которыми идут уважение, терпимость, либо понимание, а также взял на себя роль переводчика досуга из формы усилия, работы, производства – к досугу в форме созерцания, поглощения. Что, кстати, вполне подходит к царствующей сейчас психологии человека подневольного, то есть раба цивилизации, который естественно понимает досуг как ступор, как возможность ничего не делать.

А поскольку, любой общественный продукт человек имеет привычку доводить со временем до совершенства, граничащего с абсурдом, то и спорт он превратил в целую индустрию времяпрепровождения. Однако, в случае с современностью, сам процесс модернизации идеи совпал и был до неузнаваемости искажён новыми информационными технологиями, по-своему борющимися за выживание. Спорт – символ движения, работы над собой, самоотдачи – телевизионный, прежде всего, монстр превратил в наркотический, обезвоживающий фетиш, который отбил вообще всякую охоту двигаться. Далее: непосредственно спортивные технологии, вплоть до бесчеловечных – например, воспитания «профессионализма» с ясельных лет – постепенно расширили пропасть между реальными возможностями «человека обычного» и некого «кибера первого поколения» – спортсмена, напичканного химией, совершенно ненужными в реальной жизни самоуничтожительными зрелищными навыками… Проще говоря, наблюдая за успехами в спорте своей супердержавы, крохотной страны, иной родной капусты, совершенно не хочется самому это попробовать, поскольку тебя пробивает догадка: я так не смогу, ибо… Соответственно этой тупиковой установке – трибуны жуют, у телевизора под футбол спят, а спортсмен старается, потому что это его работа – «скакать козлом на потеху», и работа весьма высокооплачиваемая! А его сошедшие с дистанции «подруги по сборной» сидят сорокалетними старухами у зеркал, дёргая пинцетом выросшие от гормональных стрессов жёсткие усики, ибо тяжело было «хорошо», а хотелось ещё «хорошее».

Вот почему во всём этом слоёном пироге из бабок, амбиций, полчищ паразитов, беспринципных ловчил, тотализаторов, рекламы, туризма, телевидения – язык опухнет перечислять позиции – давно угадывается нечто канцерогенное, ибо опухоль вылезла на поверхность планетарного человеческого лица. И что теперь? Устраивать демонстрации протеста, собирать сторонников на митинги или пикеты, пропагандировать здоровый образ жизни, лаять, как Моська на слона? Фуфло всё это, простите! Носящее к тому же косметический характер воздействия снаружи, тогда как явление надо подорвать изнутри, надо бить врага на его территории. Клин клином вышибают… – так рассуждала моя фантазия, как я уже заметил, во сне. И появилась вот какая затея: предложить совершенно иной принцип соревновательности, в которой человеческий фактор сведён до минимума, и существует лишь как некий раздражитель: он может, и я хочу так! Одновременно, принцип должен стимулировать общее развитие, подразумевающее личную ответственность за результат.

По идее, думал я, народ давно созрел для активного отдыха и с удовольствием поменяет место на трибуне – на майку участника, но как его на это спровоцировать? Сам я человек далеко не богатый, где-то даже бедный, но щедрый на идиотские идеи, поэтому должен был найти кулинаров, готовых слоёный пирог «большого спорта» – дутого «олимпизма», состоящий из искусственных ингредиентов, превратить в нечто съедобное, натуральное… Ну, и как это обычно бывает с любыми революционными затеями, мне надлежало сначала соблюдать конспирацию и анонимность. Чёрт с ним, пусть идея станет «чужой», лишь бы они – кто «они»?! – вообще подкинулись. Учитываем также, что «спорт» сегодня – это сверхприбыльный бизнес и замочить «покусителя» для его акул проще, чем с чувством покакать. А нечто обобществлённое придушить уже труднее – кумекал во тьме я – значит… значит… значит… – это ход моих рассуждений – сначала надо тихо, а потом наоборот громко! Так громко, чтобы оглушить балласт и вооружить актив…

Затея стала обретать тело, а чтобы она набрала ещё и боевитость, то должна в развитии выйти на размах с элементами моды. Возникали, правда, сомнения, но сильнее их были аргументы «за» и сама ситуация. Она подсказывала мне, что вся эта деморализующая «левая» индустрия активного покоя – ненавистна уже многим, и они только ждут того самого ребёнка, что крикнет: а король-то – голый! И вот ещё что: мне поскорее хотелось избавиться от навязчивой мысли о том – что может произойти с нами, если мы не сменим идею физического совершенства единиц на идею физического совершенства всех при поддержке духовного развития. Обычно для наглядности мне мерещилось большущее банное помещение, в котором стоят, лежат, нелепо пытаются мыться, общаться, спариваться и двигаться сотни, тыщи жирнючих, покрытых сплошными складками двухцентнеровых, ужасно безобразных, нездоровых голых мужиков и баб. Вот опять мороз по коже-р-р-р… Короче! Есть!

Нашёл я неподалёку от «места проведения очередных зимних олимпийских игр» совсем иное местечко – пологое, почти бесснежное, сонное, долинное, чуть опущенное, ввиду соседства с модным горнолыжным курортом. Случается, что девка вроде ничего, но рядом с тупой «острой красавицей» – теряется и прячется, стараясь не привлекать внимания к своей тихой задумчивой скромности… Пошёл я к властям – поговорил, увлёк их на идею – разогнать эту самую сонливость, сменить если не мировоззрение, то хотя бы угол взгляда на действительность. Провели сход граждан, оперативный референдум по поводу превращения этой – процветающей через пяток лет! – субальпийской территории в пионера новой эры досуга… С некоторым перевесом победило «за», да и те, кто был против, были «против», ораторствуя больше на кухнях, в постелях перед сном и перебравши пива. Потому что, если смотреть на перспективу, то всегда лучше пристегнуться к живому делу, попытаться наполнить его минусы позитивом, чем бесконечно философски уклоняться от столкновения с пугающей действительностью и однажды утром обнаружить, что ты умер. Словом, после скольких-то столетий обезличенного прозябания, оттока молодёжи, зевотной медитации, то есть бесперспективности, население всё же решилось на эксперимент, и я двинулся в бизнес.

Опять же – нашёл несколько фирм спортивного оборудования, которые рядом с разнообразным зверьём типа «тайгеров» и «пум» выглядело ангельским травоядьем, с вытекающими отсюда кривыми молниями на графиках роста, стреляющими из верхнего левого угла в нижний правый… Не скрою, жизнь у них «текла», и особо менять её менеджмент не видел смысла. Но тут надо знать меня – мои огневые ораторские способности в плане бендеровского дара развести лохов на аферу. Сломали и эту стену – дело завертелось: молниеносно привлекли дизайнеров, конструкторов, испытателей, субподрядные организации, партнёров. А пока суд да дело, менеджеры, составившие ядро «оргкомитета», снабдили местные власти и строительные организации кредитными ресурсами для подготовительных работ. Замечу, что склоны вокруг упомянутой местности пастбищные, почти безлесные и поэтому экологическая сторона дела виделась образцовой. Тут, понятно, случилась огласка – идея вылезла на поверхность, но это было уже неважно, поелику стороны, как говорится, завелись.

Что касается конкурентов, то как отреагирует монстр – супертяж в боксе на семнадцатилетнего паренька, который на голову его ниже, к тому же открыт и наивен?! Тьфу! – не скажет даже, а сплюнет. Но что пацан этот Тайсон и удар у него силой под тонну – это ему ещё только предстоит узнать… в больничной палате с капельницами. Короче, никто ничего не понял. Что же до меня, то я своё дело на определённом этапе сделал, про меня забыли, и я ушёл в нору заниматься бумагомараками терапевтической направленности, одновременно поджидая развязки. А поскольку идея моя была проста, как новенький гвоздь, и сразу подобралась группа единомышленников – пока энтузиастов, то дела пошли – нет, вру! – лихо понеслись… Где-то через полгода – аккурат к открытию «Зимних Олимпийских игр работников рекламы, торговли и общепита» – наши изготовились… Можно было открыть Альтернативные олимпийские игры без помпы, в рабочем порядке, так сказать, но организаторы смекнули, что шок может гораздо скорее увеличить число сторонников нашего проекта. Я написал «нашего» совершенно автоматически, потому что на тот момент от моих фантазий остались только три вектора, по которым вполне безбашенные, талантливые люди двигались уже самостоятельно. Больше скажу, сайт организационного комитета революционных Альтернативных игр распух от количества вывешенных на него идей, прилетевших даже из чего-то вроде посёлка или городка Ливентуд на Аляске. Станки гудели, заказы размещались, металл охотно гнулся, бетон схватывал основания опор, краски благоухали, банкиры, предвкушая сверхприбыли, идиотскими улыбками окидывали временно опустевшие сейфы: зерр гут, комраден!.. о’кей!.. натюрлих!.. каращё!.. гарно!.. вау!

Относительно прогнозируемой «массовости» – например, количества участников, то на данном этапе это меньше всего заботило организаторов, поскольку, по идее, участники соревнований являются непосредственно зрителями, и не в количестве дело, а в драйве за которым – слухи, «народный телеграф», аншлаги. Гораздо больше их заботила перспектива франчайзинга, ведь в удачно пошедшей «теме», именно пионер, при наличии мозгов, снимает с молока пенку. Вспомните Билла Гейтса… Однако некоторая рекламная активность всё же наблюдалась: Интернет, крохотные радиостанции и телевизионные каналы – размещали скупую информацию. Помогло также то, что непосредственно перед открытием двух «контр-олимпиад» пошёл настырный снег, и в более высоко расположенном горном курорте – на его подходах, куда намылились десятки тысяч зевак, возникли ужасные автомобильные пробки и за ними спутник запоров – геморрой, с его ощущением зря проеденного времени.

А надо заметить, что ниже, на развилке «к ним» и «к нам», находился яркий цветной баннер в сто квадратных метров, зовущий поучаствовать, а не поглазеть – вот где была заковыка! – в «Первых Альтернативных играх современности по зимнему многоборью», знаменующих новую эру подхода к здоровью, в пику «Играм барыша и поглощения», знаменующим очередной виток деградации. И вы правы! Многие машины стали поворачивать к нам, куда благодаря чёткой работе дорожников, можно было без проблем добраться. Впрочем, истины ради, признаюсь, что если разбросать три тысячи людей на пятнами покрытых стабильным снегом тридцати гектарах земли, то выйдет негусто. Учитываем также, что каждый второй из этих тысяч – те, кто обеспечивает сами игры: обслуживающий персонал, пресса, безопасность и прочее. Сначала прибывшими – могу судить об этом по тому, что слышал сам, стоя с музой в кучке народа на «Площади Открытия и Славы» – владели смешанные чувства: не попали ли?.. что-то тут скучно… не пора ли – ноги в руки?.. Но подоспевшая боевая группа электронной музыки с живым звуком на фоне великолепных пиков где-то очень высоко – почти метафора! – быстро подняла настроение до понимания правильности выбора. А ещё в активе «у нас» было скромное, но праздничное оформление, кофе, чай, глинтвейны по периферии, духовой оркестрик, шагающий по улочкам, прочий ненавязчивый маркетинг хорошего настроения без этого буржуазного попугайского шика.

Вскоре на небольшое возвышение – будущий Подиум Славы – робея, взошло трио руководителей оргкомитета и в простой демократичной манере обрисовало план колбасни. Причём, добавили они в заключение, что если, мол, возникнут предложения, поправки, мысли по ходу – без раздумий говорите – оперативно рассмотрим, учтём, внесём. Ну, а сейчас, дескать, рваться к месту стартов не стоит, так как предлагается посмотреть – пока посмотреть! – пробные, демонстрационные заезды, чтобы было легче определиться: кому – что больше подходит. Сразу после этого у них за спинами выросло несколько приличного размера мониторов, которые – умышленно или нет… – закрыли собой те самые пики, что показались мне символами «спорта высоких достижений», как говорят все эти господчики – ревнители буржуазных, или точнее сказать – потребительских ценностей. Следом в небо взлетела армада воздушных шаров, что оргкомитет попросил считать торжественным открытием игр. А вскоре начались заезды, и стал ясен, наконец, принцип соревнований.

На выбор предлагалось три типа трасс для скоростного спуска, каждая из которых, в свою очередь, имела несколько категорий сложности, разных по длине и перепаду высот. Первая трасса, для более опытных, была условно названа «чулок» и представляла собой свёрнутую в рулон особо прочную сетку, скользящую по снежным склонам, а где их не было – по специальному покрытию. Овраги и перепады преодолевались по воздуху, что существенно снижало нагрузку на местность – она вообще казалась нетронутой. Соответственно задаче, по этой трассе можно было спускаться на лыжах, сноубордах санях, надувных камерах, поддонах и даже на башмаках с увеличенной подошвой из скользкой пластмассы. Безопасность, в особых случаях, обеспечивала простая система страховки с лонжей сзади и приборчик с часы, чтобы контролировать пульс, давление, и подать, в случае необходимости, соответствующий сигнал, что участника для его же блага следует снять с дистанции. Вторая трасса была устроена аналогичным образом, но с такой особенностью, что участник цеплялся через пояс за натянутый трос, который, в отличие от страховочного, принимал на себя ещё и несущие функции. То есть, при тех же средствах скольжения, спуск был более безопасным, позволяющим даже «чайнику» выполнять червячные вращения, срезки, подскоки, скользить по вертикальным поверхностям и остальное – на вашу фантазию. Понятно, что внизу на финише распоясавшегося наглеца – первый раз вставшего на лыжи – ждали цветы, шампанское, симпатичные девахи, лавровые венки… ну, или хотя бы сочувствие «тоже как-то доехавших».

Третий вид трасс аналогично представлял собой чулок, но на сей раз с монорельсом. Свободы выпендриваться здесь было немного, но скорости благодаря «привязанности» и устойчивости возрастали до вполне рекордных. Безопасность обеспечивала конструктивная особенность крепления тельфера, практически принимающая на себя вес «подрезиненного», подвешенного спортсмена. Разнообразили соревнование на этом стенде паруса, крылышки, веера и ещё какая-то чертовня, вносившая в стабильность некий авантюрный эффект. Спортивное снаряжение в скользящей части здесь также имело несколько видов поверхности, которые каждый мог подобрать под свою смелость и физическую форму на специальном стенде. Соответственно, сам соревновательный эффект, близкий к комическому, возникал при несоответствии выбора метода спуска, инструментария, смелости участника, его мышечной и психологической подготовки. Всё! Других заявочных факторов для участия, либо развлечения, от человека не тре-бо-ва-лось… И кстати, для консерваторов или опытных пользователей имелся десяток обычных снежных языков с подъёмниками: для лыж, саней и прочего… Хочешь – ныряй в прошлое, хочешь – живи настоящим.

Замечу, если кто не знает, самое лучшее развлечение – это, когда человек сам себя развлекает, без помощи всех этих паразитирующих «профи» от писателя – сатирика до спортсмена и президента на приёме. Надо только ненавязчиво научить человека это делать, или помочь ему с соответствующей жирной пенкой за организационные услуги. Надо понять, что можно зарабатывать деньги по-другому, сменив ключевой «гладиаторский принцип» – на «охотничий», имеющий в человеке гораздо большие исторические, психологические обоснования… Разве не так? И ещё: практически все трассы в этой затее имели свойства всепогодности и всесезонности, с иным уже взглядом на продолжительность снятия бизнесом известных пенок, которые покуда никто не отменял, да и особо не критикует, понимая их сегодняшнюю безальтернативность.

Первыми опробовали трассы представители оргкомитета. Их запыхавшиеся, довольные одухотворённые «репы» являли маску ужаса на виражах и выражали полное удовлетворение в пиках сладостных мучений. За всеми перипетиями состязаний «с собой» заинтересованная публика могла следить на мониторах. Результаты спусков автоматически вывешивались в информационном центре, где о них мог справиться любой желающий. Кроме того, время от времени, по радио сообщалось о каких-либо новых рекордах трассы и приглашения героям – не полениться забрать награду. Система учёта результатов была такова, что даже хлюпику, при наличии должных качеств и упорства, можно было вполне заполучить в сумме вожделенную медаль – именную дисконтную карту на подъёмы и спуски в будущем. Вот это стимул! – чем больше участвуешь, тем дешевле выходит быть здоровым… Стало маячить, что чемпионы Игр – вообще выйдут на нули, при положительном сальдо энергообмена, жизнерадостности, оптимизма, куража. А закрывая шкурную, неизбежную тему деньжат, отмечу, что стоимость нескольких часов колбасни на новом досуговом аттракционе была втрое ниже, чем на этом чёртовом модном курорте с его примитивным пафосом. Выводы, как говорится, делайте сами…

И-и-и-эх! Народ расползся по подъёмникам, трассам, языкам, пунктам проката, кафе, биотуалетам. Ух-ха! Я и сам несколько раз просвистел так, что мошонка сжималась, пардон, как шагреневая кожа. А что чувствуют женщины в этих случаях, у меня долго не было возможности узнать, так как свою пунцовую Люсю я потерял, зашедшись, часа на полтора. Потом мы встретились на Площади Славы, где кого-то потчевали восхищением, а кого-то – русскими блинами, вернее «а ля рюсс», с чаем, мёдом, сливками. Для сопливых, впрочем, наличествовал и шнапс – зима всё-таки… Своими достижениями я интересоваться не стал, так как у меня в организме совершенно отсутствует гормон тщеславия. Но справедливости ради скажу: один раз я точччно видел, что обошёл какого-то симпатичного бугая с пустыми глазами бойца от материального. В этот момент я почувствовал «национальную гордость» за свою воздушную страну рефлектирующих брехунов и творческих бузотёров. Мы разные, извините, что не отменяет хромосомного братства, как условия всеобщего счастья.

Между тем, народу прибавлялось, пошёл слух, что у наших потребляющих соседей появились серьёзные проблемы с головной болью. И я уже видел грузовики с анальгином, аспирином и тройчатками, сквозь пургу пробивающиеся в мозговые центры тех, кто пассивные стороны жизни принимает некритически. Тех, кто не видит реальных возможностей для её деятельного усовершенствования. Тех…. и тут я неожиданно попался на глаза одному организатору, которого «первым» соблазнял на авантюру, и кто знал в лицо причину всего этого радостного, бурного беспредела… Он на взводе пытался угощать меня портером, рассказав по секрету, что буквально завтра они начнут монтировать ещё несколько трасс и подъёмников. Во-первых – наплыв, а во-вторых – стало ясно, что ему уже пора подумывать – на что поменять свой средненький «Ситроен», на «бэху» или «мерс»… Любопытно, но он с прищуром добавил, что видел здесь лазутчиков от соседей, которые с завистливым прискорбием осматривали наши прагматические чудачества.

Позже мы отметились на лоховской «Олимпиаде барыша», были несколько поражены дороговизной жизни в этой чуждой нам среде, весело позлословили и с лёгким провокаторским сердцем, решили вернуться обратно. К тому моменту я, честно говоря, вымотался – эмоционально выдохся от обвала впечатлений в этот особенный, ключевой для всего света день, и захотелось просто лечь на дно. А перед тем мне пришлось всё-таки метафорически поклониться безумному триумфу Больших, на фоне спорта маленьких достижений, с сегодняшнего дня людей, обозревая из автобуса элегическую мглу за окном… Мы приехали в отель, отмылись, неспешно перекусили «под грамульку», стали думать о сне, но внезапно нас потянуло на балкон покурить. А там… в чистейшем, чёрном небе происходило ещё одно соревнование – соревнование падающих звёзд – фактически, болезненных для зубов фетишей. Значит, завтра будет утро, будет день, в который мы пойдём свежими, как в откровение беспокойств, как в день имени собственного, как в день, что записываешь в список дней по скромной графе «прожит, несомненно, не зря»…

Вскоре проклятый долг разведчиков вновь выгнал нас из гостиницы – вот, что не дрыхнуть! – и мы отходили своё до конца. Вечером освещённые трассы ещё больше набились народом, дезертировавшим из цепких, звериных когтей «поглощения», навстречу свободным и чистым, как облака, человеческим рукам самосозидания… Народ визжал, носился, летал, освобождаясь от архаичной физиологии лени, в пользу физиологии новой, умной, тонкой, воздушной, деятельной. А музыка обгоняла народ, потому что она выше приземлённого времени, потому что она всегда до него, и тем похожа на воздух… Но тут меня будто кто-то выключил. Последнее, что я видел туманным, упрямым взором – был зелёный автобус с высыпавшими из него членами купеческого МОК, состоящим из профессиональных ведунов – колдунов – губителей всего живого, имеющего потенцию к регенерации. Я видел, как на краю Площади Славы они нервно скандалили с «нашими». Постепенно их лица и кисти рук, увитые перстнями, зеленели, зеленели, стали похожи на «зелёнку» – бриллиантовую зелень, потом надулись – ещё, ещё, несколько обесцветились – ушли оттенком вглубь, стали салатными, прозрачными и, наконец, полопались, как мыльные пузыри, оставив после себя только дорогущие спортивные костюмы, подбитые соболем… Это «тряпьё», собрав, отнёс во «вражеский» зелёный автобус простоватый, улыбающийся студент – волонтёр.

Ну и, понятно, у меня из головы вяло вытекло косвенное продолжение темы мыльных пузырей под видом журналистских штампов для заголовков газет... «Вбит осиновый кол в осиное гнездо радикального потребительства». «Гидра профессионализма расчленена в своём логове». «Достижения в высоком теперь доступны всем». «Реквием по эпохе ростовщичества в спорте». Но для себя я почему-то выбрал другой, тоже не слишком оригинальный, каюсь, заголовок: «Пощёчина спорту высоких достижений». Хлёсткая пощёчина, звонкая и отрезвляющая.

 

Вернёмся в Виталиум… Хотя я не раз провоцировал различного рода состязания и поединки – особенно в первой половине жизни – к самим противоборствам отношусь прохладно. Мне кажется, что как стимул, возможность победить кого-либо – неинтересна, в ней нет созидательности, сложения сил, площадки для проявления творческих способностей, формирующих высокое сознание. Ведь победа твоего духа над духом кого-либо унижает его, будит в нём демонов мстительности, что не есть хорошо. С этой точки зрения «идеология» в городе спорта, признаюсь, хромает. Куда ни взглянешь – всюду идут какие-то соревнования, поединки, схватки, игрища. Без матерных слов, но народ заводится, орёт, апеллирует к судьям. Побеждённого успокаивают родственники, инструкторы физкультуры, а победитель поливает всех шампанским. Страсти, ясно, не шекспировские, не те, что в профессиональном спорте, но всё же… Нам с Люсей это чуть резало глаза, поскольку люди мы не тщеславные и даже, выигрывая порой «в дурака», с улыбкой смущаемся, когда проигравший «кукарекает» под столом. А тут всюду халифы на час, разные там герои тире абреки на одном квадратном метре… Фу-у-у ты, ну ты! Другого победить легче, чем самого себя. Выиграть у него проще, чем у дикого ветра, у кипящей волны, у выскакивающего сердца, скажем, на высоте за три километра… Обгони собственную тень, разбей вдребезги море, прыгнув в него с вышки, прими на грудь удар грома, не спасуй перед лютой бурей, рубани ребром ладони по эпической лени, а там поговорим!..

Хорошо, что есть город – тренажёр, но вот человек – тренажёр, как цель, – гораздо интересней, всякий бьющийся с собой за себя, – стократ привлекательней, симпатичней, перспективней… Хотя, истины ради, следует признать, что игра изобретена природой ещё до появления «человека разумного». Для того чтобы убедиться в этом – взгляните на животных. Игра, как способ обучения, получения навыков защиты своего места под солнцем, видимо, существовала всегда, но человек превратил её в способ нескончаемой и обречённой на поражение войны со временем. Когда играет ребёнок, это понятно: учится, но как объяснить пристрастие к ней взрослых казалось бы людей? Тоже учатся? Чему?! Должно быть, идейный кризис нашей цивилизации связан с избытком свободного времени, кото-рое чёрт его знает на что тратить, при низкой культуре обывателя… А со временем досуга станет ещё больше, и как тут потомки выкрутятся без фантазий на тему космоса? Пусть сами думают, скажите. Согласен, но мне светлая перспектива не меньше их нужна – вот отчего я тихо грущу по поводу болезней детей, внуков, правнуков, ну и так далее… Спать хочется крепко, без пророческих кошмаров. Поэтому, преследуя психотерапевтические цели, наше далёкое будущее я вижу прекрасным царством разума, страной победившей творческой души, использующей игру как средство для превращения жизни в красивую рукотворную сказку.

Словом, вы поняли, что я, вот уж два абзаца подряд, морочу вам голову, пытаясь скрыть собственный азартный конфуз… Как известно, всем особям мужеского полу, живущим у моря, нравится купаться в шторм, не менее хорошо известно, что хороший шторм летом бывает редко. Да ты ещё на него попади! То работа, то горы, то дача – летом дел хватает… А зимой, когда от штормов нет спасения, купаться в море практически невозможно при средних способностях, ибо это досуг для исключительных героев, людей без чувства опасности, боли. И где-то без мозгов… Впрочем, я знавал таких, восхищался ими, внутренне благодаря судьбу за то – что сам другой. Светлая, в крапинку, им память… Что такое хороший шторм? Волны высотой плюс – минус полтора метра, ровный накат, отсутствие «болтанки» и, что немаловажно, чистое с мелкой галькой дно без песка там, где ты купаешься. Тогда можно кататься юзом на волнах, на пене, нырять в чрево высокой волны, кувыркаться, беситься, разумно рисковать, массировать тело, освежать душу, запасы адреналина, вступать в схватку, фактически играть с взбесившимся морем. Ты можешь сбрасывать за час активного отдыха до трёх лет разного рода глупостей, топить в воде прежние грехи, ошибки, освобождая место для новых. А где это делать и когда?.. То, не волна идёт, а наказание, похожее на рябь. То свирепый тягун бросает на буны. То девятый вал крошит даже гранит в песок, и что рядом с этой атомной силой ты – дерзкий, но хрупкий…

И вот Виталиум, бабье лето, разгар рабочей недели, на пляжах уже свободно, а на одном из них чуть ли не к нашему с Люсей приезду построили водный аттракцион «Шторм» – представляете! И сделали всё по уму, и смельчаков немного, и плата за удовольствие умеренная… Вот меня с резьбы и сорвало: начал я нырять, прыгать через себя в волну, топить Люсю, путать верх с низом, короче, беспредельничать… Моя муза, которая обычно в шторм рядом с детьми да пенсионерами лишь на обрезе пены собирает полный купальник песка, теперь тоже поняла все прелести необычного массажа – «на радостях» заходила в воду почти по пояс. А её волной – хлоп! – и накрыло! Но она довольна, будто получила письмо из «нобелевского комитета»… Следует пояснить, что основа конструкции аттракциона – стеклопластик с мягкими подрезиненными бортами, волна средних кондиций разбегается в широком плоском жёлобе длиной метров сорок и бьёт в условный берег, рядом с которым болтаешься в пене, в порывах искусственного ветра ты – весь такой счастливо смелый. Опасно это может быть лишь для конченного калеки, либо с непривычки. Нам же повезло, так как курортники «это дело» пока не раскусили и не мешали нам в компании десятка знатоков колбаситься, лишь присматриваясь к новинке. А какая же это новость, если мне подобного рода чудо ещё в третьем классе снилось!.. Жаль, что наши полчаса быстро кончились…

Однако при выходе из воды к нам подлетели шефы аттракциона, начав «свистеть», будто мы победили в конкурсе «на самых прикольных посетителей недели» и нам разрешено ещё час стоять на голове. Понятно, что они просто почуяли в немолодых бодрячках, типа нас с Люсей, лишь рекламную приманку для специфического контингента, обычно приезжающего на курорт в это время года. Признаюсь, я понимал, что и получаса акробатики довольно для организма, но от соблазна осуществить мечту детства удержаться не мог. Чуть передохнув, мы снова стали привлекать живым примером денежные средства населения в бездонные карманы хитрого бизнеса. Пусть, не жалко, на это – не жалко… Люся колобком каталась в пене «у берега», я продолжал летать во всех частях карликового штормящего моря. Вскоре публики вдоль бассейна добавилось, что придало уверенности, как мне, так и более молодым участникам состязаний со стихией, каждый из которых выступал за себя. Но, откровенно говоря, мы просто резвились, без всякого иного интереса… Впрочем вру, так как сделать при входе в воду сальто, «исполнить козла», нырнуть с шиком, на публику – у приморских пацанов в крови. Меня показуха эта с какого-то возраста чуть угнетала, но тогда на час я стал кривоногим бандитом двенадцати лет, превращающимся за лето из шатена в блондина.

Уж я заходился, уж я до мути в глазах спорил со стихией, а воды наглотался сколько! Без этого, кто знает предмет изнутри, не обойтись… Но расплата была впереди, а пока ко мне вернулось наконец утерянное где-то в молодости чувство полёта, жажда полёта, ощущение тела лишь невесомым довеском к творческому сознанию, которому для счастья достаточно самого факта существования без тех многочисленных оговорок, что всуе добавил от себя к природе человек… Прыжок – рывок! – волна оказывается сзади – удар! – переворот – волна бросает вверх! – нырок – толчок! – волна растекается снежной пеной – подскок – скольжение – волна обвивает тело – переход в танец! – падение по спирали – волна давит ко дну – уход в сторону – сальто! – шлепок пены по спине – обманное движение – выстрел крови в висок – ах ты так! – получи, на! – вода, ты что, с ума сошла – больно же! – ну, погоди! – лечу! – где небо?! – где кто! – Люся, я… – полный рот воды – плюнь! – взорвись! – клянусь мамой! – брызги из ушей – давление под двести – пульс за сто тридцать – вечером накатим – тону, лечу, падаю, взлетаю! – оп, оп, оп! – опаньки!.. Это был конспект моего – нашего сумасшествия, потому что остальные в бассейне, включая Люсю, видимо, тоже впали в наркотический транс и, презрев опасности, играли в воде самих себя при условии организации душой такой жизни на Земле, что и телу станет, наконец, комфортно. Не телу продажного «среднего класса» или заевшихся «буржуа», а всеобщему человеческому телу, то есть общественному организму.

И вдруг наша эйфория передалось зрителям самодеятельного шоу, им наскучило быть зрителями, и они всей дружной гурьбою увалились в наше просторное корыто, которое тут же стало довольно тесным. Ну вот, только что-то начинаешь понимать в деле, как пора с ним расставаться… При очередной попытке в полубреду сбежать от счастья, мы с Люсей вновь были изловлены администрацией рая и награждены пригласительными билетами до конца отпуска… Ап!.. С трудом сдерживая отрыжку, пришлось поблагодарить мучителей, а затем ползти на поиски какого-либо спиртосодержащего эликсира для промывки желудков… В гостинице ужин прошёл без обычных дорожных дебатов, на одних эмоциях… Помывшись и не гуляя, мы завалились спать. Мышцы гудели без обещаний до завтра восстановиться, из носа время от времени выкатывалась очередная солёная слезка, Люся могучим дыханием шевелила «казённую» штору… Избыток адреналина не давал уснуть, а перед глазами мелькали детали прошедшего дня, и я с ужасом подумал: а вдруг это уже никогда не повторится!.. И в ответ на это антипрозрение – клялся, правда, не категорично, без свидетелей, идти по счастливому пути самоистязателя до победного конца. И значит, завтра встречаемся на «Шторме», не опаздывайте!..

 

СОН С КОТАМИ

Чего это меня понесло на кошачьи бои, не знаю. Пришёл в себя я уже в разгар схваток, которые наблюдал из средних рядов впечатляющего одеона, набитого тучей не шибко-то грамотного люда. Внизу на арене дрались два кота, размером больше смахивавшие на рысей… Крупные упитанные самцы прыгали друг против друга на задних лапах, пытаясь нанести по морде соперника разящие удары своими отточенными на концах граблями. Иногда они переходили в клинч, падали, катались по арене, громко завывая, рыча и запуская хищные клыки в открытые части мехового тела противника. В какие-то моменты невозможно было понять, кто – где, чей это хвост или лапа, потому что схватка в такие моменты напоминала сверкающую юлу. Народ вокруг – народ человеческого рода – улюлюкал, заключал пари, делал ставки, носился выпить и отлить в перерывах между боями. Народ получал, согласно девизу, зрелищ.

Бойцы, с которых начался мой сон, мне понравились: не просто дрянные актёры на службе букмекеров, а истинные оторвилы без принципов, колебаний или слабостей в виде мозговых извилин. Они дрались – и только, чтобы потом вверх шёл один победитель. Ему же в дальнейшем противостоял кот, имеющий более высокий рейтинг по итогам прошлых кровавых соревнований. С этими правилами я, при поддержке соседей, быстро разобрался. Последнему, таким образом, чтобы победить абсолютно, нужно было пройти всех, на каждого соответственно потратиться, и в финале напороться на сытое мурло, извиняюсь, трескавшее покуда за кулисами протеин. Своей бескомпромиссностью система меня подкупила. Тут не скажешь из суфлёрской будки: ложись под того-то, братан! – сам, без подсказок ляжешь, если внутри у тебя плещется кисель.

Схватки проходили довольно быстро, так как коты, естеством что ли, являются обладателями холодного оружия в своих горячих организмах. По ходу дела я начинаю заводиться, болеть, испытывать раздражающие уколы огорчения. Где-то в конце первой трети сна на арене возникают тяжёлые фигуры – одна тяжелей другой. После очередного боя ристалище убирают от крови, шерсти, и выходит приглянувшийся мне кот, уже изрядно трёпанный, с залитым, фиолетовым глазом, яростно сверкающим, тем не менее, из рыхлого атолла сукровицы вокруг, второй – здоровый, пока, свирепо бегает по орбите в красивой опушке булатного меха. На него выпускают рыжего моджахеда, увешанного, как медалями, шрамами, и начинается бой. Сразу становится ясно, что «моему» держаться недолго, так как Рыжий – мало того, что бывший спецназовец, да он ещё и настоящий сумасшедший, то есть субъект практически лишённый чувства боли. Мой держит оборону, идёт на хитрости, подсечки, увёртки, зажимы лап, но вопрос заключается лишь в том: на сколько его хватит? Согласитесь, тяжело состязаться, когда победитель известен заранее, тем более что это – вершина в кошачьей драке по моим любительским понятиям. Однако, «вершина» бьёт «моего»! – и это мне не нравится. Наконец удар у Рыжего выходит прицельным и «Булат» – прослушал, как его зовут на самом деле – падает ниц, его уносят, арену снова вытирают, чистят. Рыжий неподалёку в толпе восторженных поклонников и тренеров отдыхает, принимая поздравления да потягивая лёгкий коктейль с валерьянкой.

Когда против Рыжего выходит на бой, похожий окрасом на далматинца, Азор, я, естественно, начинаю болеть за него, то есть против «своего обидчика». Этот боец ещё круче прежнего – истинный сорви – голова: штопанная шкура, бинты, скрутки, шрамы, плеши – на его теле нет и крохотного кусочка пригодного для выставки меховодства… Бой начинается вяло, пристрельно, видно, как Рыжий тянет время, чтобы восстановить силы – это замечает Азор, начинает атаковать. Но вскоре все умственные установки летят к чёрту, и начинается дикий поединок мышечной хитрости, помноженной на звериную силу. Зал в этот момент превращается во взбесившееся рокочущее рагу – такое ощущение, что половина зрителей была готова в азарте разорвать другую, вместе с этими пакостниками – котами… Пришлось и мне отдать волю чувствам: поорать, посвистеть, потопать ногами! А фто… Разве не для этого и организуются подобные шоу, где путь от гуманиста до изверга короче звука лопнувшего воздушного шарика? Через минуту, теперь уже Рыжего унесли с арены на носилках, и был объявлен перерыв, после которого должен был состояться финальный поединок Азора с неким Крезом. За одно это имя уже можно ненавидеть, что я и делал за бутылочкой портера с фисташками.

Минут через десять зал вновь собрался, но в более лирическом настроении, чем до перерыва – то есть, почти «газой». Видимо, на планете Земля я не одинок в сдержанной любви к умеренно спиртосодержащим напиткам. Благодать моя, однако, как только началась сеча, быстро испарилась. Крез был выше Азора, крепче, уши и хвост у него практически отсутствовали, чёрная с коротким ворсом шкура состояла из свекольных бугристых, вовсе утративших чувствительность заметок прошлых побед и поражений. Словом это был тот самый «герой», рождённый убивать и быть убитым. Азор, то есть вершина бойцовской эволюции, как казалось, – мой любимчик, на фоне этого пирата смотрелся боксёром – средневесом, вышедшим на бой с супертяжеловесом. Впрочем, держался он стойко, разодрал Крезу в кровь брюхо, но сделал это довольно опрометчиво, поскольку брюхо для кота – неприкосновенно, и посягательство на него равносильно согласию со смертным приговором. Крез после этого словно взбесился: летал по воздуху, скользил на обрубке хвоста, нападал сверху, снизу, из-за спины – так он игрался, надо полагать, оттягивая сладостный миг победы. Азор как мог, отбивался, уже не рассчитывая на чудо, лишь стараясь свести дело к достойному финалу, где проигравший сохраняет хотя бы лицо, то бишь морду…

Я же, как натура тонкая, субтильная, не выдержав зрелища краха своего временного любимца, ретировался в один из баров, чтобы подсластить горький сухарь досады сладковатым пойлом. Там я неожиданно сошёлся с одним типом, завсегдатаем ристалищ, профессиональным игроком, практически – букмекером, который стал плести мне какие-то байки про тайные механизмы разного рода состязаний: подставы, анаболики, бабки, локауты, слухи, инсинуации, спекуляции. Про тину и дно… Слушал я без интереса, посасывал коктейль из коньяка с вермутом, не задавал лишних вопросов. Эта скромность, предполагаю, подкупила шустрого афериста, привыкшего к зеркальной гнилой ушлости, и он, за умеренную сумму, предложил мне пойти с ним в бар для бойцов, где они после шоу своеобразно «отходят»: бухают, гомонят, умничают, матерно любезничают с тренерами и разного рода избранными. Например, такими как я. «За умеренную сумму»…

Миновав длинные коридоры, норы, жуликоватую охрану из урок, мы попали в просторный гадюшник, плотно упакованный людьми и котами, при ближайшем рассмотрении, оказавшимися даже более крупными, чем я предполагал. Люди и звери – хотя это деление достаточно призрачно – общались между собой «по-нашему», но котам с трудом давалась человеческая речь, поэтому они, при необходимости, помогали себе лапами, как итальянцы руками. А «говорили» они, мурлыкая, шипя и добавляя в конце слов букву «м»: ну-м что вы-м-м, дорогуш-ша-м, я-м и не думал-м рвать-м его на-м запчасти-м, просто-м так выш-ш-шла-м… Мой проводник внезапно испарился, поэтому я, воспользовавшись свободой, нашёл Азора, пропустил с ним по рюмашке, пытаясь поддержать в трудную минуту. Но это оказалось лишним, потому что Азор, хотя и скромно оценивал свои силы, но верил в победу – не сегодня, так завтра! Потом он повёл меня к Крезу, восседавшему на золочёном чемпионском троне в окружении зевак, поклонников и поклонниц обоего вида, тренеров, учеников. Герой дня сдержанно принимал поздравления, заявлял, что подумывает об уходе из «большого спорта» – этим сразу стал мне симпатичен, а потом, бухнув, и вовсе пустился в приятные воспоминания… Крез поведал нам, что его отец – супербоец, которому он в подмётки не годится, рассказывал, как его дед – вообще, титан, эдакий Титаник! – говорил, что учился он у неподражаемого чемпиона, который знал ещё Великого Сиама – бойца всех времён и народов – восхищавшегося, в свою очередь, искусством убивать знаменитейшего… легендарнейшего… превосходнейшего…

Конца этой бесконечной закольцованной тирады я не услышал, так как срочно потребовалось, слегка проснувшись, перевернуться на свежий бок. Совсем из сна я, впрочем, не вышел, но теперь сон не был зрелищем – пищей для глаз, а стал вербальной грёзой – пищей для ума. В воздухе, отравленном ядом предчувствий, беспокойств, внутренних конфликтов разноречивого свойства, поднимался густой, плотный туман прозрения… Первое: каждый сон есть «кривозеркальное» отражение колебаний твоей психики на данную ночь, окружённую прошлым и будущим днями, в которых мы обязательно вязнем, если не живём с полной отдачей настоящим. К чему в себе прилепить этот перл, я пока не знал. Второе: страдания и несправедливости, что мы видим во сне, даже если эти страдания перенесены на кого-то, объективно, – тень твоих страданий, недомолвок, компромиссов с совестью или бессовестностью, либо обрезанные верхушки спрятанных в тебе комплексов. Ну, это ладно… допустим, стыкуется с чувством ответственности за всё, преследующим каждого совестливого творца. А несовестливые – и не творцы вовсе! Я в это истинно верую, хотя про себя вот так категорично не могу сказать: творец…

Третье, всё связывающее, теперь уже по данному конкретному сну: в любом противостоянии всегда найдётся победитель, то есть тот, кто сильнее сейчас, но потом найдётся ещё более сильный, либо просто более актуальный, отобравший всё «лучшее» у предшественников. Но он тоже должен знать, что уже растёт тот, кто из него выпустит кишки, готовясь также лечь под кого-то, когда придёт его время, и так далее… То есть в любом противостоянии, противоборстве, первенстве силы «во имя победы тела», заложен «принцип аннигиляции», самоуничтожения, поскольку конечная цель – физическая победа – невозможна без дробления общего на тщеславные частности и поднадоевшего бессмысленного поглощения «ещё хорошего» – «уже лучшим». Первенство, победа над всякой сущностью, кроме себя, – это почти всегда путь вниз, пусть даже «большинство» думает иначе, ибо здесь нет того, что ведёт к вершинам духа, на которые нельзя подняться через «унижение другого». Человек обретает регенерирующее единство личного исключительно в созидательной цели построения, потому что сложение – естественным образом! – соединяет и даёт каждому равный эволюционный шанс «влить себя» в общее дело «для всех». Противостояние было хоть как-то объяснимо на ранней стадии выяснения возможностей тела. Теперь они известны, и всё что требуется сегодня – это направить вектор совершенствования тела на разыскание всеобщей души, которая своим «вживлением» в общество, автоматически снимет рецидивы «ещё звериного» в человеке. Это можно сделать довольно быстро, если задаться такой целью. Культура и искусство – области, где сложение сил давно, даже можно сказать – изначально, является нормой. Не случайно и хронофагия носит здесь созидательный характер, если не Сияющего мира вообще, то хотя бы сияющего мира в тебе – пусть даже малоубедительного для непосильных обобщений, но всё же свободного от обязательного, принудительного проявления своей животной сущности… Такова вышла басня. А я, пожалуй, да и проснусь!