Не прощаясь

На чтение потребуется три часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Забирать начальника очередным утром Александр приехал не на личной легковухе, а на служебном Песце, чем слегка озадачил. Когда Аркадий залез в нутро полугрузовика, он увидел, что количество сотрудников увеличилось на одного человека. Сашкин малой сидел с независимым, деловым и слегка испуганным видом с краю, у окошка. Одет новый сотрудник был в чистую спецовку, в руках нервно мял рабочие рукавицы и явно тяготился новым статусом. Хоть и был он знаком со всеми, но из просто коллег отца присутствующие превратились для него в руководителей, и теперь подросток не знал, как себя вести. Ксюша пыталась растормошить Саныча (так они шутливо называли парнишку между собой за его постоянно независимый и важный вид), но тот, несмотря на её усилия, пребывал в непривычной скованности.

– Привет всем! – директор фирмы демократично подал юному Санычу первому руку для пожатия, чем смутил его ещё сильнее. – Саш, – обратился Аркадий к водителю, – будь друг, по пути останови у продуктового, на перекрёстке, на пять минуток. Надо взять кой-чего.

 

В магазин пошли вместе с Ксюшей. Ей было поручено набрать всяческих сладостей к чаю и чая к сладостям. Сам же в это время в соседнем отделе приобрёл большой торт.

– Будем нового сотрудника обмывать, – пояснил Аркадий для Ксении. – Ты уж с ним постарайся поласковее. Не зверствуй сильно.

– Да я разве!.. – возмутилась было Ксюша, но, сообразив, что начальник шутит, закончила:

– Хорошо, сразу не съем. Так, покусаю маленько…

– Вот и ладушки. И, если будет что-то тяжелое – не напрягай его таскать. Пока Юрка здесь – его заставляй работать. А как Юра в отпуск уйдёт – нас зови с Сашей. Лучше поднатаскай его в экселях, вордах и прочих ваших компутерных заумностях. В приказном порядке, причём. То есть если он тебя слушаться не будет, устоит перед твоей неземной красотой – скажешь, это распоряжение злого директора. Ему в институт поступать, оно там нелишнее будет. Короче, разберёшься.

 

Рабочий день начали чаепитием. Аркадий покупкой торта и импровизированной церемонией вступления в должность Сашиного сына создал празднично-расслабленную атмосферу. Напутственные слова и инструкция по ТБ свелись к пожеланию не опрокидывать на себя тяжелые предметы с полок и не надрываться, перетаскивая крупные грузы.

– Помните, Сергей Александрыч, пока вы не оформлены официально, вы просто мой младший товарищ, любезно помогающий мне в моей работе. Случайно зашёл, немножко подсобил. Никто не заставляет тебя сильно напрягаться. Два или три раза в неделю нужно отправлять в магазины машины с товаром и, соответственно, там их разгружать. Остальное время – Ксюше поможешь с программками компьютерными по бухучёту, а то она совсем не шарит в этом. Ну, и если свободен – пей, танцуй, играй в рулетку, спи, ешь, отдыхай. Веселись, короче, как умеешь. Вон – в приставку компьютерную с Юркой сражайся. Разберёшься.

Перевёл внимание на Юрия:

– Юра, перед отпуском марафет мне наведи. Чтобы не икалось тебе там, когда Ксюша тебя здесь будет матерными словами вспоминать. И – ты же до отъезда увидишь своих приятелей-студентов? – Утвердительный кивок рабочего). – Пусть те, кто на лето никуда не уезжает и подшабашить желает, Ксюше отзвонятся. А то фуры с кем-то надо же разгружать. И ещё один момент рабочий. Со следующей недели наши компаньоны будут оставлять нам дерево на реализацию под процент. Как в прошлом году: приезжают, отцепляют нам фургон с дровами своими под складом и порожняком за следующим прицепом. Нужно будет бегущую строку на ТВ пустить и будет наша Ксения всем этим заниматься. Четверть навара – наша.

– Все, выговорился, полегчало. – Аркадий выдохнул и закончил «планёрку». Пойдём Саша, ещё кое-что перетрём с тобой, остальные – делайте что хотите, я сегодня добрый.

У себя в кабинете Аркадий закурил и предложил курить Александру. Усадил водителя на директорское место, а сам, прихватив одну из пепельниц, упал на псевдокожаный «гостевой» диван и устало прикрыл глаза.

– Спасибо, Аркаш… – Саша позволил себе обратиться к начальнику неофициально.

– Пока не за что, – устало ответил ему предприниматель. – Сань, не в обиду… Ты вот что… Там бумага на столе. Напиши что-то типа расписки. Что сын твой находится с тобой вместе на территории нашей фирмы в качестве гостя. Что ты о возможных травмоопасных случайностях предупреждён и несёшь за него личную ответственность. А сам ты оказываешь мне дружескую помощь в качестве водителя. Как-то так… Может, оно и ненужно, может, и глупо… Но мне так спокойнее будет. Ты только пойми меня правильно…

– Не вопрос, конечно же. – Александр нашел бумагу и ручку и принялся старательно писать расписку.

– Я Ксюшу предупредил, продолжил Аркадий, – чтобы она его не утруждала слишком. Но и ты поглядывай за ним. Мало ли чего.

– Ничего, пусть работает, ему полезно. Я в его годы, – начал было Александр, но, видя, что товарищ полулежит с прикрытыми глазами; наблюдая его измученный вид, серое от усталости и затаённых личных переживаний лицо – осёкся и замолчал. Некоторое время, будучи уверенным в том, что Аркадий задремал, Саша разглядывал приятеля с сочувствием и тревогой. Потом взял недописанный документ, на цыпочках вышел из кабинета и тихонько притворил за собой дверь.

И, хотя Аркадий не спал, ему стало ощутимо легче, когда он остался в одиночестве. Мужчина открыл покрасневшие от недосыпа глаза и вперил в потолок неподвижный, пустой взгляд.

 

 

*   *   *

 

Будучи студентом, мечталось – вот бы уметь подолгу не спать. Это сколько времени остаётся на всякие полезные дела! На учёбу, на подработку, на примитивные телесные удовольствия… Вот мечта и сбылась. Только с незначительным, как выяснилось, изъяном. Освобождённое время было занято только мечтами о сне. Безвозвратно канули в лету внимание и сосредоточенность, а на смену им пришли отупение, апатия, рассеянность и усталость. Всё валилось из рук, делать даже простую, повседневную, не требующую особого ума работу абсолютно не получалось. О какой-либо серьёзной деятельности вообще приходилось только мечтать. Хорошо получалось только лежать, пялиться в одну точку и проклинать себя за бездействие. Приходилось собирать в кулак всю волю, заставлять себя заниматься делами.

 

Несколько дней вместе с Александром восстанавливали и возобновляли старые рабочие контакты. Обзванивали знакомых мастеров: каменщиков, штукатуров, плотников, плиточников, сантехников. Вербовали народ в создаваемую бригаду, где – пользуясь напором и обаянием Герасимова, где – авторитетом Александра. Знакомые кадры, опытные мастера должны были составить костяк строительно-ремонтного коллектива, в усиление им предполагалось набрать охочих до подработки студентов. Между делом Аркадий объяснял Наталье Анатольевне и Ксюше, как предположительно должны выглядеть сметы, как будут производиться расчёты, как будут разделены заработанные средства. Даже несмотря на хроническую усталость и нападающий порой нервный тик (иногда начинало дергать веки то одного, то другого глаза), глава фирмы умудрялся воодушевлять своих единомышленников и заражать их своей увлечённостью.

 

В рутинных заботах Герасимов периодически приглядывался к новому сотруднику. Санькин малой освоился и влился в коллектив. Сначала он робел и жался к отцу и Ксюше. Потом – только к девушке. Ксения помогла парнишке на первых порах преодолеть зажатость и он, ожидаемо, стал льнуть к ней как к человеку, взявшего парня под дружескую опеку. Проявлял всяческую благорасположенность и учтивость. Рассказывал несмешные детские анекдоты, неуклюже подшучивал, развлекал неинтересными детскими историями скучных приключений. Ксения терпеливо принимала эти знаки внимания. Всё-таки она очень вежливая девушка.

Не сразу Герасимов понял, что за шутливым заигрыванием, за товарищескими подначками и робкими прикосновениями стоит что-то большее, чем благодарность за первоначальный приём. Что-то большее, чем дружба. Мать твою, да тут дружбой и не пахнет ни разу… Парень-то втрескался по уши! Занятый собой и делами, Аркадий пропустил момент зарождения любви.

Кошмар…

Однажды, ближе к вечеру, Герасимов отправил Сергея на склад собрать целый список товаров, якобы нужных ему для ремонта. Материалы действительно нужны были Аркадию, и ремонт по мелочам в доме не прекращался, но сейчас – это был только повод поговорить с Ксенией наедине.

Девушка с готовностью согласилась посекретничать с шефом за закрытыми дверьми. Хоть недолго побыть друзьями, а не начальником и подчинённым. Лишний раз в неформальной обстановке полюбоваться красивым (как она считала) лицом, усталым и вымученным прищуром, послушать хриплый голос, обращённый только к ней одной, почувствовать, что только на ней одной в данный момент сосредоточены его мысли. Но Аркадий разочаровал девушку. Он повел речь о вещах не очень приятных.

– Слушай, Ксюшенька, это, конечно не моё дело… Но меня волнует Саныч. Ты видела, как он на тебя смотрит?

– Да я уже не знаю, куда от него прятаться, – пожаловалась Ксения. – Похоже, он в меня слегка втюрился…

– Слегка? Да от него искры сыплются, когда ты рядом! Я, честно говоря, побаиваюсь. И его. И за него. И за тебя. Ты же не имеешь на него видов каких-нибудь?

– Да ладно вам, Аркадий Владимирович! – возмутилась помощница. – О чём вы?!! Постыдились бы такие вещи вслух предполагать…

– Вот и славно, – удовлетворённо кивнул Герасимов. – Точнее – совсем ни хрена не славно! Надо каким-то образом ему намекнуть, чтобы и он на тебя особых планов не строил. А то подростки – они такие… Чем дольше девушка не разъясняет своих позиций, тем больше парень укрепляется в мыслях о том, что у него есть шансы. Чем позже ты его «бортанешь», тем сильнее он будет страдать. Это – если из моего опыта исходить…

– А может, вы с ним поговорите? – робко предложила Ксюша. – Вам, парням, легче между собой такие вещи обсуждать…

– Нее, бесполезно. Меня он слушать не станет. Я же для него соперник! Хотя бы потому, что я твой начальник. И Саша с ним не будет на эту тему общаться, боюсь. Да и Саша для него тоже не авторитет в таком щекотливом деле. Надо тебе самой как-то.

Ксюша съежилась и ушла в себя. Похоже, перебирала способы отставки кавалеров без нанесения им моральной травмы. Аркадий не давил на неё, сочувственно кивал и мял в пальцах сигарету.

Он мог только предложить самый тривиальный вариант.

– Ну, скажи ему, что у тебя уже есть парень. У тебя же есть парень?

– Есть, – еле слышно и очень сокрушённо подтвердила Ксения. – Только он об этом не догадывается…

Отметая лишние и нежизнеспособные советы, девушка решительно встала и направилась к выходу. На пороге она понуро и обречённо обернулась.

– Хорошо, я с ним объяснюсь. Не уверена, что у меня получится, но я постараюсь сделать это как можно мягче. А вы с Сашей поговорите, чтобы он за ним приглядел. А то, как бы малой не натворил что-нибудь от обиды. Совсем мрачно будет, если меня ещё и Саша возненавидит, за то, что я его сыну мозги набекрень свернула…

– За это не переживай. Саня, он прямолинейный, конечно, и резкий. Но не дурак же. Поймёт.

 

 

*   *   *

 

Лето с каждым днём становилось всё жарче, делать что-нибудь по хозяйству было лень и неохота. Вечера проходили на улице: здесь хотя бы ветер освежал. Можно было пить извлечённый из холодильника квас или пиво, болтать о погоде с проходящими мимо соседями, любоваться закатом, пока комары и мошкара не загонят домой. Дома – лёгкий ужин, открытые настежь окна, тлеющая спираль от насекомых, переписка с приятелями и просмотр новостей в Интернете. А ещё Аркадий отыскал в Паутине фотографии города, в котором вырос; скачал и частенько просматривал их на большом экране сверхплоского телевизора в режиме слайд-шоу под соответственную музыку. Сеансы погружения в былое заполняли ночи печалью вместо сна, но и в них можно было отыскать некую прелесть. Да, уже ничего нельзя вернуть или повторить, но – сколько было в жизни простых ненадуманных радостей, сколько незатейливых, но таких замечательных событий! Под старые аудиозаписи, на кадрах памятных мест Аркадий восстанавливал милый волшебный детский мирок, в котором не было горя, бед, неприятностей и потрясений, грязи, страха и боли. Где всё было так ясно и правильно, интересно и захватывающе. Мальчишеские проделки, гонки на велосипедах с приятелями, игры и посиделки во дворе… Походы на рыбалку с отцом, море, солнце; эйфория, которая внезапно охватывала и затапливала всё существо так, что хотелось кричать, задыхаясь от беспричинного восторга… Школьные мероприятия, смешливая светлокосая девчонка Олька из соседнего подъезда и соседнего же класса, в которую был без памяти влюблён в пятнадцать-шестнадцать лет… На сменяющиеся экранные картинки накладывались эти реминисценции, и Аркадий отчаянно скучал по прожитому, скучал без удручённости и нервотрёпки – тихо, светло и умиротворённо. Но это по ночам и дома, где можно позволить себе расслабиться, не оглядываться на окружающих, быть собой. А днём Аркадий презирал себя за мягкотелость. «Нет реальных жизненных трудностей – так выдумал печаль, чтобы казаться себе несчастным страдальцем, нытик, баба, с жиру бесишься…». Проклинал эту слабость, но то и дело проваливался в ностальгические ямы и с замирающим сердцем терпеливо ждал, пока схлынет очередное наваждение.