Из Сибири с любовью

 

 

 

Муниципии в России, как и церковь, отлучены от государства, и это – неспроста. В этом прячется глубокий смысл науки управления – реформировать можно то, что находится вне тебя. Государство изменить само себя не может, поэтому оно пытается постоянно реформировать ту часть, которую оно из себя выделило специально в целях постоянных экспериментов и вивисекции. Население, впрочем, тонкостей этих управленческих не понимает и не желает делить чиновников на местных и федеральных вместе с положенными им бюджетными мандатами, не проникая тем самым в глубокомыслие народных вождей. Хотя слово «местный» является более близким уху сибирского человека, чем непонятное слово «федеральный», поэтому удумывает он себе совершенно фантастические геополитические всероссийские идеи, мечтая, скажем, переместить любезную полякам Чечню на какую-нибудь латвийско-эстонскую границу, или там Москву задвинуть на Потомак поближе к Вашингтону: из Сибири эти два города и их обитатели мало чем отличаются, и равно неродные. Уродливое, совершенно провинциальное миропонимание, надо признать.

Александр Поликарпович Тараканов за муниципии, ему вверенные, радел всею широкой губернаторской душой, и даже слыл главным местным самоуправом. Особенно его всегда волновал город L – хочешь не хочешь, а поскольку главе региона приходится проживать и трудиться в областном центре, ощущаешь себя принадлежащим к данной городской общности, несмотря на пригородную резиденцию. Поэтому не должен город без первого лица местного самоуправления оставаться, и в определённые политическою судьбою сроки внёс Тараканов в областной совет проект своих законодательных размышлений. По этому примечательному нормативному акту, являющемуся слепком с кремлёвских инициатив, главами всех N-ских муниципий становились первые лица местных законодательных органов, сиречь председатели советов, а иностранное слово мэр и прилагательное мэрский N-скому обывателю предлагалось забыть совершенно. Ибо глава местного самоуправления вносит по согласованию с главой субъекта Федерации на утверждение местных депутатов кандидатуру городского управляющего, с которым и заключается далее контракт о продвижении вверенной ему территории к достижению бесконечного капиталистического процветания. Кто будет определять оное процветание и с помощью каких показателей, Александр Поликарпович тоже продумал: определять будет он сам путём непосредственного наблюдения, периодических инспекций, а также предоставляемых отчётов. И местная демократия не была забыта: депутаты могли пожаловаться на городского управляющего и, опять-таки по согласованию с губернатором, даже добиться снятия негодника с поста.

Областные депутаты мудростью и харизмой Тараканова прониклись давно, а тут, оказывается, и их право на компетентность признали: они в обязательном порядке включались в состав согласительной комиссии по городскому управляющему. Это было воспринято корпусом парламентариев с большой признательностью – тем самым они допускались в святая святых территориальной политики: обсуждению кадрового состава местных начальников. И поземельный принцип распределения соблюдался – депутаты должны были участвовать в назначениях согласно своим избирательным округам.

Однако решение это отчего-то не всем понравилось. В городе L, как оказалось, обязательно хотели потратить местные (да и государственные) финансовые средства на выборы мэра и очень таким решением Александра Поликарповича оказались недовольны. Поговаривали даже, что в университете местном появилось движение «Не ваши», и эти самые невашисты даже сговаривались с городскими депутатами об организации совместных акций протеста. Поскольку своим решением областной совет нарушил их право избирать и быть избранными главой местного самоуправления города L на прямых выборах, что чёрным по белому было зафиксировано в уставе оного города. А устав зарегистрирован министерством юстиции, всё у L было в законном порядке, а если чего области не нравится, то это не их собачье дело: муниципии в России – образования гордые и независимые. И даже подали какие-то уже совсем отчаянные горожане в суд иск с требованием отмены областного решения.

 

Вячек не видел ни Любимова, ни Казакова с конца августа. Их, сидящих вместе за чаем, заметила Марина, зайдя на кафедру по каким-то своим студенческим делам. Подойдя к ним и поздоровавшись, она спросила:

– Что, заседание продолжается?

– В общем, да, – глядя ей в глаза и не улыбаясь, ответил Казаков.

– Вячек и я хотели бы к вам присоединиться. Он просил вам передать через Тамару, она не сказала?

– Тамара не в курсе. Но если Вячеку интересно, тогда пусть подъезжает в течение часа, потом будет поздно. А он что, не боится потерять работу?

Вячек не боялся потерять работу. И прибыл в течение пятнадцати минут после звонка Марины. И узнал о готовящемся перед областным советом пикете, проводимом городскими депутатами совместно с патриотически настроенными горожанами.

 

Пикет был немногочисленным, но выразительным, об этом позаботились Любимов с Казаковым. Были плакаты с именами депутатов, проголосовавших за таракановский закон: депутат Кошкина выбрала плакат с надписью «Собачкина – политическая проститутка!» и стояла, держась за него. Депутат Собачкина, когда увидела этот плакат из окна своего кабинета, схватилась за сердце и попыталась упасть в обморок, но поскольку в кабинете она была одна, обморока не получилось. Вместо этого она набрала телефон сотового Кошкиной, но та не стала брать трубку, отложив выяснение отношений с ближайшей подругой на вечернее время.

Было много флагов с гербом города L. «Откуда только набрали?» – недоумевал Георгий Константинович Хлебалкин, перед этим узнав у Выгребного, что, собственно, изображено на флагах. Плакат «Хлебалкин – политическая проститутка!» держал его враг Степан Проглотов, мерзко улыбаясь. Член партии «Единство» областной депутат Проглотов не посетил историческое голосование, поскольку был в Таиланде, и теперь, как ни крути, превосходно выглядел: и в переносном смысле, и в прямом – загорелый до черноты, с высоким жизненным тонусом – в то время как и «Единство», и областная фракция СПС, за исключением отщепенца и тёртого политического калача Выгребного, проголосовали за проект Тараканова в полном составе и выглядели теперь как-то не очень демократически.

Дудели дудки, время от времени взрывались петарды…

Вячек снимал это на свою цифровую камеру. В первый день короткий сюжет прогнали по местному телевидению. Однако съёмочную группу так и не прислали. На следующий день акцию сопровождало глухое молчание местных СМИ.

Пикет был заявлен на целую неделю, с 14 до 18 часов. Однако уже на третий день пикетирования с заводов привезли на автобусах рабочих и инженеров, забрав их со смены на два часа раньше. Они выгрузились с лозунгами «Даёшь вертикаль власти до самого низу!», «Мы с президентом и губернатором!», «Долой паралич власти на местах». Привезли несколько сотен человек, в автобусах было спиртное и еда. Время от времени заводчане заходили внутрь своих транспортных средств. Любимов сразу же стал сворачивать свой пикет, опасаясь драки. Милиция взирала на спонтанно возникавшие контакты различных пикетов на удивление бесстрастно.

Как ни странно, но как только стали расходиться «защитники прав местного самоуправления», вместе с ними с площади стали уходить и рабочие, не соблазнившись остававшимися в автобусах запасами спиртного и пищевого довольствия. На площади осталась только небольшая группа злых заводских клерков, вынужденных удерживать вертикаль власти на своих хрупких плечах. Но и те ушли через пятнадцать минут.

Вячек снимал. В области N никому это было неинтересно. И он выложил фотографии и свои комментарии в Интернет, под давлением Марины и Казакова всё-таки подписавшись псевдонимом.

На следующий день о пикете прошла информация по одному из московских каналов, и это был сигнал для центральных газет, посвятивших данному сюжету заметки величиной в анекдот. Об этом сразу же узнал весь город L, Тараканов и все, кому это положено. Начались в областном совете вибрации и обсуждения, а городские депутаты даже попытались принять решение о прямых выборах мэра, что, впрочем, сразу же было опротестовано городским прокурором. Так что рука Москвы, протянутая через комментарии в СМИ на помощь L-ской муниципии, хотя и была в конечном итоге отвергнута, однако в целом всё же способствовала вере в демократические принципы и торжество в будущем светлых идеалов.

И что бы сибиряки без москвичей делали? наверное, гораздо сильнее бы любили региональную власть. Вот вечно так: неугомонная столица сеет рознь между местными элитами и народом. Никакой на неё нет управы.