Остановка

 

Купить в журнале за декабрь 2015 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 7 часов | Цитаты: 1 2 3 4 5 6 | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

Ответ на квартирный вопрос. Утюжные капризы.

 

Василий Трофимович лежал на диване, закутанный в плед. В телевизоре артисты разыгрывали пародии на фоне серебряной ели.

– Батя, – позвал Пётр Васильевич. – Занят?

– Свободен!

– А мы тут с Костиком решили зайти.

– Дужэ хорошо решили. А Пашка нэ з вамы?

– Пашка ещё с-спит, – входя и подыскивая, на что присесть, ответил Костя. – Я тебе звук убавлю, а то г-говорить невозможно.

– Да выключи совсем, – сказал Пётр Васильевич.

– Нэ выключай, – попросил Василий Трофимович. – Звук зовсим выключай, а так хай будэ.

– Так может, ты смотреть хочешь? Мы тебе тогда оставим звук…

– Ни-ни, я вас буду слухать, а туды смотреть.

– Ты как? – спросил Костя.

– Та добре. Ничого вжэ нэ болыть. У мэнэ бабуля була. Втикла.

– Чого втикла? – зыркнув на Костю, спросил Пётр Васильевич.

– А я знаю?

– Можэ, ты йийи налякав? – весело спросил Пётр Васильевич.

– Та як? Ото хиба що два разы щипнув за талию.

– Ты такый впэвнэный, шо то була талия, а можэ – то не зовсим талия була? От вона и втикла.

– Ой, да, – гоготнул Василий Трофимович. – Дэ наши лита?

– Батя, ты поаккуратнее, а то ж перед сватом неудобно.

Василий Трофимович, совершенно развеселившись, пожал плечами и посмотрел в телевизор. Пётр Васильевич переглянулся с Костей, покрутил головой, разминая шею, и начал.

– Батя, я с тобой о деле хотел поговорить.

– О яком? – заинтересовался Василий Трофимович.

– О! – Пётр Васильевич хлопнул себя по лбу. – Я совсем забыл! Я же тебе деньги не отдал. Ношу с собой. – Пётр Васильевича вытянул из кармана брюк стопку сложенных вдвое купюр.

– Гроши – цэ добрэ. Цэ звидкы?

– С квартиры – звидкы ж ище.

– А, – удовлетворённо кивнул Василий Трофимович. – Ци хороши квартиранты. Платять вчасно.

– Да, – кашлянул Пётр Васильевич. – Я вот это у тебя на квартире был, посмотрел. Хорошая эта квартира.

– Авжеж хорошая, – хохотнул Василий Трофимович.

– Расположена удачно, – с отвлечённым видом продолжал Пётр Васильевич. – К центру близко. До моря недалеко. Там жить удобно.

Василий Трофимович открыл рот ответить, что-то смекнул, коротко глянул на сына и, не ответив, уставился в телевизор.

– Жалко, что чужие люди там квартируют, – продолжал Пётр Васильевич, взглядом ища поддержки у Кости.

Костя следил за дедом. Василий Трофимович показал на экран.

– От я люблю оцых, – воодушевлённо сообщил он. – От воны вытворяють.

– В чужой хате знаешь же что такое жить – чужого ж не жалко, – чуть повысил голос Пётр Васильевич.

– Ану, Костю, дай мени пульт. Я тики оцых подывлюсь и выключу.

– Батя, – позвал Пётр Васильевич. – Чуеш?

– Чую, чую, ще трошкы можна звуку, – Василий Трофимович увлечённо пялился в экран, где пара балагуров пели частушки. Василий Трофимович охал, ахал и после каждого куплета оборачивался то на Костю, то на сына, шумно хлопая в ладоши. Пётр Васильевич, переглянувшись с Костей, с беспомощным видом развёл руками.

– Ты чув? Як воны, га? – Василий Трофимович ткнул пальцем в телевизор. – Алэ ж смишни, да, Петро?

– Ага, смишни, – согласился Пётр Васильевичем, невольно и сам увлёкшись выступлением.

Когда через пару минут началась реклама, прежде чем Василий Трофимович успел что-то сообразить, Костя решительно схватил пульт и выключил звук.

– Дед, Максим женится. Может, ты оф-формишь к-квартиру на него? – в лоб спросил Костя, так что Василий Трофимович только рот открыл.

– Да, бать, – подхватил Пётр Васильевич. – Ну что за дело, что он квартиру снимает, а у тебя квартиранты живут. Лучше же пусть родной внук живёт. Тебе эти четыреста долларов погоды не делают. А ребёнок начнёт с чего-то.

Василий Трофимович глянул на Костю, тот закивал в поддержку сказанному.

– Мы бы сами помогли, но у меня сейчас дела плохи, фирму закрывать, наверное, придётся. Сбережений наших на квартиру не хватит. А он те же четыреста долларов чужому дяде платит. Ты понимаешь, батя?

– Удружи, дед, – добавил Костя. – Сделай подарок на с-свадьбу.

Василий Трофимович махнул рукой, требуя пульт, выключил совсем телевизор, кинул пульт в плед и посмотрел на Костю с очень серьёзным видом.

– Отжэ слухайтэ, – вздохнул Василий Трофимович. – Мне доллары погоды не делают – цэ точно ты сказав. Алэ та квартира Пашкина, – Василий Трофимович многозначительно поднял брови. – Вжэ е докумэнты.

– Яки докумэнты? – спросил опешивший Пётр Васильевич.

– Заповит, Петя! На ту квартыру заповит на Пашку. И всё.

– Дед, – вступил Костя. – Пашке квартира в самом лучшем случае лет через пятнадцать понадобится. Ну что ж она, пятнадцать лет простаивать будет?

– Ваше дело, – Василий Трофимович упрямо мотнул головой. – Сдавайтэ, що хочтэ – робить.

– Дед, давай Максиму уступим, – улыбнулся Костя. – Пашке будет к-квартира в своё время.

– И чуты не хочу! – Василий Трофимови замахал головой. – Всё! – он потянулся к пульту и крикнул собиравшемуся что-то ещё сказать Косте. – Всё!

– Ну, всё, так всё, – вмешался Пётр Васильевич и с некоторым облегчением подытожил. – Мы спросили – нам ответили.

Напряжение слетело с лица Петра Васильевича, как осенний лист с ветки. Он наклонился к телевизору, сделал громче и с самым безмятежным видом стал слушать телевизионные прибаутки.

– Папа, а с ф-фирмой совсем плохо? – негромко спросил Костя. – Ничего не поделаешь?

Пётр Васильевич сокрушённо нахмурился.

– С меня, Костик, горе-бизнесмен получается, – сказал он. – Я вон отца родного не могу спросить – если бы ты не спросил, я бы, может, духу не набрался. В том, конечно, моя вина, что ничего не получается. Я ж интриги плести не мастак. То Волков. Когда оно было нужно – оно само собой шло. А теперь надо большую часть заработанного отдать, чтоб тебя дальше работать пустили, – Пётр Васильевич развёл руками. – Как я людям объясню? А я лучше по миру пойду, чем допущу, чтоб кто-то подумал, что я от чужих детей своим детям оторвал. А что им ещё думать – сам посуди. Они на других понятиях работали всю жизнь. А тут – отдай. Доходов нету, а найдётся один дурак, кто скажет, мол, это мы с Волковым придумали, чтоб не остаться в проигрыше, и ведь остальные послушают. А потому что когда у тебя кровные твои отбирают, ты кого угодно послушаешь, – Пётр Васильевич передёрнулся. – Нет, как угодно пусть будет, а так не будет. А что делу кирдык – так в том нет сомнения. Потому что обстановка такая объективная – грузопотока нет, и улучшений не предвидится. – Пётр Васильевич в сердцах махнул рукой. – Я сам ещё не осознал, Костик. Ещё только предстоит.

Костя озабоченно потёр веки. Тут Василий Трофимович отвлёкся от телевизора, снизил звук пультом и вмешался.

– Ты кажеш: будэ Пашке квартыра. А як ты знаеш? А як не пидуть справы? А як шось, не дай Боже, трапыться.

– Да ну что ты говоришь, батя. Я устарел со своими понятиями, но я кто такой? Вертелся всю жизнь за ветром, куда ветер дунет – туда повернусь. А Костя в струе. Костя специалист. У Кости мозги.

– Якбы ж то мозгы моглы вид нещастя врятувати, – резонно возразил Василий Трофимович. – То не було б биды. Або ж хиба можна знаты, що завтра будэ.

Костя сглотнул. Ему показалось, что он опускается в шахту, и со всех сторон замелькали шершавые стены.

– Он прав, – выдавил из себя Костя. – Неизвестно, что з-завтра б-будет. Никто н-не вечен.

Пётр Васильевич усмехнулся, поглаживая подбородок.

– Ты только матери такое не скажи. И вообще – что я тебе сказал про фирму, тоже лучше не говори матери. Никому вообще, ладно?

Костя кивнул. Они помолчали. Костя набрал воздуха в лёгкие.

– И ты, бать, никому не говори, – попросил Пётр Васильевич, обращаясь к Василию Трофимовичу. – Кажу, про тэ, що почув, никому нэ кажи.

Костя выдохнул.

– Колы цэ я комусь щось казав? – фыркнул Василий Трофимович. – Крим вас из Костею, кому я щось казав?

Костя сосредоточенно поджал губы и напряжённо глянул на Петра Васильевича. Тот с весёлым видом позыркивал то в телевизор, то на отца, то на него. Костя снова сделал глубокий вдох и чуть слышно проговорил:

– Надо бы ч-чтобы вы…

Пётр Васильевич встрепенулся и прислушался к далёким голосам в коридоре.

– Надя, да? – спросил он Костю, ещё прислушался и кивнул. – Пойду. Что-то они там зовут меня, или что?

Надежда Михайловна столкнулась со Светой и Пашей в коридоре.

– Ты проснулся, – набросилась она на внука. – Уже ставлю тебе овсяную кашку.

– Лучше манную. Овсяную он не ест, – кивнув на сморщившегося Пашу, попросила Света.

– Ой, а у меня нет манки! Как же так – он совсем не ест овсянку?

– Терпеть не может.

– Быть не может. Вы просто идёте у ребёнка на поводу. Пашенька, идём со мной, я сварю тебе очень вкусную и полезную кашу.

– Овсянку? Не-ет, я не буду… – Паша хотел было проскочить мимо Надежды Михайловны в гостиную, но она преградила ему путь и наклонилась к нему.

– А я приготовлю её так, что ты и не поймёшь, что это овсянка. Я туда добавлю мандаринку, киви и банан. Пальчики оближешь. Овсянку обязательно нужно кушать, она очень-очень полезная. Идём.

– Я не хочу, ба. Я не буду овсянку.

– Он не будет овсянку, Надежда Михайловна, – покачала головой Света. – Я в каких только видах её не готовила.

– И с фруктами? А с вареньем? А с грибами? И с кабачковой икрой?

Света с извиняющимся видом кивнула.

– А манки нет, – в ужасе повторила Надежда Михайловна. – Ну ничего, я сейчас пошлю Петю за манкой. Где Петя?

– Не нужно, Надежда Михайловна, – испугалась Света. – Паша обойдётся без каши. Неужели не найдётся больше ничего покушать? Вы же всегда что-то придумаете.

Паша, пользуясь тем, что Надежда Михайловна замешкалась, прорвался, наконец, в гостиную. Обе женщины последовали за ним.

– Ты только проснулся? – пренебрежительно смерила его взглядом Полина. – А, ну да, ты, наверное, спишь ещё часов по двенадцать?

– Какие по двенадцать?! – опешил Паша.

– Хотя я в твоём возрасте уже спала восемь, ну, максимум, девять часов. Но я слышала, что некоторых и в шесть и в семь лет укладывают часов на двенадцать.

– Ничего я не сплю по двенадцать часов! Не ври!

– При чём тут не врать, – пожала плечами Полина и начальственно отчеканила. – Ты разговариваешь как маленький ребёнок. Не ври совсем сюда не относится. Так не говорят.

– Так, ану, не обижай мне ребёнка, – в шутку прикрикнула на Полину Надежда Михайловна.

– А мы как-нибудь сами разберёмся, – Полина чуть наклонила голову в сторону Надежды Михайловны и, остановив взгляд на диагонали, уходящей в угол комнаты, но не доведя его прямо до Надежды Михайловны, нравоучительно заметила. – Нельзя вмешиваться в чужие отношения. Тем более, взрослые не должны вмешиваться в детские отношения. Иначе дети будут балованные.

– Ну и ну, – Надежда Михайловна возмущённо всплеснула руками. – А ты не балованная?

– Я – совершенно не балованная. Ладно, Паша, идём играть в Черепашьи бега.

– Э, нет, – возразила Надежда Михайловна. – Паша идёт завтракать, а потом мы пойдём к деду Васе, – она взяла Пашу за руку. – Он уже заскучал и целый день о тебе спрашивает.

– Мы ведь собирались играть… В Черепашьи бега,– Полина впилась взглядом в Пашу.

– Ты с ним целый день вчера играла. Хорошего понемножку. Он же приехал не к тебе одной. С ним и дед побыть хочет, и я, между прочим, тоже.

– Ты правда пойдёшь сейчас к деду? – пренебрежительно спросила Полина, даже не взглянув на Надежду Михайловну.

Паша бросил короткий неуверенный взгляд на Свету и кивнул.

– Конечно, пойдёт. Дед давно его ждёт.

– Какой ужас, – шатнув головой, проговорила Полина. – Он же ребёнок. Что вы с ним вытворяете?

Надежда Михайловна махнула рукой и потянула Пашу за собой. Света шепнула Полине на ухо:

– Не расстраивайся, солнышко. Паша обязательно поиграет с тобой, чуточку позже.

– С ума сойти, – Полина бесцеремонно отвернулась от неё, плюхнулась на диван и, надувшись, стала со скучающим видом заглядывать в экран телевизора, где под управлением Максима по живописным трассам нёсся виртуальный байкер.

В гостиную заглянула Ксюша, в вафельном халате, с намотанным на голову полотенцем.

– Максим, а что ты здесь делаешь? – с плохо скрываемой досадой спросила она.

– Жду тебя, гоняю, а что? – нагибаясь в сторону и вписываясь в поворот, ответил Максим.

– Вообще-то я рассчитывала, что ты будешь ждать меня в комнате, и мне не придётся расхаживать по дому в полотенце. Ты выяснил у мамы про утюжок?

– Мам! – заорал Максим. – Ма-ам!

– Что, Максим? – закричала из кухни Надежда Михайловна.

– У вас есть утюжок?

– Чего?

– Утюжок, говорю, есть?

– Есть!

– Для волос, – злобно уточнила Ксюша. – Я же просила тебя выяснить ещё полчаса назад.

– Мам, для волос есть утюжок?

– Я ничего не слышу, Максим. Зайди на кухню и скажи! Я кормлю ребёнка!

– Максим, оторвись от игрушки и сделай! – прошипела Ксюша. – Или езжай немедленно домой за утюжком! Или мы отменяем поход?

Максим закатил глаза. Бросив руль, он прошёл мимо Ксюши, воровато глядя на неё, дошёл до кухни и, повалившись на наличник, повторил свой вопрос. Скосив взгляд на пол, Ксюша прислушалась.

– Конечно, нет у меня такой вот штуки для волос, Максим, – донеслось возмущённое резюме Надежды Михайловны. – Я понятия не имею, что это такое. Посмотри на мои волосы, как думаешь, им нужен утюг? Хочешь, спроси у Симы, только, спорю, что Сима и подавно не знает. Слушай, ты собрался в клуб, иди в клуб, только чтобы я ничего об этом не слышала. Ты целый день будешь собираться и целый же день мне мозги компостировать? Ты не мог подождать до завтра и идти, куда угодно, без ущерба для моей нервной системы? Нет, тебе понадобилось срочно сегодня идти в клуб.

– Максим! – гаркнула Ксюша из гостиной.

В кухне неразборчиво забубнили несколько голосов.

– Иди сюда, Максим! – не двигаясь с места, позвала Ксюша, и нетерпеливо застучала ногой по полу.

Через секунду из кухни появилась Надежда Михайловна, а за ней – Максим.

– Кисюня, а ты не можешь обойтись без этой штуки? – стремительно приближаясь к Ксюше, воскликнула она. – У тебя же красивые волосы. Если их просто высушить феном? Или накрутить на плойку.

– Нет, я не могу, – Ксюша красноречиво посмотрела на Максима и, добавив немного меди в голос, проговорила. – Съезди, пожалуйста, за утюжком, Максим.

Глаза Надежды Михайловны округлились от негодования.

– Нет, никуда он не поедет! – вымолвила она. – Он сюда приехал, чтобы отдохнуть, а не чтобы за утюжками кататься.

Ксюша задохнулась от возмущения. Она открыла рот, но не нашла слов, вместо этого бросила бешеный взгляд на Максима.

– Сейчас Петя сходит к Наташе – соседке – и одолжит утюг, – заключила Надежда Михайловна, прежде чем Ксюша успела ответить. – У Наташи точно есть. Максим, позови отца, он у деда.

– Я тут, – отозвался с лестницы Пётр Васильевич. – А что, нужен?

– Петя, сходи к Наташе, одолжи у неё утюг для волос. Да, что ты так уставился, специальный прибор, ну, типа плойки, только выпрямляет волосы. Скажешь: для выпрямления волос, она тебя поймёт.

– Сделаем. Уже сейчас нужно?

– Да, пап, чем раньше, тем лучше, – сказал Максим.

– Чем раньше, тем лучше, – продолжала Надежда Михайловна и тут заметила Свету. – И манка, Петь! Зайди заодно в магазин, купи манки Пашуне. Хорошо?

– Конечно, уже иду.

– Нагрузили вас всё-таки, – сказала Света, с сожалением глядя на свёкра. – Да зачем же нам манка, Надежда Михайловна?

– Так ему всё равно идти! Он в сторону магазина идёт!

– Да если б и специально, – возразил Пётр Васильевич. – Я с удовольствием!

– Петя, а ты с папой поговорил? – вспомнила Надежда Михайловна.

– Потом, потом, Надюша, потом.

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за декабрь 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение декабря 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.