Остановка

 

Купить в журнале за декабрь 2015 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 7 часов | Цитаты: 1 2 3 4 5 6 | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

Пренебрегая Щелкунчиком. О клушах, карьеристках и самопоиске. Свежесть в голове. Срыв Надежды Михайловны.

 

Аня машинально включила зажигание и слегка надавила на педаль. Под колёсами захрустел снег. Докатившись почти до края склона, Аня остановилась и включила печку. Её взгляд тонул в распростёршейся перед ней снежной долине, над которой, уже тяготея к горизонту, зависло белёсое солнце. По краям склона – засохшие стволы мертвых деревьев, подобно беспомощным когтям издохшего чудовища, – памятник усмирённой злобы. И две человеческие фигуры вдалеке, против солнца – среди останков деревьев – как первые представители поколения, возродившегося на разрушенной земле.

Аня опустила стекло и закурила, не поворачивая головы. Она насторожено смотрела на засохшие стволы, думая о том, что они – тот необходимый изъян, благодаря которому вся эта красота становится настоящей и живой. Они – как символ вездесущей смерти, неизбежно соединяющейся с жизнью и тогда образующей самые потрясающие картины, дающей самые удивительные результаты.

Тридцать первое декабря. Самый вместительный день года. С каждым разом он всё больше наполняется традициями, иные из которых, легкомысленно возведённые в такой статус много лет назад, когда традиции ещё не имели для Ани непререкаемого авторитета, стали теперь обременительными. Но когда тебе за тридцать, у тебя муж много старше тебя, занятый на утомительной работе, и двое детей, традиции становятся неким залогом благополучия, а мысль о том, чтобы нарушить или отменить их, равносильна богохульству.

Ровно год назад, тридцать первого декабря, они проснулись около десяти утра и сразу включили музыку. Дебюсси. Было тепло и сухо. Им не хватало снега. Они зажгли новогоднюю ёлку и любовались её огнями. И слушали «Шаги на снегу». От этого ещё больше хотелось снега, но это было такое неназойливое желание, которое не требует обязательного осуществления. Побродив по квартире, Аня с удовлетворением убедилась, что боль в горле её больше не беспокоит, и решила, что непременно будет пить сегодня шампанское. Игорь подогрел завтрак – нежные налистники с мясом – позвал их к столу, и они ели налистники и запивали их чаем с бергамотом. Потом был душ, такой горячий, что от пара в ванной было тяжело дышать, и когда после душа она пила кофе, слушая Дебюсси, она чувствовала, как пар поднимается со спины и растекается по халату, и внезапно она стала воображать, если бы они родили ещё одного ребёнка – как бы он мог выглядеть, на кого из них был бы похож больше, и кто бы это был – мальчик или девочка.

Аня заметила, что кто-то издали энергично машет ей рукой. То была Елена Филипповна. Рядом с ней Аня узнала Полину и Пашу. В нескольких метрах от них увидела Симу и Лёшу. Все они смотрели на неё. Аня вышла из машины и быстрым шагом направилась к ним.

– Машу, машу, а ты – ноль внимания, – засмеялась Елена Филипповна. – Ну что, съездила?

– Съездила, – кивнула Аня.

– Ну, давай теперь с нами.

Аня, поёжившись, оглянулась на машину, и догнала Симу с Лёшей. Она зашагала по левую руку от Симы.

– О чём это вы, Анна Ивановна, так задумались, что мы вам махали и кричали – а вы всё не замечали? – с любопытством спросил Алёша, шедший по правую руку от Симы.

– Я думала, какой красивый сегодня день, – ответила Аня.

– Солнце мягкого золота. Ненавязчивая ледяная голубизна, – кивнул Лёша. – Горделивое море. Снег хрустит. Залихватский дымок над крышами. Не день, а воплощение зимы.

– Угу, – обрадовано согласилась Аня.

– Когда июльскими вечерами, тлея в накале всего сущего, мы вспоминаем об очищающем уюте зиме, именно такой день рисуется в нашем воображении, – продолжал Лёша, придав своему голосу поэтическую интонацию.

– Ещё немного, и закат сожжёт его без остатка. Так что окунитесь в него, пока он блестит, – хехекнула Сима в тон Лёше и поинтересовалась у Ани. – Куда ты ездила?

– Навестить бабулю, – Аня усмехнулась. – Одна из моих новогодних традиций.

Сима промолчала. Они шли молча, и Аня стала испытывать неловкость от того, что вклинилась в разговор, который с её приходом прервался. Она немного замедлила шаг и примкнула к Елене Филипповне, оставив Лёшу и Симу на пару шагов впереди себя.

– Тебя долго не было, – констатировала Елена Филипповна.

– В городе пробки. Куча людей, – замолчав, она наткнулась на вопросительный взгляд Елены Филипповны, как бы требующий от неё продолжения. Помедлив, взглянув на молчащих Симу и Лёшу, она отвлечённо продолжала. – Все такие обычные, как будто и нет никакого праздника. Я купила пару еловых веток и игрушки. Земля хоть и твёрдая, а воткнуть можно, и держится хорошо. На соседних могилах тоже полно ёлок. А сколько там галок! Сидят на крестах, как сторожа. Потом слетают к могилам, сбивают кульки, роются там клювами, выбирают себе – мандарины, калачи, конфеты, кто что оставил. А ещё собаки. Одна ко мне подошла с таким трогательным видом. А я, как назло, не захватила ничего, чем можно было бы её угостить. Так мы посидели немного с бабушкой, потом я стала замерзать и решила возвращаться. Остановилась посмотреть на море – тут вы. Вот и всё.

Аня пожала плечом и посмотрела на море.

– Вечером поедешь в театр? – спросила у Ани Елена Филипповна.

Аня покачала головой.

– Я решила, что сегодня не поеду – очень неудобно получается.

Елена Филипповна посмотрела на неё с сожалением.

– А в какой театр вы собирались, если не секрет? – обернулся Алёша.

– В оперный, – Аня слабо улыбнулась. – Не в ваш.

– А что там сегодня? – заинтересовался Алексей.

– Щелкунчик.

– Ах, ну да, Щелкунчик. Естественно.

– Ещё одна новогодняя традиция, – вздохнула Аня, глянув на Елену Филипповну.

– Ты любишь Чайковского, – с некоторой ревностью сказала Сима.

– У меня ноги подкашиваются всякий раз, когда я слышу первые такты «Щелкунчика», – покачала головой Аня, и в её лице проскользнула черта едва уловимого, беззащитного, зарождающегося, но будто задавленного, безумия, черта неожиданная на светлом Анином лице, словно некстати попавшаяся на глаза следователю деталь, улика сумбура в обстановке, которая имела целью убедить его в безупречном порядке.

– Во второй картине первого действия на втором развитии темы «Елового леса» мелодия совершает лирический ход – у меня от него мурашки бегут по спине, – призналась Сима.

– Я знаю, о чём ты говоришь, – Аня взмахнула пальцем и нерешительно пропела. Спохватившись, она стыдливо прокашлялась. – Ну да, фальшиво. Лучше бы ты сама…

– Нормально, – снисходительно ухмыльнулась Сима.

– Очень красивый ход, – согласилась Аня. – В «Щелкунчике» много таких. Например, колокольный перезвон в финале первого танца Клары и Щелкунчика – у меня глаза сами собой закрываются, из-за этого я не могу его слушать в машине. Или скрипично-мушкетная очередь в сцене сражения с Крысиным королём – я начинаю тарабанить пальцами по рулю, Игоря это очень забавляет.

– Полина, Полина! – закричала Елена Филипповна и погрозила ей кулаком. – Отойди от края! Вот я тебе! – она заботливо остановила Аню, встрепенувшуюся, ожесточившуюся, грозно глянувшую в сторону дочери. – Я пойду. Я сама.

Елена Филипповна устремилась к Паше с Полиной, тряся кулаком на ходу. Аня сосредоточенно проследила за ней.

– Приятно, что остаются женщины, которых не зацепил вирус деградации, – проговорила тем временем Сима с видимым удовлетворением. – От кого ещё можно услышать что-то, кроме подробностей её очередного шоппинг-тура.

Аня в веселом оцепенении переглянулась с Алёшей.

– А ведь как всё многообещающе начинается, – продолжала Сима. – Например, среди моих сверстниц масса интересного материала. Какие-то цели у людей, какие-то мысли в головах. В принципе, можно найти, с кем приятно пообщаться. Смотришь, кому двадцать пять – половину уже перекосило: их волнует замужество, шмотки и посоревноваться, у кого более стервозная начальница и более тупые коллеги. У кого дети, я вообще тащусь – кроме лекций на тему зависимости грудничкового стула от лактационной диеты, почерпнутых из псевдопедиатрических статей, и сравнительного анализа подгузников разных марок от них ничего не добьёшься. А если копнуть дальше тридцати – это жесть. Женщины после тридцати делятся на две основные категории: клуши и карьеристки. Хотя, если разобраться, грань между ними условная. Клуши ведут свои кухонно-мещанские разговоры и критикуют карьеристок. А карьеристки везде и всюду хвастают саморазвитием. Она, представьте себе, побывала на таком-то мастер-классе и пересказывает, что ей там излагали – как это было познавательно и интересно. То есть, нет, информативно и эффективно. Вот такая у них лексика. Ну да, и в ответ на критику карьеристки демонстративно презирают клуш. Вот, собственно, полная картина. И суть у обеих – одна. И я в ужасе – куда деваются светлые головы, с которыми в двадцать лет можно было ночь напролёт рыдать над лирикой Лермонтова или сходить с ума в Богом забытой подворотне и чувствовать себя самыми свободными и счастливыми в мире людьми. Может, это новая чума, которая косит всех направо и налево, награждая скудоумием?

Аня, стараясь сдерживаться, посмеивалась и периодически взглядывала на Алёшу. Тот тоже шёл, улыбаясь и бесшумно хихикая.

– Ну а что? – продолжала Сима, наслаждаясь их реакцией. – Мне уже двадцать один. Пара-тройка лет, и я на рубеже. И мне страшно. А вдруг меня зацепит.

– Да, ты та ещё женоненавистница, – улыбнулась Аня.

– Все женщины – женоненавистиницы, – невозмутимо отозвалась Сима.

– Увы, – Аня склонила голову. – Слава Богу, кроме женщин, есть ещё мужчины.

– Точно. Единственная моя надежда. Но шансов всё равно мало, потому что, постоянно находясь в обществе клуш, мужчина волей неволей сам начинает деградировать, – Сима прищурилась, глядя на Аню. – Это второй уровень женоненавистничества. Получается, что мы ненавидим женщину через посредство мужчины, приближённого к ней.

– Какой кошмар, – Аня замахала головой. На какой-то миг её смех готов был перерасти в хохот, и Алексей, невольно заразившись, тоже стал посмеиваться. Отсмеявшись, задумавшись, Аня устойчиво взглянула на Алексея и развела руками.

– Получается, ваш единственный шанс спастись – никогда не жениться, – заключила Аня, насмешливо глядя на Алёшу.

– Если бы я была мужчиной – я бы никогда не женилась, – подхватила Сима.

Аня с Алёшей весело переглянулись.

– А если бы ты сама себе встретилась – тоже не женилась бы? – спросил Лёша.

– Дело же не в том, на ком жениться, – с возмущением возразила Сима. – Чреват сам факт. Остаётся один интерес – озабоченность взаимоотношениями и благосостоянием, как будто дальше семейной гармонии и светлой комнаты с видом на море ничего нет. Все фильмы снимают – только об этом, книги пишут – об этом. Должно же быть что-то ещё. Кто об этом написал? Кто снял про это фильм? Да никто, потому что они все – женатые люди. И предлагают мне поверить, что предел мечтаний – любовь? Спасибо.

Они заметили, что Елена Филипповна сделала им знак возвращаться и повернула с детьми к дому. Сима кивнула, мол, поняла, и, бросив меланхоличный взгляд на море, тоже стала поворачивать.

– Господи, какая скука эти разговоры, – воскликнула вдруг Сима, вырываясь вперёд и подставляя лицо потоку ветра. – Не понимаю, как можно провести шестьдесят-семьдесят, а то и больше лет в бессмысленных разговорах. И как можно удивляться, что жизнь ненавидит нас, если за всё это время, проходя бок о бок с ней, не сделать ни одной попытки овладеть ею. Ведь все эти концепции, которые они набалтывают за годы, разваливаются в один прекрасный день. Следа не остаётся. Даже не вспомнят потом, что это сидело у них в голове. И сочиняют новые. Какие концепции, к чёртовой матери. В чём вообще можно быть уверенным, кроме того, что ты сам прожил. Не знаю, если и есть что-то прочное, чего можно добиться от жизни – это впечатления. Больше ничего я не знаю. Все любят болтать и размышлять. При этом никто из них задницу не оторвёт, чтобы попробовать пожить. Само идёт – бери только, отказываются. Это жесть просто. Вчера в «Крокодила» поиграли – это был такой прогресс, ребята, я думала, что в этом сумасшедшем доме реально никто уже не способен на это. Потому что они только разговоры умеют разговаривать – сколько я себя помню. Скука смертная! Вот ты! – Сима в упор уставилась на Алёшу. – Ты же был… где ты только не был. Ну и что? Каков итог? Ты добился жизни? Что она тебе ответила? Почему ты здесь? Что у тебя внутри? Ну? Ты же прыгал с парашютом, ну? Прыгал?

– Ну, прыгал, – улыбаясь, пожал плечами Алёша.

– Что ты смеёшься? Ты смеёшься надо мной? – уязвлёно воскликнула Сима. – По-твоему, я глупости говорю? Вы оба смеётесь надо мной. Я наивно мыслю?

– Я улыбаюсь, потому что мне доставляет невыразимое удовольствие тебя слушать, – возразил Алёша. – Я как будто вернулся лет на десять назад. У меня в голове такая свежесть.

– Свежесть в голове, – повторила Аня. – Очень точно.

Сима переводила с Ани на Лёшу настороженный взгляд, который вскоре перегорел, просветлел, отстранился, в нём проскользнуло смущение, и потом что-то новое, нераспознанное заполнило его почти до краёв.

– Чёрт, были бы деньги, – пробормотала она. – Подумать – такая пошлость, а сколькое в них, если дать их в правильные руки. Почему деньги вечно попадают не в те руки? – Сима оглянулась на них. – Потому что мы не в раю? Или потому что у них нет ума? – Аня молчала. Лёша рассеянно оглядывал окрестности. – Я бы уехала немедленно, – Сима мотнула головой. – Спросила бы у тебя – куда мне ехать в первую очередь. Ты ответил бы: Швейцария, Норвегия, Непал, Мексика, Франция, Канада – где ещё ты бывал. Я рванула бы через твой парк камней и через Руку Бога так далеко, чтобы туда нужно было лететь много часов, а потом много дней ехать в поезде, а потом автостопом и, в конце концов, пешком. Я бы уехала одна, чтобы не плодить разговоры. Без книг и даже без музыки, чтобы ничего не искажало восприятия, – Сима замолчала и посмотрела на них с некоторым вызовом. – Когда-нибудь я так и сделаю.

– Дай Бог, – сказал Лёша.

Они нагнали Елену Филипповну, которая остановилась их подождать, отпустив немного вперёд Пашу и Полину.

– Дорвалась, – глядя на Симу, усмехнулась Елена Филипповна. – Смотрю, болтает и болтает. А эти молчат. Нашла свободные уши.

– Очень любопытные и довольные уши, – сказал Лёша.

Сима взяла Елену Филипповну под руку, и они двинули дальше, и Елена Филипповна напряжённо смотрела под ноги, опасаясь поскользнуться, что с ней неоднократно происходило в этих сапогах, которые она, тем не менее, надела, потому что вторые её сапоги были слишком тонкие, и в них она мёрзла, а третьи – совсем древние ботинки, в которых неприлично гулять при свете дня.

Аня задумчиво водила взглядом по Симе и Елене Филипповне и, почувствовав, что Лёша смотрит на неё, повернулась к нему.

– Ну что, узнаёте себя, Анна Ивановна? – негромко спросил он.

– Вы очень проницательны, – невольно отозвалась Аня и, опустив голову, ускорила шаг перед калиткой.

Надежда Михайловна молчаливо помешивала бульон, наскоро сваренный для Полины и Паши.

– А где Максим? – осведомилась Света, входя в кухню. – Я видела, машина исчезла.

– Понятия не имею, – с мрачной безучастностью ответила Надежда Михайловна.

– Может, поехали за вином, оно хорошо пошло вчера, – предположила Света.

Надежда Михайловна струсила с ложки юшку.

– Супчик готов. Можно Пашку звать, – Надежда Михайловна потушила конфорку.

– Так мы же едем, Надежда Михайловна. Вернёмся – тогда поест.

– Куда?

– Ну, к родителям, как и собирались, – напомнила Света. – На часок съездим, посидим немного за праздничным обедом, и назад.

Надежда Михайловна растерянно уставилась на Свету.

– Мне казалось, мы договорились, что вы второго числа к ним поедете.

– Нет, нет! – испуганно воскликнула Света. – Они нас ждут. Костя переодевается – и едем.

– Света, Паша не ел ничего с двух часов дня. Уже почти шесть.

– Он поест. Мы через двадцать минут будем за столом.

– Так почему ему здесь не поесть? Это пять минут! Для чего я суп варила? Чтобы он непонятно где ел?

Света уязвлёно потупила взгляд.

– Надежда Михайловна, моим родителям, как и вам, хочется встретиться со своей семьёй в праздничный день, – с упрёком заметила она. – Я не понимаю вашего недовольства.

– Ты много чего не понимаешь! – выпалила Надежда Михайловна и, отшвырнув фартук, выскочила из кухни, едва не сбив с ног входящую Елену Филипповну. Та, уловив растравленный взгляд Надежды Михайловны, заметив навернувшиеся Свете на глаза слёзы, вопросительно крикнула вдогонку дочери:

– Надя!

– Не сейчас, мама!

Елена Филипповна с негодованием покачала головой и повернулась к Свете.

– Вот бессовестная.

– Главное, совершенно без причины! – пробормотала Света.

– Взвинтилась, как помешанная, – проворчала Елена Филипповна.

– Больше слова ей не скажу, – с обидой воскликнула Света.

– Погоди, она отойдёт, извинится.

– Нужны мне её извинения! Я же с ней всегда по-хорошему, Елена Филипповна! Всегда её выбрыки терплю, глаза на всё закрываю.

– Знаю, Светланка, у тебя ангельское терпение, – Елена Филипповна погладила её по спине.

– А она на мне срывается! Знает, что я ей ничего не скажу в ответ! Попробовала бы она Ане ляпнуть первое, что на ум придёт, – та бы её быстро на место поставила. А мне – можно. Светка промолчит – ей что угодно можно говорить.

– А ты её тоже на место ставь, – сердито посоветовала Елена Филипповна.

– Да как же я могу? – Света прижала руку к груди. – Я же её за родную.

Елена Филипповна вздохнула. Вошёл Костя.

– Что с-случилось, Света?

Света махнула рукой.

– Бабуль?

– Что, что? Мать твоя невоспитанная на Светку налетела, – пристыжено отозвалась Елена Филипповна.

– С чего? – не понял Костя.

– А в том то и дело, что ни с чего.

Костя подошёл к Свете, взял её за руки.

– Поехали, нас уже заждались. Русика увидим!

Света от счастья улыбнулась сквозь слёзы.

– А Пашка где?

– Пошёл машину греть, – Костя подал ей пуховик и, уводя из кухни, кивнул в знак прощания Елене Филипповне.

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за декабрь 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение декабря 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.