Дискурс о технике

Греческое слово «тэхне» предполагает некоторое умение, ремесло. Такое определение применимо к логике донововременных практик, но стоит совершено вне рамок нашего дискурса о поле технического. Действительно, самые первые человеческие практики лежат в рамках некого умения, которое служит памятью того общества, в коем и возникают практики, т.е. любая первобытная техника прежде всего традиционна, из традиции берется и в традицию уходит. Это ключевой момент, ибо сама техника не осознается обществом, как техника, а продуцируется, как традиция, как мудрость предков. Техника изготовления глиняных горшков, получается, не техника. Поясню. Не постижение природы, не знание как таковое, а слово отцов или богов (в данном случае это одно и тоже), которое надо выполнять, даже не потому, что так будет лучше в принципе, а потому, что так будет лучше в смысле подчинения воле вышестоящих, ибо гнев их хуже любых реальных невзгод. Первобытная техника – это обряд исполнения, приближения к ирреальному, пренебрегая реальным. Сама техника мыслится как нечто самостоятельное, не привязанное к реальности, как система символов, но наполненных глубоким содержанием. Греческое определение здесь неуместно, ибо то, что мы рассматриваем, не искусство и не ремесло, оно так не мыслится, это императив предков, имеющий смысл лишь в себе самом.

Античность дает первое приближение к реальности, или, если следовать логике нашего дискурса, отход от ирреального и символичного. Греческое определение здесь совершенно уместно, это и не удивительно, т.к. этот тип сознания и создал это определение. Техника пока еще дана от богов-предков, но в точности соразмерна реальности, то есть, нисходящее с небес совпадает с реальной природой. Это понятно, первобытное мышление не связывало окружающий мир с предками, а противопоставляло его им, скорее даже мир представлялся ему символичным наполненным лишь знаками, приближающими к трансцендентному. Такова природа симпатической магии: найти во внешнем мире нужный знак и использовать его символически, ради реальной реакции тайнах сил. Любой пример из «золотой ветви» Д.Д. Фрезера будет именно таким. Скажем, сахалинский абориген женского пола, дабы забеременеть, подкладывает под накидку камень, дающий вид беременности, и так ходит, пока действительно живот не вырастет. Вот: камень символичен, никто не воспринимает его как реальность, но он имеет значение знака, которым можно возбудить реальные силы, которые и производят что-то реально, в данном случае беременность. Человек первобытный ничего не может делать сам, он беспомощен, он замкнут в себе самом и в абстрактных предках.

Вернемся к античности и к соразмерности реального и божественного нисхождения. Геки считаются изобретателями разума, их боги разумны, и разумны, что важно, также как и земные люди, т. е разум понимается, как нечто единое, не может быть множества логик, логика одна и у бога, и человека, а значит, отношения бога и человека складываются на основе этого разума. Отсюда вывод: что-то хочет от человека бог, и человек что-то хочет получить от бога. Так возникает разумность религии, человек теперь вправе требовать что-то от бога, если он, со своей стороны, выполнил все его желания. Если скормили Афине Палладе сорок барашков, значит, рукоделие не должно в этом месяце подвести. Так ирреальность совпадает с реальностью на основе единого разума, мир един, и осознается как некое поле разума, где могут жить разновеликие существа. Ведь греки искренне верили, что Зевс и 12 олимпийских божеств сидят именно на Олимпе, просто туда трудно добраться, поэтому их никто из современников не видел, но зато предки... но об этом надо читать у Гомера. Водораздел с трансцендентным исчез, а вместе с ним исчезла и ирреальность. Значит, все, что исходит от богов-предков, должно иметь некий практический смысл и реальное применение. Ремесло потому и дано от богов, что оно нужно, и с ним легче жить, искусство войны дано, чтобы побеждать и завоевывать территории, искусство торговли – для выгодных сделок. Техника теряет самосмысл, замкнутость в себе, она теперь бессмысленна без реального применения. Она становится ремеслом и искусством, «выторгованным» у богов за какие-нибудь услуги.

Но это еще не техника, о которой речь пойдет впереди. Чтобы это проиллюстрировать, обратимся к словарю философских терминов. В статье «Техника» ей дается такое определение: система материальных инструментов, знаний и навыков, используемая для получения определенных результатов и отличающаяся антропогенным происхождением и воспроизводимостью. Первобытное мышление происхождение техники связывает с божеством-традицией и в деле воспроизведения технического велика роль ирреального, носитель – все-таки человек, но цель и средство – божественное. Да и сама техника не осознается как техника, как инструмент. Скажем, первобытный ритуал вообще не преследует никаких результатов, целиком ориентирован сам на себя. Техника здесь самодостаточна. Античность меняет представление о технике (скорее, создает это представление), совершает огромный шаг к реальности (скорее, впервые находит ее), но все же, речь еще не о технике. Здесь техника нацелена на достижение результатов, отныне она без применения не имеет смысла, но происхождение ее пока еще остается делом рук божеств, которые, хоть и низведены до реального мира, но по-прежнему недостижимы (пусть даже и недостижимость эта заключается в альпинизме, т.е. в неумении забраться на Олимп). Что это значит: техника в античности не находится в антропогенном поле, она сверхантропогенна, хоть и реальна, человек не может изобрести сам ничего. Да и воспроизводимость – также в руках богов, без постоянной связи с ними невозможна никакая, пусть и доступная, техника.

Итак, первобытное сознание и античность представляют собой первую волну реальности, с очень высокой амплитудой сознание прошло путь от полной симуляции реального, до торжества реальности, уничтожения ирреального в античности. Вся эта волна еще не имеет никакого отношения к технике, еще много должно пройти времени, прежде чем человечество с ней столкнется. Но как же быть с многими изобретениями тех времен, с многочисленными практиками по материализации знания и прочим? Представляется, стоит здесь ввести поле случайности. Любое изобретение изобретается случайно и не осознается как изобретение. Закрепление технического знания в традиции бессознательно, осознается лишь факт изобретенного. К примеру, у профессора института философии В.М. Розина есть небольшая монография, посвященная поиску причин происхождения наскальных рисунков в первобытных пещерах. Итогом изучения огромного материала по археологии послужил вывод профессора о том, что рисунки животных случайны, они возникли в результате тренировок на меткость первобытных охотников, которые кидали копья в мертвое животное или в глиняную имитацию добычи. Дело в том, что промахи проходили недалеко от животного, и, когда цель уносили, на стене оставался ее силуэт. Кому-то в голову когда-то пришло обвести эти промахи, и получилось изображение животного, это подтверждают первейшие находки в пещерах, где животные были нарисованы в натуральную величину и «силуэтоподобно». Далее фигура нарисованного животного обрела сакральность, в виду того что пришла от предков, а значит – от потустороннего мира, а значит, так надо делать, если предки так делали. Или так надо делать, чтобы предки не разгневались и не помешали охоте (или помогли охоте), т.е. первобытная живопись обрела символичность, когда стала традицией. Вот и все, техническое знание изготовления настенных рисунков не осознавалось никогда как человеческое изобретение, лишь продуцировалось как сакральность.

Касаясь античности, моментально можно возразить, ссылаясь на имена Архимеда, Пифагора, многих античных скульпторов, поэтов, декораторов, и пр., с именами которых связанны открытия и возникновения различных техник. Да, это так, но все же, их открытия носят лишь техноподобный характер, ибо все изобретения сопровождались многочисленными музами, ангелами, демонами, и иными божествами, истинно контролирующими мир. Техника начнется там, где начнется человек, как самостоятельная величина.