Панацея

Около шести часов утра семидесятилетний Некрасов, сжимая в руке тюбик зубной пасты «Чебурашка», прокрался по коридору к дверям женского отделения дома престарелых. В палате номер семь дружно посапывало несколько пенсионерок, целомудренно прикрытых одинаковыми зелеными одеялами до самых подбородков.

Некрасов, ужасно скрипнув старыми коленками, совершил смертельный номер: опустился на четвереньки и подобрался к ближайшей с краю кровати Минеевой. Соорудив при помощи «Чебурашки» из лица старушки нечто вроде верхушки торта, Некрасов выдавил остатки пасты на высунувшуюся из под одеяла руку Магомедовой и совершенно довольный собой, на карачках удалился из комнаты.

Без двадцати восемь, отвешивая одиннадцатую порцию манной каши, дежурная по кухне Москаленко в очередной раз затейливо помешав черпаком в котле, обнаружила в горячей жидкой массе свою вставную челюсть, странным образом исчезнувшую позавчера. В целях экономии пищевых продуктов о находке умолчала.

Седенькая Романцова к завтраку не вышла. В это утро она и не вспомнила о еде. Ее крепко занимало совсем другое. Старушка в который раз добавляла в ванну воды погорячее, в надежде отпарить от поясницы оренбургский пуховый платок. Чьи-то умелые руки нашли способ добавить в тюбик с мазью от ревматизма немного клея-герметика.

Ближе к двенадцати, вернувшийся с совещания главврач сел на канцелярскую кнопку, подложенную на его кресло с изогнутыми подлокотниками, а через минуту нашел в своей сменной обуви вместо стелек… горчичники.

Во время сонного часа у неврастенички Минеевой вдруг загремела под кроватью железная утка. Вытащив при помощи трости ночное судно, старушки обнаружили внутри большой советский будильник.

После пяти вечера медсестричка Верочка выучила наизусть шестнадцатую страницу «Анны Карениной». Именно в этом месте у ее подшефной группы, обожавшей чтение вслух, сегодня многократно случались массовые приступы склероза.

Атмосфера в доме престарелых стояла какая-то непривычно веселенькая и взбудораженная. Пропадали и снова чудесным образом возвращались на место костыли, очки, тапочки. Тщательно следящий за своим здоровьем Жохов обнаружил в пузырьке из-под витаминов слабительное, к сожалению – поздно. Два раза поступали ложные сообщения о разбитых градусниках. Москаленко ходила по отделению с прикрепленной к спине бумажкой «Джульетта из геронтологии». Постоянно звонил телефон, снова и снова просили Некрасова, пытаясь завербовать в шпионы контрразведки.

Персонал не спешил наводить порядок, удивленный внезапным улучшением состояния пациентов, нормализацией давления, всеобщим оптимизмом. Престарелые передвигались по отделению хихикая, сплоченными группками.

За два часа до отбоя Осташков, хитро прищурив глаза, тащил куда-то грелку с ледяной водой, щедро окрашенной марганцовкой. Вдруг кто-то властно схватил его за пояс халата, приостановив энергичное шарканье старичка:

– Что здесь происходит? Вы мне график работы сбиваете… а еще пожилые люди!

И некто строго полистал худым белым пальцем внушительный ежедневник, больше похожий на том энциклопедии, обернутый в черный бархат:

– Ваша фамилия Осташков? Так, мне еще нужны Чернова, Арефьева и…

– ВО КЛАСС!!! – восхищенно выдохнул Осташков, сразу отвлекшись от грелки.

– Ты новенькая? Из артисток, что ли? Да мы сейчас с тобой все наше отделение на уши поставим! Значит, сначала я тебя в тумбочку к главврачу спрячу, а потом.....эх, жаль у тебя косы нет!

И жизнерадостный пенсионер потащил за собой в седьмую палату кого-то очень худого, бледного, в черном халате с капюшоном на лысой голове.

Насидевшись в тумбочках, под кроватями и в шкафах, совершенно одуревшая от хохота пенсионеров, вся перемазанная пылью… СМЕРТЬ, кое-как отделавшись от Осташкова, попыталась потихоньку перекурить за занавеской, чтобы прийти в себя. На третьей затяжке ее обнаружила медсестричка Верочка. Обе замерли, настороженно изучая друг друга. Первой опомнилась девушка, вспомнив о своем профессиональном долге:

– А вот вы курите, а здесь между прочим пожилые люди! И ВАЩЕ, время посещений законченно.

Смерть покорно загасила сигарету о костлявую ладонь и попросила:

– Верочка, выведите меня, пожалуйста, потихоньку отсюда. Я домой пойду. Атмосфера какая-то сегодня нерабочая. Что за день?

– Хороший день. Первое апреля! Шутки и смех, как известно, удлиняют жизнь. А в нашем отделении этот метод практикуется широко. Вот вы, если решитесь, приходите нам завтра, у нас КВН-чик будет.

Смерть шла домой, пиная попадавшиеся по пути под ноги камешки и бормоча себе под носовые отверстия:

– Никакого уважения. Что мне им теперь, прогулы, что ли, ставить? Нашли себе панацею.

На ее черном рабочем костюме отчетливо белели отпечатки нескольких измазанных мелом ладоней.