HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Дан Маркович

Паоло и Рем

Обсудить

Роман

Опубликовано редактором: , 24.07.2008
Оглавление

11. Часть III. Глава 3. Паоло. Потери.
12. Часть III. Глава 4. Паоло и Рем.
13. Часть III. Глава 5. Рем. Конец и начало.

Часть III. Глава 4. Паоло и Рем.





* * *


Сначала он подумал – подмалевок, настолько все убого, небрежно – и темно, темно!.. Потом разглядел основательность и выписанность главного – похоже, эскиз?.. Но постепенно, глядя в унылую черноту, он начинал видеть в ней последовательность, и замысел. Это была работа мастера, но настолько чуждого ему, что он передернул плечами.

– Это никогда не купят!..

Он снова поймал себя на этой мысли! Разве в купле дело, творчество не продается, он десять тысяч раз говорил это ученикам, привык говорить. Но картина должна продаваться, как же... А кому интересна эта мазня?



* * *


Какая разница, крокодилы или волки…

Да, волки, он вспомнил, охота на волков. Значительное лицо этого зверя, его спокойное достоинство... Он тогда был потрясен. Но ему сказали как-то, намекнули, что тема популярностью не пользуется, богатые покупатели давно ездят охотиться в Алжир, на те берега. Львы, крокодилы...

Какая разница, сказал он, но при этом ощутил неприятный осадок. Он слишком хорошо помнил волка, его глаза, а крокодил был ему чужд и неприятен. Но он вник, и в крокодиле нашел мощь и красоту зверя...

Потом ему уже довольно твердо заявили – покупатель любит, чтобы природа была не эта, а та, ТА.

Он подумал, тряхнул головой, – какая разница, и там природа, и здесь природа, была бы на месте моя живопись. И живопись была... только чуть-чуть похолодела.

Потом он увидел... уже сам, никто не подсказывал ему, что всадники одеты слишком просто, нужны красивые ткани, покупатели любят, чтобы красиво...

Он подумал, тряхнул головой – какая разница, ткани так ткани, вот вам! И еще лучше – разнообразней, фактура, а рисунок изощренный и тонкий, попробуй изобразить на складках, да на ветру... И кони эти... и бегемот... все это он уже придумал сам, никто не подсказывал.

И получилась великая вещь, великая, – он сказал с горячностью.

И вспомнил другие слова:

– …Холодная, роскошная – никого не жаль...

Так говорил его неприятель, бывший ученик, с ехидненькой улыбкой, что он теперь делает в своей Германии – чахоточные юноши с черепами, кисть руки в щегольском ракурсе... не так уж и сложно, если постараться. Вообразил себя великим. Это Франц говорил, да, он сам слышал как-то, незаметно подошел… что он, Паоло, предал свою живопись, продался богачам.

Что за ерунда, он продавал картины, а живопись его осталась неподкупной!



* * *


Да, простое дело, и печальное – все состоит из света и тьмы.

О свечении, слабом, но упорном, из самой тьмы, из глубины отчаяния и страха, говорил этот парень, Рем .

А Паоло не хотел – мечтал только о свете. Всю жизнь. И создал – да!.. сияющую гениальную поверхность огромных холстов, пустоту, населенную мифами и героями с тупыми лбами!

Нет, нет, не так...

Он еще раз посмотрел на холст. Этот парень его достал! Мазня!



* * *


Нет, не мазня, он уже знал. Композиции, правда, никакой. Устроено с убогой правдивостью, две фигуры почти на краю, у рамы, остальное пространство еле намечено широкими мазками, коричнево-черными, с проблесками желтизны... Помещение… в нем ничего!.. Вот пол, вдалеке стены, там узкая щель двери... Старик стоит лицом, но толку... лицо почти опущено, только лоб и нос, и то как-то все смазано, небрежно, плывет... плывет… словно время останавливается… Перед ним на коленях парень в драном халате, торчат огромные босые пятки... Понятен сюжет – блудный сын, он сам писал его, оборванец возвращается в богатый дом отца. Но и лохмотья можно показать с лучшей стороны, чтобы смрад не пер так в нос! Зачем! Тема достойная, но этот нищий возвращается в такую же нищету и...

Он смотрел, и с него слетала, слетала шелуха этих слов, и доходило все значение сцены, вся эта плывущая, уходящая в вечность атмосфера,

воздух, отчаяние

скупые детали без признаков времени,

везде, навек, намертво, навсегда…

…Пока не схватило за грудь и уже не отпускало.

Не в раскаянии и прощении дело, хотя все это было показано с удивительной, безжалостной простотой.

Дело в непоправимости случившегося, которую этот художник, почти ребенок, сумел угадать.

Ничто нельзя вернуть, хотя можно и простить, и покаяться. Дело сделано, двое убиты насовсем.

Нет, этого он не мог принять.



* * *


Он даже готов был простить этому Рему темноту и грязь, запустение, унылость даже!.. И то, что раскаяние и прощение показаны так тихо, спокойно, можно сказать – буднично, будто устали оба страдать, и восприняли соединение почти безучастно... Паоло знал – бывает, но это ведь картина! Искусство условно, всего лишь плоскость и пигмент на ней, и из этого нужно сотворить заново мир, так создадим его радостным, светлым...

Что-то не звучало. Ладно, пусть, но здесь сама непоправимость, это было выше его способности воспринять. Он сопротивлялся всю жизнь, всю жизнь уходил, побеждал, убегал, откуда это – непоправимость случившегося...

А ведь случилось – что? – его жизнь случилась.

Выбирал – не выбирал, она случилась, непоправимо прошла. Истина догнала его, скоро догонит, и картина это знала.

Он отодвинул холст. Парень сошел с ума. Кому это нужно, такая истина на холсте…



* * *


Далее был портрет старухи, получше, но снова эта грязь!.. Руки написаны отлично, но слишком уж все просто. Что дальше?

А дальше было “Снятие с креста”, тут он не выдержал. Пародия на меня, насмешка, карикатура, и как он посмел принести!.. Убогий крест – вперся и торчал посредине холста, бездарно и нагло перечеркивая всю композицию, тут больше и делать нечего! Грязь и мерзость запустения, помойка, масляная рожа и брюхо в углу... две уродки, валяются у основания. И сползающий сверху, с тощим отвислым животиком, и такими же тощими ляжками Христосик... Где энергичная диагональ, где драма и ткани, значительность событий и лиц, где мощь и скорбь его учеников?..

Умение посмотреть на себя со стороны помогло ему – он усмехнулся, ишь, раскудахтался, тысячи раз облизывали тему до полного облысения, не вижу умысла. Написал как сумел. Кстати, откуда у него свет? Нет источника, ни земного, ни небесного... А распределил довольно ловко. Нет, не новичок. Зловредный малый, как меня задел…

И не отрываясь смотрел, смотрел...



* * *


Какая гадость, эта жизнь, если самое значительное в ней протекает в грязи и темноте...

Он удивился самому себе, раньше такие мысли не приходили ему в голову. Жизнь всегда была, может, и трудной, но прекрасной.

– Последние месяцы меня согнули..

– Ну, нет, если есть еще такие парни, я поживу, поживу...

– Чего-то он не знает, не учили, наверное, – общему устройству, сейчас я набросаю, а завтра просвещу. Способный, способный мазила, меланхолик, грязнуля... из него выйдет толк, если поймет равновесие начал.

– Все дело в равновесии, а он пренебрегает, уперся в драму!

– Пусть знает, что жизнь прекрасна!

– Не-ет, он ошибается, он не должен так… он молодой еще, молодой, что же дальше будет?..

– Не все так печально, нельзя забывать о чуде, теплоте, о многом. Да…

Он вдруг понял, что говорит вслух, все громче, громче, и дыхания ему не хватает. Тяжело закашлялся, задохнулся, замолчал, долго растирал ладонями грудь..

– Нет, нет, все равно так нельзя, он должен, должен понять!..



* * *


Пересиливая боль в плече, он поднял руку и взял со стола небольшой лист плотной желтоватой бумаги, свое любимое перо, макнул его в чернильницу, до этого дважды промахнувшись... и крупными штрихами набросал кисть винограда с несколькими ягодами, потом еще, потом намеки на ягоды, крупный черенок… и с одной стороны небрежно смазал большим пальцем.

Гроздь винограда. Картина как гроздь, свет к свету, тень к тени... Пусть этот любитель ночи не забывает про день!

И положил бумажку на холст. Что у него еще там?..



* * *


Несколько графических работ. Он небрежно рассыпал их по полу, глянул и внутренне пошатнулся. Мощь и смелость его поразили, глубоко задели. Опять наброски, где разработка? Но это был комариный писк.

– Невозможно, невозможно... – твердил он, – так легко и небрежно, и в то же время безошибочно и сильно. Вот дерево, листва, что он делает! Не подражает форме листа, не пытается даже, а находит свою смелую и быструю линию, которая ничуть не похожа, но дает точное представление о массе листьев и нескольких отдельных листьях тоже. А здесь смазывает решительно и смело, здесь – тонкое кружево одним росчерком, а тут огромный нажим, а эт-то что?... пальцем? ногтем? щепкой?

Черт знает что, какая свобода в нем!..

Он вспомнил своих учеников. Айк – умен, талантлив, все понимает, но маломощный, и будет повторять за ним еще долго, а, может, никогда не вылезет на свою дорогу... Франц – сильный, своевольный, но глупый, самодовольный и чванливый, а ум нужен художнику, чтобы распорядиться возможностями... Есть еще Йорг, тот силен, но грубоват, и простоват… в подражании мне доводит все до смешного и не замечает. Хорошие ребята, но этот сильней, да...



* * *


– Парню нужно доброе слово, поддержать, поддержать!.. Ровесники – недоброжелатели, завистники, загрызут, заклюют от зависти.

– Но совсем непримирим, совсем, это несчастье, он не понимает, темная душа...

– Говоришь, а завидуешь.

– Мне нечему завидовать, делал, что хотел.

– Устроил себе праздник, да?

– Может и другие повеселятся.

– Короткая она, жизнь-то, оказалась, как выполз из темноты, так и не заметил ничего, кроме радости.

– Бог мне судья.

– Пусть тогда лучше Зевс, мы с ним поладим…

– Душой не кривил, писал как жил, делал, что мог.

– Ну, уступал, уступал… так ведь ерунду уступил, а на деле, что хотел, то и делал.

– Может, недотянул?..

– Прости себя, прости…

– Все-таки печально кончается… Не хотел этого видеть, да?

– Ну, не хотел, и что?

– А вот то, повеселился – плати…

– А, ладно…

Он устал от своих слов. Ладно, да, да, да… Ну, и пусть.

– Пусть…

– А парню скажу все как есть, может, польза будет.



* * *


Теперь он был доволен. Нашел, что сказать. Всегда готовился к разговорам с учениками, это главное – внимание… Хотя говорил вовсе не то, а что возникало в его быстром уме сразу перед картиной. Этот парень… он мне подарок. Вот как бывает, а мог бы его не знать. Значит не все уж так плохо, есть художники, есть… И я еще пригожусь, не все забыто. Ведь он ко мне пришел, ко мне… совсем молодой, а не к кому-нибудь из новых, да.

Он почувствовал себя почти здоровым, встал и отошел в угол, где за небольшой ширмой стояла удобная кушетка. Здесь он раньше проводил не одну ночь, после того, как заканчивал картину или уставал так, что идти в дом не хотелось. Он лег и затащил на ноги тяжелый шотландский плед, который подарил ему Айк. "Хороший парень, но нет в нем мощи... изыскан – да, но я был сильней... А этот.. как его, Рем?..

– Сделает как надо…

– Живопись, все-таки, излишне темна, грязновата...

– Но какая смелость!...

– И если избежит...

– Если избежит, да.

– Не надо больше об этом, хватит…

– Сам-то?.. А что?.. Прошелся по жизни как ураган.

– Но многое только краем, краем…

– Не угождал, нельзя так сказать…

– И все же…

– Ну, и что?

– А то!.. Оказалось куда печальней, чем думал.

– Справедливо оказалось…

– И еще хочешь, чтобы красиво кончилось? Не много ли?..

Что делать, он хотел жить, и это было главным.



* * *


И хотел приспособить свой талант, чтобы сильная живопись осталась, но все же, все же...

– Надо парню сказать – нельзя так сурово...

– Пусть помнит, люди слабы, они другое видеть хотят...

– Это не в ущерб, не в ущерб, если с умом...

– Может, и в ущерб…

Теперь он снова не знал, что сказать. Не про живопись, с ней у парня наладится, все еще ахнут…

– Вот был бы ученик!

– Поздно его учить, разве что слегка подтолкнуть...

– Мое время прошло.

Впервые он сказал эти слова без тяжести в груди, спокойно и безучастно. Закрыл глаза и забылся.



* * *


Перед рассветом ему снова привиделся сон, который бывал не раз, пусть с изменениями, новыми лицами, но кончался всегда одним и тем же. Он стоял на балконе, с ним его ученики – тонколицый тихий Айк, громкий смешливый толстозадый Йорг, и даже опальный Франц был рядом, усмехался, язвительный и самоуверенный... И его вторая жена, Белла, любимая, она тут же, в голубом платье с кружевами... но на него не смотрит, и он почувствовал – не видит его!.. И никто его не видел, что-то новое в этом было. Он посмотрел вниз – невысоко, метра два или три, под балконом снова трещина, надо бы распорядиться, пусть заделают, ведь опасно...

Перила куда-то делись, и он соскользнул вниз, быстро и плавно, и ногами... стал увязать, но ему не было страшно, потому что все рядом, близко, он чувствовал, что может выбраться, стоит только сделать небольшое усилие. Но не делал его, стоял и смотрел. Рыхлая почва с крупными комками поднялась до колен, а он не чувствовал, что погружался...



* * *


Наконец, он, осознав опасность, сделал усилие, и тут кто-то огромной чугунной крышкой прихлопнул сверху голову, шею, часть спины... Непомерная тяжесть свернула его, сложила пополам, настолько превосходила его силы, что он не мог даже шевельнуться, и стал врастать в почву, врастать, врастать, и задыхался, плакал от бессилия и ледяного страха, и задыхался... И все– таки, и тут надеялся, что произойдет чудо, он вырвется, или его спасут и вытащат, или… он проснется теплым ярким итальянским утром, молодой, сильный, начинающий…в широком окне – бухта, залив, темно-синяя вода… И все тяжелое и страшное, оказывается, только приснилось!

Над ним наклонилось лицо. Белла, она узнала его!

– Ты счастливый человек, Пауль, у тебя хватит силы сказать ей – нет…

Нет! – он думал, что кричит, никогда так громко не кричал, даже на своих картинах:

Нет! нет! нет!..

И ему снова повезло. А может и не повезло, может так и должно было быть, да?



* * *


Вдруг все изменилось – то ли эти христианские мудаки на небесах растерялись, не зная, куда его определить, с такой привязанностью к жизни, то ли его любимые греческие боги вспомнили о нем, наверное, все-таки вспомнили, хочется в это верить... Тяжести как не бывало, его легко и весело подбросили, и он полетел вверх и вбок, все набирая скорость и не удивляясь этому. Далеко внизу он увидел сине-черную с проблесками розового плоскость, а над ней – ярко-голубую, тоже с бело-розовыми штрихами и пятнами. Море и небо, облака, теплынь... Так и должно быть, подумал он, ведь это Италия!.. Только чего-то не хватает для полного равновесия, земли, наверное...

Он глянул направо и за спиной вместо земли обнаружил третью – вертикальную плоскость, она была светло-коричневой, с желтизной, и на ней до боли знакомые неровности. Грунт, догадался он, мой любимый кремовый!.. Вот оно что, конечно, грунт!.. Он стремительно летел ввысь, а холст за спиной все не кончался. Вот это поверхность, вот это да! Он ничуть не испугался, его мужества не сломить. Сейчас, сейчас... Он уже знал, в правой руке любимая толстая кисть, с широкой плоской щетиной, стертой по краям от ударов по твердым от клея узелкам, он звал ее "теткой", а его ученик и предатель Франц насмешливо говорил о ней – "как его бабищи..." Ученичок, скурвился, уперся в свой любимый ракурс...



* * *


Я знаю сюжет. Надо переделать, переписать весь мир!

Вечный рай,

вместе – звери и люди.

Только мир, свет, тепло и красота.

Паоло глянул – кисть при нем!.., теперь осталось залететь повыше и махнуть рукой, оставить на холсте первый его знаменитый длинный, мощный и свободный мазок, начать все заново...

И на этом все, все кончилось, его время истекло.





Оглавление

11. Часть III. Глава 3. Паоло. Потери.
12. Часть III. Глава 4. Паоло и Рем.
13. Часть III. Глава 5. Рем. Конец и начало.
518 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 18:28 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!