Дети моря

 

Купить в журнале за ноябрь 2015 (doc, pdf):

 

На чтение краткой версии потребуется 1 час 55 минут, полной – 2 часа 10 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

1

 

Идут годы. Шумят волны прибоя. Нарастает невидимая волна народного недовольства существующим режимом. Но так же жарко светит Испанское солнце. Так же Испанские женщины темпераментны и горячи. В их гордых лукавых глазах горит огонь любви. А их сердца бьются для счастья всего испанского народа.

Если на юге Испании селения строились многочисленные, то на северо-западе – небольшие деревни, посёлки, хутора. Правительство Франко почти не участвовало в развитии провинций и прибрежных рыбацких посёлков, где жили крестьяне, животноводы, рыбаки. В эти отдалённые от центра места доходили лишь отголоски цивилизации и технического прогресса. Экономически такие посёлки были связаны с ближайшими портами, куда отправляли большую часть своего улова. Культурных связей не существовало, разве что кто спустится с гор и принесёт новость. Основная жизнь таких посёлков – автономная. Люди самостоятельно налаживали свою жизнь как могли... а могли они многое. Это были люди с богатой внутренней культурой, что с лихвой покрывало недостаток внешней.

Испания это не только море, солнце, апельсиновые рощи, снежные вершины, рощи олив, красивые водопады, – это ещё и красивые, благородные, мужественные и по-детски наивные и добрые люди. Испанский народ – особый. В каждом испанце живёт Дон-Кихот, тореадор и, конечно же, страстный любовник. Испанец может защищать свою честь и честь женщины кинжалом. Он может всю ночь напролёт петь перед балконом любимой серенады. Я бы вам ещё много чего хорошего рассказал про народ Испании, но боюсь, что мы далеко уклонимся от главной темы моего повествования. Образ знаменитого идальго списан гениальным мастером не с какой-то отдельной личности, а со всего народа. Испанский народ всегда боролся за свою свободу и независимость. Эта борьба продолжается и сейчас, когда я пишу эти строчки. Испанцы обладают высокой требовательностью к себе, высокой внутренней культурой. Их здоровый и ясный ум легко сочетается с принципами свободы и детской впечатлительностью. Спросите любого испанца, в любом городе, посёлке, на любой улице, у любого дома: знает ли он Дон-Кихота, и где Родина великого борца с несправедливостью? И каждый испанец укажет вам на свой дом, на свою улицу, на свой посёлок. В каждом доме жил или останавливался знаменитый идальго. Дон-Кихот – национальный герой Испании, а не только литературный.

Честность, прямота, благородство и готовность к самопожертвованию ради высоких идеалов на благо Испании являются отличительными чертами этого народа. Скажите, могут ли все перечисленные качества быть присущи какому-либо другому, взрослому и серьёзному человеку? Нет! Конечно, нет. Такой набор чувств, эмоций, качеств и внутреннего богатства, присущ только испанскому народу и никакому другому больше. Ещё… всё это может быть присуще детям, с их незатейливым мировоззрением. Только в этой народной среде мог родиться такой гениальный образ, как Дон-Кихот. Как Илья Муромец мог родиться только в среде великого русского народа. У русского народа и испанского есть много общего. Вглядитесь внимательно, и вы увидите схожие черты, не только в лицах или характерах, но в истории.

Мы все дети одной Большой Планеты – Земля. Дети одной Большой Истории Человечества. Но мы ещё и дети своей конкретной страны, своего народа. И нам не надо взрослеть, нам надо лишь развиваться. Испанцы, даже взрослея, не расстаются с детской мечтой.

 

Но сейчас у рабочего класса Испании другие мечты, он мечтает о том, что когда-нибудь жизнь страны изменится. Исчезнут фашисты и их власть. Восстановится справедливость. Не будет помещиков и батраков, безработных и бездомных, голодных и нищих. Труд станет благом и делом каждого и для блага всех. Земля станет достоянием всех. Донкихотством современные проблемы уже не решить. Приходится бороться не с ветряными мельницами, а с настоящим врагом – фашизмом и капиталистами. И тогда на смену Дон-Кихоту придёт другой легендарный герой, которому не надо будет сражаться с ветряными мельницами. Он будет сеять на готовую добрую почву семена добра, знаний и процветания. В руках у этого героя будет не копьё, а – Перо!

А нашим героям, героям нашего рассказа – простым рыбакам – на данном историческом этапе надо бороться с морем и нуждой. Пожелаем им удачи и успехов!

 

 

2

 

В рыболовецком посёлке за долгие годы автономии и заброшенности от Мира сложилась своя традиция – всем миром помогать вернувшимся с моря рыбакам с выгрузкой и сортировкой улова. Когда рыбаки возвращались с хорошим, богатым уловом, об этом возвещал колокол, что был установлен на главном причале. Тогда все, кто был свободен от дел, и стар и млад, сбегались на пристань. Многих – тех, кто жил уж очень плохо, на пристань гнало то, что среди большого улова всегда много мелкой рыбёшки, которую при сортировке тут же на пристани раздавали особо бедным семьям бесплатно.

Этот день в посёлке начался в своём обычном порядке, установленным природой и многовековым укладом жизни. Два дня назад рыбаки ушли в море на очередной промысел. Оставшиеся на берегу терпеливо ждали и занимались своими обычными делами. Дети с учителем, окружив его плотным кольцом, шли весёлой гурьбой к зданию школы. Местный пастор подметал старым веником дорожку к своему приходу в ожидании своей паствы. Но все, несмотря на возраст и на то, кто чем занимался, нет-нет да и поглядывали вниз, на пристань, и всматривались в туманную даль бухты. Все ждали флотилию. Ждали с надеждой и со страхом. Сверху море было как на ладони, оно до самого горизонта, где кончались опасные рифы, играло волной, и ничего не предвещало. Утренний туман потихоньку таял, рассеивался, и обзор становился лучше. К полудню денёк и вовсе разгулялся. Редкое в этих местах солнце пригрело всё живое вокруг. Бедность и богатство в такие часы как бы уравнивались таинственными силами, солнце разливало свет и тепло всем поровну. И казалось, что мир и счастье царят на этой земле.

Фернандо уже заканчивал свой последний урок, и дети с нетерпением ждали, когда же их отпустят домой. И в этот самый миг с пристани донёсся звон колокола. Рыбацкие шхуны и баркасы были ещё далеко в море, но условный сигнал – подвешенная корзина для рыбы на фок-мачте – возвещал о том, что улов непомерно большой. Потому колокол и звучал громче обычного. Сразу весь посёлок пришёл в движение. До этого казалось, что он вымер – все занимались делами по своим дворам. А тут застучали калитки и двери. Люди выходили из домов и дворов и, объединяясь на улице в общий людской поток, спускались по крутым извилистым тропинкам с говором и шумом к пристани. Пристань быстро наполнялась людьми, а первые лодки уже пришвартовывались к причалу.

Фернандо, любивший дисциплину, не спеша закончил урок – порядок есть порядок! И со старшими детьми – детям из младших классов было велено идти по домам – тоже стал спускаться к пристани.

На пристани уже вовсю кипела работа. На этот раз молитвы жён, вдов и сестёр дошли до Святой Мадонны, и она смилостивилась над тружениками моря. Флотилия вернулась без потерь. Это значит, что в посёлке будет праздник и веселье, и не будет плача и чёрных вдовьих платков. Фернандо окинул берег своим взором, и его сердце радостно забилось в груди. Про таких людей надо песни слагать, поэмы писать, в повестях рассказывать. А они в забвении у истории и собственной жизни. Вечный труд и никаких наград. Такова благодарность этим людям от тех, кто стоит на социальной ступени выше их, кто кормится их нелёгким и опасным трудом, и кто знать не желает, как и чем они живут. А они – труженики моря, живут себе и улыбаются жизни сквозь солёные брызги океана и вопреки неблагодарной судьбе. Встречают шторм мужественно и безропотно. Вот только исправить своё бедственное положение они не могут. Не могут добиться справедливости в этом неустроенном ещё социальном мире. Для этого одного мужества мало. Засилье помещиков, синдикатов, фашистский режим франкизма – не мельницы, с которыми сражался храбрый Идальго. Здесь нужен зрелый, политический опыт и ум. Знание революционной борьбы и тактики. Здесь нужен лидер! Тот, кто со знанием дела поведёт этот народ на борьбу с тиранией. Тот, кто сумеет разъяснить им положение дел и направить их умы к одной общей цели!

Там, в горах и на равнинах, в больших городах, люди получают все блага жизни, которые принёс технический прогресс. И им неведом этот мир простых людей, тружеников побережья. Они даже не знают этих рыбацких посёлков и их обитателей. Они не знают их нужды, условий труда. Но они покупают и едят их продукт – рыбу.

Наше общество несовершенно в своей основе взаимоотношений. И никто пока не может изменить сложившийся порядок вещей. Никто ещё не смог понять главных причин того, что делит общество на богатых и бедных. Из каких таких всходов вырастает и то и другое? Не зная причин, нет способов и устранить всё это. Народ молча терпит веками своё бедственное положение и трудится, чтобы прокормить себя и свою семью. Большую часть прибыли от их трудов забирают богатые, – владельцы шхун и баркасов, портовые предприниматели и крупные синдикаты. Самому труженику достаются крохи. Вот поэтому жизнь их и научила жить дружно, одной семьёй, и помогать друг другу в беде.

Удобно жить тем, кто наверху. А об удобствах жизни тех, кто внизу – некому подумать. Такие вот хорошие и плохие мысли пришли в голову Фернандо, когда он увидел живописующую картину дня тружеников моря и жителей посёлка. Дружная суета людей настраивала на весёлое расположение духа. И сразу захотелось присоединиться к этому общему шумящему улью. Раздумывать тут некогда, и он ступил на шаткий трап…

Подняв на плечо тяжёлую корзину с рыбой, он понёс её на берег к весам. Вокруг были весёлые лица, шумели, пели, перекидывались шутками и прибаутками. Немного бранились – но не злобно, в силу привычки. Это была не просто выгрузка улова – образовался своеобразный рынок воскресного дня. Рыбу продавали, рыбу покупали. Многие женщины принесли со своих дворов для продажи овощи, фрукты, вино, виноград, выпечку. Торговали все, кто чем мог. Но работу никто не бросал. Работа кипела как в хорошем доке. Все знали свои места и свои обязанности. Никого не надо было понукать или указывать, что делать дальше. Здесь все были – одна большая семья. А в семье, как известно, порядок устанавливается раз и навсегда. При кажущейся толкотне никто не мешал друг другу. Улов на этот раз был очень богатый. Лица рыбаков просто сияли от счастья. Наконец-то в их доме все будут сыты. Будет достаток и радость. Арендаторы – местные помещики – забирали большую часть улова. Рыба пропускалась через весы и грузилась на другие баркасы, которые отвезут её в ближайший порт для оптовой продажи. Часть денег от этой выручки помещики раздадут рыбакам, остальное заберут себе. Рыбаки, в свою очередь, своей частью улова распоряжаются по-разному. Кто тут же продаёт её хозяину для оптовой продажи, кто делит, – часть для семьи, а часть тут же с лотков продаётся. Одним словом, все были довольны и радовались непринуждённо. От такого богатого улова всем достаётся. И беднякам, и чайкам, и собакам, которые завсегда возле людей.

Людской шум заглушал шум чаек, слетевшихся на бесплатное пиршество. Радостные лица жён, сестёр и матерей светились огнём любви и счастья, и ещё – гордостью. Они восхищённо смотрели на своих загорелых, обветренных, сильных мужчин и бросали колкие шуточки друг дружке. Темперамент брал своё и не давал молчать. Хотелось веселиться и шутить.

Испанки любят и уважают только благородных, сильных и смелых мужчин. Трусов и негодяев презирают. А на слабаков и ленивых смотрят с иронией. Мужчины тоже, гордые и счастливые, радовались возвращению без потерь и поломок и уже предвкушали сытный ужин с вином у домашнего очага и жаркую ночь в объятиях любимой. В такие столь редкие счастливые дни даже погода благоволила жителям посёлка. Светило яркое солнце. Дул лёгкий бриз. Зелень на склонах гор светилась и играла изумрудом. Цветы, ярким пёстрым ковром устилали склоны и окрестности. Красота была волшебная.

Никто сегодня не надел траура. Значит, праздник будет веселее вдвойне. Тяжёлый, но общий труд не так уж и тяжёл. Он объединяет, сплачивает людей. Каждый норовит показать свою силу, выносливость, ловкость. В каждом испанском мужчине сидит матадор! Все готовы помочь друг другу. Потом, в будни, это куда-то уходит, растворяется в частных и личных заботах и делах. Люди снова замыкаются друг от друга. Что это? Отчего? Понять трудно… Но когда нужно сделать общее дело – все как один бросают свои личные дела и идут помогать общему делу.

Фернандо нёс очередную тяжёлую корзину к весам. Всю рыбу сначала перевешивали, а уж потом распределяли, сортировали и укладывали по другим корзинам. Что-то шло сразу на лотки для продажи. Большую часть лучшей рыбы грузили тут же на шхуну и обкладывали льдом, чтобы потом отвезти её в ближайший порт и продать крупным компаниям. Запахом свежей рыбы пропиталось всё; – воздух, одежда, тело, пристань. Для жителей посёлка это был запах жизни, достатка в семье и всеобщей радости.

Упорядоченная суета людей, шум, гам, песни, всё это как бы говорило: «Счастье рождается здесь, и не ищите его за горами». Оно так и было. Счастье было здесь на лицах, в сердцах, в море, в пространстве. Море кормило этих людей с суровыми лицами, но с детской душой. Правда, оно и забирало немало – корабли, снасти, жизни людей. Но это воспринималось как неизбежная дань морю. А вот смириться с тем, что большую часть их улова забирают богатые, они не хотели, но не знали, что надо делать.

Ученики, пришедшие на пристань вместе с учителем, рассыпались по пристани как горох по полу. Соединились с другими детьми, нашли себе работу по силам и способностям и старались из всех сил, стараясь не отстать от взрослых. На них ведь тоже смотрели маленькие сеньориты. Сам Фернандо выделялся среди крепких, узловатых тел, немного согбенных от длительной тяжёлой работы, своей стройностью и высоким ростом. Когда он нёс тяжёлую корзину с рыбой на плече, тело его пружинило, но не сгибалось, он шёл прямо и улыбался окружающим своей щедрой улыбкой. Работа шла споро. Надо было к ночи выгрузить все трюмы и пересортировать рыбу. Рыба скоропортящийся продукт, медлить нельзя. Часть рыбы тут же засаливали в бочках. Часть укладывали в ящики для утренней распродажи. А остальную, немалую часть отдавали хозяевам лодок. На всём побережье редкий рыбак имел свою собственную шхуну, арендовали у богатых владельцев. Для людей, живущих только дарами моря, выбора не было. Никто не роптал на судьбу, никто не жаловался на усталость.

Фернандо поставил корзину на весы и вытер пот со лба косынкой, повязанной на шее.

– Ну как, дон Фернандо, много там ещё рыбы? – спросил его дон Диего, работающий на весах.

– Половину только выгрузили.

– Да-а-а, – протянул старик (дону Диего было уже восемьдесят четыре года), – такого улова и я не помню за свою долгую жизнь. Видать, Святая Мария благоволит нам. И все вернулись живы и здоровы. – И он стал нашёптывать молитву, не забывая подкладывать гирьки на весы и делать записи в тетради.

Фернандо взял пустую корзину и хотел уже было идти обратно к шхуне, как его окликнула сеньорита Тереза, сбегавшая по ступенькам к пристани. Яркая кофточка, чёрная юбка колоколом, чернобровая, черноволосая; глаза – скрытая бездна тайн, «чертёнок» – как он однажды втайне прозвал её. «Чертёнок» весело улыбалась и, подбежав к Фернандо, задыхаясь от бега и волнения, выпалила:

– Дон Фернандо, дон Фернандо, к донье Марии гостья приехала.

– Ну и что, – посмотрел он на неё. – Ну приехала, и что?

– Как что? – вытаращила глазёнки Тереза. – Как что? Дон Фернандо, это же сеньора Хуанита…

Хуа-ни-та?! – с наигранным безразличием протянул Фернандо, а у самого захолонуло в сердце. Но не будешь же выказывать своих тайных чувств перед маленькой сеньоритой, ещё смеяться будет… – Ну и что? Хуанита так Хуанита. Иди домой, мне работать надо. – Но Тереза не тронулась с места и не обратила внимания на его наигранное безразличие, в упор устремила огонь своих карих глаз на дона Фернандо и спокойно, но твёрдо сказала:

– Меня послала к вам тётя Мария и велела передать, что ждут вас к себе в гости. Я выполнила просьбу доньи Марии и теперь уйду, а вы… вы… как хотите. Можете таскать свою рыбу сколько угодно, а сеньора Хуанита будет одна… – Сказав всё это на одном дыхание, она громко выдохнула, наклонила туловище вперёд, как это делают испанские женщины, отчитывая своих детей за шалости или высказывая мужьям недовольства. – «Настоящая испанка!» – восхитился про себя Фернандо, глядя на Терезу. – Вот теперь я пойду. – И Тереза, развернувшись, опять весёлая, стала взбегать по ступенькам вверх от пристани, мелькая загорелыми икрами и стуча деревянными сандалиями по камню. – А сеньора Хуанита такая красивая! Высокая, статная, прямо королева Изабелла Кастильская, – не удержалась от сарказма, обернувшись с лестницы, Тереза.

– А ты что, видела Королеву Изабеллу? – спросил Фернандо.

– Да! Вы же сами нам на уроке истории показывали её фотографию и рассказывали про неё…

– А-а, – был обезоружен Фернандо и улыбнулся – пришлось сдаться ни милость этого «чертёнка». – Хорошо, сеньорита Тереза, скажи донье Марии и… что я обязательно приду, но сначала надо закончить с выгрузкой рыбы.

– Передам! Вот так-то будет лучше, – опять не удержалась и съязвила Тереза, но тут же, уже страшно довольная своей победой, тоже улыбнулась и побежала домой.

Сеньор – испанец – отважно бросится в бой с врагом, если этого потребуют обстоятельства, вступит в схватку с быком на арене, но никогда не вступит в словесную перепалку с женщиной. И стерпит от неё любые колкости. Женщина для испанца – всё!!! Словами это не передать. Чтобы понять это, надо быть сеньором и проживать в Испании. Даже религиозный культ поклонения в Испании – не Иисус Христос, а Святая дева Мария.

Как растут дети, подумал Фернандо. Ещё вчера она была моей ученицей, а сегодня уже строгая и смышлёная сеньорита. А похорошела-то как! А какой темперамент! Он был счастлив, что у них в посёлке вырастают такие дети, как Тереза и Хоакин. Фернандо уже знал о её тайном воздыхателе. Знал их отношения. Тереза была влюблена в Хоакина, а Хоакин тайно любил и вздыхал по Терезе. Но как настоящий мужчина не выказывал открыто свою страсть.

Фернандо поднялся по трапу на шхуну, и там к нему подошёл дон Марко – старший по разгрузке.

– Фернандо, иди… тебя ждут в доме доньи Марии. Я всё слышал. Остальное мы выгрузим сами.

– Спасибо, дон Марко… но я…

– Нет, нет, слушай старшего. Иди.

Делать нечего, Фернандо вынужден был подчиниться. Старших завсегда уважали в их посёлке, да и во всей Испании тоже.

– Хорошо, ухожу, дон Марко. Спасибо.

– Это тебе спасибо, дон Фернандо.

 

 

3

 

Хоакин жил с отцом, доном Гутьерре, на самом краю посёлка. Их старая, требующая ремонта касона стояла на обрыве, ближе всех к морю. Дом их постоянно продувался всеми ветрами, и когда ветер дул с моря, и когда – с гор. Дублёными стали не только их крепкие тела, но и души. Хоакин рано потерял мать, а дон Гутьерре – жену. Он с младенчества познал трудную жизнь и тяжёлую работу. Не по годам развитое тело наливалось силой, а сердце – тяжестью забот. Он рос замкнутым, почти нелюдимым. Рано бросил занятия в школе, не доучившись, и стал помогать отцу по хозяйству. У них не было родственников, не было племянниц и племянников, а потому некому было и работать в прислугах, как во всех других нормальных семьях. У дона Гутьерре был брат, но жил очень далеко – на юге Испании. Приезжал всего один раз, и то очень давно. Мать Хоакина была сиротой и батрачила у помещика в соседней деревне, выше, в горах. Она посла коров, овец, справлялась по хозяйству, по дому. Бывший её хозяин не щадил её. Однажды на общем рынке отец и она встретились и понравились друг другу. Отец выкупил её у помещика, и они поженились. Для этого дону Гутьерре пришлось продать свой баркас. И с тех пор он тоже работал на помещика – арендатора превосходной рыбацкой шхуны. Выкупить обратно свой баркас так и не удалось. Помещик оказался жадным и запросил цену вдвое выше, чем та, за которую отец выкупил свою будущую жену. Таких денег дон Гутьерре собрать не мог.

Когда Хоакину исполнилось десять лет, мать умерла от воспаления лёгких. Здоровье её было подорвано, а тут тоже работа тяжёлая, и постоянные ветра доконали её тщедушное тело. Через два года Хоакин бросил школу и стал выходить с отцом в море. Несмотря на все удары судьбы, Хоакин оставался хоть и замкнутым, но весёлым и жизнерадостным. А главное, он был добрым. Никто и никогда его не видел хмурым или унылым. Всё горе и тяжесть жизни он носил внутри. Высокий, стройный, с хорошо развитой мускулатурой, он походил на атлета. Только детское лицо и голубые глаза выдавали в нём юнца.

Однажды, первого ноября, в День Всех Святых, он встретился у местного прихода с Терезой. Они немного погуляли вдвоём, пока её родители и его отец отдавали Богу божье. Тереза была младше Хоакина на два года и ещё училась в школе. Они давно знали друг друга и часто виделись, но как-то не придавали этому значения. Были ещё совсем юные, и особых чувств не пробуждалось. И вот, только в тот день у Хоакина что-то ёкнуло в груди, когда он увидел нарядную и красивую Терезу. В её чёрных волосах вместо красной розы была подвязанная красная лента. Тереза тоже в тот день посмотрела на Хоакина совсем другим взглядом. С тех пор они стали чаще встречаться, и началась дружба.

Частые выходы с отцом в море на промысел сделали из Хоакина-юноши Хоакина-мужчину. Он окреп. Загорел, мышцы округлились. Он стал сильным, ловким и выносливым. В посёлке среди его сверстников ему не было равных в уличных драках. Он побивал каждого, легко и быстро. Его стали бояться даже парни старшего возраста. Боялись его силы. Но уважали его за его справедливость. Он никогда не обидит слабого и всегда вступится на его защиту. Хоакин был прямой и честный во всём. Однажды на рыбачий посёлок свалилась очередная беда. Шторм здорово потрепал рыболовецкие суда. Рыбаки вернулись с промысла без рыбы, но без людских потерь. Суда были сильно потрёпаны, порваны паруса и сети. Одна фелюга затонула, но людей, выброшенных за борт, удалось спасти. Троих подобрали со шлюпки, спущенной на воду со шхуны «Медуза», за четвёртым прыгнул в бушующие волны Хоакин, предварительно обвязавшись канатом. Возвращаться без улова было не впервой. Людских потерь не было, и то хорошо. Запасов рыбы в семьях пока хватало, предыдущий выход в море был на редкость удачным.

Пришвартовавшись к пирсу, рыбаки направились в ближайшую таверну, чтобы запить благополучный исход вином. Весь вечер они пили вино, пели песни о трудной жизни рыбака, о счастье, которое где-то там, за горами, далеко на востоке. О несправедливости. Исполняли свои, мужские неистовые танцы. Когда танцует испанец – весь мир замирает. Это танец мужества, танец радости, несмотря на трудности жизни, это танец неистовой любви к жизни, к женщине. Это танец, демонстрирующий презрение к опасности. Веселье продолжалось всю ночь. С утра все дружно взялись за работу. Надо было отремонтировать суда и привести в порядок снасти. В посёлке наступало длительное, редкое затишье. В море, на промысел, выходили только одиночки, на своих утлых лодчонках, но и они привозили небольшой улов.

Погода установилась хорошая, солнечная, и все, кто был свободен от трудов, отдыхали на пляже. Хоакин тоже был в этот день свободен и прогуливался по пляжу среди загорающих и купающихся людей. Он выделялся своей рослой мускулистой фигурой, бронзовой от загара. С задубелой от морских ветров кожей он походил на мулата. Только детские голубые глаза, да огонёк тореадора в них выдавали в нём настоящего испанца. Из одежды на нём были только короткие облегающие штаны да косынка на шее. На поясе висел кривой рыбацкий нож. Какой испанец без ножа?!

Хоакин ещё утром наплавался в прохладных волнах моря, а теперь просто наслаждался солнцем и отдыхом. Он беспечно прогуливался по пляжу, а сам зорким взглядом высматривал в толпе полуобнажённых тел Терезу. Но её нигде не было. Ни на берегу, ни в воде, среди купающихся. Чайки резвились над водой, изредка ныряя и выхватывая мелкую серебристую рыбёшку. Рыбаки занимались ремонтом судов и снастей на берегу, и потому им нечем было поживиться на дармовщинку. Под ногами попадались красивые морские раковины, которые море щедро выбрасывало на берег своей игривой волной. Обкатанная мелкая морская галька приятно грела голую ступню. Но Хоакину не было дела ни до чаек, ни до раковин, ни до гальки, он хотел увидеть Терезу.

И всё же он рад был хорошему тёплому дню. – «Как хороша Испания под солнцем! Какое красивое и спокойное море! Красивая бухта, красивые берега, водопады, леса. А сколько цветов на склонах – в глазах рябит от счастья и красоты. А какие люди хорошие живут в нашем посёлке...» – Хоакин любил весь Мир, потому что в этом мире была Тереза, а он любил Терезу. Любил той незатейливой любовью юноши и уже немного мужа, когда достаточно только видеть желанный объект. Слышать шорох Её шагов. Взглянуть в её бирюзовые глаза. Влюблённый человек не видит вокруг себя ничего плохого. Если бы все это понимали, то насколько наш мир был бы краше и безопаснее. Хоакин радовался жизни, но ему чего-то не хватало. И он ещё пристальнее вглядывался в толпу загорелых тел и в головы, торчащие из воды. Он уже дважды прошёл весь пляж из конца в конец и повернулся на третий заход. И тут... Весь пляж наполнился криками и визгом, пришёл в движение. Те, кто был на берегу, бросились к воде. А те, кто был в воде, стремительно, с ужасом в глазах, плыли, гребли, чуть ли не бежали по воде к берегу.

– Акула!!! Акула... Большая акула плывёт с моря, – услышал тревожный голос Хоакин, и всё его тело напряглось, отчего мышцы красиво заиграли под шелковистой и слегка загрубевшей тёмно-коричневой кожей. Но этого никто не видел. Все глаза были устремлены к морю. Хоакин тоже зорким взглядом окинул горизонт и увидел совсем недалеко от берега чёрный плавник, рассекающий волны как хвост торпеды. Акула двигалась не прямо, а зигзагами, видимо, высматривая себе добычу попроще и поближе. К самому берегу, на мелководье она явно не поплывёт, а будет кружиться на определённом от берега расстоянии. Страх придал купающимся такой прыти и силы, что уже через мгновение все были на берегу и уже с трясущимся волнением тоже взирали на ходившую кругами хищницу и молили Святую Марию о спасении. Вдруг акула резко изменила свой курс и повернула свой плавник смерти параллельно берегу. Все взглянули в ту сторону, и у всех застыла в жилах кровь... Там, на сверкающей от солнца волне плавала тёмная точка.

– Смотрите, смотрите, – закричал кто-то, – там же люди! Лодка перевернута, и они барахтаются в воде.

Внимательно всмотревшись вдаль, Хоакин тоже заметил и перевёрнутую лодку, и две маленькие чёрные точки на воде – головы потерпевших крушение. Лодка была на приличном расстоянии от берега, и невозможно было лучше рассмотреть, кто же там был. Но быстрый ум Хоакина думал совсем не об этом, а о том, что надо спасти людей.

– Смотрите, смотрите, – опять тот же голос, – они цепляются за борт перевёрнутой лодки.

– Акула к ним плывёт, – сказал упавшим голосом ещё кто-то из толпы, собравшейся на берегу. – Святая Мадонна, она их настигнет...

Хоакин уже оценил ситуацию и через мгновение он уже сильными и быстрыми взмахами своих сильных рук рассекал водную гладь, плывя наперерез грозному хищнику. – «Надо успеть вперёд хищницы или хотя бы преградить ей путь» – вот и всё, что было в мозгу на данный момент у Хоакина. Остальное делало тело и инстинкт.

На берегу были ошеломлены поступком Хоакина, но быстро поняли его замысел и возгласы одобрения и поддержки наполнили берег. Внимание зевак уже было сосредоточенно не на одной акуле, спешащей к жертве, а и на Хоакине, который хотел опередить её или помешать ей. Несколько более расторопных мужчин уже бежали к причалу, к своим лодкам, чтобы тоже плыть на спасение потерпевших бедствие людей, которые вот-вот могли стать жертвами акулы. Остальные смотрели, и кричали, и говорили своё.

– Нет, не успеет… вон она как стремительно плывёт... Святая Мария, помоги ему...

– Должен успеть, должен. Смотрите, расстояние между ними сокращается. – Но расстояние сокращалось и между хищницей и жертвами. Все были вовлечены в схватку с акулой и в борьбу за спасение упавших в воду. Все болели за Хоакина и подбадривали криками, кто как мог. Но Хоакин никого не слышал. Он легко и быстро плыл на встречу с опасностью. Он взмахивал руками так, как будто только начал заплыв, в то же время он следил за плавником. Вот он ближе, ближе... уже можно различить шершавую тёмную кожу плавника и по его размерам определить размер самой хищницы – это была большая акула. Страха у Хоакина не было. Был трезвый расчёт и желание выиграть битву – любой ценой, только не ценой упавших за борт людей. – «Надо успеть, успеть…» – думал Хоакин. Акула тоже ничего не видела, кроме своей цели, и неслась к ней с крейсерской скоростью. Точка пересечения их путей приближалась.

– Смотрите, смотрите, они сейчас встретятся... – И все молча замерли в ожидании, что же дальше... Никто не сомневался почему-то в победе Хоакина. Но всем это казалось нереальным. Один на один с такой хищницей, да ещё в её родной стихии, на это мало кто отважится. Таких смельчаков мир ещё не видел. Во всяком случае, на их побережье это было впервые. Но тореадор и Дон-Кихот, сидящие в каждом, помогали верить в удачу и счастливый конец. Все знали, какой сильный и ловкий Хоакин. Но всё же чувство страха и опасности не покидало людей. Ведь там, в море, ещё две маленькие жизни были в опасности и отчаянно боролись за свои жизни. Дымка немного прояснилась, и люди с берега отчётливо видели, как два человека – две девочки – хватались за скользкое дно перевёрнутой лодки и вновь соскальзывали в волны, готовые вот-вот их поглотить. А тут ещё другая опасность – акула приближалась к своим жертвам. К счастью, они ещё не видели этой опасности. Толпа была в оцепенении, а Хоакину было ни до чего. Он вошёл в азарт охотника и старался перехитрить свою жертву. Оказавшись уже совсем близко, почти перед самым носом акулы, он громко шлёпнул руками по воде, чтобы привлечь внимание акулы к себе. Та, увлечённая легкой добычей, даже не заметила приближение к ней Хоакина. Акула резко затормозила, повернула свою опасную и страшную пасть с острыми зубами и пришла в лёгкое недоумение – замешательство, увидев под самым носом ещё одну жертву. Их взгляды встретились. Удивлённая акула смотрела и соображала, что это, и откуда вдруг взялось. Хоакину этого было и надо. Он воспользовался моментом замешательства акулы и быстро поднырнул под белое брюхо акулы. Вытащил свой большой и кривой нож и воткнул в мягкое тело. Потом он одной рукой ухватился за нижний плавник, придал своему телу инерционное движение и на всю длину распорол ей живот, от головы до хвоста. Когда он вынырнул, чтобы глотнуть воздуха, на берегу раздался громкий вздох облегчения. Все видели неожиданный трюк Хоакина и поняли его замысел. И уже через пару секунд все увидели, как вода вокруг акулы и Хоакина окрасилась в красный цвет. А ещё через секунду всплыло и тело уже мёртвой акулы, до этого вдруг резко погрузившееся в воду. Акула всплыла вверх распоротым брюхом, и длинные, красные от крови кишки болтались в воде возле неё как спутанные сети.

Бездыханная хищница качалась на волнах в круге собственной крови. Опасная хищница сама оказалась добычей ловкого, сильного и смелого Хоакина. А Хоакину отдыхать было некогда. Он уже во всю силу плыл к потерпевшим бедствие. Ему некогда было смотреть на свою добычу.

– Он убил её... убил акулу... – кричали радостно на берегу, и руки поднялись вверх. Весь берег облегчённо вздохнул, увидев мёртвое плавающее тело хищницы, и зашумел, как море в шторм. Три лодки, одна за другой, тоже мчались на самой возможной скорости к девочкам, чтобы спасти их. Всем хотелось спасти потерпевших бедствие.

Доплыв до перевёрнутой лодки, Хоакин увидел только одну девушку – Пепиту. Та, исцарапав пальцы в кровь, всё же как-то уцепилась за скользкий борт лодки и таким образом держалась на плаву из последних сил. Пепита молча, взглядом, указала на корму, мол, там ищи. Хоакин ринулся туда, и вовремя. Вторая девушка уже безжизненно погружалась в пучину волн. Она потеряла последние силы и надежду на спасение. Перестав сопротивляться, она решила скорее покончить с мучениями и, бросив все попытки хоть за что-то уцепиться, стала медленно погружаться в волну. Хоакин, увидев это, быстро поднырнул и поднял бездыханное тело над поверхностью вод. Взглянув на спасённую, он чуть было сам не потерял сознание и не ушёл вместе с ней под воду. У него на руках была та, которую он сегодня выискивал среди толпы отдыхающих целых полдня. Это была Тереза. Он левой рукой взял Терезу за шею, чтобы удерживать её голову над водой, а правой стал подгребать к Пепите.

– Она жива? – еле слышно произнесла Пепита, державшаяся из последних сил.

– Живая, – как-то трогательно и нежно произнёс Хоакин. – Ты-то как тут, продержишься ещё немного?

– Продержусь.

– Вон уже и лодки рыбаков подплывают к нам, – сказал Хоакин, взглянув в сторону берега.

– Ты убил её? – тихо спросила Пепита. В это время Тереза глубоко и судорожно задышала, и Хоакин всё своё внимание отдал ей. Когда Тереза раздышалась и стала соображать, она улыбнулась Хоакину и из глаз её выкатилась слеза радости.

– Ты что-то спросила, – обратился он к Пепито.

– Да. Ты убил её?

– Кого? – не сразу понял Хоакин суть вопроса.

– Ну, её, акулу?

– Убил, – скромно ответил Хоакин. – А вот и лодки.

Три лодки одна за другой подплыли к пострадавшим. Рыбаки помогли поднять на борт девушек. Хоакин самостоятельно перевалился через борт.

 

После этого случая с акулой вес Хоакина в обществе на всём побережье возрос многократно. Авторитет его среди сверстников и многих взрослых поднялся. Кто-то быстро, с лёгкой руки, как это всегда бывает, прозвал его – «Хоакин – Смерть акулам». Это прозвище быстро прилипло к нему и оставалось с ним до конца его дней. Общество любит героев. И герои нужны обществу для поднятия своего нравственного духа и патриотизма. И если в жизни общества долго ничего не происходит, никаких таких событий, из которых и рождаются герои, то оно само, своим воображением выдумывают и события, и героев, так в истории часто рождаются легенды. Так дети выдумывают свои воздушные замки, добрых и злых волшебников. И обязательно – сказочного героя, который всех победит и всех спасёт. Так в нашем иллюзорном мире вражды, невежества и хамства восстанавливается хрупкое равновесие справедливости и добра.

Хоакин же, в ответ на возвышение его обществом, стал ещё более замкнутым и скромным, чем был. Зато отношения их с Терезой завязались в более крепкий морской узел. Дружба стала перерастать в любовь. Настоящую, крепкую, когда каждый готов на самопожертвование ради любимой – любимого. И готов вступить в схватку не только с акулой, но и с целым миром зла и насилия. Когда он готов расстелить перед любимой весь цветущий мир. А любимая в ответ будет смотреть на него влюблёнными глазами и поднимать его в своём сердце на недосягаемую высоту. А наяву, лишь лукаво улыбаясь, сильнее прижиматься к своему богу.

Испанские женщины скромны на слова любви, но сильны в чувствах.

 

 

4

 

В дни непосредственного затишья, когда почти все рыболовецкие суда стоят на приколе у причала, а в заливе лишь редкие рыбачьи лодчонки мелких частников, по берегу разгуливал шаткой походкой рыбака человек. Он резко выделялся среди других мужчин, матросов и рыбаков, суетившихся также на причале, своим ростом, бронзовым и мускулистым телом, и голубыми глазами, в которых всегда отражалось только одно – небо, море и любовь! Мы уже знаем этого красавца – это Хоакин! Наш красавец и герой. Он был уважаем и любим всем посёлком. Без какого-либо тщеславия и заносчивости, что бывает со многими молодыми людьми, он всё же важно разгуливал и принимал восторженные взгляды и приветствия. Взрослые после случая с акулой относились к нему как к равному. Но не только поэтому. Он уже двенадцать лет выходил в море на промысел вместе со своим отцом, доном Гутьерро, которого тоже все в посёлке хорошо знали и уважали наравне с пастырем и учителем. Сверстники же смотрели на него восхищёнными взглядами и, конечно, завидовали. Завидовали его силе, росту, смелости. Девушки смотрели на него украдкой, пряча свои желания в платки и улыбки. Женщины постарше со вздохами провожали его томными взглядами. И понимали, что они ещё не все наслаждения познали в жизни. Наверно, каждая из них желала бы переспать с ним. Но Хоакин был непреклонен и не обращал на их многообещающие взгляды никакого внимания. Он был всецело предан только одной сеньорите – Терезе!

Концы повязанной на шее шёлковой косынки играли на ветру на его бронзовой груди. В одном ухе он уже носил серьгу – в подражание взрослым и в силу впечатлений от прочитанных книг про разбойников и пиратов прежней Испании, когда она ещё только мечтала о своём величии, которое ей принесли Король Карлос и Королева Елизавета Кастильская, не без помощи ретивого португальца Колумба.

Узкие, плотно облегающие бёдра, короткие белые штаны подчёркивали стройный стан и тёмный загар. За поясом, как всегда, висел нож. Испанский нож длинен и немного искривлён. Такой формы нож очень удобен, когда ты в море, на промысле. Но если надо защищать честь, любой испанец пустит этот нож и в другое дело.

Что-то дикарское проглядывало во всём его облике, в вольной походке, в зорком взгляде голубых как небо глаз. Детская ещё улыбка, крепкие белые зубы. Рядом с ним вышагивали столь же важно три подростка – его друзья. Они перекидывались словечками, шутили, заливисто смеялись. Наверняка откалывали колкие шуточки насчёт девчонок, сновавших по пристани как чайки над морем. Все они были одеты в цветастые юбки колоколом, в такие же цветастые кофточки, и, конечно, на шее у каждой висела косынка. В такие тихие и спокойные дни, когда рыбаки отдыхали и чинили сети, суда и оснастку, весь посёлок отдыхал. Подростки грозной свитой оберегали своего короля и были горды, то ли собой, то ли своим кумиром.

Красавец Хоакин был известен не только тем, что был самым молодым рыбаком в силу семейных обстоятельств, но ещё и как отчаянный борец и боксёр. На всём побережье ему не было равных в кулачном бою. Он вступал в бой с любым противником, даже с тем, кто был намного его старше и выглядел гораздо могущественнее его самого. Он вообще не знал, что такое страх. Во всех боях он побеждал. Воплощение красоты, силы и внутреннего интеллекта создавали о нём немало легенд, и порой небезосновательно. Какой народ не мечтает иметь своих национальных богатырей, защитников слабых и обездоленных. Защитников от внешних и внутренних врагов. Но до такого статуса нашему герою ещё, конечно, надо было дорасти. Но и без этого он славился на суше и на море. Рыбаки восхищённо отзывались о нём. Он стойко и мужественно переносил любой шторм. Всегда бросался первым на помощь товарищам. Был выносливым и ни в чём не отставал от взрослых.

В пятнадцать лет он мог уже самостоятельно провести корабль сквозь рифовый заслон и управлял кораблём как настоящий капитан. Отец, дон Гутьерре, гордился сыном, но очень хотел, чтобы сын продолжил учёбу и поехал бы учиться дальше, в город. Но из года в год, скапливая понемногу деньги, он видел, что его мечта недосягаема. Нужной суммы скопить не удавалось. Он, как и все, мирился с действительностью, но не хотел мириться с участью своего единственного и любимого сына. Море учит терпению и стойкости, и награждает смелых.

Нравственный облик нашего героя соответствовал внешнему – красота и сила подкреплялись душевными качествами и поэтической натурой. Люди, менее одарённые внутренней красотой и силой, поклонялись ему как божеству. Они словно чувствовали его превосходство над ними. Хоакин был справедлив в делах и спорах, защищал слабых. Был со всеми одинаково добр и уважителен. Природа одарила его всем, что надо человеку, а от суровой жизни он взял только хорошее, оставляя плохое за бортом. Он как будто одарил общество, облагородил его своим присутствием в этом красивом, но тяжёлом мире.

Хоакину шёл уже восемнадцатый год. С Терезой он дружил с двенадцати лет. Постепенно их неразлучная дружба перерастала в нечто большее, необыкновенное для них обоих. Их заносило волной жизни в волны новых неведомых чувств, которые захлёстывали их с головой, как волна захлестывает рыбачьи лодки. В их отношениях произошёл надлом. Она вдруг стала прятать свой взор от него, отодвигаться от его сильного и горячего тела, когда они вдвоём сидели на берегу моря и любовались прибоем. Он стал нерешительным и рассеянным. Неловким в движениях. Они злились и сердились без всякого повода. Ничего не понимали и снова мирились. Но ещё злились и сами на себя, а уж тут мириться не желали. Они не понимали, что к ним пришло обыкновенное чувство – Любовь! Его надо немного пережить, и оно всё само расставит по местам. Но Человек! Он же никогда не хочет ждать, тем более, неведомо чего!

Так или иначе, но эта самая любовь вытесняла дружбу из их отношений. Они взрослели. Их всё сильнее и сильнее тянуло друг к другу. Глаза горели другим огнём, сердце билось в груди, как пойманная рыба в сетях. Весь Мир для них изменился до неузнаваемости. Они постепенно привыкали к новым ощущениям...

 

 

5

 

Когда дон Фернандо подошёл к дому доньи Марии, то услышал весёлый шум и гам, почти как на площади. У калитки он задержался, переводя дух от волнения, но ноги уже сами несли его туда, к той, о которой он все эти годы думал. Которая была для него и парусом и попутным ветром, и музой и любимой женщиной! У влюблённых есть одно свойство – чувствовать, невзирая на расстояния. Выходя из-под тени густого каштана, он увидел у крыльца дома её. Она просто тихо стояла с большой красной розой в руке и ждала его.

– Добрый день, сеньора Хуанита!

– Добрый день, сеньор Фернандо!

– День действительно сегодня очень добрый... – Он вдруг смутился и.... Он ничего не мог понять. – «Что это со мной?» – подумал он. Тело сковала какая-то неведомая сила, язык не повиновался, стал свинцовым, как тяжёлые тучи перед штормом. Кровь прилила к лицу. Он не мог отвести взгляд от женщины, которая стояла рядом и с удивлением смотрела на него. Он как будто видел её в первый раз, и в то же время, как старую знакомую, внешность которой вдруг так изменило время. Хуанита наконец поняла его растерянность и решила вывести его из столбняка.

– Проходи в дом, Фернандо. Ты дорогой и долгожданный гость. Все тебя заждались, – и она изящно отошла в сторонку, освободив ему спасительный проход. Он был очень благодарен ей за её сообразительность. Фернандо, не чуя под собой ног, как на ходулях прошёл в дом и оказался сразу среди множества гостей в просторном помещении первого этажа. Гости расположились за большим длинным столом, те, кто обслуживал гостей, сновали туда-сюда, принося новые блюда и кувшины с вином и унося пустую посуду. На столе в больших мисках дымилась паэлья – рис с овощами, острой приправой и морскими продуктами. На большом деревянном блюде лежали большие куски жареной свинины. В чашках был острый соус из овощей и красного перца. Ко всему этому, было большое разнообразие жаренной и варёной рыбы, много разных фруктов и овощей. И конечно же – кувшины с вином. Народу было много. Большой и длинный стол передвинули ближе к очагу, чтобы освободить немного пространства для передвижения по кухне. И в этом гостеприимном доме места хватило всем. Было оставлено место и для Фернандо. Донья Мария сама подошла к Фернандо, видя его замешательство, и поприветствовала. Она обняла его как родного и пригласила сесть за стол. Хуанита села напротив, по другую сторону стола и не отрывая глаз смотрела на Фернандо, отчего тот немного смущался, но был безумно рад. Он постоянно отводил глаза в сторону, хотя это было довольно трудно. Но, в общем шуме и веселье шоковое состояние быстро прошло. Скованность исчезла, тело расслабилось и обрело своё естественное состояние упругости и жизненных сил. За столом шумели, пили, ели, смеялись и стучали столовыми приборами.

И вдруг в этом шуме и гаме домашнего праздника и веселья раздался звук гитарной струны. И.... сразу же наступила звенящая тишина. Кто не был в Испании, в этой солнечной, с разнообразным ландшафтом стране, тот не знает испанцев – горячих, темпераментных, трудолюбивых и гордых. А кто не знает испанцев, тот не знает, что такое для испанца гитара. Для испанца гитара и танец – это сама жизнь. Тут нет иных слов, чтобы объяснить это. Это то же самое, что для рыбака море, для тореро – бык; а для каждого испанца – море, арена, гитара, песни, любовь и Родина!

Струны гитары нежно тронули слух и закрались в сердце, в глубину уснувшей было души. Наступила гробовая тишина. Потом звуки стали набирать темп, и горячая кровь в телах закипала. В зале незаметно образовался широкий круг. Седой испанец, с большими усами, тонкими на кончиках, чем походил на знаменитого идальго, сидел на стуле у края образовавшегося круга, склонился над гитарой и, слившись с ней в одно целое, воедино, никого и ничего не замечая, перебирал струны. А звуки этих струн в свою очередь перебирали сердца присутствующих. На середину круга вышла пара – молодой испанец и молодая испанка – и начался танец страсти и жизни. Народ помогал ритму танца и музыке кастаньетами и другими способами. Когда молодые, исполнив свой танец, освободили центр круга, кто-то вдруг сказал: «Сеньора Хуанита, станцуйте свой знаменитый танец – Фламенко. – Да, да, станцуйте, сеньора Хуанита». Зашумела толпа.

Хуанита гордо вышла на середину круга, обвела народ глазами. Взгляд её карих горящих страстью глаз остановился на Фернандо. Кто-то сзади подтолкнул его в спину, и он невольно вышел в круг и оказался напротив Хуаниты. Народ нельзя заставлять долго уговаривать и ждать. Существует определённое правило – уважение! Просят – исполни. Гитарист взял новый аккорд, потом другой, третий. Зазвучал перебор струн, потом октавы слились, перемешались, и зазвучала стройная и ритмичная музыка танца. Тела танцоров независимо от их чувств сами пришли в движение под эти звуки. Этот танец не описать словами – его надо видеть собственными глазами. Вся страсть, вся любовь, сомнения, радости и печали – всё слилось в одном движении красиво изогнутых тел. Танцоры выделывали неимоверные движения. Тело Хуаниты было словно без костей, изгибалось и крутилось. Юбка колоколом. Чёрные волосы волнами, глаза горят. Руки быстро и грациозно перемещаются вдоль всего тела и в пространстве. Тело – тело эротическими изгибами призывно зовёт... Каблуки стучат по каменному полу. Она – центр вселенной! Центр всего – любви, страсти, Мира, этого круга.

Он! Фернандо, как истый матадор в этом круге и в этом же ритме танца, под звуки гитарной струны ходил вокруг неё, выпрямив и даже немного выгнув спину. Одна рука за спиной, другой он слегка поддерживал её гибкий стан, когда они в танце сходились, а потом держал её в стороне, как тореадор держит красную тряпку перед быком на арене. В танце он был великолепен! Ещё стройнее и красивее, чем обычно. Танец также полностью захватил его и он, кроме Хуаниты, её движений и горящих глаз, ничего вокруг себя не видел.

Дав Хуаните и Фернандо исполнить своё соло, вдоволь налюбовавшись ими, гости уже не могли усидеть на месте. Страсть передалась и им. И пара за парой стали наполнять круг. Вскоре круг заполнился – танцевали все! Фернандо и Хуанита невольно оказались в этом плотном кольце. Перемигнувшись и выбрав момент, они с трудом выскользнули их круга танцующих. Оказавшись на улице, они остановились возле куста душистой акации и прямо и открыто посмотрели друг другу в глаза... Их влюблённые взгляды всё сказали без слов.

– Пройдёмся, – тихо предложила Хуанита.

– Пройдёмся, – так же тихо ответил Фернандо. – А что скажут гости и донья Мария? – проявил он всё же уважение к гостям и к хозяйке дома, хотя ему страстно хотелось быть наедине только с ней – с Хуанитой.

– Не беспокойся, им теперь не до нас. На столе ещё много еды и вина. А донья Мария... она же всё понимает...

Они взялись за руки и шагнули в наступающую ночь. После длительной разлуки многое хотелось и спросить и сказать, но волнение мешало. Сумерки уже сгустились. Было ещё немного светло – серый туман укрывал землю. От акаций, магнолий, розовых кустов и других растений в воздухе стоял упоительный аромат. Кружилась голова. У них она ещё кружилась и от долгожданной встречи и близости друг к другу. С моря ветерок нёс немного прохлады. Они гуляли по узким и кривым улочкам посёлка, стоявшего серпантином над побережьем. Посёлок был пуст. Народ всё ещё трудился на пристани, откуда доносился шум торговой площади и стук такелажа. Там был свой праздник – общий для всех. У Хуаниты и Фернандо – свой, который они хотели бы скрыть от всех.

В этот момент они проходили мимо двухэтажной касоны и услышали с балкона детские голоса. Путь, по которому они проходили, был немного освещён естественным светом сумерек и уличным фонарём, висевшим неподалёку от дома.

– Смотри, смотри, Элоиза, сеньор с сеньорой идут, – произнёс восторженно голос мальчика.

– Это дон Фернандо и донья Хуанита, большая тётя, что живёт высоко в горах и приезжает в гости к донье Марии, – ответил решительный и спокойный голос девочки таким тоном, как будто в этом мире тайн для неё не существовало. Она ела какой-то сочный фрукт, и одной рукой то и дело поправляла волосы и стряхивала капли с платьица. Косички каштановых вьющихся волос никак не хотели ложиться в нужное положение, что сердило немного Элоизу. А капли от сочного фрукта тут же впитывались в ткань, и их нельзя было стряхнуть. Это тоже раздражало – будет нарекание со стороны матери за неаккуратность. Она постоянно вертела своей маленькой красивой головкой, прямо как птичка на ветке. В то же время, подражая манере взрослых во время беседы, она выпрямляла спину и слегка задирала носик. Всё это видела снизу Хуанита, и всё это её завораживало, так как было наивно и забавно.

Они не спеша прошли мимо балкона и скрылись в тени кустов акаций и больших каштанов. Тут Хуанита остановилась и приложила палец к губам, призывая к молчанию.

– Давай послушаем этих милых и славных детей, – шёпотом сказала она. – У девочки наверняка глаза и брови чёрные, я плохо разглядела снизу.

– Ты угадала – чёрные! Она настоящая цыганка, – на это раз, как бы подражая маленькой сеньорите с балкона, гордо ответил Фернандо. Для него тоже не было тайн в этом посёлке. Её зовут Элоиза, а мальчика, её брата – Маркес. Это дети дона Марко Родригеса Аполонья. Они учатся в моей школе. Маркес уже перешёл в четвёртый класс, а Элоиза – во второй.

– Смышлёная девочка, – улыбнулась Хуанита, – и такая забавная...

– Ты была почти такая же, – в свою очередь улыбнулся Фернандо.

– А ты это помнишь?

– Помню. И очень хорошо. Правда, когда я тебя увидел, мне было всего десять лет, почти как вот ему, Маркесу.

– Я тоже помню нашу первую встречу... на берегу моря, когда мы вышли встречать рыбаков. Ты был такой застенчивый, но важный.

– А потом, когда мне было уже пятнадцать лет, мы встретились с тобой на празднике Магосто – поджаривания каштанов.

– Ты тогда угощал меня жареными каштанами, таская их из огня, и ожёг все ладони. Потом у тебя были волдыри, и донья Мария лечила тебя травяными припарками. Смазывая твои болячки, она всё время причитала: «О, Святая Мадонна, за что ты наказала нашего бедного мальчика? Он достоин уважения. Прости ему его беспечность...». После этого мы ещё долго сидели с тобой на крылечке и много разговаривали. Был такой же чудесный вечер, как сейчас... Тсс-с-сс... они о чём-то там говорят.

– Нехорошо подслушивать, – сказал Фернандо, но невольно и сам обратился вслух. Дети спорили о том, как правильно называть сеньора и сеньору, которые только что прошли мимо.

– Сеньор, это ни сеньор, а дон Фернандо, наш школьный учитель, – сказала своим строгим голоском Элоиза, продолжая есть фрукт.

– Нет, – категорически был не согласен с ней Маркес, – он сеньор! Дон Фернандо – это когда в школе, а сейчас он просто сеньор с сеньоритой. Ты видела, какой он важный и большой возле красивой сеньоры?!

Девочка промолчала и демонстративно отвернулась от него.

– Вот ещё... Не буду я с тобой спорить. Всё равно я права, и точка.

 

– Ну вот, видишь, – улыбнулась Хуанита, теперь мы знаем, кто мы есть. Хорошие у тебя дети...

Фернандо промолчал.

Они потихоньку пошли дальше по улице, спускаясь к морю. Фернандо и правда выглядел эффектно. По случаю такой встречи он оделся во всё лучшее. На нём были белые облегающие короткие штаны, фиолетовая просторная рубашка. На шее была повязана цветная косынка – неизменная часть гардероба рыбака. Чёрные туфли на каблуке, которыми он сегодня отплясывал танец. Не хватало только пистолета и кривого ножа, и был бы вылитый пират, властитель морских пучин и гроза всех мореплавателей. Этакий морской разбойник времён Королевы Елизаветы.

Хуанита тоже была одета под стать. В красивый, похожий на цыганский, наряд. Широкая длинная юбка цвета морской волны. Розовая кофточка с широкими рукавами и с большим вырезом на груди. Отчего её плечи и грудь были почти полностью открыты и притягивали взор Фернандо. Но у него не было на данный момент той низменной страсти при виде таких женских прелестей. Он смотрел на неё всю целиком, ничего не выделяя и ничего не упуская. Одним взглядом, с головы до пят. Смотрел восхищённо и немного робко, даже краснел, но сумерки его спасали.

Они шли, взявшись за руки, и не заметили, как оказались у той скалы, на которой сидели в свою последнюю встречу. Судьба вела их каждого по своей тропе жизни, а вместе – по одной и той же, единственной. На этой скале давно и недавно они провожали солнце, которое тонуло в море, и говорили о нелёгком труде рыбаков, о классовом расслоении в обществе, о Франко и его фашистском режиме; о вдовах, печалях и радостях. Говорили о жизни, о любви, о дружбе. О чём они сегодня будут говорить у моря на этой самой скале? Это интересно и скале и морю, и звёздам, что засветились в вышине на тёмном небе, и конечно нам с вами, читатель.

Но, давайте на этот раз отойдём в тень приличия и оставим их сегодня одних. Наедине со своими чувствами, наедине с морем и звёздами. Уж они-то точно не выдадут чужих тайн. Мы, затаившись, лишь подслушаем, как они сегодня подслушивали детей на балконе.

Взобравшись на скалу, они уселись на свои насиженные места рядом, как и раньше, лишь немного отодвинувшись друг от друга, чтоб разгорячённые чувствами тела не соприкасались плотно. Скованность от долгой разлуки и объявшей их любви мешала их страсти, и поселила некоторое стеснение внутри. Не спеша они начали свой разговор. Она спросила его о жизни в посёлке, о трудностях и настроении людей. И он без утайки всё рассказал, невольно поддавшись её комитетскому приёму. Потом перешёл к вопросам он. Спросил о делах и планах. О том, какая там, в горах, в больших городах жизнь, о чём говорят люди. Она вкратце поведала ему то, что сама видела и понимала. Немного рассказала о себе.

– Я училась в Сан-Себастьяне в университете на факультете философии и права. Потом закончила ещё один факультет, экстерном, – экономический. Встретила хорошего человека – Карлоса, и мы соединили наши судьбы. Он работал на проходке в местной шахте. Окончил инженерно-технологический факультет и стал начальником. А я стала женой шахтёра, и намного ближе к трудовому народу. Знаешь, Фернандо, меня всегда мучили сомнения, да и сейчас тоже мучают и не дают покоя, о своей принадлежности, о своём месте и роли в обществе. Я отдала всю себя на борьбу за счастье народа, но чтобы быть честной и правдивой, я должна быть в одной связке с народом. Жить как они, переживать вместе с ними их трудности. Но тогда, что я смогу сделать для этого народа? Так я смогу лишь пополнить это общество ещё одной обездоленной душой... А вот, поднявшись над этим обществом, над народом, я могу многое сделать для него... Вот такие двойственные чувства меня и мучают. Эти сомнения стали как угрызения... И я не знаю, что мне делать, как быть?

– Делать то, что начала. Идти тем путём, какой ты сама для себя наметила. Твой путь правильный и верный. Давай посмотрим на наш посёлок. Что может сделать и изменить простой рыбак? Ничего! Только терпеть и работать, отдавая большую часть своего улова помещикам и синдикатам. Даже я, образованный, интеллигент, могу только учить их детей и всё. Я простой учитель. И у меня столько же прав, как и у них. Ну могу я иногда дать какой-нибудь совет для утешения... А ведь надо делать что-то конкретное, главное, менять механизмы и правила этой жизни. А как? Кто мне выдаст такие полномочия? Кто меня этому научит? Вот если бы и здесь была народная власть, как у вас там, в городах... комитеты, профсоюзы, вот тогда можно что-то сделать. Ты не должна пребывать в своём сомнении. Ты сделала очень правильный выбор. Для того чтобы изменить жизнь простого рыбака и крестьянина к лучшему, нужны знания и полномочия.

– Как ты всё хорошо сказал. Спасибо тебе, немного разогнал мои мрачные думы. Труд шахтёров во всей Испании тоже нелёгкий и опасный, как и у ваших рыбаков. И они отдают большую часть своего заработка синдикатам и монополистам. И им нужен кто-то, кто изменил бы их существование. Среди шахтёрских жён тоже немало вдов. Условия труда оставляют желать лучшего. А синдикаты выжимают из рабочих последние силы, а денег на оборудование и ремонтные работы не выделяют. Безопасных условий труда не создают. Сравнение печальное, но такова реальная жизнь. Я тоже устроилась работать на шахту экономистом и вступила в профсоюзное движение. Вскоре стала одним из членов рабочей комиссии.

Но рабочие комиссии оказались слабым органом для борьбы за права рабочих. Как только фабриканты шли на небольшую уступку требованиям рабочих, комиссии тотчас самораспускались. Для борьбы с синдикатами нужны более надёжные, крепкие и постоянные силы. Рабочие крупных заводов больших городов и рабочие комиссии провинций стали объединяться, чтобы создать одну мощную силу. Противостоящие народному движению силы синдикатов тоже ведут свою борьбу, своими методами – аресты, суды. Многие оказались в тюрьмах. Оказался в тюрьме и мой Карлос – муж. Но, несмотря на все трудности, им всё же удалось организовать профсоюзное движение, и я возглавила его на нашей шахте.

После событий 24 сентября 1964 года в Мадриде состоялось собрание членов «жюри» – представителей рабочих металлургических и машиностроительных заводов, где коллегия поставила вопрос о повышении заработной платы и улучшения условий труда перед синдикатами. После этого на путь объединения вступили рабочие других категорий. По всей стране стали создаваться провинциальные рабочие комиссии строителей, учителей, шахтёров, рыбаков и других. И уже в январе 1966 года вышла Декларация принципов «О будущем профдвижении». В том же году по результатам выборов представителей рабочих в «жюри» фашистских синдикатов, новый класс трудящихся набрал большинство голосов. Ты представляешь, что это такое? – разгоряченно сказала Хуанита.

– Представляю, – ответил Фернандо. – Это бомба изнутри. Если синдикаты и фашистский режим нельзя сломать с внешней стороны, то народ и его движения подорвут его изнутри.

– Ты очень правильно всё понял, – восхитилась политической подготовкой Фернандо Хуанита. – Это позволит рабочим комиссиям начать более открытую борьбу, деятельность, занимать помещения и использовать печатные органы для своих призывов и прокламаций. А через год после этих событий состоялась общенациональная ассамблея, собравшая пролетариев большинства городов и провинций, чтобы определить и наметить цели Испанского демократического движения для борьбы за права трудящихся. Моего мужа в том году и арестовали. Он тогда входил в одну из рабочих комиссий и был выдвинут лидером от партий рабочих – шахтёров. Он оказался в составе «жюри» и на одном из заседаний произнёс пламенную речь, вдохновляющую на путь борьбы с засильем капитала и разоблачающую весь фашистский режим. Власти на следующий же день его и арестовали на рабочем месте. И тогда я твёрдо приняла решение вступить в борьбу за права трудящихся Испании и продолжить дело, начатое моим мужем. Я не думала и не знала, что борьба будет трудной и опасной. Но меня и увлекла именно трудность и опасность. Да и могла ли я поступить иначе?

Помнишь, ты тогда, на этой скале сказал мне, что я нахожусь выше тебя и жителей этого посёлка, и что мне неведомы их труды и тягости. Ты был прав. Я многого не знала. В городе другая жизнь. И я ничего не знала ни о своей стране, ни о народе, пока не встретилась с Карлосом. Он и просветил меня во всех этих вопросах. Он заразил меня своим патриотизмом, своей безудержной энергией, своим желанием изменить жизнь рабочих всей Испании в лучшую сторону. Конечно, он не герой Испании. Таких как он десятки, сотни, тысячи. Но он стал героем для меня и для шахтёров его шахты.

– И это вас сблизило?! – тихо спросил Фернандо, когда Хуанита ненадолго умокла, чтобы перевести дыхание.

– Да! Только это... если ты... это имел в виду.

Фернандо промолчал.

– И вот я поднялась ещё выше этого народа, для того чтобы спуститься к ним и помочь им в трудной и нелёгкой борьбе за своё счастье, за право жить и работать на себя и на страну, а не на капиталистов... Потом начались тяжёлые месяцы и годы нашей борьбы, личной жизни уже не было. Митинги, забастовки, демонстрации, репрессии, аресты... В марте 1972 года при столкновении рабочих было ранено 19 бастующих и двое убиты. Великое дело требовало жертв, как это море требует своей жертвы от рыбаков. Народ понимал это и всё равно шёл на свои баррикады, он устал от режима и устал молчать. В этой неравной борьбе рос авторитет рабочих комиссий. Вырос авторитет и Карлоса. Его выпустили через четыре года. Сам он уже бороться не мог по причине слабого здоровья, но морально поддерживал. Дух его стал ещё крепче. А вера в начатое дело зажгла такой огонь в его глазах, что при одном общении с ним сразу загораешься огнём борьбы. Рабочие шахты восстановили его на прежнем месте, но через пять месяцев он умер... Рабочие похоронили его с почестями, несмотря на запреты и презренные взгляды властей. Я заняла его пост и на службе, и в жизни, и в истории испанского пролетариата... – Тут Хуанита надолго замолчала. Фернандо повернулся к ней лицом и внимательно посмотрел в глаза. При свете луны он увидел тот огонь, про который она только что сказала. Он увидел в них боевой задор и неугасаемую радость к жизни, какой бы она ни была. Он увидел женщину, которую до сих пор любил. Весёлую и игривую. Но он увидел в них и революционерку – женщину, которую не сломить никаким врагам. Он гордился такой женщиной!

Таких женщин не сломает никакой фашистский режим. И таких женщин нельзя разлюбить. Сердце его защемило от давней тоски и боли, но он унял эту боль. Стыдно быть слабым возле такой сильной женщины. Помолчав, Хуанита продолжила свой рассказ.

– Теперь я лидер профсоюзного движения в Бильбао. Я решила, что надо подниматься ещё выше, чтобы улучшить жизнь своего народа. Выше самой себя, выше своих желаний, своих чувств, выше этих гор.

Даже в ночи было видно, как горят её глаза огнём борьбы, любви и ненависти. Любви к Испании, к своему народу и ненависти к фашистам и тем прихвостням, которые помогают главному врагу. Он увидел в её лице всю силу Испанского народа. Веру в победу и желание поскорее покончить с проклятым прошлым. Оптимизм, сила, бесстрашие; как это сочетается с её красотой, женской сущностью! Он понял, что личной жизни у неё уже не было. Она всю себя без остатка отдала этой нелёгкой борьбе за гражданские права трудящихся. Но остались ли у неё чувства, желание любить и быть любимой? Он этого не знал. Но как спросить её об этом? Говоря о стачках, забастовках, демонстрациях, мы думаем, что этот тяжёлый и опасный труд делают только мужчины. Но нет, женщины тоже в их ряду, а иногда и возглавляют дело. Слабые на вид существа, которые должны быть только жёнами, матерями, находятся на переднем плане борьбы и лишают себя всех благ жизни, радостей.

– Сила нашего движения, неустанная борьба привели к тому, что 22 апреля 1977 года правительство было вынужденно признать независимость профсоюзов от предпринимателей и синдикатов. Это большая победа на историческом этапе. Мы победили, но борьба с капиталистами ещё продолжается. В прошлом году, в июне 1978 года в Мадриде состоялся Первый съезд рабочих комиссий. На нём разрабатывался план дальнейших действий по обучению и привлечению народных масс к борьбе за собственное благополучие. Какими бы умными и образованными не были руководители, а без народа ничего решить нельзя. И вот... по решению одной из программ съезда я и приехала сюда с заданием привлечь в вашем районе внимание трудящихся к острым проблемам. Ну и, создать что-то вроде рабочего комитета или профсоюзной организации. Надо организовать в вашем посёлке движение. Создать комитет, и люди научатся защищать свои права. Хватит уже кормить море своими жизнями, а капиталистов – своим трудом. Пора подумать о переоснащении рыболовецких судов для безопасного лова рыбы.

– Да, но как это сделать, не имея ни собственных денег, ни специально обученных кадров?

– Вот эти и другие вопросы я и приехала решать. Всё теперь будет осуществляться через профсоюзы – производственные комитеты. Пора «Детям моря» становиться взрослыми.

– Ты не забыла... – И Фернандо радостно улыбнулся.

– Нет, не забыла. А ты не забыл про свою Поэму?

– Нет, конечно. Я её уже написал. Она почти готова, но осталось немного незаконченности.

– Могу помочь с изданием книги.

– Нет. Вот этого не надо. Я всё привык делать сам. Не хочу мараться всяким связями и протеже. Всё должно быть чисто. Как это море, как души рыбаков. Как это небо. Прости. Есть и ещё одна важная причина. Я всё ещё сомневаюсь в своих способностях и... одним словом, пусть решит жизнь и судьба, быть этой поэме или не быть.

– И снова я тобой восхищаюсь, как и раньше. Ты не меняешься.

– Так же как это море, солнце и горы. Как эта наша скала... Хуанита, я хочу тебя спросить... Ты любишь кого-нибудь?

Хуанита невольно вздрогнула от такого вопроса.

– Я всегда любила и люблю только тебя. – И она стыдливо опустила глаза, боясь, что он в этой сильной женщине увидит маленькую слезу тоски, боли и любви одновременно.

То же самое в этот момент ощутил и Фернандо. Он вдруг понял, какой же он был глупец, когда взамен любви и счастья выбрал тропу жизни мыслителя и поэта. По сути дела, они выбрали один и тот же путь – путь борьбы за счастье народа Испании. Методы борьбы разные, но цель одна. И, кто знает, что бы им уготовила судьба, если бы они выбрали другой путь?

Не только боль утраты, но и радость от чистой и непотерянной любви испытали они оба в этот миг.

– А ты, Фернандо, счастлив в этой жизни? Ты нашёл ту женщину, которую искал? Ту – единственную?

– Нашёл! И давно.

– И кто же эта счастливица?

– Это ты! Ещё тогда, много лет тому назад, на этой вот скале я признался тебе в любви. Разве ты не помнишь?

– Помню. Но я тогда не придала особого значения твоим словам. Теперь понимаю, как я была невнимательна к твоим чувствам. Что ж ты утаил от меня главное?

– Боялся спугнуть.

– Кого?

– Любовь! И тебя, конечно.

– Глупенький...

– Но ведь, и ты утаила от меня главное – тайну своего сердца, – сделал он ей упрёк.

– И я была глупенькая. – Она улыбнулась так просто и чисто, что он увидел в ней в этот момент не ту сильную женщину, которая была перед ним, а женщину слабую, хотевшую, чтобы её любили. Она вдруг ринулась к нему всем своим страстным и жарким телом, несмотря на ночную прохладу. Он обнял её и стал неистово осыпать поцелуями. Целовал в голову, в губы, в шею, целовал грудь. Целовал и не мог нацеловаться. Ведь он ещё до сих пор не целовал ни одну женщину. И она, эта мудрая во всём женщина, каким-то своим внутренним чутьём поняла это, и отдала ему всю себя без остатка, ответив ему той же порывистой и голодной страстью.

Они вдруг опьянели от счастья. Ничего не видели вокруг. Луна стыдливо спряталась за тёмную тучу. Волны прибоя внизу замедлили свой бег. Мир замер вокруг них... Шумела и кипела только кровь в разгорячённых телах. Неистово бушевала страсть. Настал их час... Час большой любви. Они сейчас тоже стали «детьми моря», и море жизни качало их в своей колыбели. Удалимся и мы вслед за луной, поглубже, в темноту. Пусть они одни напишут следующую страницу своей поэмы – поэмы Любви и борьбы за счастье великого испанского народа!

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за ноябрь 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение ноября 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.