Вечный работник. Этюд об Андрее Платонове

 

Купить в журнале за январь 2018 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 10 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

В сердце имеется сто одна жила,

Одна из них идёт к голове.

Кто идёт этим путём, становится бессмертным.

Другие же пути ведут в разные стороны.

 

Катха-Упанишада

 

 

...живые существа, взятые в совокупности, могут быть рассматриваемы как особая форма независимых переменных энергетического поля планеты.

 

Владимир Вернадский

 

 

Может быть, искусство есть только

ответвление природы (вид её творчества).

Каким-то вещам России хотелось сказаться,

выбрали меня.

 

Марина Цветаева

 

 

Когда говорят «учитесь у Платонова», имеют в виду очень многое и очень разное, почти что каждый своё.

Андрей Платонов может давать уроки по обширной, безграничной программе. Вы найдёте у него и начальный, тренировочный класс русского языка. И просторную, двухсветную мастерскую иконописи образов России. И дымную, пахнущую электричеством лабораторию мысли. И читальный зал библиотеки, где собраны книги – не все, но самые нужные: от Вед и Гомера до Пушкина, Лескова, Хемингуэя... Здесь вы встретите множество странных, необычных людей – мечтателей с горящим взором, героев, идущих на смерть, милых мудрых детей и мыслящие предметы, растения, камни. Тут же где-нибудь ходит и автор – спокойный, уверенный в себе человек, не одинокий в этом пространстве, сотворённом и густо населённом его руками.

Библейский творец, создавший вселенную общего пользования, работал шесть дней и устал. В мире Платонова небесный строитель ахал бы от зависти и восхищения при виде плодов громадной, упорной, многолетней работы, работы, работы...

Это слово написано золотом на простых деревянных воротах, открывающих путь в город Платонова. «Кроме поля, деревни, матери и колокольного звона, я любил ещё (и чем больше живу, тем больше люблю) паровозы, машину, ноющий гудок и потную работу».

В старину было принято наказывать преступников принудительной греблей на морских галерах: рядом с купленными за деньги рабами приковывали к веслу каторжника. А в других морях, на других, на мнимых галерах – сегодня, как и завтра или вчера – страдают в бесконечной работе другие, необыкновенные каторжники. Они добровольно явились на борт, их никто не заковывал здесь в железные цепи. Но руки – их свободные, вольные руки – железной хваткой сжимают весло...

На пожизненную каторгу творчества призвал себя и Андрей Платонов.

 

Радость творчества знакома трудолюбивому и настойчивому художнику. В этой радости бывают мгновения восторга («Ай да Пушкин, ай молодец!») – как вспышки вольтовой дуги, требующие предварительного накопления потенциалов. Творческая жизнь – это длинный пунктир таких вспышек, между которыми лежит тёмное пространство каждодневной чёрной работы, «невидимые миру слёзы».

Платонов сказал: «Художество без темы, и темы обязательно значительной, художество без человеческой глубины, которую истинный писатель имеет, во-первых, в своей собственной натуре и, во-вторых, придаёт изображаемым характерам, – такое художество есть род наивности или мошенничества».

Чтобы усвоить идею, которой служил писатель Платонов, лучше всего взять самые ранние его рассказы – он и сам их считал рабочими опытами, первым этапом поиска своей собственной веры.

Шли двадцатые годы двадцатого века, время «большой переплавки мозгов», когда обыкновенный, отдельный, «массовый» человек впервые ощутил себя не пылинкой на каблуке быстро идущего времени, но маленьким действующим атомом, положительно заряженным электроном, без которого не обойтись: умрёт человек – сойдёт электрон со своей орбиты, нарушится равновесие в природе. А все вместе живые и дружные электроны, атомы, молекулы составляют единое тело человечества – здоровое и мускулистое, весёлое и азартное в своей битве за новый порядок на старой планете. «В бешенстве и неистовстве человечество билось с природой. Зубы сознания и железа вгрызались в материю и пережёвывали её... Температура труда была доведена до предела...»

 

Пётр Евсеевич Веретенников, герой рассказа «Государственный житель», переполнен этим новым, непривычным для него самосознанием. Государство в его понимании – что-то вроде большой и мудрой машины, производящей счастье для всех. Он говорит человеку, страдающему от жажды: «Питьё тебе предоставят... У нас же государство. Справедливость происходит автоматически, тем более питьё!». Новый человек тем и горд, что он – незаменимая часть большой всечеловеческой машины, необходимая деталь в комбинации исправно работающих шестерён («...путник пил много, со вкусом и жадностью, будто утоляя не желудок, а смазывая и охлаждая перегретое сердце»).

Платонов славит «бытие молекул в теле человека», в результате чего создаётся «симфония дыхания, сердцебиения и размышления». Эта метафора – не плод заблуждения вульгарного материалиста, она рождена озарением целеустремлённого разума. Ведь если человек – равноправная часть вселенной, то надо вселенную держать в разумной узде, и тогда всем её частям будет хорошо, в том числе человеку. Он верил, что мыслящий человек для того и существует в без-мысленной природе, чтобы о-мыслить её: одеть мыслью зябнущий мир, обеспечить мыслью далеко не беспечное, а трудное, нервное, полное драматизма земное бытие всех существ.

«Я обопрусь собою сам на себя и пересилю, перевешу всё», – заявляет Маркун, деревенский мечтатель, изобретающий всесильную машину для слабого человечества. Таков и Вогулов из «Потомков солнца» – «главный руководитель работ по перестройке земного шара», таковы и герои «Лунной бомбы», «Эфирного тракта». Молодой Платонов в восторге от могущества коллективной работы, он видит здесь верное средство для ускоренного постижения всех мировых тайн. Озарённый этим открытием, он ироничен по отношению к философам всех времён, сожалеет о недостаточной эффективности их разума, лишённого мускульной силы: «...догадаться об истине нельзя, до неё можно доработаться».

 

Заказать изготовление и доставку мебели для парикмахерской или салона красоты удобно в компании «Мебель Салона» www.mebel-salona.ru. Ценовые предложения по оборудованию для SPA и техническому оснащению  соляриев на любой вкус. Доставка из Москвы за 3 дня.

Потом с удивлением отмечали, что Платонов прошёл в литературе путь от дебюта до зрелости всего за три-четыре года. Максим Горький приветствовал нового мастера, писал ему товарищеские письма. Советский литературный мэтр был спокоен за молодого писателя, сумевшего создать себе прочный фундамент на всю оставшуюся творческую жизнь.

И подтвердилась одна из простейших истин, которую многие предпочитают не знать или не признают за истину, – большой писатель не тот, кто оставил многотомное наследство, сказав понемногу обо всём, а тот, кто сказал, может быть, не так уж и много, зато всё – об одном. Так проявляется обязательный для большого мастера принцип единства веры.

Этот принцип особенно помогал Платонову на войне. Он увидел войну как вселенское противоборство двух разнополюсных сил – созидательной и разрушительной, составляющих разность потенциалов в энергетике человечества. Фашизм опирался на бесправного и обезличенного, униженного человека, добровольно принявшего облик без-мысленного животного. Противник фашизма представляет собой живое и плотное человеческое вещество, где каждый атом имеет свою совесть, гордость и злость. Поэтому для Платонова был заранее ясен исход противоборства.

В рассказе «Дед-солдат», исполненном в духе народной притчи, столетний русский старик, костлявый и жилистый, одолел немца Ай-Гитлера – навалился на него, придавил к земле, победил и сказал: «Сам теперь видишь, что я привычней тебя ко всякой работе». Тут подошёл внук Алёша: «Дедушка, я тоже хочу дать ему!». Дед ответил строго: «Теперь уж нельзя, теперь он пленный человек», – и подал немцу котелок с кулешом и ложку. Побеждённый враг перестаёт быть врагом: подобно электрону с противоположным потенциалом он сходит с орбиты и нарушает равновесие в пользу противника.

 

Платонов верен себе: он пролетарий и материалист. Война в его понимании – это прежде всего долгая, изнурительная работа. И кто более терпелив, а не нагл, кто озарён, а не самоуверен, кто видит себя внутри мирового порядка, а не над ним, тот и заслужит, а точнее – заработает победу, как бы там ни складывалось поначалу. (Эта же мысль вдохновляла Толстого. У него даже наполеоновское осквернение Москвы дано как необходимый этап всенародного замысла, и в конце концов совершается торжественное действо победы, а Кутузов на этом празднике – не жрец, не шаман всемогущий, он плачет мудрыми слезами и молится – Богу и мужику.)

Признак мастерства – не только твёрдая вера в заветную идею, но и виртуозное владение инструментами ремесла. Фундаментальная, прочная, само-стоятельная уверенность Платонова заметна в каждом слове его полновесной, светящейся прозы. Целые фразы и отдельные маленькие слова вспыхивают неожиданным смыслом, как знакомый, но по-новому огранённый самоцвет. «Трагическая прелесть жизни», «удовлетворённое огорчение», «умное счастье», «скучная злость» – в «прекрасном и яростном мире» Платонова целые россыпи таких самородков, на первый взгляд странных (их надо видеть в изящной оправе контекста).

Можно только догадываться о высочайшей температуре кипения в том прочном сосуде, где происходила невидимая миру алхимия словотворческой работы писателя. Конечно, ему было знакомо ни с чем не сравнимое счастье открывателя бесценных сокровищ, он ведал горячий восторг от удачной, блестящей находки. Но вот ещё один признак мастерства – в готовом тексте, даже в самых радостных или трагических эпизодах слова у Платонова не кипят, не брызжут страстью, азартом, восторгом – они всегда удивительно правильны и уместны, они полнозвучны, взвешенно точны, до краёв наполнены тёплой сердечностью, материнской и отцовской любовью: любовью творца.

 

Судьба Андрея Платонова неудивительна. Он был одинок, его мало печатали, он был счастлив. И никакого здесь нет парадокса – всего лишь исполнилась главная заповедь древнейшей этики человечества: не пожелай себе плодов действий своих. Платонов был писатель – он писал. И в этом, единственно важном для него и для нас, состоялся. А одиночество... Что ж, этот знак входит в гербы всех рыцарей, из века в век отважно штурмующих каменный вход в пещеру, где прячется бессмертный владелец иголки в яйце, – эта иголка и есть универсальный сказочный ключ, открывающий все замки от всех тайн мироздания. Вход в пещеру усеян костями героев познания: все они смертны и тленны... Но в атмосфере земли (в ноосфере, по Вернадскому) остаётся неисчезающий потенциал их стремления, его энергия, его непостижимое и заразительное вещество.

Платонов приходит к нам не спеша. Он как бы «является», медленно приближаясь издалека. Совсем недавно достались нам его ранние стихи, пьесы «Высокое напряжение» и «Пушкин в лицее». Нашли к нам дорогу рассказы, сохранившиеся только в рукописях или напечатанные в газетах и журналах давным-давно. Что-то известно о повести «Путешествие в человечество», которая исчезла вместе с чемоданом писателя в Уфе в сорок первом году, остались только разрозненные мелкие черновики... Не будем сердиться на чью-то недобрую волю: давайте поверим, что это сам автор скрывает от нас, как заветную комнату в сказке, неизвестные области своего сотворённого мира, чтобы потом когда-нибудь сделать сюрприз и порадовать...

Книги Платонова – не для трамвайного чтения, не для автобуса или метро. Им нужны тишина, внимание и доверие. Платонов этого и хотел: читатель его книг совершает работу. Он знал, что найдёт себе в будущем миллионы со-трудников, и пока будет продолжаться эта работа, он будет жив.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за январь 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению января 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.