HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Владислав Лидский

Степной, такой просторный день

Обсудить

Рассказ

Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 9.02.2011
Иллюстрация. Название: "Волжские просторы". Автор: Марина Болтакова. Источник: http://www.photosight.ru/photos/2839703/

 

 

 

Два последних года Евдокия Васильевна догорала, еле теплилась и ушла тихо и незаметно, никого не потревожив, просто уснула и не проснулась больше, лежала, будто бы виновато, что так получилось с ней, и словно просила простить за предстоящие из-за нее хлопоты.

Муж дочери, Нины, Савелий Григорьевич Кашин, человек деловой и рассудительный, директор продовольственного магазина, сразу же приступил к тому, чего все ожидали со дня на день. Но Евдокия Васильевна задержалась со своим уходом, прожила дольше, чем предполагали близкие, однако все были готовы к тому, что вот-вот это может случиться.

Дочь Нина ждала через несколько месяцев второго ребенка, боялась своих слез и печали, как-то внутренне из-за опасения за жизнь будущего ребенка отстранилась от них. Евдокия Васильевна надеялась при жизни на распорядительность зятя, когда это случится с ней, а деньги на сберегательной книжке, пусть и небольшие, были по завещательной надписи предназначены для дочери.

Савелий Григорьевич сказал жене:

– Что ж теперь делать, Ниночка… Мать уже старенькая была, жизнь ей самой приходилась в тягость. А тебе нельзя волноваться и переживать, в твоем положении никак нельзя.

Нина понимала, что в ее положении волноваться и переживать нельзя, но все же отирала глаза, расстраивая себя мыслями и о матери, с предстоящим уходом которой давно примирилась.

 

Старое городское кладбище было давно закрыто, теперь уже хоронили на новом, далеко за городом, в степи, а в стороне под глубоким откосом широко шла Волга.

В автобусе с черной полосой вдоль кузова кроме дочери ехали еще сын от первого брака Савелия Григорьевича Всеволод, студент филологического факультета, высокий, худой, в очках, несколько старушек-соседок, а Нинин сын Федя, только что перешедший в третий класс, сидел рядом с водителем, и все разнообразие жизни было перед ним. Сначала шла главная улица города, Московская, с ее кинотеатрами и магазинами, за площадью Свободы с памятником одному знаменитому писателю долго тянулась Волжская, тоже оживленная улица, потом пошли улицы потише и поменьше, деревянные дома бывшей слободы, а дальше город кончался, начиналась степь, огромная, вся в серебре под холодным октябрьским солнцем, вся в широте и бескрайности, а справа глубоко внизу отражала сине-бирюзовое небо Волга.

И то, ради чего выехали в степь, как-то растворилось в свежем, холодном воздухе залитого солнцем простора, а Федя, сидя рядом с водителем, наблюдал, как он нажимает ногой на педали и ведет большую послушную машину. День казался Феде даже несколько праздничным от событий, а насчет бабушки Савелий Григорьевич сказал ему:

– Конечно, жалко бабушку, но ведь она совсем уже никуда была, и не вставала даже.

И следовало понять, что горевать особенно ни к чему, в жизни все идет по своему закону, а он, внук, должен хорошо учиться, и ничего больше бабушке и не нужно было от него.

Старший сын Всеволод писал стихи, хотел стать поэтом, для начала поступил на факультет русского языка и литературы с мыслью через год подать заявление на заочное отделение Литературного института в Москве, тетрадь со стихами была уже готова, два его стихотворения были напечатаны в университетской многотиражке, и сейчас, настраивая себя на печальные воспоминания, он, как обычно, мысленно слагал стихи, и уже родилась первая строчка: «В путь далекий, зимний, стылый….», чтобы выразить его чувства.

Но когда выехали в степь и вся широта мира в серебре и милости открылась за окном автобуса, эта строчка сбилась как-то, возникли взамен совсем другие строки: «Такой степной широкий день, такая ширь над Волгой полной…», да и следующие строки тоже складывались во славу этого серебряно залитого солнцем дня.

 

Кладбище, начавшее свое существование несколько лет назад, уже разрослось, белело памятниками, а маленькие робкие березки, посаженные близкими тех, кто лежал здесь, были ржаво охвачены заморозками.

Савелий Григорьевич вместе со старшим сыном помогли нести гроб к тому месту, где все было уже приготовлено, и Нина благодарно думала о деловой распорядительности супруга, все сделавшего как надо, ничего не забывшего в порядке скорбных поминальных дел. А в последние минуты Савелий Григорьевич стоял рядом с ней, поддерживал ее за локоть левой руки, правой Нина вытирала слезы, и муж тихо сказал:

– Не расстраивайся Ниночка… Теперь ничего уж не вернешь.

Ноги Нины отекли, как это было перед рождением Феди, и, скорбя о матери, она думала о том, чтобы все было благополучно с родами, а ребенка она ждала не позднее Нового года.

И, наверное, все было именно так, как хотела Евдокия Васильевна в своей тихости и скромности, – хотела, чтобы не слишком оплакивали ее, она свою жизнь уже прожила, и, если задуматься, хорошо прожила, муж, Иван Андреевич Жданович, был механиком на заводе, жили они в полном доверии и любви друг к другу, и дочку вырастили, только отец не дожил до той поры, когда Нина по окончании школы стала воспитательницей в детском саду, потом вышла замуж за хорошего человека, правда, вдовца с сыном от первого брака, но делового и семейственного, к ней, Евдокии Васильевне, Савелий Григорьевич относился по-родственному, называл ее мамаша, и никогда не было, чтобы он хоть взглядом выразил свое недовольство.

Наверное, все было именно так, как хотела Евдокия Васильевна напоследок, и даже день в своей осенней благостыне улыбнулся ей, когда оставили ее одну в степи досыпать свой сон, а Всеволод, которого она считала как бы родным внуком, написал стихотворение, хотя и не такое, как задумал, не печальное, но широкое по своей светлости… и то сказать, такой хороший, такой серебряный день был над степью и над Волгой, а на Волге она, Евдокия Васильевна родилась, и лучшей чести для себя и не придумаешь, чтобы Волга была навечно рядом

 

А когда вернулись из-за города, стол был уже накрыт, постарались две соседки, Сапронова и Пряхина, Анна Петровна и Клавдия Степановна, одного с Евдокией Васильевной возраста, но еще спорые в работе, Клавдия Степановна до сих пор, хотя уже давно была на пенсии, трудилась в коммунальном хозяйстве по садоводству, и цветы на площади Свободы были высажены ее руками.

Нина сидела в широком темном платье, несколько скрывавшим ее полноту, все же с тоской по матери, хотя та и теплилась в последние месяцы, догорала, как огарочек, но Нина подавляла желание плакать, прислушиваясь к живому существу в себе и опасаясь повредить ему своей скорбью по матери. А он уже хотел жить, вроде бы должен был родиться мальчик, и они с мужем уже обдумали назвать его Константином, будут три брата, Всеволод, Федор и Константин, хотя Всеволод и сводный, но все же, как сын ей.

За поминальным столом она сказала мужу:

– Не пей много, Савушка.

Но Савелий Григорьевич, немало потрудившийся за последние дни, отозвался:

– Я только за упокой души мамаши, Ниночка. Я Евдокию Васильевну очень уважал.

Выпил он, конечно, больше, чем следовало, но зато отошло в сторону то, что было связано с последними тревогами и заботами, стало как-то легко от мысли, что все уже позади и месяца через два предстоит новая тревога, как обойдется с родами жены, и Савелий Григорьевич говорил, наклоняясь к жене:

– Все по-хорошему, Ниночка… Сама видишь – все по-хорошему, а мамаше вечный покой, и такое славное место я выбрал, Волга рядом.

И сыну Федору, сидевшему по другую сторону, Савелий Григорьевич налил стаканчик томатного сока.

– Тебе вино нельзя, Феденька... Выпей сока за бабушку. Она любила тебя, и свое лото тебе оставила, в ящичке ее записка лежит: "Феденьке". Завтра утром в школу пойдешь, постарайся хорошую отметку получить, порадуй бабушку, хоть ее и нет на свете.

Савелий Григорьевич говорил несколько больше, чем следовало бы по той печали, какая должна была быть в опустевшем без Евдокии Васильевне доме, но Нина не винила его: сколько хлопот было за три дня – все успел, все получилось по-хорошему… А мать – словно не три только дня назад заснула навсегда, будто давно уже ушла, но ведь и вправду жила вполжизни за последнее время.

А старшему сыну Всеволоду Савелий Григорьевич сказал:

– Ты какой-нибудь стишок написал бы, Севка, на… память бабушки написал бы

И Всеволод ответил:

– Я уже половину написал, – не добавив, однако, что получилась не зимняя стылая даль, а открытая ширь и Волга, полноводная от осенних дождей, мысленно он дал уже этому стихотворению название: "Степной, такой просторный день…" или что-нибудь в этом роде.

 

Среди вещей, оставшихся после Евдокии Васильевны, нашлись и часы ее мужа с выгравированной надписью: "Ивану Андреевичу Жданович за хорошую службу", поднесенные к двадцатипятилетию его работы на заводе, к ремешку часов была привязана на ниточке записка: "Севе", и о нем, как о родном внуке, Евдокия Васильевна позаботилась.

Но разбирать вещи матери Савелий Григорьевич жене не позволил, чтобы она лишний раз не расстроилась, а платья, какие остались, отдали соседкам, Сапроновой и Пряхиной, дружившим с Евдокией Васильевной и позаботившимся, чтобы на поминках было все по правилам.

Они же помогли и прибрать в доме после поминок, перемыли посуду и неслышно ушли. Завтра рабочий день, у Всеволода и Феди занятия, а Савелий Григорьевич выпил все же больше, чем следовало, и сразу глубоко уснул. Нина лежала с открытыми глазами, прислушивалась к тому, что вдруг толкнуло ее, была уже полна нежности к этому крохотному, беспомощному Костеньке с его робким напоминанием, что он скоро появится на свет, или, может быть, будет и дочка, это тоже неплохо, а мать, казалось, ушла уже несколько лет назад. И хотя жалко ее, но что же делать, жизнь идет своим порядком, теперь нужно думать о том, что ожидает ее, Нину, думать и о Феде, который не так-то хорошо учится, принесет иной раз и двойку, будто несправедливую, просто учитель, по его уверению, придрался.

А Всеволод пишет стихи, и знакомый журналист Лебедев, написавший однажды в газете очерк о детском саде, где она, Нина, в свою пору работала, прочитав по ее просьбе стихи Всеволода, сказал:

– Толк, видно, получится… Только еще подражает кое-кому.

Всеволод теперь тоже был заботой для нее, выходя замуж за Савелия Григорьевича, Нина пообещала, что будет по-матерински заботиться о его сыне.

И она лежала с открытыми глазами и думала обо всем этом, чего жизнь требует от нее, мысленно сказала матери: "Не суди меня, мамочка, что мало поплакала… ты ведь и сама все понимаешь".

Но мать тоже тревожилась за нее, всегда предупреждала, когда Нина выходила из дома: "Ты поосторожнее только, не оступись", и с тревогой ждала ее возвращения.

 

В восемь часов утра Нина разбудила сыновей, Всеволод не выспался, близоруко глядел в свои очки, но Федя был свеженький и розовый, съел два яйцам всмятку, Нина сказала ему:

– Ты поосторожней переходи дорогу.

А Всеволода спросила:

– Ты когда вернешься?

– У нас сегодня литературный кружок, – ответил он неопределенно и ушел, старший сын со своим миром и своими стихами, которые читал иногда вслух, а начатое вчера дописал все же при свете ночника с розовым колпачком.

И широкий осенний день, сначала с запотевшими от утренника стеклами окон, а потом весь в серебре от неба до степи, с серебряной Волгой, округлой от своего полноводья, лег над городом с его центральными улицами – Московской и Волжской, и над бывшей слободой с деревянными домиками и рябинками в палисадниках, лег и над тем дальним покоем, в котором Евдокии Васильевне не о чем было думать и беспокоится.

Но это было местом сна, а местом жизни с ее действием был город, к одной из его пристаней причалил пароход "Иван Тургенев", стоял белый, как опустившийся на воду лебедь, шел в один из последних своих рейсов в Астрахань, потом вернется и до ледостава, может быть, еще поплавает.

 

Нина, проводив сыновей, села за швейную машинку, готовила приданное с голубыми бантами, девочке полагаются розовые, но и розовые на всякий случай были наготове. А Костенька в ее мыслях уже лежал перед ней, его кроватку поставят в комнате, где жила мать, Савелий Григорьевич уже договорился с маляром побелить потолок и оклеить веселыми обоями с цветочками, высмотрел их в хозяйственном магазине, а тяжелую штору, закрывающую окно, нужно заменить занавеской, в комнате должно быть много света.

Савелий Григорьевич вернулся с работы с большим арбузом, нес его в сетке за плечом, сказал: "Вырастила земной шар матушка-Астрахань", а жена лишь покачала головой, не столько дивясь арбузу, сколько его, Савелия Григорьевича, заботе о своем доме. Федя, недавно вернувшийся из школы, посмотрел на арбуз, сказал: "Ого", а Всеволода ждать не стали, у него сегодня литературный кружок, может быть, читает свое новое стихотворение, журналист Лебедев сказал все-таки: "Толк, видимо, получится", – и Всеволоду оставили почти четверть арбуза с огненно-красной мякотью и ласково блестевшими агатовыми зернышками.

 

 

 

507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!