Философия творчества

 

 

 

 

Что такое смысл? Почему человек приписывает (или не приписывает) смысл существованию чего-либо? Почему люди вообще задумываются над поиском смысла чего-либо, например, жизни, любви, истории, творчества, счастья, мира? Для того, чтобы разобраться в смысле существования чего-либо, необходимо прежде всего выяснить суть самого понятия "смысл".

В моем понимании, смысл есть мысленное установление соответствия существования чего или кого-либо какой-либо цели. Если то или иное существование имеет ту или иную цель, то здесь определенно должен иметься какой-либо смысл. Невозможность отыскания цели существования чего-либо заставляет меня признать данное существование как абсурдное. Абсурд, таким образом, есть невозможность установления соответствия существования чего-либо какой-либо цели. Иными словами можно сказать, что абсурд существования есть отсутствии смысла существования.

Вообще всякое существование, по всей видимости, имеет ту или иную цель, которую оно преследует и благодаря которой или, точнее, ради которой оно имеет свойство быть. Сложность отыскания смысла существования заключается в том, что познание человека не всегда оказывается в силах отыскать ту или иную цель существования. Проблема абсурда существования чего-либо имеет, таким образом, относительный характер: она упирается в проблему относительности человеческого знания. Одно и то же явление, в зависимости от того с какой точки зрения или какой системы отсчета на него посмотреть, может быть представлено как абсурдным, так и имеющим глубокий смысл. С другой стороны то, что вчера считалось абсурдным, сегодня может оказаться наполненным смыслом. Но это вовсе не будет означать того, что то, что вчера казалось (и считалось) абсурдным являлось абсурдным на самом деле: это будет означать лишь то, что вчера мы не смогли понять того, чего смогли понять сегодня. Поэтому проблема абсурда существования – это также и проблема временной невозможности (или неспособности) отыскания истины. Наконец, случается и такое (как это показывает история науки и философии), что то что вчера признавалось большинством разумного человечества за истинный смысл существования чего-либо, сегодня этим же большинством разумного человечества признается уже за ложный смысл и приписывается данному существованию либо новый смысл, либо абсурд, пусть даже временно существующий. И это уже упирается в проблему ограниченности человеческого знания вообще и проблему невозможности достижения абсолютного познания в частности.

Прежде, чем приступить к поиску смысла творчества, необходимо сказать, что всякий отдельный вид творчества может иметь тот или иной смысл (в зависимости от специфики того или иного творчества), но всякий вид творчества, с другой стороны, должен иметь (и, разумеется, имеет) общий смысл. То есть независимо от своей специфики, всякий вид творчества должен соответствовать общему смыслу творчества. Именно к поиску общего смысла всякого творчества мы сейчас и приступим.

 

§

Познать истинный смысл всякого творчества – значит, постигнуть тайну творчества вообще. Для того, чтобы постигнуть эту тайну, необходимо следующее: во-первых, быть самому творцом, чтобы собственнолично ощущать процессуальный характер творческого горения духа, и во-вторых, обладать достаточной силой объективного познания, чтобы не выдать желаемого за действительное. В этой связи хочу предуведомить читателя о том, что моя попытка постигнуть тайну творчества является всего лишь попыткой и ни чем более, т.к. если сам факт написания этой книги может удовлетворить в той или иной степени первому условию (т.е. условию собственноличного испытания творческого горения духа), то о наличии (или отсутствии) второго условия (т.е. обладания достаточной силой объективного познания) в моей попытке постижения тайны творчества, скажет свое веское слово только история.

Итак, прежде хочу напомнить читателю о том, что мы условились понимать под понятием творчества: творчество есть процесс создания нового, ранее еще не бывшего. Именно идея новизны является отличительным критерием всякого творчества от любого другого вида деятельности. Но создавать, что-либо новое можно разными способами:

1. созидая что-либо новое, не разрушая структуры старого (т.е. когда имеется прирост нового без убыли старого);

2. созидая что-либо новое, разрушая что-либо старое (т.е. когда имеется прирост нового наряду с убылью старого);

3. разрушая что-либо старое, без созидания чего-либо нового (т.е. когда имеется только результат разрушения, рассматриваемый как достижение нового статуса существования чего-либо, как достижение конечного результата творчества).

Основываясь на указанных типах процессуального характера феномена творчества, мы в дальнейшем сможем лучше разобраться с проблемой типологии творчества.

Замечательный русский философ С.Н. Булгаков в своей книге "Философия хозяйства" писал: "Творчество требует для своего существования двух условий: наличности, во-первых, замысла, свободы изволения и, во-вторых, мощи, свободы исполнения... Для того, чтобы хотеть, очевидно, нужна личность, это – предпосылка персонализма. Для того же, чтобы творить, надо не только хотеть, но и мочь, надо ставить себе выполнимую задачу, иначе творчество окажется или невозможным, или недовершенным"С.Н. Булгаков. Философия хозяйства. М., "Наука", 1993, с.156.. Иными словами можно сказать, что того, чтобы феномен творчества вообще мог существовать, необходимо:

1. постановка цели творчества, и

2. наличие у субъекта способности творить.

Чтобы убедиться в истинности булгаковского суждения, проведем собственный анализ феномена творчества. Для этого необходимо поставить два основополагающих вопроса, ответив на которые мы сможем должным образом разобраться в структуре и сущности данного явления: "Почему (т.е. по какой причине) вообще существует феномен творчества?" и "Зачем (т.е. для какой цели) вообще существует феномен творчества?". Иными словами, данный анализ феномена творчества предполагает рассмотрение двух основных аспектов всякого творчества – причины существования творчества и цели существования творчества.

Начнем с анализа первого аспекта – причины существования всякого творчества. И здесь, как могут убедиться многие, нет необходимости обладать особой силой аналитического мышления и широтой ума, чтобы прийти к очевидному выводу: творчество как феномен существует по той простой причине, что существуют такие субъекты, которые оказываются в силах создавать что-либо новое, т.е. те, кого мы называем творцами. Иными словами, не было бы творцов – не существовало бы и творчества. Причем под творцами необходимо понимать только тех субъектов, которые на самом деле (т.е. не только в субъективной, но и в объективной реальности) смогли создать что-либо новоеДело в том, что у многих людей существует тенденция причислять себя к творцам только лишь на основании желаемого, но не действительного. Одним из замечательных подтверждений существования подобного рода людей (я бы назвал их "творцами в кредит"), которые потенциально хотят, но актуально не могут стать творческой личностью, является один из литературных героев А. Камю (роман "Чума"), имя которого Гран. Гран большую часть своей сознательной жизни посвятил написанию романа, в котором не смог продвинуться далее, чем на одно, самое первое, предложение. Но существует еще и такой род людей, которые, создавая, как им кажется, нечто новое, на самом деле создают то, что до них уже было создано. Я имею здесь ввиду тех псевдотворцов, которые, создавая плагиат, считают себя творцами, но на самом деле ими не являются.. И здесь необходимым образом возникает другой вопрос: если творцы являются истинной причиной творчества, то в чем же заключается причина того, что тот или иной субъект смог стать творцом? Ведь очевидно, что творцом не рождаются, а становятся. В чем же кроется причина становления того или иного субъекта творцом? Чтобы ответить на данный вопрос, необходимо вспомнить о том, что основанием всякого творчества является свобода. Исходя из этой предпосылки, можно сделать следующий вывод: так как основанием всякого творчества является свобода, то возможность полной реализации (объективного осуществления) того или иного творчества зависит от уровня обладания свободой у того или иного субъекта. Другими словами можно сказать, что творчество рождается на свет от переизбытка свободы – такого внутреннего состоянья субъекта, которому необходимым образом нужна внешняя разрядка. Творческий процесс является необходимым, хотя и не единственно возможным, следствием энергетического преизбытка свободы того или иного субъекта. Творчество – та энергетическая разрядка преизбытка свободы субъекта, которая сохраняет существование самому субъекту, делая его одновременно творцом. Иными словами, чтобы обладание преизбытком свободы не оказалось губительным для самого субъекта свободы, существует такой защитный процесс, как сублимация свободыТермин "сублимация свободы" был введен в философскую литературу оригинальным русским мыслителем Б.П. Вышеславцевым в первой половине XX века. Но сама сущность проблемы сублимации свободы понимается мной несколько иначе, чем у Вышеславцева. Если я понимаю сублимацию свободы как процесс необходимой энергетической разрядки субъекта, то Вышеславцев – как процесс творческого преобразования отрицательной (меонической) свободы, или свободы в произволе в положительную (онтическую) свободу, или в свободу в добре (см. "Этику преображенного эроса").. Но здесь необходимо сказать, что сублимация свободы может происходить не только (и часто не столько) посредством творчества. Такие явления, как любовь, вера, познание, также являются средствами для сублимации свободы. Всякий преизбыток знания, чувства, воли – всего того, в чем в свою очередь проявляется преизбыток свободы, таким образом, является причиной, побуждающий того или иного субъекта к творчеству или другим путям сублимации свободы.

Займемся теперь вторым аспектом нашего анализа – поиском ответа на вопрос: зачем вообще существует творчество или, иными словами, какой общей целью определяется существование всякого творчества? И здесь поиск ответа должен начинаться через правильное понимание идеи новизны, которая является отличительным критерием всякого творчества от любого другого вида деятельности. А для этого мы необходимым образом должны задаться другим вопросом, ответив на который, получим ответ и на, поставленный ранее, вопрос о цели всякого творчества. Вопрос этот выглядит следующим образом: почему тому или иному субъекту свойственно создавать что-либо новое? Очевидно, что всякое созидание тем или иным субъектом творчества чего-либо нового преследует следующую основную цель – достижение иного качества существования действительности, которое, в отличие от старого качества существования, смогло бы лучшим образом удовлетворить основной потребности всякого субъекта – потребности быть, или существовать. Иными словами, всякое творчество существует как попытка изменить старое, которое по той или иной причине не может удовлетворить субъекта творчества. Исходя из этой предпосылки, получим ответ на вопрос об общей цели всякого творчества: всякое творчество преследует одну общую цель – изменение старого.

Чтобы найти истинный смысл существования чего-либо, необходимо определить причину и цель существования этого чего-либо и, соотнеся их друг с другом, установить что же из них является главным определяющим фактором существования. В нашем случае с анализом феномена творчества становится ясно, что причина творчества (т.е. обладание преизбытком свободы) не может претендовать на определение смысла творчества, так как всякий преизбыток свободы не всегда сублимируется через творчество. Если бы не существовало других путей сублимации свободы (например таких, как вера, надежда, любовь), то можно было бы смело определить смысл всякого творчества через идею сублимации свободы. Очевидно, что определение общего смысла творчества должно находиться в зависимости от общей цели всякого творчества, которая заключается в изменении старого посредством создания чего-либо нового, т.е. посредством конечного продукта творчества. Исходя из этих рассуждений, можно сделать следующий вывод об общем смысле творчества: смысл всякого творчества вообще заключается в качественном изменении действительности всяким субъектом творчества посредством созидания чего-либо нового, т.е. посредством конечного продукта творчества.

Теперь, когда мы разобрались с основной причиной, основной целью и общим смыслом всякого творчества, настало самое время обратить внимание читателя к высказыванию Бердяева, приведенному в качестве эпиграфа к данной главе: "Между творцом и творением существует большая связь, чем между рождающим и рожденным". Дело в том, что данное высказывание таит в себе ключ к разгадке тайны взаимодействия и взаимоотношения между творцом и его творением. Данное высказывание Бердяева, по всей видимости, основывалось на интуитивном прозрении писателя, так как, анализируя его книги, невозможно найти логической цепи доказательства истинности подобного суждения. Но исходя из бердяевской интуиции, приходишь, с другой стороны, к выводу, что она априорно имеет под собой достаточно основания, чтобы претендовать на истину. Дело в том, что, постигая смысл этой интуиции, приходишь к выводу о том, что ограниченность человеческого разума не может нам предоставить веских доказательств истинности бердяевской мысли, но априорно принимая данную интуицию за истинное суждение, приходишь к апостериорному отысканию и оснований, и доказательств ее истинности.

Творчество есть духовно-материальный процесс – процесс преобразования материи посредством духа. Феномен творчества есть эмпирическое доказательство подчиненности материи духу, а если копать глубже, – то и доказательство производности существования материи из существования духа. К данному выводу мы пришли еще в третьей главе этой книги. Таким образом, феномен творчества, будучи являясь в основании своем духовным процессом, представляет нашему вниманию явление, которое предшествовало существованию нашего мира и которое имеет существование в структуре нашего мира, т.е. явление как физическое, так и метафизическое по статусу своего существования. Иными словами, природа всякого творчества и имманентна, и трансцендентна природе нашего мира. Всякое творчество есть и феномен, и ноумен одновременно: оно феноменально-ноуменально но своей природе. Творчество – это процесс, который соприроден двум мирам: нашему – материальному (физическому миру) и Трансцендентальному – духовному (метафизическому миру). Творчество – это процесс, посредством которого происходит проникновение духовного в материальное, происходит эманация трансцендентного духа в экзистенциальную данность материи.

Чтобы понять, почему связь между творцом и творением является большей, чем связь между рождающим и рожденным, необходимо понять следующее: связь между творцом и творением – это духовная связь; связь между рождающим и рожденным – это материальная связь. Всякая духовная связь оказывается сильнее, чем связь материальная, т.к. сама материя является по своей природе производной из природы духа, а следовательно и подчиненной природе духаДля того, чтобы понять, что процесс рождения по своей сущности является производным от процесса творения, необходимо вспомнить простую истину о том, что Бог не рождал наш мир, а творил. И всякий родитель, который утверждает, что он есть истинная причина своего ребенка, – по меньшей мере либо глубоко заблуждается, либо нелепым образом обольщается, т.к. на самом-то деле всякий родитель в процессе рождения является всего лишь необходимым средством – материальной причиной рождения, которая, в свою очередь, находится в подчинении и зависимости у Первопричины, т.е. Бога. Бог использует тела людей для рождения новых тел, в которые Он, согласно Библии, вдыхает души и в которых, впоследствии, творится новая личность. Появление человека на свет, таким образом, – это одновременно и рождение тела, и творение души, причем первое происходит от человека, второе – от Бога и второе является основной причиной того, что человек вообще смог получить у Бога право на существование в этом мире.. Материя существует постольку, поскольку существует дух. Мир, в котором мы живем, существует постольку, поскольку существует Трансцендентальный мир. И все законы нашего мира находятся в подчинении у законов Трансцендентального мира. Наш мир управляется посредством материальных законов, но сами материальные законы зависят от духа и духовных законов. Ограниченность человеческого познания приводит нас к выводу о том, что человек не может пока знать специфики и подлинной сущности функционирования духовных законов, но зато он знает сегодня точно, что такие законы безусловно существуют, и что они имеют определенное свое действие в структура нашего мира.

Общая зависимость и подчиненность материи духу выражает, таким образом, общую зависимость и подчиненность нашего проявленного физического мира от мира непроявленного Трансцендентального – мира существования Бога. Наш физический мир оказывается как бы "внутри" духовного мира. Весь наш проявленный мир (т.е. вся наша Вселенная) существует внутри непроявленного мира (т.е. Трансцендентальной Вселенной). Бытие этого непроявленного мира и есть бытие Бога. Но и проявленное (материальное) бытие нашего мира есть также бытие Бога – только имеющее качественно мной характер существования. Наше Мироздание, таким образом, существует как бы внутри Бога и является неотъемлемой частью Его собственной природы. Подобная религиозно-онтологическая концепция получила название "панентеизма". Сущность ее сводится к примирительному синтезу двух других религиозно-онтологических концепций – пантеизма и теизмаТеизм – религиозно-онтологическая концепция, которая рассматривает мир как творение Божье (креацианистская позиция), а Бога как трансцендентную сущность, имеющую личностное начало.
Пантеизм – религиозно-онтологическая концепция, которая отождествляет природу Бога с природой нашего мира, как бы растворяя Бога в мировом бытии. При этом не может мыслиться никакого трансцендентного существования Бога вне нашего мира.
Панентеизм – религиозно-онтологическая концепция, согласно которой мир пребывает в Боге, однако Бог не растворяется в мире, как это представляет пантеизм. Бог представляется системой, одним из неотъемлемых элементов которой является наш мир.. Ведь как теизм, так и пантеизм содержат в себе неотъемлемое зерно истины, хотя, по отдельности взятые, они демонстрируют явный антагонизм, из теизма взята основополагающая идея о том, что Бог есть высшая сущность, сотворившая наш мир и управляющая им. Из пантеизма взята основополагающая идея о том, что "тело" нашего мира – это в то же время и "тело" Бога, ведь в сущности своей материя и дух есть одно и то же, т.к. они представляют собой как бы две стороны одной медали, ведь материя нашего мира – это дух Трансцендентального мира, находящийся в объективированном состоянии. Не стоит только отождествлять "тело" Бога с "телом" нашего мира, т.к. "тело" мира – этого всего лишь часть "тела" Бога. Чтобы читатель смог лучше понять эту мысль, приведу следующий сравнительный пример, который возможно покажется несколько грубым, но, с другой стороны, он помогает, как я думаю, должным образом представить картину взаимодействия между нашим и Трансцендентальным мирами. Пример этот следующий: если допустить аллегорическое сравнение "тела" Трансцендентального мира с телом беременной женщины, то "тело" нашего мира будет являться как бы внутриутробным плодом, который имеет свое существование внутри "тела" Трансцендентального мира, причем это "внутриутробное" существование нашего мира никогда не разрешается "родами" и возможно никогда не должно разрешиться "родами", т.к. это приведет либо к смерти нашей Вселенной, либо к смерти Метавселенной, либо к смерти как нашей Вселенной, так и Метавселенной.

Творчество является духовно-материальным процессом, который определяет зависимость творения от своего творца. Но существует, как ни странно, также зависимость творца от своего творения – зависимость, которую на первый взгляд очень тяжело установить. Зависимость творца от своего творения основывается на том, что творчество является процессом самовыражения духа. Иными словами, всякое творение являет собой демонстрацию того, чем является творец, т.е. через творение определяется сущность творца, качественная характеристика его собственной природы.

Мы подошли, таким образом, к постановке дилеммы, творчества, разрешение которой еще глубже раскроет нам тайну творчества, истинный смысл этого феномена. Дилемма эта выглядит следующим образом: всякий творец есть то, что есть его творение (т.е. качественная характеристика всякого творца определяется качественной характеристикой его творения); с другой стороны, всякое творение есть то, что есть его творец (т.е. качественная характеристика всякого творения определяется качественной характеристикой его творца). Иными словами эту дилемму можно выразить также следующим образом: сущность творца определяется его творением, а сущность творения определяется его творцом. Получается, что всякое творчество устанавливает взаимозависимость между творцом и его творением. Но зависимость эта – не равнообуславливающая друг друга. В этой взаимозависимости творца от своего творения и творения от своего творца вторая является большей, чем первая, т.к. в конце концов, если бы не существовало творца (точнее субъекта, который смог стать творцом), то не существовало бы и творения. Ведь само творение, как бы оно ни обусловливало своим существованием творческий статус самого субъекта, по природе своей производно от этого субъекта, т.е. является следствием по онтологическому статусу, а субъект – причиной. В конечном итоге, преимущественная зависимость творения от своего творца определяется тем, что само творчество как процесс является истечением /эманацией/ духа, объективациейОбъективация – термин, который ввел в философскую лексику один из самых оригинальных корифеев немецкой философии – А. Шопенгауэр. Под объективацией Шопенгауэр понимал представленность, проявленность "вещи в себе" (мировой воли) в "вещи-явлении" (представлении). Выражаясь кантовской терминологией, можно сказать, что всякий феномен есть объективированный ноумен. Если же пользоваться моей онтологической терминологией, то в роли ноумена окажется дух, а в роли феномена – материя, которая является объективацией духа.   духа, то есть источник творческого процесса лежит в духе, который по своему онтологическому статусу является причиной по отношению к материи.

 

§

Теперь я хотел бы уделить некоторое внимание типологии творчества.

В зависимости от того, какая свобода – положительная (онтическая) или отрицательная (меоническая) – является источником и основанием творчества, можно, выделить два основных типа творчества: положительное (онтическое) и отрицательное (меоническое). Положительное творчество есть созидание и утверждение бытия или разрушение и ограничение небытия, в результате чего появляется нечто новое в структуре бытия. Отрицательное творчество есть утверждение и созидание небытия, путем разрушения бытия, в результате чего появляется нечто новое в структуре небытия. Смыслом положительного творчества является оправдание бытия. Смыслом отрицательного творчества является оправдание небытия. Всякое положительное творчество есть ответ "да" Богу на его вопрос к человеку: "Принимаешь ли бытие мира, которое от Меня?" Соответственно всякое отрицательное творчество есть ответ "нет" на, поставленный Богом, вопрос. Данный вопрос Бога есть, вопрос самого мира, вопрос, адресованный от Бога через бытие мира к человеку. Если отрицательное творчество имеет богоборческую природу, то положительное творчество, наоборот, – богозащитную, богоутверждающую природу. Собственно, смысл отрицательного творчества есть неприятие Бога и противостояние Его воле, тогда как смысл положительного творчества есть приятие Бога и утверждение Его воли.

Но помимо онтического и меонического типов творчества, существует и такой парадоксальный тип творчества, как меонически-онтическое (отрицательно-положительное творчество). Сущность данного типа творчества сводится к тому, что прежде чем создается какой-либо новый продукт бытия сначала уничтожается какой-либо старый продукт бытия. Например, чтобы построить дом, нужно срубить несколько деревьев, которые будут в дальнейшем использованы в качестве строительного материала для этого дома. В основании данного творчества лежит меоническая свобода, т.к. в конечном итоге, те цели, которые преследует данный тип творчества, можно достичь и другим путем – посредством онтического творчества. Например, чтобы построить тот же дом, вовсе нет необходимости использовать деревья в качестве строительного материала, ведь человек давно изобрел такой строительный материал, как кирпич или бетонная плита.

Первородный грех Адама и Евы явился пусковым механизмом для появления в нашем мире небытия – той формы существования, которой Бог никогда не хотел допустить в своем Творении. Вкушение первыми людьми яблока с дерева познания добра и зла – плода, который историки назовут впоследствии "плодом раздора", привело к мутации свободы, в результате чего в Мироздании появился новый тип свободы – меоническая свобода. Собственно говоря, до грехопадения первых людей вся наличествующая в нашем мире свобода имела строго онтический статус существования. Поэтому мутацию свободы необходимо понимать как меонизацию определенной "части" положительной свободы, той самой "части", которой обладал только человек.

Напомню, что бытие и небытие есть две основные формы существования чего-либо в нашем мире. Генезис этих форм связан с актом Всемирного Творения. Но если источником всякого бытия явился Бог, то источником всякого небытия явился человек. Поэтому творение мирового бытия Богом, понимается мной как действие положительной Свободы. Всякое же творческое противление данному действию основано на отрицательной свободе. Бог, таким образом, сам не желая того, допустил, возможность существования в нашем мире, отрицательной свободы. По какой причине? Все по той же причине, что Он хотел сотворить (и сотворил) человека по Своему образу и подобию, т.е. свободным. Очевидно, что обстоятельства существования положительной свободы в нашем мире были таковы, что допускалась вероятность возникновения диалектической противоположности данной свободы.

Данное положение вещей приводит нас к обнаружению теологического парадокса, который является тайным оружием многих еретических учений, не признающих христианский догмат о всесилии Бога. Этот парадокс постулируется в виде следующего вопроса: "Может ли Бог сотворить такой камень, который Он сам не смог бы поднять?" И здесь мы видим, что как положительный, так и отрицательный ответ на данный вопрос необходимым образом приводит нас к выводу о том, что Бог не является всемогущим существом, т.к. если Он может сотворить такой камень, то не является всемогущим, ибо не может его поднять, если же Он не может сотворить подобного камня, тогда также не является всемогущим, ибо сама невозможность данного сотворения опровергает догмат о всемогуществе Бога. Образ камня, в приведенном парадоксе, является аллегорическим отображением образа человека. И чтобы разрешить данный парадокс в русле ортодоксального христианства, необходимо правильное понимание диалектики взаимоотношений между Богом и человеком. Человек является таким "камнем", который Бог все же может поднять, но Он не делает этого только до определенной поры, т.к. не хочет нарушать человеческой свободы. Если бы Бог не смог поднять этого камня, то необходимым образом нужно было бы сделать вывод о том, что судьба человека неподвластна Божественной воле. Тогда христианское учение о конце света и установлении нового Царствия Божьего на земле являются всего лишь нелепой выдумкой человеческой фантазии, а не истиной поведанной Богом человеку. Бог может управлять судьбой человека (и Он это иногда делает), но Он это допускает лишь в очень редких, случаях: только тогда, когда поведение человека несет угрозу смерти нашему миру, и как следствие из этого – угрозу существованию самого Бога. Ветхий Завет дает нам достаточно примеров о карающей деснице Бога. Одним из самых ярких таких примеров является трагическая история древних городов Содома и Гоморры. В этой связи необходимо просто знать и помнить о том, что свобода, которой обладает Бог, имеет абсолютный статус, а свобода, которой обладает человек, – относительный.

Интересно, что тот же Бердяев, о котором не раз уже упоминалось в этой книге, также не смог разрешить данного парадокса. Дело в том, что его концепция диалектики свободы неизбежным образом приводит к еретическому выводу о том, что Бог являлся всемогущим только тогда, когда творил наш мир, но Он утратил свое всемогущество после грехопадения Адама и Евы, приведшего к проникновению меонической свободы в структуру нашего Мироздания. По бердяевской концепции получается, что корень меонической свободы лежит в Ничто (которое русский философ понимал не как нечто соприродное Богу, а как нечто, существующее само до себе). Если бы он признал, что корень меоничоской свободы лежит в человеке или что Ничто есть Нечто само по себе соприродное Богу, то вывода о потере Богом статуса всемогущего существа можно было бы избежать. Но Бердяев не смог отказаться от мистических прозрений Я. Беме по поводу сущности меонической свободы, поэтому ему пришлось отказаться от ортодоксального христианского постулата о всемогущества Бога, которое всегда было, есть и будет неотъемлемым качеством самой природы Бога.

Да: первый человек нарушил единственное табу Бога, преступив через Его волю, стал греховным и весь наш мир вместе с человеком оказался ввергнутым в бездну небытия. Да: сегодня наш мир далеко не самый лучший из всех возможных миров, т.к. он весь во зле лежит. Но все это вовсе не значит, что Бог не является всемогущим существом, т.к. не устраняет сложившейся иерархии мирового небытия. Бог устранит эту никчемную иерархию и установит на земле свое Царствие, но это будет позже. "Почему не сейчас?" – спросите вы. Я не могу здесь дать однозначного ответа на данный вопрос, т.к. не ведаю того, что ведает Бог. Но для некоторого успокоения, алчущего истины читателя могу привести для его внимания следующее предположение: Бог не устраняет мировой иерархии небытия лишь до определенной поры (ведомой только Ему Самому) по той причине, что оставляет человеку время для принятия правильного решения – пойти тем путем, который указал людям Христос. Бог оставляет человеку время для принятия искупительной жертвы Христа, для принятия человеком собственного креста и несения этого креста по жизни. Чтобы попасть в будущее Царствие Божье, его надо сначала заслужить. А заслужить его можно только через принятие искупительной жертвы Христа, через несение своего собственного креста по жизни, т.к. сам этот крест есть следствие первородного греха человека. Бог хочет, чтобы спасся каждый человек на земле. Возможно поэтому Он "медлит" со вторым пришествием Иисуса Христа на землю, давая, тем самым, самому отъявленному грешнику шанс на снискание будущего Царствия Божьего. Наконец, то, что для человека является медленным и долгим – в отношении Бога таковым вовсе не является, ведь основными характеристиками Его наличного существования являются вечность и бесконечность. В этой связи, в Новом Завете имеются, кстати, такие слова: "Одно не должно быть скрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день. Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию"Послание Петра, 3:8-9.. Но я несколько отвлекся.

Вернемся снова к проблеме типологии творчества. Мы выяснили, что сущность всякого онтического (положительного) творчества есть утверждение воли Бога посредством созидания нового бытия, а сущность всякого меонического творчества есть отрицание воли Бога посредством разрушения мирового бытия или созидания нового небытия. И здесь необходимо сказать, что, в принципе, всякое меоническое творчество условно само по себе, т.к. оно вообще возможно постольку, поскольку существует бытие мира, а точнее – бытие Бога. Меоническое творчество, как, впрочем, и всякий вид небытия, имеет гетерономную природу существования: оно, попросту, не имело бы возможности существования, если бы не существовало Бога и мировых видов бытия, т.к. основная цель всякого меонического творчества – это разрушение того или иного пласта или вида мирового бытия; разрушение, преследующее в конечном итоге уничтожение бытия самого Бога. Если онтическое творчество есть либо прирост бытия, либо убытие небытия, то меоническое творчество есть всегда лишь прирост небытия, который обязательным образом зиждется на убыли бытия, т.е. всякое меоническое творчество необходимым образом ведет только к убыли бытия, тогда как онтическое творчество не всегда ведет к убыли небытия.

Но помимо качественной (т.е. энергетической) типологии творчества можно выделить также интенциальную типологию, построенную по принципу направленности творческих векторов. По этому принципу можно выделить два основных типа творчества – интериоризированный и экстериоризированный. Всякое творчество, вектор которого направлен внутрь самого субъекта творчества (т.е. в субъективную реальность), называется интериоризированным. Всякое творчество, вектор которого направлен наружу субъекта творчества (т.е. в объективную реальность), называется экстериоризированным.

Интериоризированное творчество есть творение своей самости, своей личности. Поэтому душа человека может по праву рассматриваться как творческое произведение. Но из миллиардов человеческих душ, существующих на земле, лишь небольшая часть может быть причислена, к произведениям искусства, к тому, что представляет собой неповторимую уникальность, истинную новизну и совершенство. И самыми яркими примерами здесь могут служить те немногочисленные индивиды из рода людского, которые именуются святыми. Сущность интериоризированного творчества сводится к накоплению энергетического потенциала в недрах человеческой души. Но этот потенциал может быть как онтическим, так и меоническим. История человечества богата примерами о том, когда огромный меонический потенциал в человеке позволял ему взойти на самую верхушку государственной власти, чтобы творить историю. Самыми яркими примерами здесь могут послужить тираны. Тем не менее, каждый человек в той или иной степени является творцом самого себя: просто у кого-то это получается лучше, а у кого-то хуже.

В отличие от интериоризации, экстериоризация является более редким творческим явлением. Это объясняется тем, что для того чтобы творить что-то вне себя (т.е. в объективной реальности), необходимо располагать определенным энергетическим багажом, достаточным для этого рода деятельности. История доказывает, что у большинства людей не имеется такого энергетического багажа. Это связано с тем, что большинство людей используют сублимацию свободы не в творческих целях, а в целях более низких, связанных с рутинной обыденностью их мещанского существования (например, ведение хозяйства, продвижение по карьере, завоевание очередного сексуального партнера, сплетни и т.д.). С другой стороны, необходимо сказать, что далеко не каждый человек имеет способности к экстериоризированному творчеству, т.к. эти способности являются Божьим даром, а не человеческой прихотью. Причем эти же способности могут быть отняты Богом, если человек не сможет найти им правильного применения или не сможет сам правильно к ним относиться.

Всякое истинное экстериоризированное творчество является достоянием искусства или науки. Причем необходимо сказать, что идея новизны, которая раскрывается в этом виде творчества относительна сама по себе. Относительность эта касается лишь человеческого восприятия. На самом деле всякая истинная идея, раскрываемая в том или ином экстериоризированном творчестве, является, в сущности, лишь отражением мысли Всевышнего Творца, запечатленной в нашем мире. Просто истинному творцу это восприятие Божественной мысли дается непосредственно, а человеку нетворческому это восприятие предлагается уже посредством изучения результатов того или иного экстериоризированного творчества. Поэтому заслуга творца здесь сводится к тому, что он первым из людей смог увидеть ту или иную идею, утвержденную Богом в нашем мире посредством Всемирного Творения. Таким образом, всякая истинная мысль экстериоризирующего творца звучит в унисон с мыслью Бога и являет нам собой раскрытие Божьего замысла о сотворенном им мире, а вместе с этим и раскрытие самой реальности бытия Бога, реальности трансцендентной по отношению к нашему физическому миру. В этой связи масштаб и величие экстериоризированного творчества должны определяться не по количеству и объему созданных творцом творений, а по их качеству, т.е. по тому, что именно в них содержится. Так, к примеру, небольшое стихотворение может содержать в себе большее количество новых ценных идей, чем многотомный философский труд.

Если энергетический тип того или иного творчества определяется статусом свободы (в смысле онтическокой или меонической энергетики свободы), которой обладает человек и через которую человек творит, то сам статус этой свободы определяется ценностной ориентацией данного человека, т.е. той иерархией ценностей, которая лежит в основе мировоззрения, а, следовательно, и мотивации поведения данного человека. Всякая онтическая энергетика творчества определяется и формируется такой иерархией ценностей, высшее место в которой принадлежит только Богу. Исходя из этой иерархии ценностей, основным мотивом поведения того или иного человека будет являться любовь этого человека к Богу, т.к. именно Бог будет являться в жизни данного человека самым значительным явлением, играющим главную, определяющую роль в статусе наличного существования и качестве самой жизни этого человека. Всякая иерархия ценностей, высшее место в которой принадлежит всему, чему угодно, но только не Богу, будет формировать меоническую энергетику свободы, а, следовательно, и творчества. Основным же мотивом поведения человека, придерживающегося подобного рода иерархии ценностей, будет являться любовь этого человека к той или иной данности, которая будет занимать высшее место в этой иерархии ценностей, т.к. именно эта ценность будет являться в жизни данного человека самым значительным явлением, играющим самую главную роль в статусе его наличного существования, а также определяющую роль, касающуюся качества самой жизни этого человека.

Мы, таким образом, подошли к другому очень важному вопросу нашей книги – вопросу о ценностном статусе всякого творчества.