История одного ожога

* * *

Я обиды забываю,
Поднимаю паруса –
Убываю, убываю,
Уплываю в небеса.

Где за облаком конечным
Уготован мне приют,
И о вечном, и о вечном
Птицы Божии поют.

Нам обещано по вере –
Высоту иль пустоту,
Видишь двери, видишь двери,
Да крылатый на посту.

Опозданья и потери
На прощальном вираже:
Видишь двери, видишь двери,
А войти нельзя уже.

Расставались как попало,
Дорогая, не грусти.
А душа уже пропала,
Затерялась в небеси.

* * *

Пока любовь, что «на века»,
Не перемолота в минуты,
И даже кажется пока,
Что вы ещё нужны кому-то,
Душа волнением жива,
Чарует мир, пылают взоры –
Копите слёзы и слова:
Они вам пригодятся скоро.

В строке «Простить нельзя уйти»
Придётся ставить запятую,
Что правды в чувствах не найти –
Усвоить истину простую,
Опять с собой наедине
Признать придётся пораженье,
Без выхода в благом вранье
И без надежд на продолженье.

Ностальгический шансон

Уже исколесил почти полмира я,
Лишь по тебе до боли ностальгируя,
А сердце, чтоб не вырвалось, – в кулак.
Ты, помню, шла, чужая и печальная,
А я вдруг удивил тебя нечаянно,
Когда позвал в театр, а не в кабак.

А после я в твой дом ночами хаживал,
И в страсти мы вдвоём сгорали заживо,
И до утра кружилась голова.
Не знали мы ни страха, ни отчаянья,
Целуя, ты давала обещания,
Я брал на веру женские слова.

И не держала ты меня за лишнего,
За это я благодарил Всевышнего,
Но чувство не слепило нас уже.
И ты металась, мучаясь и мучая,
И даже не представила мне случая
Попасть в твою коллекцию мужей.

Я начал подражать тебе по лености,
Смеясь над разговорами о верности,
Менял подружек, мщенье затая.
Цыганки мне везение пророчили,
А рядом подрастали наши дочери,
Не общие: у каждого – своя.

Замкнулись годы серебристым ключиком,
И ты живёшь с очередным попутчиком,
И я живу… уж с той, какая есть.
Зима внушает колкими метелями:
Любовь не измеряется постелями.
А чем же измеряется? Бог весть…

Заклинание

Корни живые
Пообрубаю,
Чашу забвенья
Выпью до дна.
Будет иная,
Будет любая,
Будет другая,
Но не она.

Словно у горла
Бритва стальная,
Косо нависла
С неба луна.
Будет любая,
Будет иная,
Будет другая,
Но не она.

Так и заснул бы
Здесь на века я,
Только узнать бы,
Встав ото сна:
Будет иная,
Будет другая,
Тоже чужая,
Но не она.

Птичье

Сама разжала ты ладони,
И я лечу в такую высь,
Где неприличен шум погони
И бесполезен крик: «Вернись!»

Словам не верю и не внемлю,
Свершая в небе виражи…
А чтоб вернуть меня на землю –
Ружьё у мужа одолжи.

История одного ожога

Не верь, что бывает любовь на века,
От детской мечты отрекись.
Зачем же дрожит в нетерпенье рука,
И лодочкой сложена кисть?

В ладони её удержать никогда
Нельзя на загаданный срок.
И дело не в том, что любовь, как вода,
А в том, что она – кипяток.

Письмо туда

Ничего, что я пишу
Наудачу –
Ни о чём не попрошу,
Посудачу.

Прочитаешь, не браня –
И спасибо.
Как живётся без меня,
Meine Liebe?

Что узнала о судьбе?
Не укрыться?
С кем скучается тебе,
С кем не спится?

А на что свой вечный страх
Примеряешь?
А кого во всех грехах
Обвиняешь?

Или есть один, вдвойне
Виноватый?
Вспоминаешь обо мне
Хоть когда-то?

Не накликивай беду,
Сделай милость –
Мне удача на уду
Не ловилась.

Дом – другой, страна – не та,
Но не боле.
Я не нажил ни черта,
Кроме боли.

И в немецкой стороне
В песне спетой
Не помянут обо мне
Марта с Гретой.

Что тут ждать от сентября –
Неизвестно.
Мне не просто без тебя,
Если честно.

Нас никто за сотню лет
Не рассудит.
А назад дороги нет
И не будет.

Вот опять тебе пишу
Наудачу,
Нежных слов не попрошу,
Не растрачу.

Вспоминаешь, не браня –
Так спасибо.
И не плачь там без меня,
Meine Liebe.

За временем любви

Сегодня, нас двоих заранее оплакав,
Ты мне не ближе, чем ближайшая звезда.
За временем любви приходит время страхов:
А если что не так, а если ты – не та…

Когда передо мной ты двери отворила,
Когда мне на ладонь легла твоя рука,
Когда в последний час ты мне себя дарила,
Ты верила ль сама, что это – на века?

Отмерена была коротенькая повесть,
Ведь даже не роман – казалось, не беда.
Я пропустил тебя, как пропускают поезд,
Хотя отменены другие поезда.

Ночная темнота упала мне на плечи,
И за моей спиной разверзлась пустота.
За временем любви не грянет время встречи,
За временем любви не будет ни черта.

* * *

Голоса то, рыдая, смеются,
То, смеясь, переходят на крик.
Вновь дорожные песни поются
О разлуках и встречах чужих.

Не зовут. Не подводят итоги.
Не пытаются взять на испуг.
Только сердцу шепнут про дороги,
Где не будет ни встреч, ни разлук.

Антиреквием

Испил он из последней чаши,
Вздохнул и отбыл далеко.
А что ушёл, не попрощавшись, –
Вослед прощается легко.

Не стал Сократом и Жан-Жаком,
Не поразил прозреньем свет,
Зато теперь признать не жалко,
Что рядом с нами жил поэт.

Не пёкся о насущном хлебе
И часто был навеселе,
Но что-то написал на небе –
И всё случилось на земле.

Стекает мутная водица
Из уст недавнего врага,
Мог мемуарно прослезиться,
Да жаль, бумага дорога.

А мы вздохнём по-человечьи,
Стихи припомним, не спеша,
Не нанесём душе увечья,
Где б ни была его душа.

Какое дело нам, какое –
Что пил, с кем спал и как блажил?
Даруй, Господь, ему покоя –
Покойный это заслужил.

Пусть будет самый скромный ужин,
Качнутся рюмки, дребезжа –
И всё. А реквием не нужен:
Он этот жанр не уважал.