HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Лачин

Евангелие от Иуды

Обсудить

Философское эссе

 

глава четвертая из романа «Бог крадется незаметно»

 

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 25.08.2010
Оглавление

7. 25 - 28
8. 29 - 32
9. 33 - 36

29 - 32


 

 

 

29

 

Вячеслав Иванов считал сатану единством двух взаимоотрицающих начал: Люцифер (Денница) – «дух возмущения», и Ариман – «дух растленья». Люцифер – «фосфорически светящийся Денница, дух первомятежник, внушающий человеку гордую мечту богоравного бытия, «печальный демон», «сиявший» Лермонтову «волшебно сладкой красотою», «могучий, страшный и умный дух», по определению Великого Инквизитора». Врубель характеризует своего Демона, отпочковавшегося от лермонтовского образа: «дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный, но при всем этом… дух властный… и величавый». Демон – олицетворение бунтарства, а не зла. Последнее жаждет власти, Демон – свободы от всяческой власти. Быть господином не хочу, а рабом не могу, признается Печорин.

Говоря языком Иванова, дух Люцифера претворился в СССР, Аримана – в нацистскую Германию и США. Вера в бога была отринута Союзом из побуждений «люциферовских», «прометеевских»: человек не тварь дрожащая, рожден для счастья, не должно ставить препоны разуму. Лучшее из евангелий: интернационализм, ставка во главу угла интересов неимущих – было… нет, не сохранено, а возрождено. Нацизм исповедовал чувства антиевангельские, национализм и милитаризм в крайней степени, развязал инстинкты низменные, и даже видимость морали, поддерживаемая церковью, была ему тягостна – и рвался Гиммлер-Ариман подвесить понтифика за ноги. (Примечательно, что духовенство готово примириться с Ариманом – против Люцифера. Ватикан молчал о деяниях Гитлера, ярясь против власти советской, и просоветских атеистов верующие опасаются больше американской демократии, профанирующей любую религию.)

Религия ставит преграды вседозволенности, но – не говоря уже о доле лицемерия (ох, велика эта доля) – религия обращает человечество в стадо. «Пастырь», «паства», «овцы», – вот терминология служителей культа. Возмутители спокойствия впадают в иную крайность, отбросив мораль, предаваясь распущенности, таковы де Сад в литературе, Пьетро Аретино в жизни. Подобная сволочь играет на руку духовенству, доказывающему, что не ставший богобоязненной овцой непременно становится хищником. Меж двумя этими крайностями, между богом и Ариманом, колеблется обыватель. А поскольку толпа стадному чувству подвластна, то и вырвавшийся из отары поневоле к Ариману скатывается – к вящей духовников радости. Перестав быть тварью дрожащей, Родион зарубил Лизавету. Получив свободу, стадо обращается в стаю.

Посреди двух этих зол, между стадом и хищниками, меж волками и овцами, восстал Люцифер Иванова, в литературной традиции именуемый Демоном. Иванов не может не упомянуть Лермонтова, и Врубель, живописатель «канонического» образа Демона, также от него неотрывен, потому как явился Лермонтов не певцом, не адептом, но самим воплощением Демона.

Трудно быть – оставаться – Демоном, не опускаясь до низменных чувств. Клейст впадает в национализм, Ницше в сердцах отбрасывает всю мораль как болезнь, и фашистом не будучи, повод фашистом назвать себя – дал. Демонисты, не Демоны. Есть и демонизаторы, проводники демонического начала в попсовой форме (Штук, например, за что блестяще отхлестал его Волошин). Не в жизни, а только в творчестве, и только единожды, удалось Врубелю взять высшую ноту, в «Демоне сидящем». Декадентская изломанность нарастала в его демониаде (помимо живописной трилогии, разумею и графические работы), нарастала и в жизни (болезненность, психопатия – родовое демонистов проклятие!).

Уникальна чистота образа Демона, явленная Лермонтовым, без малейших отклонений в сторону Аримана или примирения с «богом», то есть миром. Ничего нарочито инфернального, скандалезного, что не мешало ему производить наибольшее впечатление отъединенности, особенности и неподвластности, сиречь демонизма. Мережковский говорит об особой «несмиренности», «несмиримости» Лермонтова, именно последний впечатляет его как человек, который никогда бы ничему не покорился. Ахматову он преследует как «наваждение» – а ведь пушкинистка она, положительная, у таких иммунитет к лермонтизму.

На одном литсобрании, где я присутствовал, был поэт (ну да, настоящий), агрессивно демонической ориентации, с самолюбием обостренно болезненным, заносчивый относительно знаменитостей. Он единственный ненамного уступал мне по литературной эрудиции, его мнение представляло для меня интерес. Обсуждали Насими, декламировавшего стихи, когда с него сдирали кожу – мог бы кто из известных творческих людей повторить подобное. И поэт, непочтительный  к классикам, молчал со скепсисом мрачным, а потом отрезал с мрачно вызывающей уверенностью: «Был лишь один, на такое способный – Лермонтов». Его слова ничего не доказали, да и никто тут по фактам ничего доказать бы не мог. Я о другом.

Никто никого назвать не смог. Я вспомнил одного, но умолчал, не имея доказательств. Второй образованный человек в компании назвал именно это имя. И никто не возразил. Лермонтов под пытками не был, ничего в этом аспекте не демонстрировал. Мы оба, именно два наиболее эрудированных, вспомнили именно его – и никто из двадцати присутствующих в том не усомнился. Насими уверил нас в своем нечеловеческом мужестве, перенеся испытание. Лермонтов – тем, что он тот, кто есть. Вот оно – быть Демоном.

И при всем этом никакого «демонизма» в расхожем смысле, ничего аримановского. Он даже не вреден детям, да что вреден – и в царской России, и в Союзе охотно включался в учебники школьные. Дивился Ключевский: чувства и мысли недетские, скепсис, пессимизм, а как прижился в детских антологиях…

А чувства, наиболее часто выражаемые Лермонтовым, казалось бы, самые неподходящие для устрашающе демонического начала: это грусть, о которой говорил тот же Ключевский, и печаль. Ведь как начинается величайшая из романтических поэм? «Печальный Демон…» Печаль – антиаримановское чувство, возносящее Лермонтова над кучей демонистов и армией демонизаторов. Евгений Богат, из лучших советских эссеистов, писал, что Достоевский и Ницше заглянули в самые глубины человеческой души, и первый вынес из этого великую боль, второй: великое отвращение. Лермонтов преисполнился – великой печали.

 

 

 

30

 

Ильин, христианским философом будучи (насколько богослов вообще способен быть философом), в статье «К истории дьявола» честит культуру «демонизма». «Байрон, Гете, Шиллер, Шамиссо, Гофман, Франц Лист, а позднее Штук, Бодлер и другие развертывают целую галерею ˝демонов˝ или ˝демонических˝ людей и настроений, причем эти ˝демоны˝ – ˝умные˝, ˝остроумные˝, ˝образованные˝, ˝гениальные˝, ˝темпераментные˝, словом, ˝обаятельны˝ и вызывают сочувствие, а ˝демонические люди˝ являются воплощением ˝мировой скорби˝, ˝благородного протеста˝ и какой-то ˝высшей революционности˝». Лермонтов не упоминается, хотя любой образованный русский в этом аспекте его вспомнит. Но Лермонтов не вписывается в ильиновский список, потому что тот, говоря о «дьяволе», подразумевает именно аримановское начало, беспричинную жестокость, вульгарность, пошлость, прикрывающиеся масками мировой скорби, благородного протеста и высшей революционности (не зря Ильин берет в кавычки эти выражения). Но Лермонтов выражает скорбь, протест и революционность без кавычек – и не входит в ильиновский список.

Необъективность и подлость Ильина доходят до того, что он полностью замалчивает нацистов, возвеличивших Ницше – но, заклеймив певца сверхчеловека, объявляет его последователями, «сатанистами», советских людей. И это в сорок восьмом году, после Великой Отечественной. Но даже способный на подобные подтасовки Ильин не включает в список проклинаемых имя Лермонтова. Не вписывается.

 

 

 

31

 

Ларра – многое из вышесказанного позволяет так именовать Лермонтова. Грандиозен образ, сотворенный Горьким – он оторван от нас, он сам по себе, и в величавой его оторванности, отвсехотъединенности есть печальная, сладкая жуть. Обаяние – жуткое – есть. Лермонтов вполне соответствует этому образу – без натуги, натяжек. Впору назвать его ницшеанцем до Ницше (кто-то уже называл). Впору назвать его истинным сверхчеловеком. Хотя из уважения к хронологии будет точнее Ницше назвать лермонтистом – после Лермонтова. Можно добавить еще, что Лермонтов: советский человек до Союза. Но и это «вписывается» в демонизм – Союз был «белой вороной», вызовом свету. Но Лермонтов необъятен, достоинства его – взаимоисключающи, их сочетание – необъяснимо.

Байрон, Шопенгауэр, Ницше, Врубель – оторваны от всех. Антинародны (не в порицание сказано). Даже когда Байрон едет отстаивать свободу Греции, он неслияем с людьми. Певец Манфреда может стать романтическим борцом за справедливость, но непредставим в компании простых греков, устроивших привал в боевом походе. Шопенгауэр, скажем, вообще непредставим борющимся за чьи-то права.

И вот Лермонтов – «метеор», «бродячая комета», «узывный демон», «опальный ангел» etc. С ангелическим метеором происходят странные вещи.

Странно, что демоническую комету любят именно простые люди. Слуга Лермонтова Соколов, спустя десятилетия после смерти поэта в слезах выносящий его портрет; однополчане мятежного поручика, провожающие его тело в рыданиях; казаки на кавказском фронте, принявшие его как своего; Дорохов, бесшабашный рубака, пьянчуга и бретер, хранивший стихи Лермонтова на груди до смертного часа; старый угрюмый генерал-солдафон Потапов, терроризировавший своих подчиненных, но при знакомстве с Лермонтовым сразу ставший с ним запанибрата и сыгравший с ним в чехарду – всё люди простые, без затей. И тут на ум приходит не Люцифера образ, а… Василия Теркина, персонажа Твардовского, простого советского парня без затей, понятного людям. С ним не взлетишь в интеллектуальные эмпиреи, но с ним пойдешь в разведку.

П. Ф. Якубович, поэт-народоволец, рассказывая о годах ссылки («В мире отверженных»), отмечает, что каторжан больше стихов Пушкина захватил лермонтовский «Демон». Николай I раздраженно говорил об «извращенном уме» Лермонтова, но творчество извращенца-бунтаря оказалось на удивление близким народному сознанию.

Чего уж удивляться, что Симонов, от байронизма и «отъединенности» крайне далекий, по собственным словам, «целиком вышел из "Валерика"», что Громова, комсомолка сталинского образца, от ницшеанства астрономически далекая, «ницшеанца до Ницше» очень любит. Тот же Якубович вполне справедливо восставал против определения Лермонтова как «байрониста».

И дабы узреть Лермонтова во всей его мощи, мало сознавать, что явился он не певцом, не адептом, но самим воплощением Демона. Нужно еще осознать, что понятие «Демон» для него слишком узко.

 

 

 

32

 

Sors mea Jesus.Жребий мой Иисус (лат.)
Девиз рода Лермонтовых

 

Итак, Лермонтов вышел врагом христианства – это так же не точно, как назвать его христианином. (Любое определение становится наивной ерундой относительно этого человека.)

Есть у Пушкина негромкий отрывок, блестяще иллюстрирующий ограниченность его апологетов. Большинство людей, говорит он, не понимают, что в других условиях иной обычный человек мог бы стать Наполеоном. (Об этом часто говорил и Бальзак). Миллионы считающих Пушкина несравненным читали это описание собственной дурости – и не поняли ничего. Комизм ситуации в том, что сам автор отрывка и стал новым «Наполеоном», более – обуреваемые любовью поклонники приписали ему все достоинства его современников. Но никто, например, не заметил, что Лермонтов погиб совершенно в стиле Христа, отказавшись от насилия даже в целях самообороны. Надпись на родовом гербе привел в исполнение последний и лучший представитель рода. Этому ничуть не помешало то обстоятельство, что смерть его вполне соответствует хуррамитизму, от христианства далекому. Интернационализм, предпочтение бедных богатым, незлобивость – все это неизменно демонстрируется им всегда и везде, и в довершении всего перед ранней, до невозможности обидной смертью предлагает извиниться перед неправым противником, и стреляет в воздух.    Разница с Христом разве что в отсутствии всплесков национализма (есть оно в евангелиях, есть) и всемогущего батюшки за спиной. По той же причине поэт не плакался в Гефсиманском саду – некому плакаться, да оно и не пристало хуррамитам.

И никто ничего не заметил. Потому что Христа – без божественного папы и раздачи путевок в рай – никто не любит. Никому он не нужен. Евангелисты оказались предусмотрительны, снабдив своего героя небесной родней.

Но разве, спросит кто-то, человек не может удостоиться хотя бы сравнения с Иисусом? Может. Например, в пушкинской энциклопедии для детей записной дуэлянт-крепостник назван подобием Христа, повторившим подвиг последнего.

 

 

 


Оглавление

7. 25 - 28
8. 29 - 32
9. 33 - 36
517 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 12:14 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

http://rentacaradriatic.com аренда и прокат авто в черногории.
Поддержите «Новую Литературу»!