Новый год

С тех пор Максим избегал встреч с влюбленной отличницей. Это ему не всегда удавалось. Ведь и из спортивного комплекса он вырвался с трудом …

Когда разговор сам по себе затих, Юра Ти-Рекс взял гитару и принялся набрынькивать, водя по струнам половинкой лезвия. Как всегда: ля-минор, до-мажор и ре-минор. Его хрипловатый голос немедленно вогнал всех в уныние. Репертуар, в принципе, был хорош, но не своевременен. Песни Цоя и Башлачева, сдобренные почти по-волчьи тоскливыми завываниями, вряд ли могли вызвать другие эмоции в предновогодний час. Олег в очередной раз наполнил свой бокал вином и выпил горькую. Однако, проявив чудеса рефлексии и заметив, что дело с песнопением не клеится, любитель динозавров отложил в сторону гитару-мухобойку и включил телевизор. На друзей он при этом смотрел, как на вероотступников.

Сразу по двум (небывалый прецедент!) каналам шла «Ирония судьбы или с легким паром».

– Оставьте! – в приказном порядке потребовала Просто Таня. Она бросила разыгрывать из себя повариху и пришла в гостиную: побыть немного в шкуре светской львицы. – Очень хороший фильм. Жизненный.

Не подчиниться такой просьбе было равносильно самоубийству. С похоронными лицами ребята уставились в мерцающий экран, изредка перекидываясь недобрыми словечками о привычке опаздывать, сегодня свойственной Максиму, Витьке и Ане. Через некоторое время раздался дверной звонок.

На него бросились трое: Олег, как хозяин квартиры, Таня Танк и Просто Таня, смешно отталкивающие друг друга локтями.

– Нечто подобное я наблюдал третьего дня, – несколько ошарашено заявил Олег, – на открытии бара с оптимистическим названием «Спутник». Там давали халявную выпивку, поэтому мотивы бегущих были мне ясны…

Но мысль свою он заканчивать не стал. Переступив через целый ряд сапог и ботинок, выстроенный, как комплект противопехотных мин, он не заметил или просто проигнорировал удивленные взгляды (соперница?!!) двух девушек и открыл дверь.

Максим обладал внешностью, приводящей мыслящую часть прекрасной половины столицы в некое подобие эстетического экстаза.

Тремя месяцами раньше.

– После школы он поступил в КМА, где слывет жутким тусовщиком, – взахлеб рассказывала своей маме Просто Таня. – Он такой неординарный. А какой амбициозный он человек! Факт того, что играет на ритм-гитаре в никому неизвестной квартирной рок-группе «Анжелика» уже о чем говорит!

– Богема! – авторитетно соглашалась мама, произнося вместо буквы «г» глухое «кхе».

– А работа в студенческой газете «Світанок»?

Мама внимательно щелкала семечки и моргала.

– Он помещаем там свои короткие очерки, рассказы-ужастики и обзор новых компакт-дисков! Как это загадочно! Как же он мне подходит! Каким же хорошим мужем станет!

– Богема! – авторитетно соглашалась мама.

Он снял рюкзак с плеч, разделся, стряхнув снег на лестничной клетке. Щеки его пылали.

– Я смотрю, вы пригрузли без меня, – весело констатировал он, с шумом входя в комнату.

– Привет, мудила, – живо и ласково откликнулся Юра.

– Не начинали еще? Десять уже, пора. Шел по мосту. А на перилах какой-то сбрендивший рыболов сидит, на реку так мечтательно смотрит. Как вообще дела? Как настроение? И где ваши маски?

Чтобы хоть как-то разнообразить встречу Нового года, было решено разодеться в веселые, яркие костюмы или на худой конец, использовать маски. Словно в насмешку все сидящие в просторной гостинной красовались в обычной – джинсы, платья, свитера – одежде.

Максим вытащил из рюкзака большую стеклянную звезду, всю в блестках, и водрузил ее не макушку елки. Под грозными и одновременно любвеобильными взглядами Тани Танк он выглядел, как красноармеец, устанавливающий флаг СССР на крыше простреливаемого со всех сторон фашистами рейхстага.

– А где Витек с Анькой?

– Ждем-с, – отозвался Олег, уже слегка подвыпивший в этом ожидании, – ты не думай, Максимыч, мы карнавал приготовили, но я свой пока еще не одевал. Как все, так и я…

– А я, а у меня мое в сумке лежит, в прихожей, – подал голос Юра. – Леночка, а где твои крылья? Которые нравились мне?

Не придумав ничего лучшего, ангелочек во плоти прицепила к спинке пиджака самодельные белые картонные крылья. Не стоило труда догадаться, что за маска лежала у Юры в сумке. Он вернулся в комнату с большой клыкастой пастью на голове.

– Это тираннозавр, – объявил он под всеобщий смех. Белые зубы маски торчали угрожающе, но круглые печальные глаза с голубыми слезинками в уголках не могли не вызвать улыбки.

Обе Тани пренебрежительно обводили взглядами переоблачающуюся в разных углах квартиры массу. Сами они по разным причинам остались в стороне. Для Просто Тани маскарад не был записан в Большой план, а для Тани Танк любая маска, в принципе, была противопоказана. На ее лице толстым слоем лежала косметика, повредить которую было делом очень уж нежеланным. А сейчас она в полголоса жаловалась одевающейся рядом Оле, что Максим ушел от ответственности после всего того, что у них было. Оля примеряла черную накидку. Во рту у нее уже стояла вставная челюсть с непомерно увеличенными клыками. Подружка хозяина квартиры медленно, но уверенно преображалась в очаровательнейшего вампира.

– А-а-а-а-а! – зашипела она, поворачиваясь к Олегу.

– И как после того, что мы делали, говорили вместе, можно так поступить? – сетовала Таня Танк. Она имела в виду задушевные беседы со своей стороны и угрюмые односложные ответы со стороны бедолаги Макса.

– А-а-а-а-а! – зашипела Оля, поворачиваясь к Тане Танк.

Жаловаться было бессмысленно.

Через несколько минут они собрались опять. Ангелочек, Динозавр, Вампир, Казанова и Ковбой. Таня Танк мрачно высказалась в духе того, что пора подумать о возрасте, как о критерии морально-духовного и нравственного поведения, не все ее проигнорировали. В свою очередь другая Таня из себя сухо выдавила:

– М-да. И что? Веселее? Ха-ха-ха.

– Да ладно! Вроде лучше. И здорово, что мы так придумали! – усмехнулся Олег. – Вот что. Давайте веселиться. Я включу магнитофон. Приставка. Кто хочет – танцуйте, кто хочет – ешьте, кто хочет – на балалайке играйте. Только в дверь ломиться, блин, не надо. Особенно, если заперта она. И кто-нибудь позвоните этим двум духовно-моральным, я правильно, Тань? Моральным кретинам Витьку и его барышне. Черт их. Ольчик? Идем пить кровушку…

Тут все и началось.

За Максимом объявили настоящую охоту. Парочки разошлись и когда он остался в гордом одиночестве, к нему подсела Просто Таня. Прослушав двадцать минут ее интеллектуальные изыскания, да что там изыскания – целые философские системы на тему «В чем же смысл жизни и как ее правильно прожить», Макс заметно заскучал, а голова его по наполненности стала похожа на церковный набат.

– А я звонила Анюткину, у нее никто не отвечает. Жаль… – плавно вошла в комнату Оля. Ее плащ был немного примят, и сама она отнюдь не выглядела расстроенной отсутствием Анюткина.

– А знаете что! – немедленно поднялся Макс, – а я пойду и попробую перезвонить.

Для очистки совести он еще раз набрал номер друга и, выслушав семь длинных гудков, бросил трубку и направился в детскую. Там стояла вся мебель, принесенная из гостинной. Протиснувшись сквозь стулья и тумбочки в почти кромешной темноте, он наощупь опустился на перманентно находящийся тут диван.

– Кто здесь? – испуганно вскочил он. На диване уже кто-то сидел, да нет – вальяжно полулежал.

Знакомое хихиканье непоседы Леночки и Ти-Рекса послужило красноречивым ответом.

Максим отправился на кухню, но там его настигла Таня Танк, в отчаянье схватившая его за руку.

Кухня, к слову сказать, выглядела подобно Киеву после триумфального нашествия Батыя. Таня Танк ловко смахнула остатки хлеба на пол, выдвинула две табуретки, закатила под стол пару черных чугунных сковородок и накрыла газетой наполовину опустошенную миску с салатом «Оливье». Усадив Максима рядом с собой, она принялась рассказывать про свои чувства и переживания. Ей в голову пришла оригинальная мысль. Она сообщила, что смертельно больна и что Максим неминуемо обязан ее утешить.

Раньше это называлось воспалением хитрости.

Она порхала вокруг своего объекта страсти, как колибри у цветка камелии, ублажая и предугадывая любое его желание. Сигарету? Подкурить? Чашку кофе? Сейчас. Как же ты можешь так поступать со мной?

Вскоре Максим начал проявлять все признаки умственной неполноценности. Таня Танк игриво кивала головой, называя его злым серым волком, намекая тем самым, что она – никто иная, как Красная Шапочка. Максим еще немного посидел, слушая ахинею Красной Шапочки, затем, театрально («…я сейчас, мне нужно…») схватившись за живот, он короткими перебежками достиг уже свободной детской. Динозавр в маске и Леночка с крыльями танцевали под Эроса Рамазотти вокруг пиршественного стола. Им было явно лучше, чем бедняге Максу и он немного позавидовал.

– Тишина и покой, – сам себе сказал Максим, – скоро придет Витек и мы славно посейшеним.

Девушки всегда мучили несчастного богемного парнишку. В конце концов, происки слабой половины и в частности Тани Танк довели его до состояния полнейшего беспамятства, в котором он решился на отчаянный поступок и дал себя соблазнить Тане Коваленко. Следовательно, зная, что за девушка была эта Просто Таня, число его мучителей возросло. Новая подручная оказалась способной ученицей и бедолагу Макса теперь изощренно пытали вдвоем.

Он же мучался чувством ответственности за девушку, с которой провел ночь.

– У всех одна биография. Гладкое лицо и мятая юбка, с годами наоборот. Нечего комплексовать. Живи, пока молодой, – философски изрекла старшая сестра.

– В Париже после секса даже на «Вы» не переходят! – несколько цинично заметил по этому поводу Олег.

– Ну, все, теперь ты, как порядочный человек, обязан на ней жениться, – усмехнулся Витек.

– Макаренко говорил – обманывать непедагогично. Будь с ней человеком, – отсоветовала мама.

– Все бабы – …, – нецензурил сосед дядя Петрович.

– Вот ты где, Максимка, – заглянула Просто Таня в комнату.

В мечтах уже давно правящая будущей семьей с энтузиазмом и целеустремленностью Адольфа Гитлера, Просто Таня принялась расспрашивать своего будущего благоверного об его планах на несколько ближайших десятилетий. Она сама и отвечала. В некотором роде это был человек – музыкальный автомат, с ограниченным количеством пластинок и маленьким репертуаром, играющим снова и снова одно и тоже. В такой вот игре в одни ворота прошла еще бесконечная четверть часа.

– Ребят, привет, – вошел в детскую Олег. – Вы Ольку не видели? И что это вы тут делаете? Идем за стол. Провожать старый год.

– Мы беседуем. По душам! – томно сказала Просто Таня

Парень вел свою часть беседы с неподражаемым артистизмом, поскольку не проронил ни слова.

– Нет, пойдем, – с кротостью Льва Мышкина предложил он, поднимаясь с дивана, – ведь надо еще раз позвонить Витьке. Где же они?

– Хрен с ними, – равнодушно махнул рукой Олег, – нечего опаздывать. Идем жрать.

Он с галантным поклоном взял Просто Таню под руку (наверное, так и не поняв значения кипящего от благодарности взгляда Максима) и зигзагами повел ее в гостиную через завалы мебели. Тем временем наш герой ужом проскочил в спальню, где роскошно устроился на таком же диванчике.

– Мой змий? Коварный сердцеед? – из тени, подобно призраку, выплыла Таня Танк. Она жеманно и картинно вздохнула, а Максим, как загнанная охотниками трепетная лань, затравленно оглянулся в поисках спасенья.

За столом страсти продолжились. Располагала атмосфера. Горело с десяток свечей, отбрасывающих длинные тени от бутылок на столе. Без звука работал телевизор, транслирующий «Старые песни о главном». Тихо и интимно играл магнитофон. И, разумеется, обе Тани окружили Максима: Просто Таня села по правую руку, Таня Танк по левую. Конечно, под взглядами друзей их любовная активность поуменьшилась. Таня Танк, например, ограничивалась игривыми поглаживаниями коленки своего змия, а Просто Таня только следила за тем, чтобы в тарелке и в фужере будущего супруга не было пусто. Ошалевший от такой свободы, Максим расслабился, не подозревая, что близится гроза.

– Я хочу произнести тост! – поднялась Таня Танк. Глаза сидящих за столом обратились на нее. – Выпьем за лучшее, что есть у человека. Как сказал поэт, «Любовь, любовь, ты правишь миром!». За любовь. Надежную, красивую и вечную. За тебя, Максим. После того, что с нами произошло…

Просто Таня медленно, как ковбои в фильмах, повернулась.

– Так. Не поняла. Ах ты, стерва, курва толстожопая. Вот почему Максимчик такой грустный ходит. Это ты, сучка, его достаешь! Ах, ты падлюка! Ах ты, … Прокладка, банка консервная! Змея подколодная! Ведьма!

– Да иди ты! Он любит меня. Он хороший. Он все понимает! – Таня Танк свирепо посмотрела на Просто Таню. Любого другого человека такой взгляд мог запросто убить, но Просто Таню он только слегка подзадорил. – Плоскодонка безгрудая! Паршивое безсисячье!

Козыри сносились без разбора.

Максим в смятении посмотрел на дверь, видимо соображая, не спастись ли ему бегством от этих неожиданных комплиментов.

– Девчонки, пожалуйста, успокойтесь! – пришел в себя Олег, подобно всем потерявший поначалу дар речи. Остальные пока еще ковырялись вилками в тарелках.

Со свойственной ему прямотой и дипломатичностью простого украинского паренька немного подшофе, он встал из-за стола и решительно подошел к обеим Таням. Застывший между ними Максим почувствовал себя по крайней мере полем для ядерных испытаний в предстоящем сражении.

– Хватит! – уверенно начал Олег, – мы собрались здесь, чтобы повеселиться, а не для того, чтобы бить друг другу морды. Разве не так?

И вовсе праздник не испорчен...

Продолжая свою проповедь в том же духе, он плавно, подобно опытному капитану, провел двух Тань мимо острых рифов взаимных оскорблений к спокойной гавани обоюдного принятия. Все внимательно слушали и вставляли свои однобокие успокаивающие замечания. Лишь Максим, судя по его унылому виду, находился в истинно дурном расположении духа и недоумевал, почему милиция до сих пор не арестовала двух его любвеобильных подружек за какое-то тяжкое преступление или почему кара небесная не настигла их грешные головы.

И узнать бы, кто их вообще сюда позвал!

– Ладно, Татьяна, извини, – первой торжественно растаяла Таня Танк, сняв свою броню. Она обошла стул Максима и чмокнула своего оппонента. А затем подставила свою щеку для ответного поцелуя, не более желанную и приятную для этого, чем алюминиевая ложка с обратной стороны.

– Ты тоже… Я погорячилась…

Общими силами конфликт был замят. Ужин при свечах продолжался, сперва с некоторым напряжением, затем все чаще и чаще стал слышаться смех, какие-то споры, шутки, анекдоты.

Так прошло еще с полчаса.

– Приходит муж домой и звонит в дверь, – давясь котлетой, рассказывал куда-то в сторону Юра. Снятая маска динозавра лежала на коленях – есть и пить в ней явно было неудобно. – Никто не открывает. Тут шорох за соседской дверью. Соседка, божий одуванчик. А ты, говорит, милок, рогами постучи…

– А скоро вообще люди будут слушать звуки космоса, прилива и пение птиц на дискотеках…- уверенно доказывал уже пьяненький Олег некую абстрактную идею.

– Представляешь, и тогда он заходит за мной в автобус и говорит… – Оля боязливо посмотрела на своего парня, но, увидев его поглощенность спором с Казановой, продолжила: – говорит, девушка! Ваши зеленые глаза похожи на горную яшму. Зеленый – это мой любимый цвет, и пока не встретил вас, я не знал, почему…

– Гомосексуалист! – авторитетно заявила Таня Танк, по военному взмахнув вилкой. Она украдкой посмотрела на Максима, будто подчеркивая, что сидящий рядом с ней – настоящий мужчина. – Им определенно нравится такие мягкие цвета.

– Ах! Но он был так мил! – игриво хихикнула Оля, опять глядя на Олега, – не то, что эта пьяница.

На какой-то миг все замолчали и поэтому последняя фраза Оли прозвучала оглушительно громко. И, как говориться, письмо нашло своего адресата.

– Здорово ты меня, – откликнулся Олег. – Ляпнула не то, лапуля?

– Олег, ты неправильно понял, я это в совсем другом контексте и вовсе… – Оля испуганно развела руками.

– Неужели нельзя подумать, – раздраженно брякнул хозяин квартиры. Немного помолчав, он добавил еще несколько непечатных выражений.

Выпитое уже начало активно работать на него.

– Ладно, все! – поднялись Юра и Леночка одновременно. Их лица были печальны. – Мы уходим. Извините, но нам пора.

– Нет, никто никуда не это… пойдет… – заголосил не своим голосом Олег, приподнимаясь, тыкая пальцем на дверь и опрокидывая при этом бокал с вином. – Вот уже полночь, москали давно такі, як треба, а мы тут…

– Олежка, успокойся! – как можно ласковей попросила Оля, подскочив к своему молодому человеку. Она робко, пугливо попыталась взять его за руку. – Пожалуйста, Олеженька, родненький…

Можно было ожидать, что он отбросит ее ладонь с нескрываемой брезгливостью, но вместо этого Олег покорно мешком плюхнулся на стул. Осоловевшие глаза его виновато уставились на хлебную тарелочку.

– Извините меня, – произнес он хрипло, – давайте выпьем. Вижу, не получится у нас сегодня хорошего праздника. Давайте хоть постараемся. Чтобы не бить. Друг друга по мордасам. Вот уже и стрелки. Чтоб меня…

Он тоскливо посмотрел на экран телевизора. Юра сел, задумчиво почесывая подбородок, и приглушил громкость магнитофона. Теперь стали слышны удары колоколов Киево-Печерской Лавры.

– Как хорошо, что у нас есть украинский канал, – хмуро пробормотал Олег, дрожащей рукой наливая в маленькую рюмку водки. – Я не хочу быть москалем. И не переключайте канал на попсу вашу! Я патриот, меня…

– Юр, не тронь, ладно? – попросила увядшим голосом Леночка. Она взяла фужер с шампанским. – Давайте выпьем? Макс, а ты можешь загадать желание – ты стоишь между двумя Танями. Юра, бери бокал. Ребят, вставайте!

БОМ…

– За нашу дружбу… И, Максимка, за тебя! – Просто Таня подняла рюмочку и посмотрела на героя своего тоста, причем молодой человек, встретившись с ней взглядом, был до такой степени перепуган выражением улыбающихся глаз, что стал доискиваться мысленно, не сделал ли он чего такого, чтобы навлечь сий ласковый ужас.

БОМ…

Таня Танк также не заставила себя долго ждать.

– Да, Максик, за тебя! За все то, что между нами было! И будет.

БОМ…

Просто Таня шумно выдохнула воздух.

– Слушай, сучара, ты опять? Мы же… Ах ты, дрянь белоцерковская, село неасфальтова…

БОМ…

Таня Танк от избытка чувств задрожала.

– Нет, вы подумайте! Да ты, мразь фригидная, меня будешь селом называть? Жаба! Жаба! Жаба!

БОМ…

Просто Таня набрала в рот содержимого своей рюмочки и смачно, с душой выплюнула его обратно на своего оппонента.

– Сама ты жаба. Кобыла. Жа-а-а-аба!

БОМ…

На экране загремел праздничный туш, диктор что-то говорил, затем его заслонила большая надпись «З Новим Роком!». Заплясали казачки в национальных костюмах. Президент живописно пил шампанское.

– Святая вошь! – протянул Олег медленно. Он придвинулся ближе к Максиму, словно надеясь, что упомянутое им насекомое выскочит из шевелюры сердцееда, и он сможет запечатлеть в памяти этот поистине исторически важный момент. – Святая вошь на моей лысой голове.

Что-то щелкнуло, чирикнуло и вместо двух яростно кричащих Тань на полу сидели две большие зеленые лягушки.

– Святая вошь… Бедная-бедная святая вошь… – повторял Олег свою замысловатую фразу, как считалочку. Он полностью протрезвел, по крайней мере, глаза его прояснились.

Одна из лягушек громко квакнула и запрыгнула на стул. Ее лапы противно хлюпнули при касании об деревянную поверхность.

– Ох! – вскрикнула Леночка. Юная дева завалилась в самый настоящий обморок: глаза закатились, кисти обмякли, и тело бесчувственно плюхнулось в руки оторопевшему Юре.

– Святая вошь… – причитал тем временем Олек, – святая вошь в моей квартире…

– Я просто подумал… Я не хотел… Я просто… – Максим растерянно хлопал глазами, так и застыв с бокалом шампанского. Оба зеленых пресмыкающихся гада смотрели на него с каким-то едва уловимым укором.

– Леночка, приди в себя! – несколько наивно требовал Юра. Он отчаянно размахивал маской динозавра у лица девушки. – Ты выйдешь за меня? Ты выйдешь за меня замуж?

Вообще-то он всегда крайне отрицательно высказывался об институте брака, проводя какие-то непонятные аналогии с теми же динозаврами.

– Что? – обвел он глазами комнату. – Что вы так смотрите? Что такое?

– Она загадала это, – как-то криво ухмыльнулась Оля, и ухмылка эта вышла очень нервной. – Мы с ней на кухне говорили об этом. Она сказала… Она сказала, что ее самое большое желание сейчас – родить ребенка и создать семью. Она даже сказала, что всеми силами постарается залететь… Ой, это…

– Ну да? – Олег отвел Максима в сторону, к дивану, подальше от квакающих /«Погоди, дружок, тут. Тебе еще их обратно принцессами делать…» – пробурчал он подспудно/ хладнокровных. – Я тогда тоже кое-чего подумал.

– Я? – Оля посмотрела на него с надеждой.

– Я подумал… Вот было бы здорово, если бы в водопроводе вместо воды текла водка!

– Дурак, – коротко обиделась девушка. – Возьмите кто-нибудь этих жаб в руки. Это же наши… Господи, меня вырвет. Ну и что будем делать?

– Сама и бери, если ты такая грамотная, – огрызнулся Олег. Немного подумав, он поплелся на кухню и зашумел там краном.

– Они такие скользкие и вонючие… У них бородавки. Юра, ты же у нас спец по мерзости, убери их, – говорила Оля, брезгливо морщась.

– Я специалист по трилобитам и бронтозаврам. Немного знаком с птеродактилями из отряда… А, фигня. Лена, Лен… – угрюмо ответил Ти-Рекс и вернулся к своей подружке.

Олег примчался, покачиваясь, как автобус на проселочной дороге. Он был возбужден. В его руке блестела маленькая баночка из-под майонеза.

– Вот! – гордо поднял он ее. – Чистоган. Господи, лысая святая вошь. Водка в кране. Водка! И жабы.

Оля истерично расхохоталась.

– Попробуй. Выпей!

Олег запрокинул голову и рывком влил в себя содержимое баночки. И тут же стал похож на кота Тома, проглотившего динамитную шашку – глаза налились красным, ноздри раздулись, и рот скривился в нелепой улыбке.

– Твою мать! Твою мать! Твоююююю…

Его стошнило. Шатаясь и хватаясь руками за стенки, он побрел в ванную. По дороге туда он кашлял и отплевывался.

– Я хочу умыться! – через минуту фыркнул он. – Воды! Дайте мне воды! Ненавижу! Ненавижу!

Оля поднялась к балконной двери и открыла штору.

– Оказывается, нужно только захотеть… – задумчиво произнесла она. С минуту вглядываясь в кромешный мрак за балконными окнами, она вдруг вздрогнула.

– Воды! Воды! – хрипел, фыркал и отплевывался Олег из ванны.

– Юр. Подойди сюда, – попросила Оля. – Я надеюсь, это просто глюк, а не… Ты же не подумал…

– Что? – пришла в себя Леночка. – Где я? Что случилось?

– Ты же не подумал…

Громко хлопнула входная дверь.

– Я… – робко посмотрел через окна на небо Юра и обернулся к Леночке. – Я…

– Безопаснее считать вон те серые тени тучками или дымом из котельной, – Оля задернула штору, – но мне кажется, это никакие не тучки. И не дым. Юра, что это?