Экскурсия

 

Купить в журнале за июль 2018 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 3 часа | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Гость опаздывает? Пожалуй, что нет. Это я поторопился. В Городе спешить не показано. И суетиться не стоит – не любит. Хотя и спешат и суетятся, толпятся, водители громко и бесполезно сигналят. Не запретишь. Хорошим манерам в жарком климате не обучишь. Слишком долго здесь правили гашиш и бакшиш, впоследствии слегка усмиренные виски с сигарами. От первых сохранились оглушающие минареты, от вторых – львы-охранители.

За несколько минут ожидания водоворот у входа-и-выхода стал шире, насыщенней, разнообразней. Бугрящиеся блузки и бугрящиеся брюки, на первый урок опоздавшие, на второй убежали. Хаки тучею в толчее: солдаты-солдатки, издали не отличимые, в армию возвращаются не торопясь. За ними чёрно-белые, словно старые фотографии: тоже не к спеху, распорядок не строгий, да и книгам, уставшим от их равнодушия, хочется отдохнуть. Не нарушая чёрно-белую гамму, водоворот затянул и монашек: как водится, толстую-низкую и худую-высокую. Приближаясь к водовороту, осенили себя слева направо крестным знамением: не введи во искушение, как вводит улыбка Джоконды или поцелуй Иуды Искариота.

За ними втиснулся огромный, волосато выползающий из-под цветастой рубашки живот и спадающие, обнажая, штаны, которые ни один в мире ремень не удержит. Может, подтяжки бы справились, но волосатый к ним не привычен. Те под пиджаком джентльмена: с львиных времен в черной тройке с белеющим треугольником из кармашка. Косится на тройку чалма, вавилонски белеющая над толпой, словно Килиманджаро над Африкой многоцветной. Тут как тут – легки на помине, нелегкая принесла – усачи безбородые, вокруг которых стихает водоворот, разряжается, хотя ничего, ни ползвука, ни полудвижения. Ничего, кроме звуков толпы, утренней, не слишком потно снующей, которую усачи проткнули, как масло разрезали. За что им такое?

За ними в мгновенно возникшую пустоту беззвучно проникли жители Иевуса невысокие и сметливые, и тотчас, их изгоняя, воинственные беглецы из великой южной державы, славящейся на весь мир мудростью и ученостью. С затейливыми речами хитроумные потомки Одиссея явились, за ними – грубые братья Овидия, опоясанные мечами. Потом – обовшивевшие, с крестами огромными, словно вера: ее исповедовали не благостно, беспощадно. Лунно ятаганы сверкнули, мечети под звон мечей выстроились, минареты ввысь вознеслись. Надолго, но все же не навсегда. Раздались ружейные выстрелы, лошади прохрипели, бахнуло – и баухауз, после которого – водоворот, не размышляющий о Потопе: автобус отходит, надо на третий этаж эскалатором или лифтом взлететь. Успеем – будем размышлять о высоком. Если не уснем по дороге.

В пыльную на свету пустоту смотреть не хочу. Сейчас, ей Богу, не время. Жду человека. Много надо показать-рассказать. Нельзя отвлекаться. Иначе – задумаюсь и представлю то, что не видел, вспомню то, чему свидетелем не был. Что промелькнуло? Стрелы с окровавленными наконечниками? Топоры с пузырящейся кровью? Мечи? По их желобам, специально назначенным, течет красно, неукротимо. А может, взрыв, воронка и красная лужа? Или на гусеницах красные хлопья? Здесь, то ли на краю мира, то ли в самой его сердцевине, красного слишком много. Поэтому розы белые – лучше всего.

Глянул, оторвав от белых роз взгляд. За время отсутствия ничего не случилось: ни взорвалось, ни брызнуло кровью. Пустота затянулась струнным квартетом. Отшатываясь от толпы, прижимаясь друг к другу, шли в джинсах и майках две высокие широкоплечие скрипки, приземистый нелепо постриженный альт, за ними, чуть подотстав, огромная для черного до пят семенящего концертного платья неуклюжая виолончель. Куда они, за собой Струнный мост оставляя, направляются бессмертное исполнять? Автобус выедет на шоссе, мелькнет – в бело-голубой пустоте растворится. Разве можно, в Городе хоть раз в жизни сыграв, где-то на музыку покушаться?

В ответ зазвучал, Город не оставляя, один из русских квартетов зачинателя жанра, посвященный Павлу Петровичу, будущему Главному магистру Мальтийского ордена.

Джинсы-майки мелькнули – исчезли. А виолончель-до-пят, зацепив, меня за собой потащила. Но не внутрь, вдоль магазинов, прилавков, киосков к платформам, а вглубь, в ночь, в которую с обнаженной виолончелью и сверкающим в лунном свете смычком босоного входила. Идет, семеня, парит мимо стен невесомо. Я – за ней, пошатываясь и спотыкаясь, тяжело размышляя, не призрак ли, решивший, заманив, погубить. Зачем ему я? А зачем мне смычок, виолончель, манящая босоножка?

Вопросы глупы. Ответы бессмысленны. Движется, ничей покой не нарушая. Не вспугивая даже ухающих, нагоняющих ужас смертельный, птиц ночных, неведомых человеку, в домах полуразрушенных и пустых поселившихся, залетев из пустыни. Я же распугиваю обожравшихся кошек, распухших бездомных собак, голубей, нахохлившихся мертво и беззвучно.

Тени мечутся – я их вспугнул, сорвал с годами насиженных мест. Долго гнался я бесполезно. Ничего не узнав. Лилит? Но той положено соблазнять-приставать. А виолончель скрылась, исчезла, в глубокую тьму провалилась: прожектором свети-не-свети, в трубу иерихонскую труби-не-труби, не вырвется, не донесется. Впрямь, в Городе тьма бывает ужасной. Фонари, звезды, луна догорели – новых не будет. Не сгоревшее туман доедает. На дне колодца светлей: хоть звезда одиноко мерцает. Эта не тьма, в которую погружаешься, это тьма, в которую прорастаешь, думая: станет светлей. На самом деле она безвозвратно тебя поглощает.

А может, всё проще, теплей, идилличней? Две скрипки, альт и виолончель – друзья с раннего детства. Выросли, ненужному ремеслу обучились, на кусок хлеба зарабатывают едва и не всегда. Зато счастливы: друг без друга не могут, умирать еще рано, можно не думать. А можно жить вместе: есть-пить, травку курить, по ночам друг на друге одеяло сползшее поправлять. И, конечно, любить: словами и языком, руками и остальным. Со стороны – им завидовать, моральностью упиваясь, хотя жизнь быстротечна: часы не для Города – для смертных, его населяющих. Кто счастлив, тот прав! Красавицу Марьянку целуй, брат Оленин!

А может, не так. Две скрипки и альт вчера ночью осточертевшую скрипучую виолончель задушили. Не намеренно – под кайфом само собой получилось, устали от модуляций, настойчивых домогательств, неуемной жажды их плоти. Не ее желали – друг друга. Раз – и удавили. К тому же луна блестела-желтела совершенно бешено, невыносимо.

Утром вспомнили, что приключилось, инструменты взяли и убежали. Был квартет – стало трио. Всяко бывает. К пустоте и тишине на месте виолончели привыкнут. А может, и новая какая прибьётся. От мёртвой сбежали.

А она вспомнила, что мертва, бренчащие цепочки на щиколотках застегнула, пояс верности, оставшийся от прежних жильцов, на голое тело надела и побежала.

Как мальчикам, умеющим только отягощать ношу другого, как мальчикам без нее? Лучше ее никто не накормит, кофе не сварит, вина не нальёт, траву не добудет, душу не обогреет, не успокоит, не отсосёт.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июль 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению июля 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.