Экскурсия

 

Купить в журнале за июль 2018 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 3 часа | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Устланный плоскими крышами, он сотворён одиноким для одиноких людей, для одиноких улиц и переулков. Ни братьев, ни сестёр, ни друзей. Одни давно умерли, другие умерли, не родившись. Любит ночи, даже бессонные, поздно распахивая окна, рано их закрывая. В будний день вечером, после восьми улицы начинают пустеть. Может быть, потому что в давние времена в это время начиналось действие комендантского часа: ставни захлопывались, и в глубине домов начиналась одинокая жизнь. Подглядывать за ней было не то чтоб не интересно, просто тогда своя одинокая жизнь пропадала. Днем одинокую жизнь закрывали на ключ, её скрывали плотно сжатые губы и слова обычные, не ночные. Люди многим делились друг с другом: знанием, хлебом, даже деньгами, при себе оставляя ночное, чем могли поделиться лишь с сотворённым для одиноких.

Подобно подводной лодке, наскоро справляясь с тревогой, едва управившись с дневными заботами, он погружался в страхи ночные, в чёрную огромную тишину, куда не способен пробиться самый всепроникающий луч. Внутри неё, вместе с нею раскачивался, зависнув над бездной. Внутри качки не ощущали. Там было тягостно, уютно, привычно. Одни, одиночество избывая, парили в пространстве, другие изнывали во времени. Одни ощущения записывали – не позабыть. Другие отвлекались, чтоб не запомнить. Одиночества разные. Это днём Город был похож на другие.

Но всё это летом, жарким, сухим, бесконечным. Иное зимой, холодной, мокрой и бесконечной. Дня совсем нет. Только ночь, сереющая, мутно, студенисто копошащаяся за окном, за которым пронзительный ветер, схожий то с завываньем шакала, то с полоумной сиреной, отбрасывающей дикие косматые тени, то с рёвом школьного перерыва или торжествующего стадиона. Свистит ветер, как и всё, одинокий, бесчинствует, вырывая зонты, разбивая бутылки, опрокидывая урны, мусор взметая.

Каждый камень, даже соединённый швом цементным с соседним, здесь одинок. Если обладает особенным каменным чувством, наверняка полагает: шов не соединяет, но отделяет. Каждый камень ведь самоценен. Кто знает, какой через тысячу лет сохранится и какому благодаря облик Города восстановят. Известно, строить тут – мука: чем центральней, тем невыносимей. Копнёшь – наткнёшься, начнутся раскопки. Жди, пока нужные камни отыщут.

Все и всё здесь – заложники прошлого. Вам это не близко? Исторических сочинений вы не писали. Особенно историей не интересовались. Всё у вас здесь и сейчас. А если схожее с прошлым, то – сон, поэма, легенда, лимоном и лавром пахнущие экзотично, нездешне. В отличие от ваших, тут «здесь и сейчас» – условность, промежуток, случившийся между вчера и всегда, в роли которого – завтра, могущее не настать.

Город для жизни никак не возможен. Но ведь города создаются, чтобы людям жить вместе: так легче и, быть может, приятней. Что с этим противоречием делать? Ответ истории: ничего. Во всяком случае, никто никогда на протяжении всей истории это противоречие разрешить не пытался. Кто противоречие принимал, жить оставался. Кто смириться не мог, случайно попав или случайно родившись, Город навсегда покидал.

Одинокий, он притягивает людей, ищущих одиночества. Ищущих то, что в обычном городе ищут, Город отталкивает. Молодые с радостью его покидают, большинство – навсегда. Им нужен шум, гам, карнавал – то, чего Город никогда не любил, а если, снисходя, иногда затевал, получалось и шумно не очень, и красочно как-то не слишком, и весело не совсем. Бывало, зашумит, загрохочет, засветится подражательно и натужно, но шаг в сторону – оборвётся, темнотой-тишиной по контрасту гуще обычного обернётся. Кажется, весь состоит из чёрных-немых закоулков, а цветной грохот – дань моде нелепая: погрохочет-процветёт и угаснет, в истинное состояние возвратится.

Видите справа: смешно сказать, площадь. Что? Колодец торгового дома не слишком большого? Чем богаты, тем и довольствуемся, хоть и не рады, но на истинно площадные размеры не претендуем. Нам революции ни к чему. Жизнями дорожим. Более чем градостроительством.

Сегодня солнечно, ясно. Таких дней, когда Город успешно притворяется итальянски беспечным, много в году. Некоторые обманываются, на удочку попадаясь. На самом деле он ведь такой: низкие облака обволакивают, от мира скрывая, или в песчаную бурю путником одиноким пропадает в пустыне. Ни оазиса, ни колодца, ни камня, словно оспой, ветрами изрытого, на котором бы по ночам роса собиралась. Тысячелетия от нехватки воды он страдал. Да сих пор коренные его обитатели выключают воду, намыливаясь. Иные же восторженность воды, пространство смиряющей, воспевают, особым вдохновением до краёв наполняя стихи о водном потоке, хлынувшем, хлещущем, струящемся, стремительно несущемся, оживляя и озаряя.

В дни резкого отъединения от прочего мира, дни тумана или бури песчаной, кажется: мечта о воде странно осуществилась. Подобно Атлантиде, вымышленной и чужой, он, родной и настоящий, в огромный аквариум превратился: дома гротами стали, водорослями – деревья. Люди? Наверное, рыбами, может, жабры себе отрастили. Почему бы и нет? Пол менять научились. Главное – инвестиции. Сотня-другая стартапов – и будут вам жабры.

Жабры жабрами, дело будущего, а пока в туман или в песчаную бурю Город превращается в огромный, сам в себе замкнутый лепрозорий. Хоть проказа побеждена, прокажённые остаются. Им нужен свой остров. На том, что на Тибре, прокажённые собирались, чтоб умереть, а здесь – чтобы жить. Был некогда в городе-лепрозории дом-лепрозорий, в котором медленно прокажённые умирали. Теперь тот дом не снесли – для других нужд приспособили.

Всё течёт. Всё меняется. Войти второй раз нельзя. Даже дождь – благословение Города – теперь проклятием обращается. Ливни переполняют: улицы – реки, несущие мусор. Дождевые потоки уносят деревья, фундаменты стен и основания гор подмывают, мутнеют водоёмы на месте источников. Среди них – с моста его видим – полноводный источник на краю, хочется сказать, на околице под горой деревни случившейся. Её покинули жители, мести иноверцев, которых ненавидели, опасаясь. В этом роднике, даже в засуху не пересыхающем, юноши омовение совершают, опасаясь недосужего взгляда, последнюю защиту уже в воде с чресл совлекая. Омовение положено совершать в том виде, в котором человек в мир явился и в котором покинет.

Дым – в небо, прах – в землю, душу – лире заветной.

Ливни и песчаные бури обычный порядок городской нарушают: в воздухе вместо птиц рыбы летают или змеи неуклюже трепещут бескрыло. А ещё ливни фундаменты подмывают, которые эпохи разные настилали, а пески засыпали.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июль 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению июля 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.