Всё, что мне надо. Маленькая повесть

5:45 – 6:03

– Уйди, – говорю я ему, – мне и так – тошно.

– Не могу, дорогой, – ответил убитый, – пойми, я знать хочу, кто человечка послал.

– Зачем это тебе? Ты никогда не убивал. Вас на том свете в разные места определят.

– Так интересно же. Ну, будь другом, покрути листочки. Как узнаю, сразу уйду.

– Нет смысла. Не в тебе здесь дело, а в Серёже. С самого начала читать нужно.

– Так я быстро, не задержу. Покрути, покрути листочки. А Серёжу я знаю?

– Знаешь. Забыл, наверное, но встречал ты его, Хасанов, два раза. Королёв фамилия, фотограф бывший. Восемь тысяч, помнишь?

– Вспомнил. Хороший парень. Но почему – восемь? Только две тысячи. Дело-то мелкое, да и не было за ним ничего.

– А вот скажи, Хасанов, – я разозлился, – многого я в этой жизни не понимаю. Ну, делал ты эти деньги, навалом денег. Нужны они тебе сейчас? Нет, ты послушай. Вот, Верочка и Серёжа – с первых дней в Америке маются, она всего пару месяцев работала, когда на жратву денег не было, бутерброды в Макдональде только для сына и бабушки покупали, а те тогда всего 40 центов стоили, несколько лет один Вадюнька мясо ел, а они – лапы куриные по 33 цента за пол кило. Я к чему веду, – Верочка не работала, а всё покупала на кредитные карты: и кремы свои, и мебель хорошую, не дешевую, и посуду изысканную. Не у каждого американца такая есть, потому что по средствам жить привыкли. А последние годы, уже после смерти твоей, только в «Маркосе» и «Саксе» одевается, – всё на карточки! А что будет с их посудой, мебелью и прочей дрянью, если мир рухнет, или семья, например?

Я знаю, чем это всё кончится. А они – нет.

– А почему твой Серёжа не сказал ей: «Женщина, иди работать»?

– Не моё дело, а тем более, не твоё! А ты? Для чего деньги шальные молотил? Для чего, а? Упс! Нож в грудь, и не нужно ничего! Ты знаешь, что такое – любовь? Ты, хоть имел семью, жену, детей? Мне с тобой говорить не о чем. Ты – нищий человек. И убил тебя Олег Костенко. Доволен? Вон!

– Что с Олегом будет? Накажет его бог?

– А ты что, в бога веришь? В какого, можно спросить? Ничего тебе не скажу. Лишь одно: всё предрешено, Аннушка уже разлила подсолнечное масло.

– Какая – Аннушка? У Булгакова, что ли? Мне эта книга никогда не нравилась. Ну, что в ней есть?

– В ней есть всё. И ты, и я, и Сергей, друг мой сердешный, и не успевший три раза прокричать петух. А, не поймёшь ты этого. Ладно, так и быть, скажу, что с Олегом будет. Только я не хочу, чтобы люди узнали об этом раньше времени.

И я взял самый ненужный, весь исчерканный лист черновика, перевернул его, выбрал самый короткий, затупленный карандаш и написал Хасанову всего несколько коротких слов.

– Когда? – спросил тот, чуть не подавившись.

– Ровно через три часа, в 9:03.

– Как ты знаешь?

– Все то же масло: в Бостоне уже началась регистрация пассажиров на рейсы 11 и 175. И это – всё для тебя. А теперь, – вон отсюда.

Хасанов посмотрел на меня и исчез, не улыбнувшись, как и не жил никогда.

5:39 – 6:25.

Мохамед Ата подошел к стойке «United Airlines» в городе Портланд, штат Мейн., молча протянул водительские права и билет. Пока служащая игралась с компьютером, оглянулся и узнал стоящего в очереди Абдулазиза. Всё в полном порядке. Он забрал со стойки документы и посадочный талон и пошел к пропускнику. Самолет на Бостон вылетел в 6:01.

Марван сидел на скамейке в отведенном для курения месте 4-этажного гаража в Логан аэропорту в Бостоне. Он снял очки, подышал на стёкла и протёр их краешком рубашки. Аккуратно пригладил бородку, помолился. Потом достал из яркой коробочки от конфет последнюю сигарету с марихуаной, прикурил, затянулся, подсосал воздух через стиснутые зубы, улыбнулся чему-то своему, задержал благословенный дым в легких и выпустил остаток в сторону сидящего рядом и курящего Марлборо полицейского.

– Хорошие сигареты, – заметил тот и улыбнулся глуповатой улыбкой, – Данхилл?...

…Серёжа взглянул на спидометр – 75 миль в час. Он прикоснулся к педали тормоза, но было поздно: в зеркале заднего обзора уже мелькали цветные огни вертушки полицейского Форда. «Господи, ко всем делам, только этого не хватало!» Он принял вправо и остановился. Опустил боковое стекло, достал права и регистрационную карточку. Подошедший офицер, симпатичный белый американец поздоровался, внимательно осмотрел машину, взял бумаги и вернулся в свой Форд. Через пять минут он опять подошёл и укоризненно покачал головой:

– Вы превысили предел скорости на 19 миль в час. Я должен вручить вам штраф. Распишитесь внизу. Вы имеете право обжаловать моё решение в суде. Номер телефона – на обратной стороне, – он пригладил двумя пальцами свои пышные усы. – Хорошего вам дня, – и добавил, – прекрасная машина у вас, новенькая. И вы – солидный человек, а гоните, как подросток, навстречу смерти. Будьте осторожны.

И только когда полицейский отъехал, Сергей понял, что тот забыл отдать регистрационную карточку. «Ничего страшного, – подумал он, – в квитанции есть фамилия и линейный номер офицера». Однако настроение окончательно испортилось. И этот звон в ушах…

6:26 – 7:14.

Какая-то идиотская ситуация. Совершенно безвыходное положение. И я совершенно не могу обсудить это с Верочкой. Ну, как можно сказать ей, чтобы шла работать, после того, как обещал ещё в Союзе, что не будет работать? Допустим, до позапрошлого года, пока бизнес рос с каждым годом… Но, как только мы выплатили всё оборудование и займы, экономика накрылась, и камеры цифровые появились…. Я могу заработать свои пару тысяч на стороне, но не могу оставить её в лаборатории ни на минуту: ничего не умеет делать и не хочет учиться. Даже обычный чек не умеет выписать. Только упрекает, зачем я открыл этот бизнес. А что я мог сделать?..

А что он мог сделать, люди? Да, я буду защищать его. Всегда. Поставьте себя на его место. Вы приезжаете в чужую страну, не знаете ни одного английского слова, не знаете, где искать работу, и какую. В кармане у вас 150 долларов, на четверых. Пособие платят только три месяца. Информацию о программах помощи эмигрантам от вас скрывают. И вы идете работать на любую работу, ночами учите английский, ездите на интервью в разные организации в радиусе 50 километров. Слышат ваш английский и никуда не берут. Ну, как объяснить будущему хозяину, что вы уже давно забыли то, что он узнает только к концу своей жизни. И когда тот спрашивает, сколько вы хотите в час, честно отвечаете: «Пятнадцать долларов». Это – тот минимум, который обеспечивает скромные расходы семьи. Не больше. А тот хочет платить восемь, ну, девять в час. И вы начинаете присматриваться, как этот бизнес работает, выписываете профессиональные журналы, и очень быстро понимаете, что ничего страшного, не боги обжигают, вполне можно открыть нечто подобное. Находите источники финансирования, делаете не очень сложные расчёты. Да, должен такой бизнес давать минимум в три, четыре раза больше, чем вы сейчас имеете, и игра стоит свеч. И начинаете искать главное – стартовый капитал. А ваши бывшие ученики, сотрудники, друзья, – все отказываются одолжить вам эти проклятые деньги. А ведь многие обязаны вам знаниями, профессией, тёплыми местами… Эх!

Гриша давно уже в Бостоне. Думаете, помог? Дудки. Лёнька, помните: «…. Не забуду хорошего. Деньги там, или чё...»? Помог? Ну, с ним-то всё понятно: трудно им было очень, как никому, двое детей… А другие… Ноль. Я – тоже. Пустым уехал. Психанул на все, как и Серёжка. Всего десятка у меня была, так дал ему половину, а что делать? И знаете, люди, кто помог? Правильно, Нюмка. Тридцать тысяч дал, всё, что мог. И Боря. Вы его, люди, не знаете. Родственник он, очень дальний. Почти не знали друг друга. Так, в детстве только. Мы все оттуда родом. Только улетели эти деньги быстро. Бизнес-то в четыре раза больше денег давал, а расходы ещё больше выросли, и жили ребята мои уже на другом уровне: квартиры другие, мебель, машины, и Вадик – уже взрослый. А, что говорить! Не умеют они жить по средствам. Мы всегда Серёжку «пижоном» дразнили. А Верочка. Не моё это дело, чужая семья. Зато жили они тихо, никогда не ссорились, 24 часа в сутки вместе были. Вадюньку она растила.… Боялась она, если честно, Америки, боится этого бизнеса, боится одна остаться, если что. Особенно, – после свастик и пистолета в лицо. Напомните мне, люди, я обязательно расскажу вам позже. Сейчас – не могу: кое-что важное случилось.

7:15 – 7:59

Борис Карнаух служил менеджером отдела бухгалтерского учета в той самой фирме, которую даже мэр Нью-Йорка Джулиани не раз ставил в пример как отличное предприятие Всемирного Торгового Центра. Да вы знаете: на 96 этаже Северной башни, весь этаж снимают, так и погибнут все – 143 сотрудника. Из ста сорока четырёх. Вот, Борис Карнаух принял душ, побрился, замазал соляной палочкой выступившую капельку крови на подбородке, смазал лицо кремом «Zirh», тщательно потёр под мышками палочкой фирменного дезодоранта и причесался. Он надел белоснежную рубашку Версачи, модный льняной костюм фирмы «Белуни», галстук по сезону, пояс и туфли – в тон: коричневые, с чуть красноватым отливом. Застегнул крокодиловый ремешок часов. Посмотрел на себя в зеркало, чуть подправил причёску: всё в ажуре. Борис подошёл к стойке бара, на которой лежали ключи, кошелёк и такой небольшой, примерно три пальца в диаметре талисман, через дырочку в котором была продета тоненькая простая верёвочка. Он купил этот талисман на сеансе Верховного Шамана Сибири Оюн Батыра, приезжавшего в Бруклин в мае. Талисман был сделан из обожженной глины, какие-то узоры… Борис взял его в руки и поразился: твёрдый, как камень диск, толщиной в 8 миллиметров, скрутился в трубочку. Карнаухов задумался на минутку, подошёл к телефону, набрал номер: «Привет, Мэри? Я что-то плохо чувствую себя сегодня. Простуда, наверное. Если будут вопросы, звони в любое время». Он снял пиджак, зашел в комнату-шкаф, повесил его там, вернулся в гостиную, сел в кресло и включил телевизор. Ему никто из сотрудников больше никогда не позвонит. Да и все телефоны в Нью-Йорке перестанут работать ровно через два часа – в 9:15.

Мохамед Ата, пройдя через переход, вошёл в самолёт компании American Airlines, рейс 11, Бостон – Лос-Анджелес. Это был Боинг 767, вмещающий 200 пассажиров. Самолёт был полупустым: вторник. Одиннадцать членов экипажа принимали на борт всего 81 пассажира, пятеро из которых вообще не были людьми. Самолет получил разрешение на взлёт в 7:59.

Марван Ал-Шеххи сидел в третьем ряду салона первого класса. Стюардесса поднесла пластмассовый фужер с шампанским. Он сделал глоток неприятного напитка, осмотрелся. На передних местах пока никого не было. А сзади сидела четвёрка его соратников и ещё пятьдесят три приговорённых к нечеловеческой смерти пассажира. Марван (мне противно, люди даже произносить их имена) аккуратно нащупал в кармане нож для вскрытия картонных коробок. «Прав Ата, голыми руками возьмём неверных». Он достал из кармана сидения впереди инструкцию эвакуации пассажиров из Боинга 757, бегло взглянул на яркие цветные картинки и расхохотался. «Я рад, что у вас хорошее настроение, сэр», – сказал пробегавший мимо стюард, один из восьми уже обреченных членов экипажа.

А сейчас, люди, когда у нас появилось несколько свободных минут, разрешите поведать вам одну интереснейшую историю, я обещал. Уверен, вы помните, где проходила граница, когда была война между Севером и Югом. Правильно, через Виржинию, примерно на уровне теперешней столицы – Вашингтона, то есть всего в 30 – 35 милях от Серёжиного дома. Вы представляете, как там и по сегодняшний день любят негров и вообще – иностранцев. За месяц до открытия бизнеса, в июле 1994 года Сергей получил платный совет у известного автора журнальных статей и консультанта в области фотографического бизнеса. Среди мелких и часто – глупых советов, господин Джеймс Пински сказал кое-что дельное: «Учтите, у вас очень плохой английский, извините, и ярко выраженный иностранный акцент. Как к этому отнесутся ваши клиенты? Граница между Севером и Югом очень близка от вас». Он был прав. Более того, уверен, люди, вы не знаете, штаб-квартира Ку-клукс-клана расположена очень близко – в столице штата Мэриленд городе Анаполисе, в тех же 30 милях, только на восток. И что объединяет родных американских террористов, взорвавших правительственное здание в Оклахома-Сити, с теми, кто сжигает церкви чернокожих верующих, синагоги и с людьми бен Ладина? Ненависть к иностранцам, неграм, евреям, неверным, если хотите.

Какое это всё имеет отношение к нашим героям – моему хорошему другу Сергею Королёву, Верочке Королёвой и Вадиму Королёву (они приняли одну фамилию сразу после приезда)? Разве они – евреи? Евреями здесь считают тех, кто принял веру, посещает синагоги, как и было раньше – на Руси. Всех эмигрантов из СССР или СНГ, а их здесь уже более полутора миллионов, называют русскими, вне зависимости от национальности и вероисповедания. В чём же дело? Всё очень просто, до глупости – просто. Они – иностранцы. Как это возможно в стране, созданной эмигрантами – Америке? Возможно, увы и ах. Сейчас, спустя десять лет после открытия бизнеса и четырнадцать – после приезда, положение несколько изменилось. Почти все мелкие бизнесы, не дающие серьёзных доходов, практически в руках приезжих. Да и какой американец согласится работать семь дней в неделю, с утра и до позднего вечера, часто ночуя на работе. Давно уже нет таких.

Извините, я опять отвлёкся. Серёжа нашёл свободное помещение в одном из небольших торговых центров. Место было странное, пользовалось не очень хорошей репутацией: вокруг много испанцев и чернокожих жителей, знаете, ограбления, наркотики. А в двух кварталах – миллионной стоимости дома с полями для игры в гольф. На место получше рассчитывать было нельзя, – денег мало. Примерно сто квадратных метров, на углу здания. По пять окон с каждой стороны, огромных, от земли и до потолка. Строительные, сантехнические и электрические работы выполнил подрядчик, а красил Серёжа всё сам. Расположение – удобное, близко от центра города, от всех главных шоссе. В радиусе 20 миль не было фотолаборатории с таким большим комплексом услуг. Клиенты появились почти с первого дня. Серёжа сфотографировал какого-то симпатичного чернокожего и вывесил его портрет в окне. На следующее утро оно было вдребезги разбито. К ребятам зашёл «пахан», как прозвала его Верочка – продавец наркотиков.

– Эй, – улыбаясь, выдавил он, – чего скажу, У нас здесь – порядок. Это не наши сделали. Любой мог. Охранник, например. – И он ушел с такой же загадочной улыбкой на лице.

Охранник – бывший полицейский. Немец. У него свой дом на западе Мериленда. Колючая проволока, тренированные овчарки, тонны оружия. Он чуть позже сдружился с моими ребятами. «Вы здесь ничего не понимаете. Все беды из-за чёрных. И я держу оружие наготове. Рано или поздно настанет день, и мы их вышвырнем. Куда? Обратно – в Африку. (Ха!) А вообще, я вас очень полюбил. Вы изменили моё представление о русских. Знаете, мы в школах, когда учитель говорила: «Русские идут!» прятались под парты. Нас учили, что русские – бездельники. А вы тут – день и ночь работаете… Дурак был Гитлер, что на Россию полез. Я это только сейчас понял».

Серёжа читал ему на немецком стихи Гейне: «Воздух прохладен, темнеет, спокойно Рейн течёт…» Охранник, отвернув голову, вытирал слёзы.

Примерно через месяц после открытия кто-то написал на том же стекле грязное ругательство. Ниже была нарисована маленькая свастика, кстати, неправильно. Размером примерно сантиметров десять, может, меньше, кто помнит? А ещё через пару недель, запарковав машину, Верочка и Сергей ещё со стоянки увидели толпу людей, телекамеры, полицейских. К ребятам моим бросились женщины и мужчины с микрофонами, осветителями, что-то спрашивали. Только подойдя поближе, они поняли, в чём дело. На всех десяти окнах яркой красной краской были нарисованы огромные, в человеческий рост неправильные свастики. Десять свастик. Ещё свежая краска стекала по стеклу. Люди из ФБР, поставив оцепление вокруг, искали улики (там был отпечаток ладони), брали образцы краски. Лабораторию закрыли на несколько часов, допрашивали Серёжу и Верочку раздельно, в разных комнатах.

– Ничего не понимаю, – сказал старший следователь по особо опасным преступлениям Дик Драссел и покачал головой, – ничего не понимаю. В Америке такое не рисуют кистью. Только аэрозольными флаконами. Их тут же выбрасывают в урну или забрасывают на крышу ближайшего дома. А здесь – краска. Видимо, художник работал.

… Их показывали по всем программам телевидения, наверное, больше недели. Следователи знали, кто это сделал, но не было улик. И все скоро об этом забыли. Кроме Верочки. Она вообще никогда ничего не забывала. Не забудет и эти истекающие кровью свастики. Вы увидите, люди.

8:15 – 8:45

А сейчас, когда мой Серёжа вот-вот въедет в Нью-Йорк, хочу обратить ваше внимание, люди дорогие, на странные вещи, происходившие в Америке во вторник, одиннадцатого сентября 2001 года и накануне. Очень странные. Главнокомандующий ВВС России Анатолий Корнюков в интервью газете «Правда» на следующий день сказал, что в России совершенно невозможен акт терроризма по сценарию 9/11. Как только угон самолёта случится, ему немедленно доложат, и истребители поднимутся в воздух ровно через минуту. Что же произошло в обладающей великолепной военной техникой Америке?

1. Малейшее отклонение пассажирского самолёта от курса, больше, чем на 15 градусов, исчезновение с экрана радаров, отключение опознавательных сигналов или потеря радиосвязи немедленно сообщается в ВВС США (подразделение NORAD). Утром 11 сентября в небе находились 4 истребителя F-16, ещё 12 были готовы к немедленному взлёту. NORAD, как никогда, был готов к любым событиям: в это время проводились полугодовые боевые учения антитеррористических подразделений США под кодовым названием «Vigilant Guardian», командиры и все ответственные лица находились на своих местах, министр обороны Румсфельд проводил совещание в Пентагоне с высшими военными специалистами и представителями нижней палаты Сената. Добавим к этому, шесть недель назад военные получили новейший сверхсекретный терминал Интернета и другое необходимое оборудование.

2. Девять, да, девять угонщиков из девятнадцати были отобраны перед посадкой в самолёты для персонального досмотра. Двое из них были в списках наблюдения за террористами, двое – за нестыковку в документах, шестеро из девяти, – потому что компьютерная система автоматически показала необходимость ручной проверки багажа на оружие и взрывчатку. После проверки им всем разрешили посадку в самолёты.

3. За два часа до первой атаки два работника компании «Odigo», принадлежавшей Израилю, получили точнейшую информацию о предстоящей атаке. Компания расположена всего в двух кварталах от Всемирного Торгового Центра.

4. Накануне, в понедельник на главной бирже мира – в Финансовом центре Нью-Йорка наблюдалась подозрительная, необычная активность с покупкой и продажей акций. Кто-то знал…

5. Гражданская авиация, почти немедленно после взлёта получившая данные об угоне от пилотов, стюардов и стюардесс, сообщила в NORAD через… 20 минут, в 8:40. По правилам – одна – две минуты: нажать нужно было только одну кнопку! Команда на взлет была дана пилотам истребителей через 5 минут, вместо одной. Взлетели военные ещё через 5 минут, вместо одной. Одновременно с другой базы были подняты в воздух истребители F-15, затем посажены, затем подняты в воздух опять. Однако, и в этом случае, летящие со скоростью до 1500 миль в час истребители, могли легко успеть уничтожить, по крайней мере, второй атакующий самолёт ещё до его подлёта к Манхеттену. В чём же дело? Вы не поверите, люди, все считали, что это – часть учений.

Глупость и неразбериха привели к почти мгновенной гибели почти трёх тысяч человек, банкротству нескольких авиационных компаний мира, резкому падению экономики США, и без того находившейся в экономическом кризисе, нанесли удар экономике всего цивилизованного мира. Да вы и сами это знаете, люди.

8:00. Серёжа: – Верочка, я на Верразано-Бридж. Так что, всё в порядке. Минут через двадцать буду у Нюмки. Позже позвоню.

Он вёл машину по верхней секции моста, в левом ряду, чтобы свернуть в сторону аэропорта им. Кеннеди, на Белт – Парквей, ведущему в Бруклин. На Четвёртом экзите он резко затормозил: «Куда я еду? Все же сейчас на работе». Он сошёл с трассы, развернулся, снова вышел на шоссе. И погнал машину в противоположном направлении, в сторону Манхеттена, где Борис держал бизнес.

8:19. Рейс 11. Пилот Джон Огоновски незаметно нажал на кнопку обратной радиосвязи. Диспетчеры в Бостоне с этой секунды слышали все разговоры. Чуть позже Джон аккуратно отключит опознавательные огни и радиосигналы самолёта. Связь прервётся навсегда в 8:38.

8:20. Даниель Левин, один из наиболее засекреченных агентов израильской антитеррористической контрразведки Sayeret Matkal, сидевший в салоне первого класса впереди террориста Сатама Ал-Сугами, вскочил со своего места и попытался вцепиться в горло Сатаму, обвешенному взрывчаткой. Подскочивший сзади другой бандит схватил Даниэля за волосы и молниеносным движением перерезал ему горло.

8:21. Стюардессы Бетти Онг и Эмми Свини одновременно с разных мест самолёта позвонили в два отделения компании American Airlines и двадцать пять минут вели единственные в их жизни репортажи о происходящем: внешнем виде бандитов, их местах в самолёте, их действиях. Этот репортаж продолжался до последней минуты.

8:25. Серёжа остановился на турникете для оплаты проезда через туннель, связывающий Бруклин с Манхеттеном. «Заторы, заторы… Чёртов Нью-Йорк. Терпеть не могу!» Через десять минут со скоростью, не превышавшей 10 миль в час, он медленно повернул направо на Вест-Стрит, проходящей вдоль западного берега Манхеттена. Ему осталось проехать не более двух миль, примерно до 42 Вест-Стрит, где работал Боря.

8:40. Пилот United Airlines, рейс 175 доложил в диспетчерскую, что слышит крик из салона самолёта: «Всем оставаться на своих местах»…

8:43. Министр обороны США Румсфельд на совещании в Пентагоне, еще ничего не зная, сделал предсказание: «Я вот что скажу, я говорил об этом много раз. Кое-что ещё произойдёт, – и повторил, – будут другие акты терроризма». Самолет рейса 77, только что взлетевший из международного аэропорта Вашингтон-Дуллес, в 35 милях от Белого Дома, врежется в противоположное крыло Пентагона скоро, очень скоро. В 9:38, смотря репортаж по телевизору о событиях в WTC, Румсфельд сделает ещё одно предсказание: «Будет ещё одна атака. На нас».

8:44. Олег Костенко вынул ключи, мобильник и мелкие деньги из кармана, положил в пластмассовую коробочку на конвейере и стал в очередь пройти под аркой рентгена в Южном корпусе Близнецов. «Что-то не в порядке, – подумал он, – Зорик до сих пор не звонит. Улетел чурка или нет, что происходит?». Олег рискнул зайти в свою контору только по одной причине: забрать CD с программой и уничтожить кое-какие компьютерные файлы.

8:45. Стюардесса Эмми Свини сказала по телефону: «Я вижу воду, здания, – и после паузы, – о, боже мой, молитесь за нас, молитесь за нас, молитесь…»

Мне страшно, люди. Я не умею молиться. А вы?