Покойник

 

Купить в журнале за март 2016 (doc, pdf):

 

На чтение краткой версии потребуется 10 минут, полной – 15 минут | Цитата | Аннотация | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

Холодным октябрьским утром порог нашей квартиры переступил мой двоюродный дядя. Одетый в длинный бежевый макинтош с блестящими чёрными пуговицами, он стоял в дверях и тяжело дышал. Его очки в толстой пластмассовой оправе сползли на кончик носа, а тёмно-синяя фетровая шляпа была сильно побита ливнем.

Мама сказала, что он погостит у нас совсем недолго. Отец был настроен менее оптимистично, и на мой вопрос о дяде он лишь недовольно буркнул, что тот будет торчать здесь до скончания своих дней.

Прошло около двух недель. Дядя редко выходил из отведённой ему комнаты, ссылаясь на постоянное недомогание. Всё произошло утром в воскресенье. В этот день я хотел выспаться. Около десяти часов в мою комнату зашла мама и стала что-то искать в бельевом шкафу. Я открыл глаза и спросил у неё, в чём дело. Она была растерянной, моё ранее пробуждение (по выходным я крепко спал до полудня, потому что на неделе много занимался до поздней ночи, готовясь к поступлению в университет грядущим летом) и этот простой, на первый взгляд, вопрос ввергли её в смятение.

– Будь в своей комнате и не выходи. Дядя Коля умер.

Ледяной пот окатил мою спину, а сердце провалилось куда-то в область кишечника. Случилось то, чего я боялся все свои сознательные годы. В нашем доме покойник. Я присел на край кровати, опустив ноги на ледяной, продуваемый осенним сквозняком пол. На этом мои силы закончились, я не мог более сделать ни шага, ни малейшего движения. Мною овладел насилующий душу страх.

Я застыл. Противно щёлкала секундная стрелка настенных часов. В окно бил дождь. Жизнь на улице была далека от кипящей – редкие прохожие кутались в воротники пальто и курток, прятались под зонтами или, не обладая средствами защиты от ненастья, в скором темпе спешили к теплу домашних очагов.

 

Мне было неизвестно, сколько времени прошло с момента моей короткой беседы с мамой. Я слышал, что за пределами моего убежища суетились люди. Громкие шаги, обрывки фраз, хлопанье дверей. До меня донёсся противный скрежещущий голос участкового терапевта, приехавшего на освидетельствование.

В комнату зашёл отец.

– Дядя Коля в соседней комнате. Дверь туда закрыта, сейчас ты его не увидишь. Пойди и съешь что-нибудь, уже полдень. Не дело портить желудок в столь юном возрасте.

Не смея перечить родителю, я натянул трико, футболку и вышел в прихожую. В это время входная дверь открылась и на пороге показалась наша соседка с третьего этажа – одинокая бабушка с библейским именем Серафима, крупная телом и строгая нравом женщина.

– Саша, соболезную. Меня твоя мама пригласила. Чего не запираетесь?

– Спасибо, но я ведь не знал его совсем. Он приехал только в начале октября.

– Знал – не знал, как-никак – родня, никуды от неё не денешься. Сейчас Шура подойдёт ещё, будем мыть дядьку твоего. Мы с Шуркой кого только в этом доме не мывали уже! – Она родилась в городе и всю жизнь отдала работе в душном цеху хлебокомбината, но в силу почтенного возраста к ней пришла манера подражать деревенскому говору.

– А его что, не увезут? – в ужасе спросил я.

– Куды везти-то? Не в больнице помер, в мертвецкую не возьмут. Там и без него своих полно. Да и дорого это, папка твой один пуп рвёт, матка работу найти не сподобится. Ты, Сашенька, не бойся. Покойник – он с места-то не сдвинется. Живых бояться надо.

Сил на ответ у меня не было. Я бросил взгляд на дверь, за которой лежал дядя.

– Вам ещё похороны устроить надо, на всё копейка нужна… – пыталась продолжить разговор Серафима, но я поспешил в сторону кухни. В тот момент мне было не до светских бесед со сварливыми старухами.

 

Кухня казалась жуткой, тоскливой, неимоверно уродливой – кухня квартиры, в которой находился покойник. Вся еда, вода, всё, что было спрятано в холодильнике и за дверцами гарнитура, – теперь всё это было пропитано смертью.

На плите стояла кастрюля с остатками картофельного пюре, которое мы ели вчера на ужин. Дядя Коля тоже ел. Прямо сейчас эти бледные, холодные, липкие картофельные комья были в его мертвом желудке.

Меня вырвало в раковину. Прямо поверх горы посуды, оставшейся после прощального дядиного ужина.

Теперь еда была мне слишком противна. 

Я вернулся в комнату и вновь сел на кровать. Ждать было нечего, всё оборвалось. Спустя несколько минут за дверью снова началось движение. По голосам я понял, что пришла баба Шура и ещё какая-то женщина. В ванной зашумела вода. Пора было начинать омовение.

Я слышал, как куда-то ушёл отец. Вопреки собственным правилам, он закурил сигарету прямо в прихожей.

Гроб привезли только к вечеру. Обо всём договаривался мой отец. Он был неимоверно зол. Дядя привёз с собой мало денег и много хлопот, а его холодное тело навеки стало частью истории нашей квартиры. Пухлая амбулаторная карта усопшего и солидный набор лекарственных препаратов, которые он привёз с собой, убедили терапевта не назначать вскрытие.

Я не знал, во сколько ушли от нас посторонние люди, и что именно творилось за закрытыми дверями. Пробыв в комнате весь день и вечер, я так и не съел ни крошки. Вид из окна заставил меня задуматься о том, почему люди наделяют себя правом умирать в чужих квартирах.

Ночь была нескончаемой. Утро пролетело быстро. День не сулил ничего хорошего.

Чувство голода так и не проснулось.

 

В комнату вошли родители. От отца пахло коньяком и терпким табачным дымом.

– Сын, – осторожно начала мама, смутившись моим растрёпанным видом. – Мы должны уйти ненадолго. Венки отец привёз утром, но ещё столько всего. Тяжело найти место на кладбище, цены неимоверные. Катафалк ещё нужен. Разрешение на захоронение опять же, а он ещё и приезжий. Мы хотим похоронить его завтра, как и полагается. Столько всего, столько всего… К нам ещё приедет тётя Элла с сыновьями, нужно разместить их…

Я молчал. Родители ушли. Они выполнили свой долг – донесли информацию о своём отбытии до оказавшегося в полной прострации сына. В тот момент я наверняка напоминал умственно отсталого, и пытаться вести со мной какой-либо разговор было не лучшей идеей.

Было слышно, как родители собирались. Мать защёлкивала кнопки на куртке, отец шнуровал ботинки.

 

И только когда хлопнула входная дверь, я понял, что остался с мертвецом один на один. Странно, но эта мысль меня даже успокоила. «Сейчас почищу зубы и выпью кофе», – храбро подумал я. Моё сердце бешено стучало уже больше суток, что выгодно отличало меня от несчастного дяди Коли.

Я зашёл в ванную и увидел голубой таз, в котором лежали несколько тряпок. «Ими обтирали дядино тело, ведь мертвеца же не сводишь в душ…» – подумал я и стравил небольшую порцию желчи в раковину.

Оставив идею с чисткой зубов, я отправился на кухню, чтобы вскипятить чайник. Я заметил, что из-под обеденного стола пропали все табуретки. Да, кофе – тоже не вариант, ком желчи в горле легко убедил меня в этом.

Я вышел в коридор, стараясь не смотреть в сторону двери временного морга. Мой взгляд, направленный на безвкусный клетчатый линолеум, невольно пал на дядин дорожный чемодан. Видавший виды коричневый саквояж. Сколько городов он проехал? Сколько пыли стёр с вагонных полок? А сколько неприятных человеческих лиц стали свидетелями его путешествий?

Я подошёл к чемодану, постоял рядом около минуты… и всё же решился открыть.

Пара свитеров, несколько застиранных рубашек, набор для бритья. Хлам, который вчерашним утром лишился своего хозяина. На дне лежал фотоальбом в кожаном переплёте недурного качества и пожелтевший конверт, набитый солидным количеством писем. Письма были скучны и похожи друг на друга, но среди них я нашёл одно, адресованное его бывшей жене. Последняя весточка, которая так и не была отправлена. Мальчишеское любопытство пересилило детский страх, и я начал читать. Почерк дяди был очень ровным, приятным для глаза. На уроках литературы мне казалось, что именно таким идеальным курсивом все великие творцы выводят при свете свечи свои нетленные произведения.

 

«Дорогая Эллочка! Пишу тебе не ради жалости, а в целях исключительно благих. Хочу, чтобы ты знала, что я ещё полон жизни и все прогнозы докторов мне НИПОЧЁМ! Только вот с деньгами худо. За квартиру платить больше нечем, меня выселяют. Работать не могу, да и куда возьмут калеку с почти отказавшим сердцем? Но не об этом. Телевизор у меня забрали в том комиссионном магазине, где мы тогда купили гитару. Да и зачем он мне? Я давно его не включал.

Милая Элла! Я знаю, ты будешь ругаться, но свои книги я тоже продал. Часть забрал Коля, мой тёзка и наш сосед. Помнишь его, такой со смешным носом, как у пьяницы-грека. Себе я оставил только Хемингуэя, которого ты мне подарила. На вырученные деньги я выкупил таблетки, даже с запасом, пусть будут…»

 

А дядя не хотел сдаваться!

 

«Букинисты оценили моё собрание американских классиков вполне сносно, я отдал без раздумий. Я уже взял билет. Еду к Наталье, несколько недель проведу у них, а там посмотрим. Я жду звонка от Валеры Игнатьева, мы с ним вместе учились. Он обещал устроить меня в санаторий. Там подлечат и могут даже дать работу в обмен на еду и проживание.

Горячий привет моим мальчикам! Мы ещё обязательно свидимся!

Целую, люблю. Ваш Коля!».

 

Почему он не отправил письмо перед тем, как поехать к нам? Как же так?! Он горячо любит свою семью, а они бросили его умирать… Верней, любил. Ему пришлось продать всё, что он имел. У него остался чемодан со старьём, пачка писем да непонятная книга. Кстати, где она?

Желая узнать о дяде больше, я открыл фотоальбом.

Первая карточка была сделана в фотоателье. Дядя и его супруга сидели рядом на фоне новогодней ёлки, и каждый держал на руках по мальчику двух-трёх лет. Близнецы! А я и не знал, что среди нашей родни были близнецы. Дядя улыбался, в то время как мадам Элла выглядела до предела неприятно. Несмотря на растянутые дядины губы и старания фотографа, их семья не напоминала счастливую.

Альбом был полон семейных фотокарточек – озорные мальчишки, детские игрушки, пластмассовый самосвал на верёвочке, смеющийся дядя и его суровая жена. Я был поражён, насколько скромной, но при этом уютной была обстановка их дома.

На одной из фотографий дядя стоял в оранжевой (мне так казалось, хоть фото и было лишено красок) каске на фоне строящегося многоэтажного дома. На следующей – он сидел над ватманом, держа в руках циркуль и неизвестный мне железный прибор, видимо, предназначенный для черчения.

Какое замечательное фото! Дядя сидел на лавочке у деревенского домика под развесистыми ветвями яблони, усеянной крупными спелыми плодами. Одной рукой он держал полную пивную кружку с пенистой верхушкой, а другой демонстрировал в объектив жирную вяленую рыбу. Леща, вроде бы.

На карточках шла жизнь, мальчики взрослели, а Элла становилась всё более хмурой. Белые сорочки и нелепые бабочки, детские утренники и первая школьная линейка, футбольные мячи и деревянные пистолеты.

Я листал альбом дальше, и мне стало казаться, что дядя постепенно исчезал из их жизни. Фотографий с ним становилось все меньше.

 

За эти беглые минуты, что я провёл в прихожей над раскрытым дядиным саквояжем, я узнал нового человека. Не того хмурого мужчину неопределённого возраста с недельной щетиной и пустыми бледно-сапфировыми глазами, который вчера так нехотя жевал своё последнее картофельное пюре, а настоящего человека, у которого когда-то была жена и двое бойких мальчишек. Он много читал и умел управляться с чертёжными приборами, строил дома!

Мой мозг судорожно искал материалы, которыми бы я мог дополнить дядин образ, внезапно ставший мне приятным. Я вспомнил! Мама же рассказывала об их детстве! Как они вместе гостили у прабабушки, и дядя бесстрашно закрыл её от внезапно напавшей бродячей овчарки и потом стойко переносил уколы в живот. О том, как он рассказывал смешные небылицы, и все девчонки в их дворовой компании заливались хохотом.

Оказывается, я знал его. Мама пыталась поделиться со мной частичкой своего мира, а я был так невнимателен...

Я знал его, но не того дядю Колю, который приехал к нам в дом две недели назад. А юного мальчика из солнечных маминых воспоминаний, которого никак не отождествлял с нежеланным гостем.

Содержимое саквояжа сделало его образ в моей голове зрелым и самостоятельным. Мне стало невыносимо стыдно. Рядом с нами умер человек. Не кусок плоти со вчерашним пюре в стылом желудке, а ЧЕЛОВЕК, внутри которого некогда клокотала целая вселенная. Он приехал к нам, потому что больше его нигде не ждали. Все эти дни он жил рядом, а я с удовольствием демонстрировал всем своим глупым видом зарвавшегося подростка своё полное безразличие к нему.

«Сейчас или никогда!!!» – закричал мой внутренний голос. Взгляд переместился на закрытую дверь страшной комнаты.

 

Не давая себе времени на размышления, я приоткрыл её и осторожно заглянул... [...]

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в марте 2016 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за март 2016 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение марта 2016 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.