Самый добрый пёс на свете

 

Из цикла «Рассказы о животных»

 

 

Купить в журнале за февраль 2018 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Я познакомился с Бернардом где-то в начале мая. У меня не было заказов, и от нечего делать я прогуливался по нашему лесопарку. Было уже довольно тепло: природа готовилась поменять часовых весны на часовых лета. Там, где высаженные ровными рядами ели пускались во все тяжкие, устраивая непроходимый бурелом, на изгибе тропинки возле гигантского камня меня чуть не сбила с ног гигантская собака – по первости Бернард показался мне гораздо больше, чем он был на самом деле. Но я почти сразу понял, что напавший на меня сенбернар – белой масти с тёмно-рыжими пятнами – не бешеный, и бояться его не надо.

Понял я и то, что пёс куда-то зовёт меня: он ткнулся мордой мне в живот и сразу же бросился бежать назад, остановился, обернулся посмотреть, следую ли я за ним. Видя, что я всё ещё стою как истукан, он с нетерпеливым поскуливанием повторил свой призыв. «Хорошо, хорошо, пошли», – сдался я и двинулся за ним. Необычайность происходящего вмиг согнала с меня хандру. Не знал, что и думать: в голове рисовались упавшие в овраг дети, вылетевший с пробегавшего неподалёку шоссе покорёженный автомобиль и всё в таком духе. Чтобы поспеть за посланником чьей-то судьбы, иногда приходилось переходить на бег. К счастью, путь оказался недолгим.

Адресат помощи обескуражил меня: им оказался птенец, выпавший из гнезда. Не разбираюсь в птицах, так что не могу сказать, чей он был, но я с детства усвоил, что пернатые с недоверием относятся к детёнышам, которых им возвращает человек. Однако простодушный спасатель настаивал вернуть птенчика на место: нависнув лохматым титаном над попискивающим птичьим младенцем, он то тыкался мордой в него, грозя залить слюной, то требовательно смотрел на меня, от нетерпения пританцовывая всеми четырьмя лампами и похрипывая, то поднимал морду вверх – туда, где ожидало осиротевшее гнездо.

«Ладно», – обречённо вздохнул я, осторожно взял незрелую птаху носовым платком и полез на дерево. К счастью для человеческого племени, которое я рисковал посрамить под пристальным взором не знающего снисхождения судьи, это был почтенный дуб, весь в бородавках и наростах, так что я хоть и не без усилий, но всё же поднялся до вожделенной ветки, прокрался по ней и затаив дыхание возложил божью тварь в отчий дом. Спуск забрал последние силы. Тем не менее, я с триумфом выпрямил спину перед поджидавшим меня псом, счастливо вилявшим хвостом. В знак признательности он боднул меня в живот – на этот раз лбом – и лизнул руку. «Ах ты, самый добрый пёс на свете!» – потрепал я его в ответ.

Мне хотелось поболтать со славной псиной и, возможно, даже прогуляться с ней, но покровитель птенцов, ободряюще взглянув мне в глаза и выдохнув из своей чудовищной пасти что-то глубокомысленное, затрусил прочь. Похоже, его ждали куда более важные дела. Не без тоски смотрел я ему вслед: если ты действительно одинок, о таком друге можно только мечтать.

Сверху в утешение раздалось чириканье.

 

Через пару дней судьба вновь свела меня с Бернардом. На этот раз основательно. Бредя домой от участкового, у которого я тогда ещё должен был отмечаться, я заметил на фонарном столбе аккуратное объявление: в такой-то коттедж (они уже давно самоуверенно приютились на краю нашего городка) на летний период требуется приходящий садовник. Работа несложная, можно без опыта. Заказов по-прежнему не было, поэтому я решил рискнуть и опробовать подвернувшийся шанс.

Нашёл нужный адрес – за чугунной оградой и шеренгой туй виднеется двухэтажный особняк. Перед ним – довольно большая лужайка. Ткнул кнопку звонка у калитки. Подождал. Никакого результата. Снова нажал. Опять напрасное ожидание. Дёрнул калитку – она оказалась открыта. Вошёл. Перед домом за деревянным столиком сидел, как подтвердило недалёкое будущее, сам хозяин. К нему подошла, снова угадал я, его супруга. Почтенная чета лет под пятьдесят, почти мои ровесники. Они сразу же начали что-то обсуждать и не заметили моего вторжения. Я двинулся к ним.

Тут же краем глаза уловил какое-то движение справа. Повернул голову – ко мне бежал знакомый сенбернар! Однако хозяева занервничали. Мужчина взволнованно привстал со своего кресла. «Бернард! Бернард!» – чуть ли не испуганно кричала женщина. Так я и узнал имя своего нового друга.

Между тем он, достигнув меня, рывком поднялся на задние лапы, бухнул передние мне на грудь и лизнул прямо в лицо. Я растрогался от такого приветствия. И с трудом устоял на ногах – в прямом смысле. «А я-то как рад видеть тебя, самый добрый пёс на свете!» – потрепал я его. Так и предстал перед своими работодателями: с радостно виляющим хвостом Бернардом побоку и мокрым от его слюны лицом. «Здравствуйте, я по объявлению, – улыбнулся я и для убедительности слукавил: – Садовник». Они переглянулись. Тоже улыбнулись. Хозяин шагнул мне навстречу: «Что ж, Бернард принял вас. Нам остаётся только сказать это вслух: добро пожаловать», – он пожал мне руку.

Позже его жена рассказала, что буквально за час до меня по объявлению приходил молодой человек с дипломом ландшафтного дизайнера, «очень самоуверенный, практически наглый», однако Бернард – «вообще-то он мирный и дружелюбный» – едва не покусал его. Он недовольно лаял «на весь квартал» и успокоился лишь тогда, когда не прошедший собеседование кандидат раздражённо грохнул калиткой. Они с мужем уж причитали, что с таким менеджером по персоналу им не удастся найти садовника, – как появился я.

Почему-то я не захотел рассказывать в ответ историю своего знакомства с Бернардом.

 

Работа действительно оказалась несложной. Но вовсе не халявной. Например, чтобы должным образом обработать кусты роз, мне пришлось посидеть в библиотеке и прикупить пару журналов для садоводов. Пожалуй, больше из-за того, чтобы не маяться от безделья, нежели по необходимости приходил я на новую работу каждый день.

Практически неизменно меня встречал Бернард: он простодушно следовал за мной и, казалось, с интересом наблюдал за тем, что я делаю. Я заметил, что пёс трогательно любит цветы, а когда вокруг них порхают бабочки, он, словно какой-то мультяшный персонаж, теряет голову от восторга.

Частенько после работы мы гуляли вместе. Точнее, это Бернард брал меня на прогулку: он подходил к ведущей прямо в лес задней калитке (как и её сестра у ворот, она никогда не закрывалась – с такой огромной сторожевой собакой в этом не было необходимости) и чуть ли не ласково смотрел на меня. В таких случаях мне оставалось лишь рассмеяться и следовать за ним. Если же Бернард хотел погулять один, он деликатно провожал меня до ворот, и как только я оказывался по ту сторону ограды, опрометью бежал на задний двор (я подглядывал за ним через заросли).

На этих прогулках, которые в солнечные дни растягивались часа на два, Бернард обожал гонять белок. Исключительно из спортивного интереса, а вовсе не повинуясь охотничьим инстинктам. По крайне мере один раз я точно видел, как он отпустил придавленного лапой к земле грызуна. Во второй подловленный мною момент у него была прекрасная возможность щёлкнуть зубами белку, полезшую по стволу дерева, – вместо этого он лишь столкнул её мордой вниз. У меня не было ни сил, ни желания каждый раз догонять убегавшего за зверьками Бернарда, но я ни за что не поверю, что вдали от моих глаз он расправился хотя бы с одним из них.

Да что там белки! Даже улиток, отваживавшихся переползти на другую сторону лесной тропинки, он сбрасывал лапой обратно в траву – чтобы, чего доброго, их не раздавил кто-нибудь. Вот такой он был добрый.

Я любил эти прогулки – на них я особенно ясно осознавал, что такое жизнь, что такое настоящая свобода. Уж не знаю, почему так получалось.

По выходным к хозяевам наведывались отпрыски: то дочь, то сын. То вместе. Хотя последнее реже, потому как они не очень ладили между собой – это было заметно (как-то я услышал о недовольстве сына распределением имущества, вообще же поговаривали, что он жестокий и жадный). Приезжали неизменно со своими детьми.

Все они – и дети, и внуки – звали Бернарда Беней. У меня возникло ощущение, что псу – я успел узнать его очень хорошо – это не особенно-то и нравилось, однако он терпеливо сносил потешную кличку. Детей же он просто обожал. Катание на спине младшенькой – бойкой пятилетней девчушки – приводило его в такой же восторг, как и саму наездницу.

 

Прошло лето, наступила осень. Работы в саду было невпроворот – готовиться к зиме и убирать опавшие листья. К моему ликованию, хозяева оценили мою прилежность и аккуратность, не удосужившись навести обо мне справки: мы заключили устный договор, что зимой я буду приходить к ним расчищать снег, а с весны снова начну работать садовником, причём с повышенным окладом: у хозяйки были большие планы по благоустройству сада.

Им не суждено было сбыться.

Парадоксальным образом замерцавшую в моей жизни идиллию погубил праздник: в октябре у хозяина грянул юбилей. Меня попросили помочь: ожидалось много гостей, прислуга (горничная и повар – женщины уже далеко не молодые) могла не управиться. Моя задача была простой: носить что скажут и куда скажут. Платили, как всегда, хорошо. Я согласился.

Надо сказать, на мероприятии пришлось попотеть: гостей собралось действительно много. Ели и пили без устали.

Снуя туда-сюда по поручению хозяйки, я невольно улавливал разговоры гостей. Пустая светская болтовня и вроде бы серьёзные дебаты о бизнесе и политике. Ничего нового. Лишь раз моё внимание привлекла беседа о Бернарде: хозяин с упоением рассказывал, что назвал своего пса не в честь Бернарда Ментонского, от которого пошло название породы, а в честь Бернарда Клервоского – одного из создателей ордена тамплиеров. Де, последний ему гораздо интереснее. Его, впрочем, почти никто не слушал, а те, кто слушал, запутались в «какихтотамских Бернардах» и в итоге подняли хозяина на смех.

Святой Бернард! Меня это немного ошеломило.

Четвероногий же Бернард гостям сначала радовался. К некоторым – видимо, старым знакомым – даже ластился. Настолько, насколько это может позволить себе животное его размеров. Однако по мере увеличения количества гостей и в особенности по мере увеличения количества выпитого ими он начинал проявлять всё большее недовольство. Сначала лишь недовольно мычал и ходил кругами, потом начал глухо рычать и сердито дёргать головой, а когда один из гостей с воплями залез на стол (по случаю разгулявшегося бабьего лета накрыли на улице), Бернард не выдержал и разразился неистовым лаем.

Хозяйка, к тому времени изрядно утомлённая заботой о гостях, вмиг вышла из себя и потребовала от меня запереть пса в сарае.

Для Бернарда это было высшей мерой наказания. Я слышал об этой экзекуции – когда он был маленьким и, случалось, шалил не в меру, его запирали в сарае. На час-два, не больше. Будучи умным псом, Бернард всегда извлекал уроки из лишения свободы – за всю жизнь его заключали в импровизированный каземат всего три раза. И вот теперь, зрелым и умудрённым опытом, его посадили сюда в четвёртый раз. Должно быть, это было унизительно для него. Он с мольбой смотрел на меня, когда я закрывал дверь. Но всё, что я мог – это оставить в камере свет включённым.

Последние гости сели в такси в два часа ночи. Я начал было разбирать выставленные перед домом столы, но хозяйка махнула рукой: завтра разберёмся, сейчас отдыхать. В свою очередь хозяин чуть не слёзно поблагодарил меня за помощь и попросил прийти где-то после обеда: «Как раз прочухаемся». Они стояли на крыльце дома и махали мне руками, когда я уходил.

Такими я их и запомнил.

 

Я был последним, кто видел их живыми. Плюс три судимости: одна за грабёж, две за разбой. Вполне закономерно, что я стал главным подозреваемым в деле об их убийстве – их задушили в собственной постели. Убийца, судя по всему, хорошо знал расположение комнат в доме. Логика правоохранителей была проста: не мог же им быть кто-то из близких и друзей хозяев! Оставался только я.

Меня допрашивали сутками напролёт. Следователи менялись один за другим: после тупых солдафонов за стол садились тонкие психологи, вслед за изощрёнными садистами по кабинету расхаживали матери терезы и махатмы ганди. В какой-то момент я думал было сдаться и подписать всё, что они мне подсовывали. Это устроило бы всех. Даже меня – в неволе мне всё-таки привычнее, чем среди людей.

Выстоял только потому, что, сознайся в этом преступлении, я бы, получается, предал Бернарда. Цинично втёрся в доверие и убил его хозяев – я не мог так подло поступить с ним даже согласно одним лишь формальным бумажкам. К счастью – о, неужели оно где-то есть, это счастье? – прямых улик против меня не было, а соседи подтвердили моё алиби. Через две недели мытарств по кабинетам следователей меня отпустили.

 

Разумеется, ничего бы этого не было, если бы Бернарда не забыли выпустить из сарая.

Оказавшись на свободе, я сразу пошёл проведать его. По привычке дёрнул калитку – она оказалась заперта. Мне пришлось изрядно покрутиться у ограды, пока я не приметил Бернарда – он апатично сидел посредине лужайки. Падал первый снег, но пёс не реагировал на него. Я позвал его – Бернард узнал мой голос и затрусил на зов. Протиснувшись через заросли туй, сенбернар подошёл к ограде и просунул морду между прутьями. Лизнул мою руку.

Пёс осунулся и похудел, кое-где из шерсти вываливались клочья, глаза покраснели и гноились. Я называл его по имени и, как мог, гладил через решётку – он вилял хвостом, но тоска не исчезала из его взора. Сев на корточки, я потёрся заросшими щеками о его сухой нос – и мы оба заплакали в память о тех счастливых солнечных днях, которые никогда больше не вернутся.

Потом Бернард вздохнул и побрёл прочь – назад к своему горю. Я долго стоял у ограды – возвращаться в свою разгромленную келью не хотелось. Однако идти больше было некуда.

 

Я собрался с духом снова навестить своего друга только через неделю. Но я напрасно высматривал его через прутья ограды. Более того: к своему ужасу я вдруг услышал незнакомый лай, а через пару мгновений из-за чугунной решётки на меня скалили пасти и брызгали слюной два совершенно невменяемых ротвейлера!

Позвонить и спросить о Бернарде? Только не это! Хотя, как выяснилось в ходе следствия, старый хозяин в частном порядке всё-таки навёл обо мне справки, выявив моё бесславное прошлое – и всё равно оставил на работе! – его дети, когда всё это всплыло, пришли в ужас от дуралейства своего отца (я слышал именно такое выражение). Они были убеждены, что если я и не убил их родителей, то как минимум навёл кого-то на их дом. Сын покойных, говорят, был на короткой ноге с начальником областного УМВД. Именно из-за праведного сыновнего гнева я и пребывал столько времени задержанным без предъявления обвинений.

Я сделал единственное, что мог: осторожно, прячась за деревьями и кустарником, подкрался к дому со стороны леса. За оградой, рядом с задней калиткой, через которую мы с Бернардом столько раз пускались в наши лесные путешествия, я увидел свежий холм: большой, словно под ним лежал человек. Утрамбованная земля пронзительно чернела на белом снегу. «Беня» – было выведено детской рукой на табличке, воткнутой в могилу. Я не смог подойти ближе – ротвейлеры учуяли меня и теперь исходились лаем на заднем дворе. В тоске я побрёл прочь.

 

В ту ночь мне приснился странный сон. Я видел грозного ангела – сначала я думал, что это просто человек в белом плаще, но потом понял, что это не полы одежды развеваются, но крылья. В правой руке он держал длинный узкий меч, а в левой – флагшток: над его головой реял чёрно-белый – на манер шахматной доски – стяг.

Внезапно ангел склонил древко – и загадочное знамя накрыло меня. Я попытался высвободиться, но полотнище вдруг стало бесконечным: сколько бы я ни стягивал его с себя, кругом всё равно были только чёрные и белые клетки.

Неожиданно я увидел, что квадратики на самом деле словно живые, да и никакие это вовсе не квадратики – они стремительно меняли форму, передвигались во все стороны, менялись друг с другом местами как дрессированные зверьки. Казалось, они вытанцовывали вокруг меня некий замысловатый танец. При этом чёрных фигур становилось всё больше, тогда как белые куда-то исчезали.

И сказал мне тихий голос, что чёрные зверьки – это мои злые поступки, а белые – добрые.

«Коли окутает тебя тьма непроглядная, знать, мертва душа твоя», – предрёк мне глас. С ужасом созерцал я, как сливаются чёрные зверьки в непроглядную массу – мертвую пульсирующую материю, которая высасывает из меня жизнь.

Внезапно... клетка-зверёк молочного цвета прорывает тьму и устремляется ко мне! Я всматриваюсь в этот клочок белизны с надеждой и жадностью – и вижу в его глубине Бернарда!

«Самый добрый пёс на свете!» – восклицаю я. И он возникает предо мной во плоти – смотрит на меня своими умными глазами, громко дышит, высунув язык, – именно таким я его и знал! Хочу приласкать его, но замечаю колючки репейника, застрявшие то тут, то там в шерсти. Я начинаю отдирать их – совсем как тогда, этим бесконечно далёким летом. Колючка на ухе не поддаётся, я боюсь дёргать Бернарда за ухо, поэтому аккуратно беру его левой рукой, а правой стараюсь отцепить репейник.

Вдруг осознаю, что живой Бернард куда-то исчез – я держу в руках лишь его деревянную фигурку! Ах, я всегда хотел вырезать скульптуру своего друга, но почему-то всё не решался засесть за работу, хотя ничто не мешало – «натурщик» почти всегда был рядом, а заказов у меня не было всё лето (я научился резать по дереву во время отбывания второго срока, год назад мне посчастливилось пристроиться к одной артели, сначала заказы шли, не переставая, но потом вдруг иссякли). И вот теперь я держу в руках свою скульптуру, которую никогда не вырезал!

«Тебе надлежит закончить то, что ты ещё и не начинал», – отозвался эхом моим мыслям всё тот же тихий голос. Я поднимаю глаза и вижу... Бернарда! Ангела! Ангела с головой Бернарда! Меч, чёрно-белый стяг и мудрые глаза Бернарда!

«Я должен вырезать его... твою... скульптуру?» – мой язык заплетается, я смотрю на пёсьеголового ангела и внезапно холодею от неземного ужаса. Внутри всё обрывается. Становится тяжело дышать.

«Свобода... Познай истинную свободу и обретёшь ты покой в душе своей», – кротко молвит ангел и взмахивает мечом над моей головой.

Я проснулся ошалевший и до утра так и не смог заснуть.

 

 

*   *   *

 

«Ключевое здесь слово – хо-зя-ин! – Молодой человек интеллигентной наружности, в очках, явно вчерашний ботан, торжествующе помахал пачкой исписанных листов бумаги и на какое-то мгновение «завис», унесясь вслед своим мыслям. Придя в себя, он в очередной раз посмотрел на рукопись одновременно с недоумением обывателя («бывает же такое») и с восторгом профессионала, который столкнулся с патологией, прекрасно вписывающейся в его теорию. – Зеки называют хозяином начальника зоны, вы ведь знаете об этом?»

Его собеседник – тучный и неповоротливый человек уже за пятьдесят, без всяких сомнений, познавший бремя власти, – в ответ тяжело вздохнул и одарил «умника» взглядом, который можно было истолковать как угодно, но никак не в пользу адресата. Тот смутился и некоторое время в замешательстве перебирал листы. Откашлявшись, продолжил.

«Даже при описании природы, в самом начале, он использует термин «часовые» – что по меньшей мере странно. Ведь как могут быть связаны природа и часовые? Полагаю... это обстоятельство... Ах, да, самое главное! – Молодой человек вдруг воодушевился, его глаза заблестели. – Я навёл справки... у следователей... по его делу... э-э-э... по его тому делу... Выяснилось... Так вот, на самом деле он вовсе не испытывал недостатка в заказах, как он здесь пишет! Они у него были! И у него их было много! Очень много! Потому что он был действительно талантливым мастером!»

Чудаковатый эксперт бросил бумаги на захламлённый стол и с воодушевлением схватил искусно вырезанную статуэтку сенбернара. Совсем свежая, ещё источавшая запах дерева, она стояла здесь же на столе. Какое-то время он вертел её в руках, не скрывая восхищения. И явно позабыв о своём собеседнике. Тот недовольно поёрзал на стуле, на котором едва помещался, и наконец, не сдержавшись, картинно кхекнул. Молодой человек спохватился, смущённо улыбнулся и продолжил озвучивать свой анализ.

«Он их и-гно-ри-ро-вал! Заказы, в смысле. Почему же он их игнорировал?» – «Да, почему же он их игнорировал?» – язвительно поддакнул уже начавший терять терпение тучный господин. Он внимательно изучал дощатый пол и недовольно теребил запонку на манжете рубашки. «А, то-то и оно! – с азартом воскликнул дока, не заметивший издёвки. – Скорее всего, долгое время находясь в заключении, он... у него сформировалось чувство утраты связи с реальностью. Это вообще свойственно для всех заключённых, но в нашем случае дело осложняется его интеллектуальным уровнем. Он выше обычного, что видно из его записей. Это был образованный и очень умный человек, поэтому, возможно, процессы в его психике протекали несколько... обострённо. Видимо, его разрывал внутренний конфликт...»

«Шизофреник?» – аудитория, представленная одним-единственным слушателем, наконец-то оживилась.

«Нет-нет, это скорее психоз... обычный психоз... Внутренние конфликты вообще свойственны каждому человеку... Это нормальное явление. – Молодой человек озадаченно посмотрел на собеседника, явно разочарованного его ответом. – Очевидно, его конфликт представлял из себя следующее: гм, одна его часть старалась начать жить как нормальный человек, а вторая отрицала окружающую реальность, чувствуя себя в ней... некомфортно, так как ей подходило только существование за решёткой. Тюремный психоз и всё такое... Она-то, эта его часть, в частности, и побуждала его игнорировать приходящие заказы на скульптуры как... несоответствующие шкале её ценностей... и она же подтолкнула его устроиться на работу садовником, где он был... ну, в общем-то, за решёткой – хоть и просто за оградой, но всё же за решёткой! Здесь был хозяин, надсмотрщик, то есть, хм-м, его жена... и Бернард! Да, он тоже... Плюс наложенные работодателями обязанности... норма выработки... Всё было привычнее, в общем. Как на зоне, да. И на работу-то он приходил каждый день вовсе не из-за того, что он пишет... вот здесь... Просто так ему было комфортнее существовать... Жить».

«Короче, из этих записей можно вытащить, что он хотел убить нового хозяина дома, в котором раньше работал? Точно так же, как он убил прежнего? Месть сыну... неприязнь ко всему их роду... ну, я не знаю... – что-нибудь такое?»

«Э-э-э... нет...» – молодой человек в недоумении поправил очки.

«А сон? Это же сон настоящего психопата!»

«Пф-ф-ф, да здесь всё переполнено символами, архетипами! ...Которые тесно переплетены с его личными воспоминаниями и переживаниями. Всего-то... Нам всем иногда снятся не менее странные, скажем так, сны. Нет-нет, определённо, никаких злых замыслов в этом сне обнаружить невозможно. Это вам любой психоаналитик скажет».

«Ну-у-у, в таком случае от этих бумажек никакого толка нет. В конце концов... я ж профессионал! начальник УМВД! по области! А не Андерсен там какой-то. – Самый важный человек на свете раздражённо хлопнул себя по ляжке. – Внутренний конфликт, статуэтки, ангелы – да на хрена мне это надо? Мне нужны факты! Чёткие факты, понимаешь? Что он хотел проникнуть в особняк и расквитаться с его новым владельцем! – Полицейский начальник наконец-то оторвался от стула, который благодарно скрипнул, и принялся расхаживать по убогой комнате, в сотый раз выискивая, что из её убранства можно было бы задействовать для необходимой ему постановки. – Ну вот почему бы он не решил убить сына своего бывшего хозяина, посмотрев свой психопатский сон, а? Вот она – псих-ология! Проснулся, покумекал – и пошёл убивать! К счастью, гм... тот был... на чеку... и... спустил своих сторожевых псов. Которые и загрызли матёрого преступника! Прекрасный расклад! Закрываем это... и то дело... Я ещё тогда говорил: нельзя его отпускать! Какое, к чёрту, алиби! Его соседи всё напутали-перепутали... Убил своих хозяев, потом покушался на их сына – всё! больше ни одного вопроса! все довольны! Ведь настоящая реальность – это то, что в протоколах записано!»

«Какое же, извините, покушение на убийство, – не выдержал молодой человек. – У него ведь ничего-то и не было с собой, кроме посоха... Чем же он убивать-то собирался... Да он вообще в одной власянице был! Хм, хоть не босиком... по снегу-то... Это ж понятно, что он паломничество затеял... не знаю уж, куда... в Палестину... а то и в Тибет... а может... не, в Мекку-то вряд ли. Не суть! Просто пришёл попрощаться с собакой, которая когда-то была его единственным другом. Я думаю...»

«Да кого интересует, что ты там думаешь! Криминальные психологи, тоже мне, придумали! Толку от вас никакого. Только, блин, бюджет транжирите», – полицейский ещё раз огляделся по сторонам, в сердцах хмыкнул и вышел из комнаты.

Удручённый эксперт что-то сконфуженно пробормотал себе под нос и принялся рассеянно разглаживать листы рукописи на колене.

 

 

*   *   *

 

А где-то в далёком Элизиуме по бесконечному зелёному лугу бодро шагал человек с посохом. Он улыбался – так может улыбаться только счастливый человек. Вокруг него восторженно скакал огромный сенбернар. Путь им предстоял неблизкий, но это только радовало их. Потому что они были свободны.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за февраль 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению февраля 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.