«Индок» охотится за пауками

 

 

        Посвящается Наталье.

Автор напоминает о том, что все герои
повести являются литературными
персонажами и в действительности
не существуют, а события вымышлены
и потому всякое сходство с реальностью
случайно.

 

 

 

 

Иван Иванович проснулся и сразу почувствовал необычность своего положения. Интересно, где это он?

Хотелось пить. Не открывая глаз, Иван Иванович осторожно потянулся рукой вниз. От одного из бывалых приятелей он знал, что сначала надо коснуться рукой того, на чём лежишь. Если под тобой плитка, – значит ты в милиции, если клеёнка – в вытрезвителе.

Оказалось ни то, ни другое.

Иван Иванович лежал на широком диване, на чистой, пахнущей лавандой простыне. Он перевернулся на спину и открыл глаза. Сквозь светлые занавески в комнату проникали лучи утреннего солнца, освещая незнакомый ему потолок. Как он сюда попал?

– Проснулся? – в комнату вошла вчерашняя незнакомка, – долго же ты спал, мой дорогой! Надеюсь, сегодня ты не спутаешь меня с какой-то там Светой!

На плечи девушки был наброшен короткий халат, отделанный кружевами.

– Нет, не спутаю,– угрюмо сказал Иван Иванович.

Он уже узнал в симпатичной незнакомке практикантку Юлю, героиню его весеннего приключения. Правда тогда она была платиновой блондинкой.

Господи, как же ему было сейчас стыдно!

– И часто ты так веселишься? – спросила Юля.

– Редко, – хрипло сказал учитель, – вчера в первый раз!

– Главное, чтобы это не стало привычкой.

Иван Иванович мрачно заверил девушку, что не станет. Неужели он провёл здесь всю ночь?

– Я ждала, что ты позвонишь!

– Я звонил….

– Один раз. Мог бы и свой телефон маме оставить! Надо же так представиться: «звонил никто». Тоже мне Одиссей нашелся! Я что похожа на циклопа? – Юля присела на край дивана, – а я ведь хотела с тобой встретиться. Даже пыталась позвонить в школу, но тебя так и не нашли!

– И не искали, – подумал Иван Иванович, – разве интересно секретарше или завучу тащиться через всю школу, чтобы позвать к телефону какого-то там учителя!

Впрочем, сейчас ему не хотелось вступать в длинные объяснения.

Юля положила ладонь на его плечо. Полы халатика разошлись, приоткрывая грудь девушки.

– Какая нежная кожа!

Чувство стыда у Ивана Ивановича куда-то улетучилось, уступив место природному инстинкту. Кажется, он никогда не хотел женщину так сильно, как сейчас! Ни слова не говоря, он притянул девушку к себе.

 

Уставшие любовники лежали рядом.

– Ты здесь живёшь? – спросил Иван Иванович.

– Нет, это квартира моей сестры. Сестра просила последить за ней, пока она не вернётся из отпуска.

– Надо же, какое совпадение! Свете сестра тоже оставила квартиру на время отпуска. И в том же районе!

– Кто такая Света?

– Я её выдумал….

Иван Иванович рассказал Юле о том, как это произошло. Он не стал говорить о неприятных сторонах дела, упомянул лишь, что разыскивает исчезнувшего приятеля. В целом история представилась Юле довольно забавной.

– Бывают же в жизни совпадения! – добавил Иван Иванович в конце рассказа.

– Случайных совпадений не бывает, – задумчиво заметила девушка, – в жизни всё закономерно!

– И она туда же, – с досадой подумал географ, – и почему всё вокруг заладили одно и тоже?!

В последний раз он слышал это спорное утверждение в прокуратуре. Об этом Ивану Ивановичу вспоминать не хотелось, и он сменил тему.

– Откуда ты знаешь Юрия Николаевича?

– Меня недавно устроили на работу в торговую фирму. Рявкин – это муж моей начальницы, бывший военный, пенсионер, и заодно горький пьяница! Вышел на лестницу покурить с книжкой, а дверь и захлопнулась. От соседей он позвонил жене на работу, а та сказала мне, что если я привезу её мужу ключ, то на работу можно не возвращаться. Конечно, я согласилась. Правда я не ожидала увидеть его в таком виде, да ещё вместе с тобой!

– А куда он делся потом?

– Его дом рядом со станцией метро, меньше ста метров идти. Я проводила Юрия Николаевича до подъезда и вернулась за тобой.

– Не помню.

– Ясное дело! Ох, и пьяные же вы были! Хорошо, что тебя ещё ноги сами несли….

– Да, весёленькая история получилась! – сказал Иван Иванович, хотя никакого веселья в его голосе не отмечалось.

Он начал смутно припоминать вчерашние события. Надо же так опростоволоситься! Не может быть, чтобы Горн не пришёл на свидание. Скорее всего, он был там, ожидая Свету, и тоже наблюдал за сквером со стороны! Так может быть, Гузкин ему вовсе не померещился? Или померещился….

– А что бы я стала делать, если бы ты совсем свалился! – Юля продолжала переживать вчерашнюю историю.

Мысли Ивана Ивановича быстро переключились на другой канал. Интересно, каких отношений теперь ждёт от него случайная любовница? Может быть, она уже планы строит? Ведь теперь она его спасительница!

– Сколько денег пришлось уплатить милиции? – поинтересовался Иван Иванович.

Вопрос девушке не понравился.

– Долг платежом красен, – ответила она, – ты же платил за меня в такси, так что не думай об этом!

Так и есть! Спасительница…. Как это говорят, – берегиня? Спасает его от пьянства, очищает его от патины, выходит за него замуж…. Совместное ведение хозяйства, дети, деньги, скандалы, раздел имущества, – мысленно ужаснулся Иван Иванович, – извечный сценарий. Бежать!

– Надо позавтракать. Есть яйца и молоко. Сделать тебе омлет? – спросила Юля.

– Нет-нет, мне уже пора идти!

Как оказалось, одежда его была уже приведена в порядок. Он быстро поднялся и начал собираться домой. Возле двери Юля вопросительно посмотрела Ивану Ивановичу в глаза. Этот взгляд подействовал на него, как выстрел. Учитель географии вдруг почувствовал, что уходить отсюда ему не хочется. Минутную слабость следовало немедленно перебороть, и он продолжал одеваться.

А надо ли уходить? Кому он нужен дома, кроме кота? Чем он рискует, – холостяцкой жизнью? Жертва-то небольшая! Как-то он уже жалел, что потерял эту девушку, так стоит ли повторять ошибки? – Иван Иванович затянул узел ботинка так сильно, что шнурок лопнул.

Юля молча наблюдала за сменой противоречивых чувств на лице своего любовника.

– Мы обязательно увидимся! – пообещал он, – я позвоню тебе.

– Да, конечно, – обиженная Юля даже не пыталась делать вид, что верит.

Неожиданно для самого себя Иван Иванович обнял девушку.

– Мне не хочется уходить от тебя, – сказал он, – но надо доделать одно важное дело.

– Я люблю тебя! – вдруг сказала Юля.

Иван Иванович никогда не верил в любовь с первого взгляда и, никак не ожидал, что давать ответ ему придётся вот так, сразу. Он лихорадочно подыскивал лукавые слова для ответа, которые дадут ему свободу, но не обидят девушку, когда с его губ сорвалось совсем не то, что он хотел произнести.

– И я … – он хотел сказать что-то лёгкое, ни к чему не обязывающее, но вдруг замялся с ответом,– и я люблю тебя! ( Чёрт побери, что же я, дурак, делаю?)

Слово не птица, вылетит, не поймаешь! Но почему-то Ивану Ивановичу сейчас вовсе не казалось, что он приносит себя в жертву.

– Ладно, поживём – увидим! – подумал он.

Юля снова улыбалась. Как немного иногда надо человеку для счастья, – несколько слов! Иван Иванович оставил девушке свой номер телефона, вышел из дома и нетвёрдым шагом двинулся в сторону метро.

– Пивка бы сейчас! – подумал он, поглядывая в сторону киосков с напитками, но денег было в обрез. – Впрочем, всё равно, пока не до этого!

Надо было завершить начатое. Дома Иван Иванович сразу включил компьютер. Электронное послание для Сергея Горна на этот раз было совсем немногословным:

– Гузкин! Света – это я!

Ответ пришел сразу же.

– Я уже понял. Надо встретиться.

В холодильнике было хоть шаром покати. И зачем он отказался от завтрака предложенного Юлей!

 

Стройка ширилась. Было очевидно, что сад доживает последние недели. Кое-где в небо уже полезли серые бетонные плиты с заранее вставленными окнами. Большая часть яблонь была срублена, от забора почти ничего не осталось, а трансформаторная будка была разрушена бульдозером. Но в оставшейся части сада хозяева по-прежнему выгуливали собак, а на ветках деревьев, ожидающих неминуемого уничтожения, уже появились маленькие зелёные яблоки.

Приятели поступили так же, как в прежние времена; – купили бутылку и устроились на бревнах в наименее разрушенной части сада. Сначала Коля упорно не хотел сюда идти, но у него не было выбора. Иван Иванович, который преследовал свои интересы, настаивал, и поэт нехотя сдался.

– Ну не в ресторан же нам идти! – сказал Иван Иванович.

Учитель уже успел объяснить поэту, каким путём он его вычислил, но не рассказывал об остальных событиях. Сначала было надо послушать Колю.

– С воскрешением из мёртвых! – Иван Иванович не стал тратить время на ритуалы. Он лишь слегка качнул стакан в сторону своего собеседника и быстро выпил.

– За встречу!

Теперешний Коля выглядел совсем по-другому. У него была другая причёска и очки, кроме того, он отпустил жиденькие усы. Вероятно, это было сделано с целью маскировки.

– Теперь рассказывай! – сказал Иван Иванович.

 

Осенью, после их ссоры, поэт сменил работу, устроившись ночным сторожем на автостоянку, расположенную на окраине города. Снедаемый мечтами о славе и деньгах, прогуливаясь по территории стоянки, он выбирал себе автомобиль. Однажды Коля обнаружил, что хозяин стоянки оставил в своей машине ключ зажигания. (Это был какой-то автомобиль с правосторонним управлением; марку его Гузкин не запомнил.)

Когда-то поэт пробовал водить машину, и ему вовсе не казалось, что это сложно. Коля решил немного покататься, благо территория стоянки была большой. Машина завелась с пол-оборота, Гузкин дал газ и благополучно тронулся с места. Объехав стоянку кругом несколько раз, он научился переключать скорости. Теперь он чувствовал себя заправским водителем, ну просто ассом.

Машина великолепно слушалась руля, и Коля стал прикидывать, сколько такая может стоить. Замечтавшись, он свернул не в ту сторону и вдруг увидел прямо перед собой овальные фары серебристого Мерседеса, запаркованного в проезде между рядами. В ужасе Коля резко нажал на педаль, желая остановиться. При этом он перепутал газ с тормозом. Последствия оказались более чем печальными.

Хозяин стоянки не стал увольнять Гузкина. Он всё равно собирался купить новую машину. Нерадивому работнику просто было предложено работать бесплатно, пока он не компенсирует хозяину нанесённый ущерб. Окончательную сумму долга можно было определить только вместе с владельцем Мерседеса, который был за границей, и теперь Коле следовало его дождаться.

Закабалённый поэт совсем потерял покой, ведь он слышал, что Мерседес это очень дорогая машина. Дежурить теперь пришлось за двоих, кроме того, надо было выполнять обязанности дворника, поэтому бедный Коля стал редко бывать дома. Писать стихи он совсем бросил, до того ли человеку в его положении!

Коля пытался выяснить стоимость ремонта Мерседеса у соседей, – в шиномонтажной мастерской, расположенной возле стоянки. Рабочие любили подшучивать над поэтом, зато охотно угощали его выпивкой.

– Вот поставят тебя на счётчик, узнаешь! – весело пугали его мастера, – квартиру продашь и то не расплатишься. Сейчас и за меньшее убить могут, жизнь-то человеческая и гроша ломанного не стоит! А ты как думал?

Коля, конечно, думал и находил лишь один выход из создавшегося положения, – быстро продать квартиру, пока он её не лишился, и бежать в деревню, а там ищи ветра в поле! Понятно, что он очень обрадовался звонку заинтересованного покупателя, который представился офицером в отставке.

 

– Как его звали? – после допросов в прокуратуре Иван Иванович догадывался о том, кто это мог быть, но хотел услышать это имя от приятеля.

– Его звали Владимир Яковлевич! – Коля передёрнулся и нервно посмотрел в ту сторону, где лежали обломки трансформаторной будки.

– Лампасов? – уточнил учитель .

– Да!

– Значит, там был его труп?

– Да! – нервно сглотнул поэт.

– Ну, земля ему пухом! Помянем? – Иван Иванович наполнил стаканчики. Он испытующе глядел на Гузкина.

Коля нервничал, и его руки тряслись. Он поперхнулся водкой и расплескал половину содержимого. Поэта переполняли мрачные воспоминания.

– Пойдем отсюда! – Гузкин вскочил на ноги.

– Ты убил его?

– Нет! Не знаю! Я всё расскажу, только давай уйдём!

 

Теперь они устроились на пластмассовых стульях летнего кафе. Здесь разрешалось пить только пиво, и приятели вели себя образцово. Зачем привлекать к себе лишнее внимание?

Колина квартира Лампасову так понравилась, что он даже не пытался торговаться, хотя поэт, учитывая свои неприятности, увеличил цену почти в два раза.

– Договоримся! Деньги не проблема, – хитро улыбаясь, сказал Владимир Яковлевич, – не в них счастье!

В принципе Коля был согласен со сказанным, ведь деньги были нужны ему всего лишь как средство для раскрытия творческого потенциала. Он с гордостью поведал Лампасову, что он пишет стихи. Владимир Яковлевич предложил выпить за знакомство и поэт, конечно, не стал отказываться. За бутылкой водки Лампасов рассказал о себе.

Коля ещё никогда не встречал такого обаятельного собеседника. Ещё бы! Боевой офицер, разведчик, прошедший Чечню и Афганистан!

– У Вас, наверное, много орденов? – уважительно спросил Коля.

Владимир Яковлевич сказал, что много, но он не любит выставлять их напоказ, разве что по праздникам иногда привинчивает к рубашке золотую звезду героя России.

Расчувствовавшись, Коля рассказал ему о своих бедах. Лампасов охотно посочувствовал поэту и согласился с тем, что бандитов надо избегать. Он сказал, что оформить продажу квартиры можно быстро, не привлекая постороннего внимания. Надо выяснить стоимость квартиры через бюро технической инвентаризации, выписаться из неё, а потом можно заключить простой письменный договор. Кроме того надо взять в домоуправлении справку, что в квартире больше никто не живёт. И всё!

– Что значит выяснить стоимость? – обеспокоено спросил Коля.

– Из БТИ должен приехать оценщик.

– А зачем надо вызывать оценщика? Я и сам могу всё оценить!

– Да ты не волнуйся, – пренебрежительно махнул рукой Лампасов, – просто порядок такой.

Он сумел заверить поэта в том, что всё это пустые формальности. Зато после того, как сделка будет зарегистрирована у нотариуса, он сразу же сможет получить свои деньги.

– Наличными! – цокнул языком Владимир Яковлевич, разливая оставшуюся водку по стаканам.

Коля успокоился. Он восторженно смотрел на собеседника. Оказывается продажа квартиры не такое уж сложное дело, главное найти хорошего покупателя. В конце беседы Владимир Яковлевич ещё раз подчеркнул, что готов купить квартиру по назначенной поэтом цене. За это Коля благородно уступил ему старую мебель, которую ему всё равно было некуда девать. В свою очередь Лампасов обещал взять на себя все расходы по оформлению сделки. Для связи он оставил поэту номер мобильного телефона.

– Звони, когда достанешь документы! – сказал он, крепко пожимая на прощанье руку поэта. Получить требуемые бумаги оказалось делом нелегким, но Коля, подгоняемый нуждой, проявил максимум терпения и изворотливости. Поэт прописался к матери и сразу же позвонил Лампасову.

Скоро, очень скоро его мучения окончатся, и он сможет заняться тем, что предначертала ему судьба!

Здесь Коля прервал свой рассказ, тяжело вздохнул и припал к стакану с пивом.

– Ну и дурак же я тогда был! – сказал он.

– Лампасов не отдал тебе деньги? – спросил Иван Иванович.

– Он дал слово офицера, что отдаст деньги потом. Сказал, что сейчас опасно носить с собой такую крупную сумму денег. А я уже отдал ему ключи…. И как я сразу не догадался, что он жулик!

– А что было потом?

– В квартире появилась железная дверь. А по телефону Лампасова звучала одна и та же фраза, о том, что абонент недоступен или находится вне зоны досягаемости сети. Я ночевал у матери и всё свободное время караулил его у подъезда, но никак не мог его застать. Наконец я оставил в дверях записку с угрозой, что я взорву дверь и подожгу квартиру; мне теперь всё равно терять нечего, – в голосе поэта появилась злость, – Лампасов позвонил и предложил встретиться с ним, чтобы договориться. При этом он сказал, что денег он даст, но находит назначенную мной цену несуразной, ведь в документах стоит совсем другая цифра. Ещё Лампасов сказал, что если я боюсь мафиози и собираюсь «в бега», то мне не стоит ломаться, надо брать, что дают. В итоге мне была предложена одна десятая всей суммы.

– А как вы попали в сад? – спросил Иван Иванович.

– Ближе к вечеру мы встретились с ним у метро и куда-то пошли. Погода была отвратительная, и я только в последний момент понял, что знаю это место, – пояснил Коля, – кроме того, мне было уже всё равно, куда идти. Ведь Лампасов обещал отдать деньги. На всякий случай я прихватил с собой баллончик со слезоточивым газом.

– А ты знаешь, что он никакой не военный, – спросил Иван Иванович, – и раньше работал учителем географии у нас в школе?

– Знаю! – сказал поэт.

– Откуда? – удивился Иван Иванович.

– А ты не перебивай, слушай по порядку! – огрызнулся Коля.

– Ладно!

– В саду Лампасов стал дразнить меня. Он сказал, что теперь ни один суд не сумеет ничего доказать, и что если он отдаст мне хотя бы тысячу, я буду должен ему по гроб жизни. Я разозлился и ударил его, но Лампасов оказался сильнее и заломил мне руку. Когда я перестал сопротивляться, он со смехом отпустил меня, заявив, что такому хлюпику можно смело не давать ни копейки. Тогда я достал баллончик с газом и брызнул ему прямо в лицо.

Он захрипел и согнулся дугой, упираясь ладонями в колени, а затем упал набок. Может быть, ему и можно было помочь, но у меня не возникло такого желания, я испытывал к нему только ненависть. Наверное, это был сердечный приступ.

– И вскоре он умер?

– Да!

 

До последнего момента Коля ещё надеялся получить свои деньги. Его охватило отчаяние. Что же теперь делать? Он осмотрел сумку Лампасова. Внутри лежали старые газеты, пакет с чем-то вроде зеленого чая, плавленый сырок и грязные носки.

Джентльменский набор! – со злой иронией подумал поэт.

В боковом отделении Коля нашел документы на купленную квартиру, паспорт и военный билет Лампасова, в котором было написано, что его владелец освобожден от службы в армии по состоянию здоровья.

Денег не было.

Может быть, Лампасов оставил деньги в квартире? – у поэта мелькнул проблеск надежды, – а где же тогда ключи?

Поэт осторожно оглянулся по сторонам. Темнело, дул промозглый ветер. Кругом никого не было видно, и он решился обшарить карманы покойника. В них он обнаружил свои ключи, зажигалку и немного мелочи. И тут совершенно неожиданно в голову поэта пришла шальная мысль:

– Ведь все документы у него в руках! Так что мешает ему стать владельцем квартиры ещё раз, от имени Лампасова? Лампасов квартиру продаст и уедет, а Коля Гузкин просто исчезнет. И ему тогда никакой владелец Мерседеса не страшен. Человека с того света на счётчик не поставишь…. Спрятать бы тело куда-нибудь от посторонних глаз!

Коля заметил на земле камень и начал сбивать висячий замок трансформаторной будки. Получилось! Трансформатор давно разобрали собиратели цветных металлов, и сейчас в будке валялись только обломки железа, старая ветошь, газеты и другой мусор. Поэт втащил труп в открытую дверь. Ему было противно возиться с мертвецом, но чего только не сделаешь ради спасения собственной шкуры. Фантазия поэта внезапно разыгралась.

– Нет теперь Гузкина, умер Гузкин! – сказал он себе.

Заботясь о будущем опознании, Коля оставил в кармане покойного свой пропуск и бросил рядом с ним пустую бутылку из-под водки, валявшуюся неподалёку. Пусть в милиции подумают, что он упился до смерти! Забрасывая покойника всевозможным хламом, он едва ли помнил о том, что выронил портсигар, когда-то принадлежащий Ивану Ивановичу. Впрочем, даже если и вспомнил, что с того? Коля не курил, так зачем ему помнить о чужой вещи, случайно найденной им после драки?

Дело сделано, – подумал Коля, – теперь труп найдут нескоро, значит, будет время, чтобы скрыться!

Он с огромным облегчением покинул пределы сада. На улицах уже зажглись фонари. Ветер бросал в лицо крупицы колючего снега. Поэта била крупная дрожь. Слава Богу, его никто не заметил! Грязную сумку Лампасова поэт брезгливо бросил в близлежащую помойку, где её тут же подобрал какой-то мужчина. Коле было наплевать. Мало ли бродяг лазает по помойкам!

В сумерках все кошки кажутся серыми, и близорукий поэт не обратил внимания на то, что высокий мужчина, подобравший сумку, вовсе не был похож на бомжа.

В магазине Коля купил литровую бутылку вермута, излюбленного им напитка, который часто вдохновлял его во время ловли ускользающих рифм и размеров. Ему хотелось успокоиться и всё хорошо обдумать. Он устало опустился на скамеечку в глубине опустевшего сквера, расположенного между домами и быстро опустошил из горлышка половину бутылки.

– За что Вы убили Владимира Яковлевича? – вокруг не было ни души и поэту почудилось, что это ветер заговорил с ним еле слышным детским голоском, – что он Вам сделал плохого?

– Кажется, я схожу с ума, – подумал он, прислушиваясь к шумящему в облетевших кустах ветру, – нет, всё же показалось ….

И поэт снова приложился к горлышку бутылки, а когда он опустил голову, перед ним вдруг возникло странное видение. Это была рано повзрослевшая шестиклассница Оля, с которой ему уже доводилось встречаться в яблоневом саду

– За что Вы убили Владимира Яковлевича? – снова спросила девочка, певуче растягивая слова.

– Никого я не убивал! – закашлялся от неожиданности Коля.

– Я всё видела!

– Да не убивал я его, – хмельной поэт призывно похлопал по лавочке рядом с собой, – сядь сюда, я всё тебе объясню!

– А Вы схватите меня и тоже убьёте….– сказала Оля, шаловливо склонив голову на плечо.

Было заметно, что она слабо верит в такую возможность.

– Сядь, говорю! – твёрдо сказал Гузкин.

Девочка послушалась и села рядом.

– Я знаю Вас, – сказала она, – Вы поэт.

– Откуда ты можешь это знать?

– А мне про Вас Иван Иванович рассказал, наш учитель географии. Он сначала завучем был, а потом его понизили, вот он и стал работать вместо Владимира Яковлевича.

– Вместо кого? – удивлённо спросил поэт.

Коля вспомнил то, что Иван Иванович когда-то рассказывал ему про своего странного предшественника. Но тогда поэт не обратил на слова приятеля никакого внимания. Так вот кем был Лампасов на самом деле! Коля был так ошарашен свалившейся на него информацией, что переспросил девчушку ещё раз:

– Владимир Яковлевич работал в вашей школе учителем?

– Да, а теперь Вы его убили. – Оля была сама простота.

– Да никого я не убивал, он сам умер!

– Вы же брызнули на него ядом из баллона.

– Это был слезоточивый газ, – сказал Коля, – а не яд. Понятно тебе?

– Да, – задумчиво сказала Оля, – Владимир Яковлевич должен был заплакать, но почему-то взял и умер…. Как таракан!

– А ты видела, как он издевался надо мной? – спросил поэт.

– Да, видела. Спряталась в кустах и смотрела. Но Вы первый его ударили!

– Он не хотел отдать мне долг. Большие деньги! И ещё издевался надо мной, вот я и ударил его. Разве я не прав?

– В суде виноват всегда тот, кто ударил первым!

– Много ты в жизни понимаешь….– пробурчал Коля.

– Много, – вздохнув, подтвердила Оля, – и если Вы дадите мне денег, я ничего милиции не скажу!

– Денег-то нет! – сказал Коля.

– Но Вы же обворовали сумку Владимира Яковлевича.

– В ней ничего не было, – сказал поэт, – я уже выбросил её в помойку.

– Если дадите мне денег, я позволю Вам поиграть со мной, – бесхитростно сказала девочка, неожиданно распахнув куртку.

От такого предложения пьяного Колю бросило в жар. Интересно, до каких границ распространяется то, что Оля скрывает за невинным словом поиграть?

– Зачем тебе деньги? – пробормотал поэт, скрывая возбуждение.

– Если я не принесу маме денег, она не пустит меня ночевать, – сказала Оля.

– А если ты не придёшь домой совсем, что будет?

– Наверное, никто не заметит.

– Значит, тебе терять нечего?

– Меня хотят отправить в детдом!

– Тогда поехали ко мне! Там тебя никто не обидит. А денег скоро будет много! – Коля быстро настроился на оптимистический лад, ведь у него снова была квартира.

– Я согласна! – кокетливо растягивая «а», произнесла Оля.

За прошедшее время внутри квартиры не произошло никаких перемен, разве что отсутствовали личные вещи поэта. Денег он, конечно, не нашёл, да и вообще здесь отсутствовали какие-либо признаки пребывания Лампасова.

Не было постельного белья, что впрочем, не помешало выспаться ни пьяному Коле, ни его странной гостье. Правда ночью Оля убедилась в том, что настойчивость поэта распространяется гораздо дальше границ тех игр, в которые она привыкла играть с мужчинами, но в целом это не очень её расстроило. Сейчас Коля казался девочке почти сказочным принцем.

За срочную продажу квартиры фирма взяла с суммы сделки непомерно высокий процент, но Коля, чувствующий себя неуютно в образе Лампасова, соглашался на все условия.

В итоге сумма, полученная им (Лампасовым В.Я., в дальнейшем тексте договора именуемым, как продавец) от продажи квартиры, оказалась почти в два раза меньше, чем он рассчитывал изначально.

– Крепко запомни, что меня теперь зовут по-другому! Смотри не спутай, а то меня заберет мафия! А тебя тогда непременно отправят в детский дом! – стращал поэт Олю.

– А Владимира Яковлевича разыскивает милиция, – сказала девочка, – он же сексуальный маньяк!

Час от часу не легче! – подумал Коля, рассеянно опускаясь на поломанный стул, – и почему это я такой невезучий?

 

Мужчина, подхвативший выброшенную поэтом сумку, вовсе не собирался использовать её по своему назначению. Дома он закрылся в своей комнате, бережно завернул в полиэтиленовый пакет сухую коноплю, рассыпанную неаккуратным Колей и тщательно осмотрел опустевшую сумку. Дно и стенки сумки явно были слишком толстыми. То-то ему всегда казалось странным, что Лампасов никогда не выпускает сумку из рук!

Подельник Лампасова опоздал на встречу, назначенную Владимиром Яковлевичем в обычном месте, в старом саду возле трансформаторной будки. Молодой человек был большим фантазёром и жил в своём вымышленном мире, представления о котором были состряпаны из телевизионных сериалов про уголовников. Заметив, что возле места встречи происходит нечто непонятное, он решил понаблюдать за сценой с безопасного расстояния.

Уж не оперативники ли это? – думал он, – но милиционеры не должны работать по одному. Значит это конкуренты из какой-то группировки!

Увидев, что Лампасов мёртв, он укрепился в этой мысли и подумал, что принял правильное решение.

А вдруг мне самому что-то угрожает? – встревожился он.

Следовало проследить за человеком, который так легко расправился с Лампасовым. Подобрав сумку с травой, он сумел подслушать разговор поэта и Оли, успокоился и пошёл домой. Когда мужчина, а точнее молодой человек, вспорол подкладку сумки перочинным ножом, на пол посыпались деньги. Это были сбережения покойного Владимира Яковлевича, так и не обнаруженные несообразительным поэтом.

Имея капитал, старший брат Вероники мог обойтись и без Лампасова!

 

Владимир Яковлевич, который всегда с трудом расставался со своими сокровищами, всё же понимал, что если он не отдаст поэту хоть какие-то деньги, Коля сможет устроить ему неприятности:

– Вдруг он действительно подожжет так удачно купленное жильё, или ещё хуже; натравит на Лампасова бандитов за половину стоимости?

Следовало заплатить, но максимально сбить при этом цену, да ещё и взять с наивного поэта расписку, о том, что он не имеет никаких претензий. Бывший учитель географии собирался запугать Колю, чтобы он стал сговорчивее. Для этого он и пригласил его в сад. Здесь поэту можно было продемонстрировать своего подельника, который любил изображать крутого парня. Кто знает, что из этого могло выйти, если бы Лампасова внезапно не подвело изношенное житейскими бурями сердце.

 

Небольшая дача под Рузой была куплена на имя Колиной матери, которой поэт рассказал обо всём. Какая мать не поймёт своего сына!

К сожалению, дальнейшая жизнь вовсе не оказалась такой безоблачной, как это представлялось поэту раньше. Пришлось покупать много вещей и предметов быта, а деньги стремительно таяли. Вынужденный прятаться, он всего боялся, и о покупке машины можно было и не мечтать. Да что там машина! Коля даже боялся звонить по телефону старым знакомым, ведь он уже умер!

Как-то раз он предъявил любопытствующему наряду милиции паспорт Лампасова, после чего ему пришлось сбежать. Лишь весной фортуна сжалилась над Колей, и он сумел устроиться сторожем в один из многочисленных санаториев, имеющихся в районе. Работал он неофициально, поэтому никто не спрашивал у него трудовую книжку, начальник охраны лишь списал в свою записную книжку данные паспорта поэта. (Ему пришлось показать свой настоящий паспорт.)

Во время дежурств Коле разрешили пользоваться Интернетом, и в последнее время это было единственной отдушиной поэта.

– Девочке нужно окончить школу, – сказал Иван Иванович.

– Я говорил ей об этом, – сказал Коля, с треском сминая в руках пластмассовый стаканчик, – но тогда придётся отправить её в детский дом. А она туда не хочет!

– А зачем ты бросил весной письмо в почтовый ящик Вероники?

– Никаких писем я не бросал, – удивился поэт, – я звонил ей один раз, но это было давным-давно, ещё осенью.

Смешно! Иван Иванович подумал о том, что если бы Вероника не была такой фантазёркой, он даже и не подумал бы искать Колю. Ведь именно она заставила сомневаться учителя в смерти поэта.

– И на дискотеку зимнюю в школу ты не приезжал? – на всякий случай спросил Иван Иванович.

– Нет, не приезжал, мне теперь не до дискотек, – рассеянно сказал Коля, – я бы сейчас охотно выпил чего-нибудь покрепче!

Сказано – сделано! Приятели устроились в грязной забегаловке возле метро. Под крышей можно было пить всё, что угодно, здесь следили лишь за тем, чтобы пьющие не приносили бутылки с собой.

Иван Иванович задумчиво курил. Он смотрел на поэта со странной смесью удивления, брезгливости и жалости.

Это же надо в короткое время нарушить столько статей уголовного кодекса! Как же теперь Коля будет жить дальше? А как должен поступить он, Иван Иванович, если его вызовут в прокуратуру? Всё рассказать? Тогда поэта, скорее всего, посадят. А будет ли это меньшим злом для неразумной шестиклассницы Оли, которая отчаянно не хочет попадать в детский дом? Вопросы, вопросы…. – Иван Иванович не хотел признаваться себе в том, что заранее знает, как он поступит.

Конечно, он не пойдёт в милицию, да и в прокуратуре будет молчать, как рыба. Пусть провидение решит за него эти вопросы, а сам Иван Иванович ничего никому не должен!

Молчание затянулось.

– Твои последние стихи мне понравились! – желая разрядить обстановку сказал Иван Иванович.

– Ну, там не только мои стихи, – поэт, покачнувшись, поднялся с места, – в последнее время я сочинял не слишком часто, было просто не до того. На сайте литераторов надо обновлять работы; вот я и использовал всё, что попадёт под руку. Мой начальник охраны, бывший геолог, когда-то тоже писал. У него осталась толстая тетрадка со стихотворениями и мне разрешено ей пользоваться!

– Так вот откуда стихи про Южный крест! – сказал Иван Иванович.

Приятели вышли на улицу.

– Мне пора ехать, – произнес Коля, – завтра снова заступаю на сутки. Пиши, ты теперь знаешь куда писать. Бог даст, увидимся. Пока!

Ивану Ивановичу захотелось немного пройтись, чтобы привести в порядок расстроенные мысли. Учитель попрощался с приятелем и уже успел отойти от станции метро, когда что-то заставило его обернуться. Иван Иванович успел заметить, как пьяного поэта забрал наряд милиции.

– Вот всё! – подумал он. – Может быть, не зря все кругом твердят, что случайных совпадений не бывает.

Иван Иванович философски вздохнул и уже шёл по бульвару, когда его совершенно неожиданно догнал запыхавшийся поэт.

– Придётся мне ехать автобусом, – сообщил Коля.

– Я же видел, как тебя забрали в милицию?!

– Ерунда! Я сегодня при деньгах… – с пьяной уверенностью отмахнулся Коля, – кстати, я забыл тебе сказать, что собираюсь поступить в пединститут, заочно. Нельзя же всю жизнь сторожем проработать! Сложно туда сдавать?

– Нет. А твои документы? – ошеломлённый Иван Иванович не ожидал увидеть поэта вновь.

– Ерунда всё, история с машинами наверняка закончилась, а об остальном никто и не догадается, – заявил поэт, – мало ли в стране Гузкиных!

Учитель не разделял оптимизма бывшего приятеля, но Коля не собирался никого слушать. Он быстро прыгнул в отъезжающий от остановки автобус.