Роуд-муви

На чтение потребуется шесть с половиной часов | Цитата | Скачать: doc, fb2, rtf, txt, pdf       18+

 

Купить в журнале за июнь 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

Опять тайга, комары и мошкара. Случилось то, к чему Корней Васильевич не хотел возвращаться и тянул время в уютном доме Ларисы Сергеевны, только теперь у него с двух сторон были сломаны рёбра, и каждый шаг и вздох отдавались невыносимой болью. На Рыжем была поношенная телогрейка на голое тело и его арестантские штаны. Это всё, что он в спешке успел прихватить из разрушенного дома. Одной рукой он опирался на Ларису Сергеевну, которая молчаливо и мужественно продиралась через таёжные заросли, держа при этом корзину с пришельцем. За ними, спотыкаясь, шёл растерянный Стеклов, половину лица которого увесистой фиолетовой опухолью украшал синяк, а его дорогая одежда приобрела жалкий вид.

– Подождите, кто мне объяснит, что здесь происходит? Куда мы идём? – Никита чуть не плакал.

– Если ты не заткнёшься, я вырежу тебе глаза, – сказал Рыжий тоном, дающим понять, что он и правда это сделает.

– Нефтяник. Мы жили с ним в одном доме, милейший человек. Что с ним произошло? И Павел Антонович. Его-то за что? Я ничего не понимаю.

– Павел Антонович, – прошептала Лариса Сергеевна и беззвучно заплакала.

– Нефтяник?! – прошипел Рыжий, скорчившись от боли.

– Да, мы познакомились с ним на пароме и сняли дом в Степанчиково, он говорил, что тут крупное месторождение нефти.

– Слушай сюда, – тихо сказал Рыжий, остановившись, – я видел всяких людей. Пару раз попадались и те, что качали нефть. Большая часть этой стаи состояла из убийц всех мастей и расцветок. Но столь быстрого сукина сына мне ещё не приходилось встречать.

– Господи, как я здесь вообще оказался? В лесу, с уголовником, странной женщиной и что, чёрт подери, самое непонятное, с каким-то не встречающимся в природе существом. Нас преследует профессиональный убийца, который до этого выглядел вполне респектабельным человеком. Зачем я уехал из города? Что было не так? Чего я искал?

– Прекрати своё нытье, если ты здесь, ты это заслужил, – Рыжий начал злиться, и боль в сломанных рёбрах только усиливала его раздражение.

– Вообще, я писатель, я просто так приехал, – обиделся Стеклов.

– Да хоть папа римский, мне наплевать, как пустобрёхи себя называют, попами или писателями, результат один: от вас, бумагомарателей, один вред.

– Возможно, вы правы, – удручённо согласился Никита.

– Возможно?! Запомни, шваль офисная, – тут прав всегда я, и если ты с этим не согласен, можешь возвращаться и поговорить со своим другом нефтяником, а лучше дуй в тайгу и сгинь там, хоть что-то полезное в своей жизни сделаешь – покормишь местную живность.

Никита замолчал и уставился на свои дорогие разваливающиеся ботинки.

­– Нужно идти дальше, – сказал Рыжий.

Лариса Сергеевна подхватила Корнея Васильевича, но у него подкосились ноги, и вся компания была вынуждена остановиться.

– Снимай ремень! – прошипел Рыжий, исподлобья глядя на Никиту.

– Это вы мне? – Стеклов затравленно оглянулся.

­– Ты, давай, дурочку выключи, не белочкам же и не этому уродцу я говорю, – Рыжий кивнул на корзину со Стёпкой, – снимай!

– Зачем? – забеспокоился Стеклов.

– Чтобы дожить хотя бы до завтра, – сказал Рыжий, уже тихо.

От этого хриплого, наполненного какой-то тёмной энергией голоса, Никита почувствовал, как от поясницы к шее устремился неприятный, могильный холодок. Он расстегнул ремень, вынул его и с опаской подал Рыжему. Получив желаемое, тот поднял руки и кивнул Ларисе Сергеевне: «Вяжи».

Женщина затянула ремень вокруг сломанных ребер своего недавнего постояльца, так что тот зажмурился от боли.

– Другое дело, – прошипел он.

Двинулись дальше. Стеклов шёл за необычной парой, в чьей компании по воле обстоятельств он оказался, придерживая спадающие штаны. Никита испытывал дискомфорт, подобного которому он даже не мог припомнить в своей жизни. Облегчало ситуацию лишь то, что бывший зек и его самоотверженная подруга двигались не быстро. Рыжего это, похоже, не очень устраивало.

– Слишком медленно, эти крысы найдут нас, – сказал он. – Полиции нужен я и те, кто был со мной, а нефтянику – этот мелкий бес, и что-то мне подсказывает, что он ни перед чем не остановится.

– И что нам делать? Я могу идти быстрее, – сказала Лариса Сергеевна.

– Ты-то, дура, зачем здесь? Зачем тебе это? – ответил Рыжий и сам удивился своим словам.

Он пристально посмотрел на Ларису Сергеевну. Умом Корней Васильевич понимал, что гостеприимную хозяйку нельзя отпускать.

«Что это? Сострадание? Так или иначе, она спасла ему жизнь, но с каких это пор он стал таким слабаком? Доверие, симпатия – иллюзии, которые нужны неудачникам для борьбы с отчаянием и страхом. На деле тот, кто не выжигает в себе сентиментальность, ничем не лучше торчка. Это их правильное общество придумало мораль, оно же придумало добро и зло, чёрное и белое. Им нужны контрасты, чтобы скрыть от самих себя, насколько они агрессивны, кровожадны и трусливы. Им нужны расчерченные на кусочки территории, культура, законы и искусство только для одного – чтобы не сожрать друг друга от собственной убогости и беспомощности, злобной и мелочной. Тошнота. Этот лес, непроходимые тропы, небо – их тошнит от этих расплодившихся слабых, вонючих и завистливых приматов. Даже комары при первой возможности готовые добраться до крови человека, лопаются, если их вовремя не остановить, потому что такая пища – есть пища подлая. Хуже людей только собаки – их терпение и преданность есть самое противное воплощение лжи».

– Мой дом сломали, я не хочу обратно, – говорит Лариса Сергеевна.

 

«К чему притворство? Внимательные глаза всегда оценивают тебя, прежде чем решить, кто ты, хищник или жертва. Хватит игр по чужим правилам и вранья. Если нужно съесть другую особь, он не будет притворяться, как не нужно оно волку, поймавшему добычу. Тот, кто вызывает сомнения, – чужак в этих джунглях, саваннах, пустынях; в тайге и тундре – он несёт смерть. Толстый охранник в синей форме с резиновой дубинкой нагло ухмыляется: «Извольте, товарищ, обратно». Псы лают кругом. «Пожалуйста, зайдите в клетку или будет страшно и больно» – «В вашем стаде все в ловушке. Вы уже мертвы. Все. На много поколений вперёд. Хватит играть в этом спектакле!» – Театр давно пылает, а жирный директор сальными руками пересчитывает прибыль. «Шоу должно продолжаться», – ехидно говорит он, пощипывая за ягодицы молоденьких балерин и не замечая пожара. – «К чёрту шоу!» – Жилистая рука хватает охранника за кадык, не позволяя ему завизжать. – «Да здравствует революция! Да здравствует безумие!» – «Граждане, без паники, сдавайте номерки, забирайте одежду и проходите через чёрный вход! Там, за чёрным входом – совсем другая планета». – Псы грызут голову охранника, не зная, куда девать свою преданность и терпение. Свой голод».

 

– Ему тоже нельзя там оставаться, – Лариса Сергеевна кивает на корзину.

Впервые за несколько часов пришелец напомнил о своем существовании негромким шорохом.

– Ты знаешь, меня достал этот уродец. Надо оставить его здесь, в противном случае нам придётся встретиться с одним очень неприятным человеком. Если хочешь идти дальше – избавься от него.

– Мы не можем его оставить, – спокойно ответила женщина.

– Это ещё почему?! – Рыжий даже опешил от её спокойного и делового тона.

– Потому что он мне нужен, – ответила Лариса Сергеевна.

– Но мне, мне он не нужен, – сказал Корней Васильевич, отпечатывая каждое слово.

– Тогда ты пойдёшь дальше один.

– Ты думаешь, что говоришь, женщина? Я вас всех троих тут оставлю, навсегда. И вообще от вас одни проблемы, – Рыжий вытащил заточку.

– Корней Васильевич, сколько ты сейчас пройдёшь один? Километр, пять, пятнадцать? Даже если тебя не будут искать, тайга уничтожит тебя. Она не любит чужих, и ты это знаешь. Я помогу тебе, но Степка будет с нами.

– Да что тебе эта игрушка? – Рыжий не находил аргументов.

Одуревшую тётку нужно было поставить на место, но Корней Васильевич впервые в жизни растерялся, не зная, как это сделать.

– Он дал мне что-то. Нечто такое, на что не находится слов, чтобы это объяснить. Я… я чувствую и понимаю как-то иначе, и тебя тоже. Тяжесть не тянет моих ног, и кажется, что я могу взлететь и оказаться где угодно.

Воспользовавшись тем, что его спутники были увлечены разговором, Стеклов потянулся за кокаином. Из-за спадающих штанов было неудобно сделать это незаметно.

Его движение не укрылось от внимательного взгляда Корнея Васильевича.

– Ты что там делаешь, сукин сын?!

Стеклов вздрогнул и попытался спрятать коробочку обратно. Рыжий довольно быстро для поломанного человека оказался рядом с писателем и схватил его за ворот.

– Дай сюда! – сказал он.

– Это моё, – упрямился Стеклов.

Рыжий коротким и точным ударом ударил Никиту в район солнечного сплетения, и они оба скорчились от боли.

– Торчок, – презрительно сплюнул Рыжий, – давай сюда свое дерьмо, пока я его из тебя не выбил.

– Не дам, – ответил Никита, почувствовав себя капризным ребёнком, у которого взрослый злой дядя ни с того ни с сего хочет отобрать конфеты.

– Похоже, сегодня меня упорно не хотят понимать. Ты что, слизняк, однажды утром хочешь не проснуться?

Рыжий опять достал заточку и сделал движение в стороны Никиты. Испуганный писатель отскочил на несколько шагов.

– Иди сюда, мразь, – Рыжий терял терпение, по большей части от ощущения беспомощности.

– А вот и не пойду, – Никита уже пожалел, что вдохновлённый примером Ларисы Сергеевны, не отдал наркотики сразу, но отступать ему казалось уже неловко.

– Корней Васильевич, – снова вступила в разговор Лариса Сергеевна, – не прими за оскорбление, но сейчас не время для ссор.

– Я не собираюсь ссориться с этим ничтожеством, которое ещё и привело за собой лихого человека – я его просто завалю.

– Он нужен нам, – не унималась Лариса Сергеевна.

– Нам?

– Он нужен тебе, сейчас не время наводить порядки. Чтобы убежать, нам нужно держаться вместе.

– И как ты это поняла? – вызывающе спросил Рыжий

– Я… Рассчитала, – потупившись, ответила женщина.

Рыжий шумно дышал от злости, но, подумав немного, спрятал заточку.

– Ладно, иди сюда, – спокойно сказал он Стеклову.

Тот переминался с ноги на ногу, не решаясь подойти.

– Не трону, сказал, – поморщился Рыжий.

Никита приблизился мелкими, осторожными шагами, готовый, если что пойдёт не так, пойти на попятную.

– Помоги мне идти, – сухо сказал Рыжий.

Троица двинулась в путь, в середине шёл Корней Васильевич, с двух сторон поддерживаемый Стекловым и Ларисой Сергеевной. Несмотря на травму, Рыжий задавал довольно быстрый темп: его спутникам приходилось почти бежать по сплошь заросшему высоким кустарником лесу. Это было не очень удобно: Ларисе Сергеевне мешала корзина, а Никите – спадающие штаны. Шли молча, экономя силы, до тех пор, пока сумерки не проникли между деревьями синеватой пеленой, сделав лес непроходимым и вязким, как мёд.

Компания остановилась на ночёвку. Вытоптав папоротник среди деревьев, все трое упали без сил. Беглецы мучились от голода, жажды и холода и неудобно ворочались на травяном настиле, пытаясь заснуть. Рыжему не спалось от невыносимой боли, рёбра ныли после трудного похода так, что в глазах то темнело, то вспыхивал свет.

Лариса Сергеевна не могла избавиться от нахлынувших расчётов, которые, казалось, происходили в её мозгу непроизвольно: они показывали, что если не произойдёт непредвиденной смены обстоятельств, то перспективы отчаянного похода печальны – это беспокоило её, и она нервно ворочалась, пытаясь занять удобное положение.

Никита боялся, что Рыжий подкрадётся к нему ночью и перережет горло, и от страхов, ползающими по нему холодными склизкими комочками, ему становилось ещё неуютней. Незаметно, медленно, Никита достал коробочку: тихий звук открывающейся крышки, заглушённый шумом деревьев, резанул ему ухо, как будто это был ружейный выстрел. Порция кокаина отрезвила Стеклова и выровняла невыносимую реальность до приемлемого предела, но уснуть он не мог всё равно.

Никто не мог точно сказать, сколько прошло времени, как стало слышно мерное сопение Ларисы Сергеевны.

Привыкший к комфорту Стеклов, успокоенный дыханием спящей женщины, шумом тайги и кокаина, уже начинал дремать, как вдруг услышал оклик, который заставил его вздрогнуть:

– Эй.

Стеклов бесшумно перевернулся, в напряжении вглядываясь в темноту.

– Писатель, ты спишь? – послышался очень тихий шепот Рыжего.

– Нет, и не вздумай ко мне приближаться, я знаю, что ты задумал, – так же шёпотом ответил Никита.

– Я вовсе не собираюсь валить тебя, дурак, ты должен мне верить.

– Те, кого ты убил, тоже тебе верили?

– Кого я убил, тебя не касается, но я хочу помочь тебе. Всем нам.

– И ты решил мне об этом сейчас рассказать?

– Нет, ты должен мне помочь кое в чём.

– И как я могу помочь?

– У нас в компании есть один лишний. Это из-за него мы оказались здесь, и если он останется, подозреваю, неприятности только начинаются.

– Ты имеешь в виду существо в корзинке?

– Именно. Это за ним охотится нефтяник, ему нужен он, а не мы. Во всяком случае, уродец интересен ему больше, и если избавиться от него – выиграем время.

– И что я, по-твоему, должен сделать?

­– Возьми корзину, отнеси её подальше в лес и придуши его, или прирежь, я дам тебе заточку.

– Но она, – Никита кивнул на спящую Ларису Сергеевну, – очень дорожит им, что она скажет?

– Что может сделать тебе женщина? Обидится, а потом, когда всё закончится, скажет спасибо. Бабы – дуры, они всё норовят сделать наоборот.

– Почему ты сам этого не сделаешь?

– Мне нужна её помощь, её сила, как бы неприятно это ни звучало, а ты ходишь без посторонней помощи. К тому же чёртовы рёбра так ноют, что я не смогу сделать всё быстро и тихо. Это должен сделать ты.

– Я не могу. Я не убийца.

– У нас нет выбора. И это не человек всё же.

– Не могу. Я никогда никого не убивал.

– Когда человек убивает корову или курицу, чтобы выжить, разве он становится убийцей? А нам нужно выжить.

– Я не убивал даже курицы.

– Но это делали за тебя, чтобы ты ел и мог нюхать свое дерьмо.

– Не я придумал эти правила, я не могу.

– Думаешь, ты чистенький, святой? Ты ни при чём? Вы, бумагомаратели, такие лицемеры. Назовётесь философами, и норовите на гору забраться, прихватив с собой пойла повкуснее, чтоб не так скучно было. А внизу простаки. Копошатся в мясе и крови, как слепые котята. А ты, весь белый, с горы им глаза открываешь о правде да морали.

– Я не моралист и не философ – скорее наоборот, и если я не убиваю никого, это ещё не позволяет тебе делать таких выводов.

– Ой, а тебя, кажется, можно зацепить за живое, городской хлыщ. – Рыжий с еле слышным хрипом рассмеялся и снова стал серьезным. – Пойми, я не собираюсь обсуждать, кто ты, кем себя представляешь и что у тебя на душе. Вернёшься домой, тебя выслушают за твои же бабки и скажут, что ты хочешь слышать. Эти, как их там у вас называют?

– Психоаналитики?

– Да, мелкие узаконенные жулики, мозговые щипачи. Так вот, это мне не интересно, кем ты был и кем ты будешь. Мне важно, кем ты должен стать сейчас.

– Кем? Убийцей?

– Нет. Мужиком, способным сделать правильный выбор.

– Я уже сделал свой выбор. Я не буду никого лишать жизни.

– Ты сделал выбор умереть в тайге, как загнанная собака?

– Нет, выжить, никого не убивая, мне просто нужно добраться домой, в город, где нормальные и разумные люди, с которыми можно решать вопросы цивилизованно.

– Ты это своему нефтянику расскажи.

– И расскажу.

Собеседники замолчали. Никита уже начинал засыпать под шум ветра, треск деревьев и звон комаров, которых из-за прохлады было уже не так много.

– Эй, писатель?

– Что?

– А ведь это здорово, сделать что-то по-настоящему аморальное?

– Я не понимаю тебя.

– Ты плохой писатель?

– Наверное, – Никиту уже не трогали слова. Ему хотелось, спать, тепла и, может быть, ещё немного кокаина.

– Ну, вы же не попы. Те тоже врут, но те врут об одном и том же столетиями, а вы – каждый о своём в своё время. И если первым важна видимость благодати, пробивающаяся из всех щелей, то вам важна червоточина.

– Что ты имеешь в виду?

– Я видел подобных тебе в тюрьме. Вы, культурные, желаете быть подпорченными, иметь некую благородную болезнь, порок, который сделает вас непохожими на других, оправдает и объяснит ваш вымысел, как нечто изначально в вас заложенное. Порок или проступок, который изменил бы вас навсегда в глазах других людей. Зачем ты приехал сюда? Отчего ты убежал? Те, кто не родился в этих местах, не оказывается тут случайно – они бегут. Отчего или к чему бежал ты?

– Я не бежал.

– Ты прекрасно знаешь, что врёшь.

Стеклов ничего не ответил, он повернулся на бок, закутался в пальто и попытался расслабиться. Но чем больше он пытался слушать шум леса, тем больше думал. О том, что беглый зек прав. Чёртов кровопийца видит его насквозь! Это невероятно злило Стеклова. Сон прошёл. Уильям Берроуз застрелил жену. Караваджо убил человека. Ван Гог отрезал ухо. Тулуз-Лотреку повезло стать инвалидом и перетрахать всех живших в то время шлюх. Имена и пороки навалились на Стеклова как будто прямо из леса.

«Убить неизвестное науке существо. Это поступок – тёмный поступок, который изменит тебя навсегда. Он откроет дверь в закоулки твоей души, в которых кто-то припрятал от тебя самое ценное. Не за этим ли ты здесь? Чтобы найти сокровища? И ты никому не расскажешь об этом разговоре, потому что он невозможен в мире нормальных и цивилизованных людей. Но когда ты вернёшься туда, от тебя будет смердеть пороком, и за это они тебя сразу полюбят. Люди-крысы любят порок».

Он услышал звук. Рядом с ним в траву приземлился какой-то предмет. Стеклов приподнялся на локте и вгляделся в темноту перед собой, затем пошарил в траве, и его рука наткнулась на предмет. Это была заточка. Никита провел по ней пальцами как по артефакту неизвестного ему тёмного ритуала, а затем крепко сжал её в ладони.

Он не понял, что заставило его подняться. Это была скрытая, капризная сила, которая всё время спала внутри, давая о себе знать лишь тогда, когда он переворачивался с боку на бок. А теперь – вуаля! Она проснулась и очень голодна. Это было похоже на эйфорию, парадоксальным образом связанную с холодным расчётом, как бывает у пьяных людей, чувствующих себя чёткими в движениях, собранными и практически неуязвимыми.

Стараясь не шуметь и не глядя в сторону Корнея Васильевича, Никита приблизился к корзине с пришельцем. Женщина спала, съёжившись от холода. Когда он взял корзину, она шумно вздохнула. Стеклов замер, подхватил спадающие штаны и, убедившись, что всё спокойно, двинулся в лес – прямо, – чтобы затем вернуться тем же путём обратно.

Когда ему показалось, что он прошёл пару-тройку сотен метров, он остановился.

Что-то привычное шевельнулось внутри, но Никита справился с этим, открыв коробочку и запихнув увесистую щепоть порошка по очереди в каждую ноздрю. Нельзя тянуть. Нельзя починить взорванную плотину. Не думать. Лес. Он. Заточка. Коробка.

Стеклов уверенным движением открыл коробку и занес заточку для удара. Его взгляд тут же столкнулся с взглядом пришельца, который как будто знал о предстоящем событии. Стеклов замер, его намерения оставались прежними, но сам момент изменился. Никита как будто остановился над бездной. Какое значение имеет время? Он почувствовал себя Сизифом, катящим камень. Наверное, если ад существует, то это не вечность, это один момент, микрон времени, в который возможно запереть человека, похоронив его под мириадами таких же застывших частиц. Всё и одновременно ничего. Пустота в глазах пришельца втягивала его в себя, и Никите казалось, что он падает. Бесконечно. В никуда.

Необъяснимый ужас. Хотелось закричать. Но пустота растворяла крик, казалось, прямо в лёгких. Потерять бы сознание. Но оно уже не принадлежало ему. Его сковали, вписали в прокрустово ложе бесконечности. Заставили смотреть. Никита напрягся, как ему казалось, до состояния камня, стараясь сохраниться, не отдать себя пустоте. Невыносимо. Дать себе раствориться. Прекратить страдания. Нет! Всё в нем кричало, но он чувствовал, как бездна забирает его по частицам, и чем больше он сопротивлялся, тем больший ужас скручивал его в немыслимые, агонизирующие спирали. Он достиг предела. Гудящий ужасом нерв против необъятной, инертной массы. Так больше нельзя. Это смерть. Стеклов-нерв задрожал в агонии, отдаваясь и инстинктивно сопротивляясь. Пустота отрывала от него большие куски. Он растворялся. Его нет. Кто тут? Включили свет? Солнце. Море. Он выходит на белый песчаный пляж. Мимо проносится загорелая парочка, одетые в шорты и майки спортивный молодой человек и девушка. Как из телевизионной рекламы. – «Доброе утро, мистер! Как Ваши дела?» – «Кто я?» – Следом бегут другие люди. Они красивы. – «Не желаете кокаина, мистер?» – Молодая, кудрявая блондинка подбегает к нему и звонко смеётся: «Я люблю Вас. Не желаете искупаться?» – Она сбрасывает с себя одежду и обнаженной несётся прямо в море. – «Теплое! Искупайся со мной!» – Все вокруг смеются, сбрасывают одежду и кидаются в море. Пальмы вдоль берега приветливо шумят. Люди плещутся в море и радуются. Кое-кто начинает трахаться, но выглядит всё это естественно и приятно. – «Останешься с нами, мистер? Мы любим тебя!» – Никита погружается в тёплую воду. Кудрявая блондинка подплывает к нему и гладит. Она приникает к нему губами, её прохладный язык у него во рту. Вкус морской соли и кокаина. – «Ты дома, парень! Ты дома!» – Член Никиты поднимается в невероятном возбуждении. Все так приветливы. – «Оставайся с нами! Мы любим тебя! Ты нам нужен!» – «Стоп! Снято!» – Он кричит на толпу красивых людей. Но те продолжают смеяться и трахаться. – «Мы любим тебя!» – Он выходит на берег, и обнаженные люди окружают его, задорно и приветливо прикасаясь. – «Стоп! Снято!» – Никто как будто не слышит. – «Мы любим тебя!» – Рука. В руке заточка. – «Снято!» – Заточка вонзается в горло загорелого юноши. Тот умирает, залив кровью майку, глядя с удивлением и без злобы. Это забавляет остальных. Они хохочут и мажут друг друга кровью. Заточка вонзается в блондинку. В её глазах боль, сожаление, доброта. – «Как весело! Мы любим тебя!» – «Уходите! Уходите все»… Компания собирается в ряд и убегает… «Мы любим тебя!» – доносит ветер. Он ждёт, когда крики стихнут, закрывает глаза и слушает шум моря и ветра в пальмах. – «Уходите».

Никита открыл глаза. Шум сосен казался приятной музыкой. И это не удивляло. Несостоявшийся убийца закрыл корзинку и пошёл в обратном направлении, стараясь не запутаться. Наконец, он вышел на утоптанную поляну, поставил корзину рядом с Ларисой Сергеевной и бросил заточку Рыжему. Слышно было, как тот подобрал её и спрятал, не сказав ни слова. Стеклов улегся на своё место, укутался и моментально заснул.

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июнь 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение июня 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.