Роуд-муви

На чтение потребуется шесть с половиной часов | Цитата | Скачать: doc, fb2, rtf, txt, pdf       18+

 

Купить в журнале за июнь 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

Стеклов полулежал на стуле, кутаясь в своё пальто, и перечитывал написанное с равнодушным, скучающим выражением лица. Топить печь было лень, отчего в доме было прохладно. Писатель брезгливо посмотрел на коробочку с кокаином: через некоторое время он открыл её и равнодушно, не раскатывая дорожки, засунул в нос щепотку порошка.

– Что я здесь делаю? – произнёс он и прислушался, как будто надеялся услышать ответ.

Он встал, прошёлся по комнате и, приняв театральную позу, замер посреди комнаты.

– Кто все эти люди? Кто они мне? Кто я? Я-то, чёрт возьми, – кто? – обратился он в пустоту и громко, демонически расхохотался, – что я могу рассказать о них, с чего я вообще решил, что имею право рассказывать истории?

Он устало плюхнулся на стул. Хотелось в душ. Такси. Городских огней. Страстных, заботливых шлюх. Наркотиков и шума, заглушающего безмолвное течение времени. Хруст банкнот и мягкие провалы памяти. Музыка. Пьянящая. Разная. Домашние животные, облачённые в сбрую, ошейники, меховые костюмы. Волнистые попугайчики. Чихуахуа. Холодная вежливость. Разноцветные супергерои, дружелюбным сонмом замерзшие над спешащими маленькими людьми. Жадные дети, насыщающиеся плодами чужого воображения. Уютный террор. Сексуальная молодая плоть, заполняющая улицы и умы. Запах алкоголя, похоти, опиума, крови и свободы, переполняющий притоны.

Хотелось поговорить.

«Не найти ли Павла Антоновича?» – подумалось было Стеклову, но ему не хотелось делиться кокаином, и эта «порошковая» меркантильность тоже его раздражала.

Тем не менее, потуже замотав шарф и положив в карман коробочку, он вышел на улицу, с удовольствием вдыхая вечерний воздух, наполненный запахом земли и леса.

Прогулка быстро привела Стеклова в хорошее настроение, в голове зароились мысли: яркие, как метеоры, они вспыхивали разноцветными привлекательными вспышками. Никите не удавалось схватить их за разноцветные хвосты, но это не беспокоило его, он чувствовал – вся необходимая информация для книги уже находится у него в голове.

Разбитая, комковатая поверхность дороги, казалось, подпитывала его энергией.

Павла Антоновича он обнаружил на окраине деревни, тот сутуло сидел на горке бревен, опершись на колун и, по-видимому, о чём-то размышлял. Увидев подошедшего Стеклова, новый приятель заметно оживился.

– Хочешь ещё историю? – спросил он с надеждой.

– Да я сам могу тебе историю рассказать, борода ты козлячья, – ответил Стеклов дружелюбно, – а то сейчас выдумаешь опять чего, а потом порошком делись.

– Господь с тобой, какие выдумки? Выдуманные истории не стоят и миллиграмма порошка. Даже этого не стоят. – Павел Антонович достал спрятанную за комлем бутылку самогона, мутноватый стакан и показал Никите.

– Как по мне, воображение у писателей – не главный инструмент, оно им нужно для шлифовки внутренних бурь. Что, по-твоему, есть выдуманные истории?

– Выдуманные истории – это те, которых не было.

– Хах! – Павел Антонович быстро плеснул в стакан самогона, выпил и смачно утёр рукавом губы, – тогда, по-твоему, всякие истории про Иисуса, скажем, Сиддхартху или Мухаммеда тоже неправда? А ведь эти истории заставляют людей любить и убивать друг друга; кого-то делают хозяевами, а кого-то рабами. Можно ли сказать, что история, погружающая целые культуры в массовый психоз – неправдива?

– Вот уж не ожидал тут встретить философа.

Но Павел Антонович, как будто не слыша язвительного замечания Стеклова, продолжал:

– Интересны те истории, в которых рассказчик молчит, а говорит его душа.

– А если душа больна и некрасива?

Павел Антонович рассмеялся, налил себе ещё, выпил и сел, подняв ногу на пень и упершись подбородком в колено:

– Мнится мне, души красивые да здоровые не имеют ртов, носов и вен. Молчат они и светятся себе. А души больные да раненые кровоточат, стенают и о бессмертии им ровным счётом ничего не известно. Вот они плачут и стонут наивно в надежде, что их, хрупких, болезных, услышит кто да сохранит. А бывает, кто услышит свою глупую, напуганную душу и смеяться над ней начинает и шутить. Так появляются истории весёлые.

 

Павел Антонович вскочил на пенёк с бутылкой и стаканом в руках и начал нескладно отбивать чечётку. Смешно перебирая ногами, он провернулся вокруг собственной оси, умудрившись ловко налить.

– Что ж ты, дура, ворочаешься? – сказал он пространству перед собой, – Я ль тебе лекарств не даю? – запил фразу Павел Антонович, – А может, ты хочешь совокупляться? Только как ты себе это представляешь, старая блудливая шлюха? Ты навсегда заперта в тёмной отравленной комнате. Истекая, как сучка своими соками, ты сама отравила и заполнила смрадом своё жилище. Так развлеки себя сама, неуклюжая, вонючая туша – станцуй легкомысленный танец.

Павел Антонович затанцевал, поднимая колени и раскачиваясь в стороны.

– Оп-оп-оп-оп! К тебе в гости пришла другая вонючка. Она тоже в неснимаемой броне, так что тушами вы не потрётесь. Однажды гнойный нарыв встретил язву.

«Эй, привет красотка, – сказал нарыв. – Взгляни, какой я красивый и гладкий, сколько во мне богатства и добра».

«А я, – сказала язва, – посмотри, какой нарядный на мне струп, какой живописный красноватый ободок окружает меня, люби меня скорей!»

– Полюбил нарыв язву, плоть нашла плоть. Нестерпимая боль перемешалась с наслаждением, смешавшись в пахучих соках, и возникло в этом супе что-то невидимое, как та микеланджеловская искра с известной фрески. Всё перемешалось. Всё. Как дьявольский микс, умело сведённый чьей-то зловещей рукой. Вещества, бактерии и вирусы проникали друг в друга, рождая немыслимые конфигурации. Пульсация. Вспышки света. Молекулярные цепочки соединялись и распадались, рождая атомные реакции. Вселенная сжимается в точку и стремительно расширяется. Взрыв – большой, красивый, очищающий, уничтожающий всех, кто мог бы увидеть его величие. Пустота. Полная тишина. Время кончилось. Голоса. Опять голоса. Неистребимое эхо. Маленькие злобные люди идут. В пустоте и тишине наступает их время.

 

Павел Антонович, сделав нелепое па, застонал и упал на землю, схватив себя за полы жилетки.

– Замолчите, умоляю, замолчите, – стенал он.

Никита молча достал коробочку, подцепил ногтем порцию порошка и поднёс к ноздре Павла Антоновича. Тот послушно вдохнул, потёр нос и блаженно улыбнулся.

– Щедро, друг мой, щедро, – прошептал он.

Никита тоже вдохнул порошок и сел рядом с новым другом.

– Ты лжец и проходимец, – сказал он совершенно спокойно.

– А ты святой человек.

– Не смешно.

– Я не смеюсь, если ты святой, хотя бы для одного человека, даже такого ничтожного как я – значит всё не зря.

– Скажи ещё, мы в ответе за тех, кого приручили.

– Откуда у вас, столичных, столько сарказма?

– Слишком много людей вокруг, а так как большинство из них завистливы, злобны, трусливы и банальны – вырабатывается иммунитет. У него есть, правда, один большой минус: рано или поздно он начинает бороться с тобой самим. И мне он говорит, что я – бездарный, начинающий стареть яппи, страдающий алкоголизмом и наркоманией. Если я не напишу роман, который понравится отцу, он оставит меня без денег, и тогда мне ничего не останется, как упасть на дно этого грёбаного мирка.

– И для этого ты предпринял мистическое путешествие? Решил откупиться от той жизни, которую ты боишься? А знаешь, иногда со дна лучше видно, да и ракурс, понимаете ли, своеобразный. Сервис, конечно, не очень, но привыкнуть можно.

– Павел Антонович, а может, ты мне книгу напишешь? Фантазёр ты дюжий. А я вытащу тебя отсюда. Чем пьянствовать в дровах, не лучше ли пить хороший алкоголь в приличных заведениях, предаваясь тихой грусти наступившего декаданса?

– О нет, – рассмеялся Павел Антонович. – Я уже всё в своей жизни написал. Да и нельзя мне туда. Там голоса меня начнут преследовать, а вещества добьют мой загнанный в эту ловушку мозг.

– Да ведь выдумал ты всё про голоса.

– Ничего я не выдумываю, – обиженно сказал Павел Антонович.

­­– Вот как? А про женщину, которая боится цифр? Скажешь, не выдумал?

– Правдивей нет истории.

– Нет правдивее, значит? – оживился Стеклов, изрядно подогретый порошком. – Ты говорил, она живёт здесь. Может, ты нас познакомишь? А?

– Не сочти меня неблагодарным, но это тебе будет кое-что стоить.

– Хорошо, ты покажешь мне дорожку, а я тебе, – намекнул Никита.

– Ну что ж, давай прогуляемся, – Павел Антонович вскочил, нервно стряхивая с себя опилки.

Мужчины поднялись с земли и двинулись в путь. Стеклов ловил себя на мысли, что пытается пристроиться за своим попутчиком, может быть, потому, что в походке Павла Антоновича не чувствовалось целеустремлённости.

Постепенно начинало темнеть.

– Сюда. Тут недалеко.

– О чём бы с ней поговорить? Чтоб убедиться, что ты выдумщик.

– Знаешь, я, так сказать, должен ей денег, и…

– Изрядный нахал ты, Павел Антонович.

Никита рассмеялся, и стало слышно, какая вокруг мёртвая тишина.

– Вот опять тишина эта. Не к добру, – буркнул Павел Антонович.

Подошли. Павел Антонович медленно отворил скрипучую калитку, стараясь не нарушать тишину. В доме горел свет. Мужчины подошли к двери, но не успели постучать, как в доме раздался щелчок и свет погас. Одновременно с этим небо осветилось разноцветными вспышками сигнальных ракет.

– Что это такое? Оно движется сюда, – забеспокоился Никита.

– Если я не ошибаюсь, это самый что ни на есть слон.

– Облава, – раздался голос за дверью дома.

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июнь 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение июня 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.