Порог

 

 

 

На барахолку Коля Попов позвал с собой Юрку Мурзаева. Тот охотно согласился.

Два последних урока была физкультура, "физра", как говорили в школе. И они даже не стали отпрашиваться, ушли и всё, хотя, физкультурник, конечно, отпустил бы их, чего ему выпускников-то гонять – им сейчас не до "физры", а и ему не до них – вон сколько тут в школе баб молодых симпатичных, хотя бы историчка Ирочка, а на улице весна… Да уже лето почти…

Раньше вещевой рынок работал лишь по выходным, теперь ежедневно. И чего там только не было. Потому Колька и Мурзаева позвал, тот-то в барахле лучше разбирается…

Не останавливаясь, миновали бабулек и алкашей, разложивших прямо на земле, на подстеленные клеёнки или доски свои товары: вязанные носки, рукавицы, старые книги, настольные лампы, сантехнические вентили – всякая всячина…

Дальше были вьетнамские ряды с футболками, картинки с которых смывались при первой же стирке, с пластмассовыми шлёпанцами – недавним дефицитом… Представители Кавказа торговали джинсами и входящими в моду как повседневная одежда яркими спортивными костюмами…

Местные "кооператоры" предлагали "варёнки"…

А вот и целый ряд с кроссовками. Совсем ещё недавно даже на барахолке их можно было купить лишь из-под полы у фарцовщиков, а теперь – выбирай любые… Любые да не любые… Мурзаев сходу отмёл несколько предложений, лишь коротко глянув на бойко хвалимые торговцами, вроде бы и нормальные, на взгляд Кольки, кроссовки.

– Фуфло! Дерибас!.. – презрительно комментировал.

Хоть день был обычный рабочий, до вечера ещё далеко, а народу толклось – будто полгорода тут что-то покупает. А другая половина торгует…

 

Цыганки крикливыми пёстрыми кучками стояли повсюду, и не понятно было, что они тут делают – вроде и не продают ничего, но и не покупают… Цыганята между рядов рыскают… А может и не цыганята, а дети "детей Кавказа"…

– А вот тут давай посмотрим, – сказал Мурзаев, когда они добрались уж до самого дальнего ряда.

Колька всё проверял свои четыре десяточки, лежавшие в левом внутреннем кармане школьного тёмно-синего пиджака. Сейчас он переложил деньги поближе – в правый наружный карман, чтобы не шариться долго, когда придётся платить… И парня того он буквально за руку и поймал. Но тот успел вырвать руку с деньгами и нырнул под прилавок, выскочил уже с другой стороны... Ещё бы немного и затерялся бы в толпе – ищи-свищи.

Но Колька с отчаянной решимостью ломанулся за ним. Да и Мурзаев не растерялся, ещё быстрее Кольки побежал за вором.

Прижали парня – цыгана их примерно возраста – к забору.

– Ладно, ладно, парни, – весело заговорил цыган, – поймали, поймали, на, на, – сунул Кольке деньги. Понял, что Мурзаев собирается ему звездануть, и сказал уже с угрозой: – Свистну, и тут столько наших соберётся… Я честный цыган… Поймали так поймали…

– Да уж, честный парень, – уже мирно сказал Попов.

– Вишняков? – спросил Мурзаев.

– Вишняков, Вишняков…

Все знали, что половина цыган в их городе были Вишняковы, ещё половина почему-то Ивановы…

А цыган уже добродушно, будто приятелям хорошим говорил:

– Мы же такие ж, как вы, православные. Но цыганам воровать можно. Знаете, почему? Когда Христа распинали – два гвоздя в руки вбили, два в ноги, а пятый хотели в лоб, да его цыгане украли! С тех пор для цыгана воровать не грех!..

И будто бы вот он всё ещё рядом, что-то плетет ещё, мелет языком, а уж и нет его…

Попов и Мурзаев посмотрели друг на друга… да и засмеялись…

– Во даёт!..

– Да уж…

 

Снова пошли в тот ряд, где продавались настоящие "фирменные" кроссовки.

Колька Попов всё силился понять, где же наврал-то цыган… И понял – ноги-то Христу не двумя гвоздями прибивали, одним. Откуда он это знал – он не знал, но, точно – одним…

В кроссовки новые сразу и обулся. Чёрные полуботинки, купленные ещё прошлым летом, казались теперь уродливыми, и не верилось, что он ходил в них, протирал мокрой тряпкой, начищал щёткой, и уже абсолютно невозможным казалось надеть их снова. Колька и выбросил бы их в ближайшую мусорку, да ведь мать-то не поймёт этого, ведь крепкие ещё, целые ботинки… Сунул их в пакет шуршащий пластиковый.

Вышли с барахолки. Юрка сразу же закурил. Колька уже ничего и не спрашивал у него про курение – кури, если хочешь.

– На тренировку придёшь сегодня?

– Нет.

– А чего?

– Да некогда, билеты надо учить.

– Ну, смотри… Думаешь, легко было договориться, чтобы взяли тебя в око…

– Учить-то надо… – Колька придумал себе это оправдание и держался его твёрдо. Не мог он почему-то сказать Юрке, что не понравились ему ни тренировка, ни ночное дежурство с милицейским нарядом.

– Больше уж не возьмут.

Попов молча поджал плечами.

– А я, на фиг, тоже сегодня не пойду! – сказал вдруг Юрка. – В клетку сегодня пойду – поплясать, подраться, с тёлками пообниматься! Прикинь, от своих же из карательного отряда драпать придётся… Пойдём?

– Не…

– Ну, ладно, пока, – стал в миг абсолютно чужим Мурзаев. Но всё же ещё сказал: – А кроссовки клёвые. – Но тут же и ложку дёгтя добавил: – За полтинник можно было и лучше купить.

И они разошлись в разные стороны, как чужие.

 

И Колька Попов не жалел, что Мурзаев, хоть и ходил сегодня с ним, помог выбрать кроссовки, но не друг ему, совсем не друг. А ведь ещё недавно, кажется, дружили, с первого класса…

Он шёл, стараясь не глядеть на свои кроссовки и всё же, то и дело взглядывал на них. Да ведь и чувствовал, как ладно сидят они на ногах, как мягко пружинят подошвы…

А на автобусной остановке стояла та девушка.

Одета она была сейчас совсем не так, как в тот раз: светло-голубые джинсы, приталенная лёгкая какая-то кофточка с короткими рукавами, на руках, по нынешней моде, пластмассовые разноцветные кольца-браслеты и волосы свободно распущены по плечам, и ветерок подхватил прядку и скинул на лоб. И девушка смотрит на него, Кольку Попова, и будто ждёт чего-то. И он, спокойно и весело сказал: "Привет, как тебя зовут?"

– Наташа.

Только сейчас, вблизи, он разглядел, что лицо её – нос и щёки – усеяно веснушками, и русые волосы на солнце золотились. И в глазах, будто золотинки зажглись от её улыбки…

 

Она училась в другой школе, тоже в выпускном классе. Ехала сейчас на тренировку. И Колька поехал с ней во Дворец культуры и спорта, и ждал её, и видел в приоткрытую дверь, как кружит её – лёгкую золотую пушинку в облачном платье – высокий, стройный чернявый парень… Колька хотел уйти. Но Наташа выглянула в перерыве за дверь:

– Ты здесь? Уже не долго, – и веснушки на щеках засмеялись.

Колька сегодня только и узнал, что есть такой вид спорта – "спортивные танцы". Наташа по этим танцам даже кандидат в Мастера…

Он провожал её домой, и они всё говорили о чём-то, говорили. Он даже читал стихи, Есенина…

И уже по пути домой, один всё продолжал говорить с ней, и всё улыбались в ответ веснушки на щеках и носу.

Дома узнал про отца.