Секретарша

 

Купить в журнале за февраль 2017 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 4 часа 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

На следующее утро подъём мой был в шесть часов. Около сорока минут потратил на физзарядку, затем я вылил на себя ведро холодной воды и, не вытираясь, прошёл на кухню.

Под лотком с окорочками блестела тёмная лужица. Я задвинул ногой в угол картонный ящик, наполненный мелодичным звоном. Заварил чай. Приготовил омлет из шести яиц.

Позавтракав, вымыл посуду и, не закрывая кухонного окна, направился в ванную.

Почистив зубы, побрившись, оделся точно так же, как вчера. Достал из чемодана иголку, серые нитки и, заштопав две дырочки на пальто (оставленные пулями из «Агента» Романа), через пятнадцать минут входил в парадный подъезд здания, наполненного деловой суетой. Поздоровавшись с охранником, я поднялся на третий этаж.

За стенкой офиса общества с ограниченной ответственностью кто-то кричал душераздирающим голосом:

– Гассан, Гассан, там у меня на два миллиона миксеров! Повторяю: на два миллиона!.. Мазут?! На хрена мне твой мазут?! У меня миксеры пропадают!!!

Из ломбарда «Лель» выскочил прекрасно одетый молодой человек. На ходу пряча в роскошный жёлтой кожи портфель чёрную ободранную статуэтку, он, без кровинки в лице, кривя губы в презрительной улыбке, бормотал:

– Подумаешь – двадцать тысяч он мне даёт… Да я перейду дорогу и напротив, у скряги Зискинда в «Цицероне», в полтора раза больше огребу под те же проценты…

Я вставил ключ в замок двери своего офиса, прислушиваясь к громким стонам, доносящимся из-под пола. Должно быть, сутулый эскулап на втором этаже уже приступил к выполнению взятых на себя повышенных обязательств.

Дверь открылась, и я вошёл. Воздух в помещении был спёртым. Похоже, не только я, но и моя секретарша не появлялась здесь с самой субботы.

Я постоял в каком-то раздумье, глядя на фото Земли, висящее над столиком той, что, вероятно, давала сейчас гари в городе, закрытом туманами. Потом поднял жалюзи на окне в приёмной, открыл форточку.

Пепельница на моём столе была пустая и чисто вымытая… Но потом я вспомнил, что в субботу я сам вытряхнул из неё окурки и вымыл пепельницу под краном в туалете, так как Инна, которая обычно брала эту обязанность на себя, отпросилась в тот день с работы пораньше.

Я открыл форточку и в кабинете. Не раздеваясь, сел в кресло и выкурил сигарету, прислушиваясь к звукам гармони, льющимся с потолка. Потом встал, позакрывал форточки и вышел из офиса.

 

В парке Лосиный Остров шелестели, опадая, последние листья. Небо было чистое. Солнце светило ярко, но не грело. Внизу между деревьями блестела речка.

На баскетбольной площадке, окружённой кустами орешника, опять тренировались каратисты. Я неторопливо прошёл мимо них, а спортсмены, не шелохнувшись, продолжали стоять на одной ноге, другую вытянув перед собой в напряжённо-мучительном усилии…

Свернув с аллейки, спускаюсь в лог, посреди которого стоит ржавый остов автомобиля «Победа». Мне навстречу из елового колка с брезентовым поводком в руке выходит старушка в штормовке и резиновых сапогах. Глаза за очками с сильными линзами останавливаются на мне.

– Я вас где-то видела… Мы знакомы?

Приподнимаю шляпу:

– Доброе утро!

Старушка отворачивается и вздыхает:

– Пёс мой пропал! Ищу…

Её шаги стихают.

 

Добравшись до главной аллеи, пересекаю её и, свернув направо, взбираюсь на заросший соснами, опалёнными снизу огнём, пригорок. Отсюда прекрасно виден трёхэтажный игрушечный домик, словно подвешенный к громадному суку исполинской ивы.

Перейдя на противоположный берег Яузы, я спустился под деревянный мост, несущий на себе отпечаток того же стиля, в котором выстроен сказочный теремок, блестевший окнами неподалёку. Здесь меня ожидал сюрприз…

Я поднял валявшееся на мокрой глине между опор полено и, выйдя из-под моста, принялся осматривать свою находку при солнечном свете. Я даже достал лупу и навел её на полено. «Ага, ага, – бормотал голос во мне, – полено – берёзовое, всё в крови… Не иначе, кого-то били этим поленом по голове! Так-так…»

Позади меня послышалось восклицание. Я оглянулся. Между двух берёзовых поленниц, приседая на задних ногах и перебирая передними, танцевал вороной конь. На нём, в белых лосинах, чёрных сапогах с коричневыми отворотами, красном жакете со стоячим воротничком, белой водолазке и чёрной жокейской шапочке, сидела верхом хозяйка «Приюта»…

– Мадам Майбель! – воскликнул я. – Какая встреча! – и, взвесив полено на руке, не удержался от того, чтоб не добавить: – В столь ранний час осеннего утра вас, не правда ли, с непреодолимой силой потянуло на место преступ…

Я не договорил. Наездница, гикнув, дала коню шпоры и с поднятым хлыстом в руке ринулась на меня. Мне случалось и раньше видеть вблизи лица людей, которым взбрело на ум меня прикончить.

Поэтому, прижав свою находку к груди, я стремглав бросился в окаймляющие речку заросли и заскакал по ним, преследуемый нарастающим топотом копыт и воплями:

– Проклятая ищейка!.. Лазит, вынюхивает!.. Гад! Тварь! Жирный кретин!

Метнувшись вправо, припадаю к земле. Разъярённая всадница на идущем словно на цыпочках коне светлым сном пролетает в трёх шагах от меня, среди коряг, ржавых труб, холмиков застывшего цемента и прочего наваленного на берегу хлама…

Выждав с минуту, поднимаюсь, отряхиваясь от приставшего сора и, не выдержав, неизвестно почему кричу вслед красной стройной спине, на великолепнейших вороных ногах удаляющейся в дубраву:

– Вре-ди-на!

 

Сначала меня не хотели пускать. Но потом пустили. Я вошёл в кабинет и положил полено на стол. Арбатский откинулся в кресле, вынул дымящуюся сигарету из губ и спросил:

– Что это?

– Полено.

– Да я вижу, что полено! Зачем вы его ко мне принесли?

– Отдайте его на экспертизу, и, вот увидите, кровь на нём является кровью…

Я не хотел делать паузу. Но сделал. Сыщик нетерпеливо дёрнул щекой:

– Чьей, чьей?!

– Артура Сергеевича Скакунова! Она убила его!

– Кто?

– Майбелиха из «Приюта»! Жутко ревнивая и злющая баба. Я сам только чудом сейчас вырвался из её лап…

– Ну не преувеличивайте! Что это у вас на лице?

Подойдя к зеркалу, висевшему на дверце шкафа, я увидел в нём отражение круглой добродушной физиономии, перечёркнутой по диагонали алым рубцом.

– Только этого ещё не хватало… Кажется, подозреваемая успела-таки меня высечь.

– Жаловаться будете?

– Не буду!

– Напрасно.

Сыщик набрал телефонный номер.

– Добрый день, Евгений Евгеньевич. Тут у нас появилось кое-что по вашей части… Да. Не думаю. Вот как? Ну, что ж. Будем кумекать! А штуковину эту я вам сейчас с кем-нибудь из ребят пришлю. Угу. Спасибо! До свидания.

Положив трубку, Арбатский взглянул на меня:

– Завтра в это же время заключение эксперта будет готово. Что ещё?

– По поводу Ярина…

– Этим делом уже занимаются. А щека-то у вас…

– Что?

– Распухает на глазах.

– Пустяки! Приду домой, сделаю спиртовый компресс…

– Может, вам сейчас сделать компресс?

Я промолчал.

В. В. открыл шкаф, достал из него бутылку, два стакана, переставил их на свой стол. Налил в каждый из стаканов водки на два пальца. Один стакан подал мне, другой взял сам.

– За что пьём? – спросил я.

– За преступность, так её…

Выпив, мы закурили. Арбатский убрал бутылку и стаканы в шкаф. Уселся в кресло. Отодвинул в сторонку полено и принялся что-то писать.

– Одолела писанина, – стряхивая пепел в пепельницу, буркнул он. – Всё пишем, пишем…

Я вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

 

Очутившись на улице, я расслабился и вздохнул. Во дворе бывшего детского сада, между грибком-песочницей и качелями, загнав «бобик» на эстакаду, возился с ним сержант Сиволап. В сторонке, хохоча с молодою беспечностью, стояли рослые парни с автоматами на плечах.

Я вышел за ограду. Мимо меня шли и шли люди, молодые, старые, плохо и роскошно одетые, неся в руках свёртки с пельменями, кошёлки с битою птицей, батоны, книжки, портфели, букеты гвоздик, модели парусников с алыми парусами, бутылки пива, громадные спортивные сумки, плюшевых медвежат, ключи от счастья…

В небе был нарисован колобок. И белое облако с острою лисьей мордочкой уже приближалось к нему.

«Ам!..» – отчётливо сказал внутренний голос. И мне вдруг стало тревожно и грустно.

 

Спустившись по улице вниз, я запрыгнул в отходящий трамвай, проехал одну остановку и, зайдя в стекляшку, стоявшую между булочной и магазином по продаже канцелярской продукции, купил половину шоколадного торта и три стакана с обжигающим чаем.

Стоя за высоким столиком перед витринным окном, глядя на мостовую, на небо, на провода, на прохожих и прочее, я тоскуя прикончил торт, запив его чаем. В желудке стало тяжело и тепло… После этого как-то полегчало.

 

Прогулявшись до метро, я доехал до Ленинского проспекта. Охранник в вестибюле, сменивший утреннего, окинув меня усталым и недовольным взглядом, процедил сквозь зубы, обращаясь к пальме, стоявшей в кадке:

– Пропуск надо предъявлять.

Я прошёл к лестнице и, поставив ногу на ступеньку, оглянулся. Кажется, в глубине души я рассчитывал на чудо. Воображение рисовало картину: хмурому охраннику предъявляется пропуск – прямоугольник из плотного картона с фотографией пальмы на берегу океана…

Офис мой был по-прежнему необитаем. Я вновь пооткрывал форточки. Снял шляпу, пальто, убрал их во встроенный шкаф. Вскипятил в электрочайнике воду, заварил чай.

Телефон безмолвствовал. Поглядывая на него, я выкурил сигарету. Выпил кружку крепчайшего «Ахмата». И погрузился в чтение дневниковых записей Л. Н. Толстого.

Выдающийся юнкер вечером, перед сном, давал себе торжественное обещание не любоваться на себя в зеркало, не пить и не играть в карты на деньги. После чего, умиротворённый, слегка прослезившись, засыпал. Утро начиналось с того, что будущий артиллерийский поручик смотрелся битый час в зеркало, кое-как завтракал и, схватив фуражку, бежал на другой конец станицы, где шла азартная игра. Вечером напившегося до положения риз и проигравшего в штосс все присланные из дома деньги Л. Н. Толстого приносили на квартиру и укладывали на постель. Проснувшись, Лев Николаевич давал на всю жизнь зарок не пить, не играть в карты и… шел смотреть на себя в зеркало. Отражавшееся в нём лицо бледного печального юноши со слезами на глазах приводило Льва Николаевича в восторг! Щёлкнув языком, Толстой кричал: «Цыпка! Душка! Ого-го!» – и, велев оседлать коня, что есть духу скакал в соседнее большое село, где барон Р., отмечая своё производство в корнеты, давал обед, и вино лилось рекой, а также в отдельной комнате с задёрнутыми шторами, при свечах, наспех сооружали банчишко…

Я оторвался от чудных записей, только когда у меня над головой установилась странная тишина. Я взглянул на часы. Половина шестого. Рабочий день окончился, и все разошлись.

Однако, когда, надев пальто и шляпу, я вышел в коридор, внизу послышался стон человека, попавшего под трактор…

«Ишь, как доктор ухайдакивается, – пробормотал растроганно внутренний голос. – Не то что мы… Денег-то осталось – только двести баксов из НЗ! А скоро за квартиру опять платить и за аренду офиса. Пора бы нам с тобой уже поработать на какую-нибудь обвешанную бриллиантами старуху, которой изменяет её юнец…»

Я вздохнул. Перспектива подглядывать в замочную скважину особо не грела. Но, в конце концов, как сказал классик: «За день красоты надо платить днём уродства!» Я бы добавил: сотней, тысячью дней, десятью годами уродства – за один-единственный день…

Я начал спускаться по лестнице. Неожиданно замечаю, что насвистываю под нос.

«Нужно, – наставительно произносит голос во мне, – ещё подождать результатов экспертизы»... – «Да и так ясно, – возражаю я. – Забила мужика поленом. Смерть на берегу Яузы-реки… Она столкнула убитого в воду, и, раскинув руки, труп начал дрейфовать на юго-восток. А с первым солнечным лучом плывущего заприметил студент-кинематографист, любитель утренних пробежек, и, поймав мертвеца, норовившего проскочить мимо, рывками выволок его на песок…» – «Песок, – задумчиво повторяет внутренний голос. – Песок в каштановых, производства «Шварцкопф», волосах… А песка-то там и нет!» – «Как нет?! – мысленно кричу я, понимая уже, что проклятый голос прав. – Есть!» – «Найн, найн, – грустно и почему-то по-немецки откликается голос. – Одна голимая глина…» – «Ладно, считай, ты меня озадачил! Подождём до завтра. Что скажет экспертиза». – «Яволь, – чуток повеселей откликнулся голос. – Яволь, герр майор…» – и разразился длинной немецкой тирадой, значение которой мне было известно лет двадцать назад, когда я служил в Германии, чудном краю, где курят наргиле и сжигают покойников на кострах, но теперь смысл этой речи был для меня тёмен.

Охранник захлопнул за мной стеклянную дверь подъезда и, в знак власти гремя металлической П-образной железкой, просунул ее в дверные ручки.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за февраль 2017 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению февраля 2017 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.