HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Владимир Бреднев

Тест на отцовство

Обсудить

Рассказ

 

Купить в журнале за ноябрь 2017 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за ноябрь 2017 года

 

На чтение потребуется 35 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 7.11.2017
Иллюстрация. Название: «Записки охотника». Автор: Карачевский. Источник: http://www.photosight.ru/photos/6051123/

 

 

 

Сергей и Николай Буйнаковы, братья-близнецы, одновременно поднялись из-за стола и махнули Сашке, сыну Сергея, чтобы шёл с ними.

За столом остались жёны и десятилетняя Светка, дочка Николая.

Лидия, Сергеева жена, подлила вина в бокал молодой сношеннице, кивком пригласила выпить:

– Коля-то у тебя совсем не старится.

– Беззаботный.

– Правда? – чуть громче обычного воскликнула Лида, оглянулась, не услышал ли кто из братьев, и уже тише с некоторой озабоченностью продолжала: – А мой-то… Редко, когда будто забудется. Больше сумрачный. И курит, и курит. Чего курит? Говорю: брось! Умрёшь раньше времени. Изморщинился весь, седой по вискам, – она подняла взгляд на родственницу, пытаясь уловить что-то, и неожиданно заключила: – А Коля – красавец.

Лидия произнесла последнюю фразу с трепетом и давнишней затаённой тоской, спохватилась, но взгляда не отвела. Вера только улыбалась. Для Лидии новая родственница была непонятна: на десять лет младше, сугубо городская. Если глядеть на всё чисто житейски, она совсем не подходила Николаю в жёны.

Вот Лидия и Сергей подходили друг другу. Женщина была в этом уверена на двести процентов. Ещё бы! После коллизий и перипетий юности Сергей увёз Лиду и Сашку в город, чтобы жить современной жизнью. Живут не абы как. Квартиру заработали. Дом в пригороде построили. Машину купили. В театр иногда ходят. Поесть, попить у соседей не занимают. Сергей сам в себе, но не пьяница, не транжир, не гуляка. Молчун. Так что поделаешь? Таким мама с папой сделали. А потом у них ещё и размолвка вышла. С братом не роднился? Тоже понять можно – не всё гладко в молодости выстелилось. Но всё это только крепче Сергея к жене привязало – единственному родному человеку. А что у Веры с Колькой было? Так, рабочий амурчик. И ничего-то у них общего нет. В чём ни ковырни, всё порознь. А у Лиды с Сергеем загородный дом – целая строительная эпопея.

Дом у Сергея хорош. Сегодня Николай с Верой всё обошли – им сильно понравилось. Светка, Колина дочка, подсолнухи в первый раз увидела – восторгов было! Сергей расчувствовался, подхватил девочку на руки и пошёл с ней шляпы срубать.

Лида смотрела и даже укорила себя, что побоялась родить Серёге дочку. Может быть, он дочку крепко любил бы?

Лида всегда замечала, что нет между Сашей и Сергеем тонкой-тонкой ниточки, которая крепко-накрепко связывала бы сердца отца и сына.

Сергей не тиранил Сашу, помогал ему, когда требовалась помощь, жил вместе с ним и рядом с ним, но сокровенного между ними не было. Лида иногда побаивалась этого, но страх отступал перед житейской обыденностью, когда Сергей под хмельком, сидя за кухонным столом в майке, трусах и тапочках, увидев сына в проёме двери, вдруг говорил:

– И не хрена не попишешь, а Сашка на деда шибко смахивает. Я батю молодым помню. Сашка – вылитый он. Идёт, идёт и головой мотнёт, и рукой волосы поправит. Чё их поправлять? А поправит. Батя у меня тоже так же. Соберутся с матерью куда на гулянку. Он костюм наденет, выйдет во двор, мотнёт головой и волосы поправит. А какой упёртый был. Смотрю сейчас, Сашка упёртый… Тут уж порода…

Потом вдруг закроет лицо рукой. Вздохнёт глубоко и тяжело-тяжело. А Лида, наоборот, – с облегчением. И старается рядом не мельтешить, и не думать, о чём так тяжело и горестно замолчал муж.

 

– Лидия Сергеевна, а что Сергей с Колей, правда, завтра на лодке на охоту пойдут? – спросила Вера. – Коля говорил, раньше любил охотиться. Но в последнее время как-то поостыл.

– Ничего. Это ничего. Пускай. Мужикам тоже потешиться надо. А то всё в работе, в работе. Пускай. У нас тут места хорошие. Послезавтра к вечеру вернутся, дичи принесут. Мы её выпотрошим, вы с собой возьмёте. Вы машину-то эту в кредит ведь купили?

Вера кивнула.

– А дорогую-то такую к чему брали? Николай, поди, на работе живёт?

– Нет. Его в прошлом году повысили. Он теперь старший сменный мастер. Восемь часов на смене, потом дома. Зарплата хорошая. Поздно он у меня институт закончил. Если бы в молодости, – сейчас бы в управлении не меньше главного инженера был бы.

– А я своего так и не заставила. А сейчас, – жена махнула рукой, – говорит, нечего старого пса новым фокусам учить.

Лида обернулась к окну.

– Посмотри, – махнула, – нарядились. Коле так форма идёт. Всегда шла. Он в двадцать пять сержантом в районной милиции служил. Ой, какой был франтоватый. Чего таить, бабы в посёлке по нём с ума сходили.

– А вы? – невзначай спросила Вера и уставилась на родственницу.

Лида почувствовала, как кровь разом вскипела и хлынула по всему телу. Женщина поспешно вскочила со стула, притворно ойкнула, почти выкрикнула:

– Пирог-то яблочный!

И опрометью бросилась на кухню.

Мужчины долго и тщательно собирались. И это радовало женщин. Братья после долгой размолвки были вместе, притирались друг к другу заново.

Лида, Вера и Светка, засидевшиеся с вечера за яблочным пирогом и чаем, какими-то бабьими разговорами, утром и не слышали, как из-под одеял выскользнули их мужики. Не слышали, как охотники ушли со двора, оставив на столе записку, чтобы не волновались, зря не звонили и ждали на следующий день к вечеру с Федоровского распадка.

Ближе к полудню Вера спросила про Федоровский распадок, далеко ли это? На что Лида пожала плечами. Но потом успокоила: Сергей Николая с Сашкой далеко не потащит.

– С гостями далеко не пойдёт.

– Какие ж мы гости? – возмутилась Вера. – Родной брат-близнец.

– Ну да, – поспешила согласиться Лидия. – Но всё ж… Коля-то у нас давно не был.

 

Мужики спустились к реке по балке, затянутой густым холодным туманом. Пробирались среди гигантских лопухов, на серых листьях и коричневых шишках которых бусами и серьгами висела осенняя роса. Николай ради смеха разок тряхнул ствол гиганта. Санька от попавшей за ворот колючей влаги взвизгнул. Сергей степенно осадил озорников:

– Там баловать не вздумайте. Глупость, она хоть в чём, до добра не доводит.

Уже у лодки, когда сбросили с плеч рюкзаки и доверили юнге разложить всё по шлюпке, Николай сказал:

– Правильный ты стал, Серёга. Очень какой-то правильный.

– Стараюсь глупостей не наделать.

– А хочется?

– Стараюсь не наделать.

– А я бы наделал. Не знаю только, каких? В Сирию завербоваться, что ли? – Николай отвернулся от брата, смотрел на широкий речной плёс и стальную полосу рьяно текущей воды под противоположным берегом, возносившимся к ясному утреннему небу высокими росистыми серыми скалами. – Как думаешь? А? Совершить глупость?

– У каждого в башке свои примочки. – Сергей вдруг усмехнулся и громко добавил: – Я бы за свои уже отсидел.

– Пап, готово. Дядя Коля, вы на нос. Пап, идите уже, – позвал Санька. – Ты на руль, я на вёсла.

– Справишься? – поинтересовался Николай, переступая через отполированную и мокрую от росы банку, проходя на нос лодки.

– Водил, – серьёзно отозвался Санька.

Сергей припал к борту и повёл судно на глубокую воду. Сын раскинул вёсла, отец перебросил через борт ногу и грузно опустился на корме, взяв правило. Николай расчехлил ружьё, устроился удобнее и устремил взгляд вперёд, на реку, торжественно выходящую навстречу судёнышку из непроглядной пелены тумана.

– До пещерок на берег не сходим? – спросил Саша, выгребая на середину реки.

– В струю не ходи. Не мотор же потом ставить, – кивнул отец на противоположный берег, замолчал и уставился в туман.

 

 

Микрозаймы привлекательны своей простотой, но опасны высокими процентами. Рассчитать стоимость заявки онлайн и сравнить проценты у разных компаний можно на сайте mikrozaymy/microzaim-onlain-zayavka/. При получении любого кредита тщательно изучите договор, будьте внимательны и не принимайте необдуманных решений.

 

Тогда тоже такие же туманы стояли. Ещё гуще, непрогляднее.

Сергей вернулся со свиданья под утро, раздосадованный и обиженный на Лидку. Думал: «Двадцать лет, техникум закончила, приехала жить к родителям, на работу устроилась на почту, в государственное учреждение, в котором всё равно с голоду пропасть не дадут, а всё чего-то выгибает. Всё ей рано стать женой. Да и не женой… Другие девки, вон, не особо заботятся»… Но тут мысль пресекалась. Казалось, узнай он о Лидкиной доступности, и ей не жить, и ему тут больше делать нечего. Это было железно. Но сил понять, почему ему-то всё время от ворот поворот, не хватало.

Он нормальный мужик. Работящий. Не так что совсем не пьёт, но в меру. По праздникам с хорошими людьми. Не законник, как брат, не коммунист, чтобы всем всё по справедливости и наравне. Серёга конформист. Раньше так обругать могли, а в последнее время это самый прогрессивный вид существования. Одно жалко, Сергей Буйнаков без мыла в ж..у залезть не умеет, чтобы бабла нарубить. Конечно, есть у него работа: на старом «ЗИЛе» батрачит, без копейки не сидит, подарки Лидке таскает.

Только верно, подарки так себе: по видику сам видел, как мужик проститутке колье в ювелирном берёт. А колье по цене на пароходную верфь тянет. Без спора, на такие побрякушки у Серёги денег не было. Но на жизнь хватило бы.

Сколько раз он с таким подарком подкатывал, что казалось, уже загорелась, уже растаяла, вот-вот и на сеновал пойдёт. А она в последний момент: «А где мы жить будем? А что мы есть будем? А можно я ещё подумаю? Ты, Серёжа, какой-то не романтичный, прямой как стрела и молчаливый как бабай».

И так из раза в раз, а нынче, вообще, сказанула: «Не могу я сердцем разобрать, за кого мне замуж идти!».

Взвинтился Серёга. Выругался без всякого этикета, отправив зазнобу на погремушки, а сам водки купил и напился.

Бухнулся на кровать, хлопнул с досады подушку. Николай тут что-то вякнул. Хотел и Коляна на адрес выслать, а брат как в воду глядит:

– Лидке человека с денежкой хочется. Любую девку возьми, ей до поры до времени всё принц на белом коне блазнит. А кто сейчас принц? Кто с денежкой. А денежек наковать можно либо в бандитах, либо в солдатах.

– Братан мент, а я в бандиты?

– Конечно, нет. Если я узнаю, сам кончу. Чтобы мать с отцом один раз оплакали и больше не вспоминали.

– Кончишь?

– Без предрассудков. Урки – мразь.

– Не гони. Сколько народу в тюрьме сидело. А ничего – нормальные.

– Ты тот народ с этим не равняй. Из тех гвозди можно было делать. А из этих даже дерьма путёвого не получится.

– Круто ты, брат.

– Справедливо.

– Про себя думаешь, что ты к тем людям ближе, из которых гвозди…

– А ты, Серый, иначе о себе думаешь?

– Тогда в солдаты пойду, – решительно крикнул Сергей, – Контрактником. Тогда узнает.

 

Санька неловко сработал веслом, брызги попали Сергею на лицо. Он дернулся. Увидел, как Николай вскинул ружьё и повел наперерез свистевшей в одиночестве утке.

– Не жги, не выцелишь.

Грохнул выстрел. Утка мотнулась в сторону, круто заложила вираж и стала уходить в сторону высокого берега.

– Не надо под руку, – не зло, но жёстко бросил Николай. Даже не обернулся, переломил ружье и вставил новый патрон.

«А ты тогда под руку лихо мне заправил, – подумал Сергей. – Всё фасон держишь. И сейчас, и тогда». – И прошлое мгновенно воротилось.

 

Военком с удовольствием подписал все документы, узнав, что Сергей служил во внутренних войсках.

– Риск любите?

– Так точно, – весело отозвался Сергей.

– В Чечню поедете?

– Так точно.

Выкрикнул ещё с большим энтузиазмом, думая про себя: «Получи, милка. Вот теперь поплачешь, поскулишь, удержать захочешь. А я не прогнусь». И уже ни на кого не обращая внимания, продолжал внутренний диалог с воображаемой заплаканной и кругом виноватой Лидкой: «Я присягу давал, и Родина теперь для меня превыше всего. А ты жди и надейся, что вернусь я из горнила войны живой. Хотя бы живой. А уж там как бог даст: может, без рук, без ног»…

И сам испугался – его крепко саданули в спину и конкретно обложили матом, чтобы под психа не косил и не каркал раньше времени.

В первых числах ноября был Серёга в действующей на той стороне Терека. На подступах к Гудермесу. А ещё через несколько дней стоял на блокпосту в Гудермесе, курил и удерживал себя от желания прилечь к пулемету и одной длинной очередью снести башки бородатым янычарам, в три дня ставшим из боевиков народными защитниками и союзниками федеральных сил.

Потом были героические дела под Грозным, где сержанта Буйнакова несильно царапнуло, но молодой хирург так неумело сшил мясо, что у Сергея остался красный узловатый шрам. В конце декабря, после госпиталя, Сергей приехал домой в отпуск.

Мама позвонила Николаю в районный центр, не преминула позвонить и Лиде. Николай не приехал. А Лида пришла совсем поздно, когда застолье в семье Буйнаковых свернули. Живой тогда ещё батя уже сидел на кухне и терзал гармонь. Мама убирала со стола.

Лида была скромна, на шею не бросилась. Поздравила с приездом, спросила, хорошо ли зажила рана. Немного посидела на стуле, больше не находя о чём бы ещё спросить Сергея. Резко поднялась:

– Идти надо. Завтра на работу.

– Тю! – пропел батя. – Какая завтра работа? Выходной.

– Кому как, – вдруг важно ответила Лидия, вскинула на Сергея озорной взгляд и спросила: – Не проводишь? Темень такая. Собаки и уроды.

– Какие, Лидка, сейчас уроды? Разбежались все, – проговорил батя.

– Остались некоторые.

Тогда Серёга забыл все прежние обиды. Старался не выказать нахлынувшей радости. Делал всё медленно и степенно, как и подобает мужику, для которого бабья юбка после всего пережитого – не главное, но душа ликовала. «Не знала о чём поговорить, а задел нашла, позвала с собой».

Во дворе она сказала, что у неё есть немного времени. Они пошли по улице без всякой цели, болтали о пустяках, смеялись. А потом она сказала, что дома у неё никого нет, и повела вдруг оробевшего Сергея за руку.

Он до глупых мелочей помнил те длинные как вечность и короткие как жизнь минуты. Помнил Лидкины губы, мягкие и податливые, бархатную кожу груди, твердые вишенки сосков. Дрожь, охватившую впалый живот под грубой солдатской рукой. Помнил, как он путался в тонких лямочках импортного белья и понимал, что куплено оно и надето было для него. Помнил, как лихорадочно быстро всё свершилось. Неожиданно быстро, а он испугался и подумал, что это болезнь. Лида его уговаривала, гладила по голове, целовала сама и просила целовать её, чтобы не терялась тоненькая ниточка нежности. И потом, когда он немного опомнился и отдышался, позвала ещё раз. Уснули они с петухами в тяжёлом сладостном изнеможении.

По приезде в часть смутные сомнения, пришедшие на ум в поезде, развеялись – чехи захватили Аргун. Потом бои за Шатой. Потом зачистки и рейды в связи с прорывом боевиков и гибелью десантников.

В начале августа позвонил батя и сказал: «Лидка родила! Пришла к нам и сказала, что теперь она твоя жена. Напомнила нам побывку».

Батя всегда был человеком добрым, но в этот раз со злым ехидством сказал про побывку. Сергей хотел ответить, чтобы Лиду приняли, что он, как приедет в отпуск, обязательно оформит с ней отношения. Но связь прервалась. Наутро поступил приказ выехать в Курчалой. Когда Сергей снова дозвонился до своих и заговорил о Лиде с ребёнком, отец резко ответил, что ноги этой шалавы в его доме не будет, и положил трубку, хотя мать умоляла, Серёга слышал, дать ей поговорить с сыном.

Так связь прервалась на много-много лет.

Николай тогда тоже оставил родительский дом и уехал в Челябинск, устроился работать на трубопрокатный завод. В то время говорили: «В Челябу уехал, считай, на другую планету улетел».

Всё это было тогда. А в этом году батя умер. Братья встретились в родном, но крепко забытом доме. Сергей первым протянул руку, первым обнял брата, первым заговорил. И это при бирючьем характере. После похорон Сергей пригласил Николая в гости.

И теперь на носу лодки сидит брат-близнец, про которого генетики сочинили сказку, мол, не разлей вода. Одному хорошо, и другой радуется. Одному больно, и второй мучается. Ложь всё это. Совершенно разные. Так, лицом одинаковы, а внутри – будто с разных континентов.

«Но Сашка – батя. А сейчас посмотреть, так на Кольку больше похожий, чем на меня», – думал Сергей.

Опустил руку за борт, гребанул осенней водицы, плеснул в лицо, чтобы окончательно смыть нахлынувшие воспоминания.

– Давай, сын, веди к берегу. Сейчас поворот, а там и пещеры. Там бивуак строим.

Сашка проворно заработал веслами, заговорил:

– Я думал, ты спишь. Уставился в одну точку и не мигаешь.

– Пригрезилось, – вымучил Сергей улыбку и обратился к брату: – Николай, Санька сейчас на мах возьмёт. Ты спрыгни, вытяни лодку на сухое.

Николай обернулся, улыбнулся.

– Есть, капитан.

Сквозь молоко тумана на скалы упал первый луч осеннего солнца.

– Благодать сегодня будет, – сказал Сергей, – у меня тут снасти приложены. Часика два посидим, сазана да налима покараулим.

Сашка отработал веслами. Лодка прошла прибрежную ряску. Николай выпрыгнул на берег, подхватил фал и проворно заволок судно на сушу.

– Сила! – восхитился Сашка.

– Проворен, – подтвердил отец.

И заметил, что брату была приятна эта похвала.

На мысу, вклинившемся в реку, Сашка и Николай установили удочки. Сразу поймали по паре небольших окуньков. Но более Николай у снастей стоять не стал, пошёл к Сергею, рубившему валежник.

– Костёр будет?

– Добрый дым понюхай, без окалины, – отозвался Сергей, потом вдруг разогнулся, посмотрел на брата пристально и спросил: – Надоела тебе городская жизнь?

– Не знаю, – пожал плечами Николай. – Идёт и идёт. Выпью лишнего – прихватит. Заведусь, заёрзаю. Начинаю себе выговаривать, что всё не так надо было сделать. Иногда до слёз, иногда до злобы бешеной. До слёз, черт с ним… Сопли распущу, вякаю чего-то… Верка меня успокаивает. Светка по голове гладит, баюкает. А я на них смотрю, и мне ещё тошнее. А вот когда до злобы, тогда я в гараж…

– Несчастный, значит?

– Нет, Серёга, не то, чтобы… Как бы объяснить? Было перепутье, как у богатыря. Выбрал и пошёл. Шёл, шёл, притомился. Осмотрелся, не туда зашёл. А вернуться нельзя, до того распутья, если назад бежать, уже жизни не хватит.

Сергей с силой рассёк полено. Взялся за другое. И оно разлетелось в труху, третье саданул – береза бересту потеряла. В следующее всадил топор так, что он до середины увяз.

– А может, этот богатырь дороги-то не выбирал? Напакостил невзначай, да и кинулся после, куда глаза глядят. Вот и занесло его к чертям на болото? – Сергей наступил сапогом на край полена и силился высвободить топор, но получалось это у него плохо, потому что смотрел он всё время на брата. Смотрел неприязненно. – Глядь-поглядь, кругом бурелом, трясина, ведьмы да вурдалаки. А хочется, чтобы тишь, благодать. Так ведь, Коля?

Николай ухмыльнулся.

– Не понял, Серёга. Но здорово. Для шофёра – как по писаному шпаришь.

– Когда тебя, Коля, житейский червяк изгложет, как плодожорка яблоко, тогда слова найдутся.

– Я, значит, по-твоему, несчастный. А ты изглоданный. И, стало быть, не счастливее меня. У тебя-то что не так?

– Ты не знаешь?

– Нет! – Николай удивлённо посмотрел на брата. – Не знаю.

Но чтобы избежать неприятного и непонятного разговора, поднялся с чурбака, стал ломать тонкие веточки и складывать их поверх большого куска бересты. Похлопал себя по карманам и, найдя зажигалку, запалил костёр. Резко пахнуло берёзовым дымом. Николай разогнулся, но остался стоять на коленях. Запрокинул голову, громко потянул в себя лесной воздух, теперь уже чуть приправленный ядрёным дымком.

– Давай, Серёга, без перетряхиваний. Смотри, день разгуливается. Сам же говорил: благодать! Когда ещё так получится?

– Думаю, больше никогда.

– Не позовёшь, что ли? – Николай уставился на брата, стоявшего чуть выше него на взгорке, в круге яркого солнечного света, вдруг прорвавшегося через прорехи сосновых крон.

Сергей всегда был симпатичным, проворным. Сейчас ему сорок два. И силы его ещё не оставили, но безжалостное время накидало на лицо и лоб морщин, забелило виски. Отчего же время таким безжалостным было? Что носит в себе этот мужчина, застывший напротив с топором наперевес? Стоит так, как стояли древние воины над поверженными врагами.

– Дядя Коля! – донеслось от реки. – Дядя Коля! Подсачек скорее несите. Я зацепил!

Николай проворно вскочил, схватил самодельный подсак на длинном берёзовом шесте и побежал под откос, поскальзываясь и хватаясь свободной рукой за хилые кусты волчьей ягоды.

Когда сварилась уха, время склонилось ближе к полудню. Сергей некоторое время ходил и размышлял: доставать или не доставать к обеду фляжку? Потом решил, что стоит выпить по стопке. Хорошая водка в умеренной дозе – анестезия.

 

– Давай, юнга, наряжайся. Сейчас мы чуть полежим и на заводь пойдём. – Сергей пододвинул посуду Саньке, а сам обратился к брату: – Николай, по этому берегу пойдёшь до выворотня. Коля, понял? Низом до выворотня. Тут тропинка одна, не заплутаешь. Кусты тебя от заводи скроют. Там ты в горло выйдешь. А я с другой стороны верхом. Как выйдешь, можешь бить. По две пары выстрелов успеем сделать. Ты первый, я второй, ты третий, я четвёртый. После этого утка уйдёт. Тут и Санёк на шлюпке выйдет, подберет всё с воды. Мы на борт и до Ласточкина гнезда. Там ночевать будем.

Мужчины бросили на коричневую, полёгшую траву плащи, улеглись на спины, уставившись в синее, чуть подёрнутое сизой дымкой осеннее небо.

– Последние денёчки стоят. Там дожди и снег, – зачем-то сказал Сергей. – Лето фьють – пролетело. Теперь ещё одна зима.

Сашка пронёсся мимо, волоча два тяжеленных рюкзака.

– Санька на меня похож, – сказал Николай и перевернулся на живот, ища глазами, какую бы сорвать соломинку. – Жилистый. Не то, что ты. Я в его годы тоже уже гантели тягал, по утрам бегал. А ты… Отчего так вышло-то, Серёга?

– Чо так вышло? – почти выкрикнул Сергей.

– Ты книжки читал, хотел быть учёным или путешественником, учился хорошо. А в результате. Я институт всё-таки закончил. Начальствую. А ты… Горбатитесь. И Лидку измызгал. Лидка самая красивая в школе была… Тебе бы с ней… А ты, шоферюга…

Сергей не обернулся. Как лежал навзничь, так и остался. Кое-как разжал сведённые судорогой скулы.

– Чего это ты о Лидке?

– Она и сейчас красавица. Верка на десять лет её младше, а, знаешь, так… Баба и баба. Таких много.

– А Лидка?

– А Лидка… – Николай вздохнул, потом крепко ткнул Сергея кулаком в бок: – Брательник, да ты никак ревнуешь?

– Хорошая Вера, мне понравилась. И Светланка у тебя замечательная, – ровно выговорил Сергей.

Напрягся, дёрнулся, сел.

– Всё, пошли. Юнга шлюпку снарядил, огонь залил. Поохотимся. Ещё на ночёвку устраиваться, кухней заниматься.

Николаю показалось, что настроение у Сергея переменилось мгновенно. Был всё утро какой-то колючий, ершистый. И вдруг лёгкий, улыбчивый, добрый. «Солнышко голову и сердце погрело? Или вспомнил, что не просто на бабёнке женился, а на самой красивой из класса? Надо же! Хоть в этом, но лучше меня». – Николай про себя усмехнулся.

Опоясал вокруг талии патронташ, перекинул через плечо ягдташ, взял в руки ружьё.

Сергея Саня перевёз на другую сторону реки. Буйнаков дождался, когда сын переплывёт назад и встанет в заводи, осмотрелся, опустился на колени и полез под скалу. Через несколько минут в руках Сергея была старенькая одноствольная тулка. Он проворно спускался по еле заметной среди скал тропинке к реке. У берега рывками расправил болотники, взял шест и пошёл вброд. Река запенилась. Окутала холодной пеленой. На середине струя стала упругой, навалилась с необоримой силой стихии, пытаясь столкнуть Сергея с осклизлого, обросшего за лето зеленью галечника. Другого, суетливого и торопящегося, обязательно сбила бы. Но Сергей не спешил, делал всё точно и хладнокровно. Даже запахи почудились не здешние, а те, что плыли над их группой пятнадцать лет назад в далёком кавказском ущелье.

Он выбрался из реки, припрятал шест, перехватил удобнее ружьё и стал быстро подниматься вверх. В уме прикидывал, куда лучше встать, чтобы тропинка, что петляет вдоль берега, была как на ладони. Взобравшись, Сергей встал спиной к старому стволу изуродованной непогодами сосны. Несколько раз мощно вдохнул-выдохнул. Поднял ружьё. Сейчас Николай выползет из-за кустов. Серёга его тихонечко окликнет, чтобы тот обернулся.

Николай не торопился. Над урезом обрыва показалась его голова. И маленькая чёрная полоска мушки сразу перекрыла её часть. Но Николай остановился, пригнулся и полез в кусты, чтобы посмотреть на заводь.

Сергей стоял и ждал. Сердце, до этого работавшее как хороший часовой механизм, вдруг бешено заколотилось, в висках больно застучала кровь. И какие-то разномастные видения из разных времён, прошедших и будущих, полетели перед глазами. То казалось, Сергей и группа на задании, а под обрывом шахиды-смертники, и есть только один приказ – уничтожить. То вдруг вдоль обрыва начинал ходить участковый Амосов и повторять, оборачиваясь к Сергею: «Готовился! Не день, не два. Годы напролёт готовился. Думал, ускользнёшь? Нет, брат! На пожизненное законопачу!». Но это не пугало. Смертельная обида на брата уже выплеснулась с единственной пулей.

Сергей мотнул головой. Николай стоял на пригорке, у кустов тальника. Буйнаков вскинул тулку, вдавил в плечо приклад, затаил дыхание и готов был окликнуть брата. Но кто-то тихо тронул его за плечо. Сергей вздрогнул и обернулся. У стены рукотворного молодого сосняка, погружённого среди полудня в непроглядный мрак, стояла мама.

Мама была молодой. Такой, какой её знал пятилетний Серёжа. В осенний холод и жутковатый туман, клубившийся по корявым сухим сучьям сосёнок, мама была в летнем лёгком сарафане, белом в синий горошек. Мама укоризненно смотрела на Сергея: «Я так хотела, чтобы ты стал доктором и людей спасал. А ты… Ты убиваешь и убиваешь. Не трогай Колю. В мире уже есть Каин».

Сергей сморгнул. Сосняк озаряло солнце, и он был весело зелен, в его глубине, под игрой света и тени серебрились тоненькие паутинки. На тропинке у берега никого не было.

Резко выдохнув, Сергей испуганно пустился назад. Спешил так, что забыл подтянуть голенища сапог. Ледяная вода обожгла ноги. Сергей вдруг поддался панике, потерял равновесие, но не упал, лишь из ослабевшей руки выскользнуло ружьё и шлёпнулось в стремнину.

Он выбрался на берег и упал навзничь на траву. По лицу и спине ручьями стекал холодный противный пот. А ноги ничего не чувствовали, будто он их смог отморозить в эти несколько минут.

С другого берега хлопнул выстрел, за ним второй. Утки взвились с заводи. Сергей дотянулся до своей вертикалки, схватил её и высадил два заряда в белый свет.

С той стороны раздалось ещё два выстрела. Утки, запертые охотниками, метались над рекой. Одна сковырнулась и упала в воду. Николай успел перезарядить, и ударил ещё раз вдогон уходящим вверх птицам.

Сергей поднялся на ноги. Переломил ружьё, выбросил на траву стреляные гильзы, вытянул из патронташа патроны с картечью.

Сквозь редкую листву он увидел, как по струе в заводь ведёт лодку Санька. Лодка теребит редкий камыш, из которого неожиданно поднялась птица, но упала на воду и бросилась назад, под лодочный борт. Санька не видел подранка и, сработав вёслами, поставил шлюпку носом к выворотню. С берега бахнул выстрел.

От неожиданности испугавшийся Санька громко взвизгнул и упал на дно лодки. Широкая лопасть весла закружилась в струе, а шлюпку стало разворачивать и потянуло под берег, в стремительно несущуюся стальную струю.

Сергея переклинило. Он стоял на круче над вошедшей в стремнину лодкой и не мог пошевелиться. Перед глазами, в миг потерявшими свет дня, стояли расщеплённое весло и упавший на дно Сашка. И сейчас не было вернее момента, чтобы потом всё свалить на неразбериху, на аффект, на роковой случай. Сергей вновь рванул ружьё к плечу, ища стволами фигуру Николая. Но краем глаза зацепил завертевшуюся в горле лодку, увидел край куртки беспомощно лежащего на дне мальчишки.

Смертельный испуг поразил Сергея. Он отшвырнул ружьё, сорвал с плеч бушлат и бросился в реку.

– Я не видел! – орал с противоположного берега Николай.

Лодку развернуло кормой вперёд, над бортом показался Сашка и стал лихорадочно махать веслом. Сергей поймал этот момент, когда его крутило в бурлящем потоке над ледяным омутом, и он раз за разом уходил с головой под воду, чтобы стащить сапоги. Невероятным усилием вырвался в бешеный речной поток и сразу лишился сил к сопротивлению и стремлению к жизни. Ледяная вода хлынула в нос, обожгла изнутри грудь, перебила дыхание. Свинцовым грузом потянула ко дну намокшая одежда. Буйнаков судорожно из последних сил отхватил несколько саженек, высоко выбрасывая из потока руки и силясь прибиться ближе к берегу.

Николай, вбежавший в реку по пояс, ухватил брата одежду. Они, оступаясь и падая, взбивая вековую муть, оскальзываясь на иле и камнях, добрались до парившего на солнце галечника и разом опустились на окатыши.

– Я не видел, – просипел Николай.

– Живой, – выдохнул Сергей.

Он приподнялся на локтях. Потом сел. С него мелкими струйками стекала вода. Левую ногу ломило от холода, от правой по всему телу растекалась боль, вдруг сделавшаяся невыносимой. Сергей хлопнул рукой по ноге, и звериный крик боли полоснул лесную тишину.

Николай вскочил. Сергей корчился, стонал, матерился, а брат стоял и бессмысленно пялил зенки на пропоротую суком ногу. Николая трясло, а буйная тошнота, подкатившая к горлу, делала тело бессознательно вялым.

– Сними ремень, – Сергей уже пришёл в себя. – Перетяни выше колена и аккуратно отрежь кол. Дальше я сам.

– Я не смогу, – проглатывая звуки, выдохнул Николай.

– Сможешь. Иначе умрём я и твой сын.

– Какой сын? – теперь глаза у Николая сделались огромными, а сам он выглядел вконец испуганными.

– Сопли не распускай. Делай, что говорю. И сына иди спасай. Твой он.

Николай упал на четвереньки, сделал какие-то нелепые движения, сел.

– Откуда ты знаешь?

– Коля, давай потом. – Сергей протянул Николаю охотничий нож.

Николай бросил короткий умоляющий взгляд на Сергея, попытался собраться и распорол штанину. Сергей заметил, как лицо брата обескровело, сделалось мертвенно-бледным, а под глазами и носом выступили голубоватые тени.

– Водки глотни. – Сергей подвинул брату холодную как лёд армейскую флягу.

Николай схватился за баклагу, как за панацею. Вцепился в крышку, но отвернуть клапан долго не мог, и потом, когда отвернул, не сразу поймал ртом горлышко. Алюминий звенел о зубы, и водка текла по подбородку.

Сергей ухватил торчащий из икры кусок дерева и показал, где лучше отрезать. Николай повиновался.

– Всё. Дальше я сам, – распорядился Сергей, – а ты за Сашкой. Там тайга всё-таки.

Николай вскочил, схватил ружьё, бросил, стал озираться вокруг, что-то выискивая глазами.

– Ружьё возьми. Оно – все твои подручные средства, – проговорил Сергей и попытался улыбнуться напуганному и вконец растерявшемуся брату.

Николай забросил оружие за плечо и, ничего не сказав, пошёл вдоль берега.

 

Раненый брат проводил близнеца взглядом и лёг. Тело совсем ослабело и покрылось холодной испариной. Боль жила в каждой клеточке, а единственным спасением от этой боли было забытьё. Сергей сдался. Закрыл глаза и, как ему показалось, на пять минут задремал. Боль от впившихся в рёбра камней и нестерпимый холод привели в чувство.

Нога затекла, по телу порывами прокатывалась рябь мелкой дрожи. Буйнаков стащил с себя свитер, снял рубашку и стал рвать её на неширокие ленты.

Николай спустился к берегу. Упал на колени и, широко захватив воду в пригоршни, умыл лицо. Всё, что произошло в последние полчаса, сильно испугало его, а брошенная мимоходом фраза Сергея про сына ошеломила.

«Неужели это так? Неужели Серёга все эти годы знал? Знал! Конечно, знал! За пятнадцать лет к отцу приехал раз. Со мной повстречался раза три, мимоходом. Лидку в этом не винил. На меня злость держал. Нет, не померещилось мне сегодня… Не померещилось…» – Догадка остановила Николая.

Вспыхнул порыв повернуть назад, побежать, сграбастать Серёгу за грудки и напрямую спросить: «Не померещилось?».

Он остановился. Где-то в глубине леса застонало, завыло живое существо. Вой, протяжный и тягучий, вполз в душу. Николай ощутил, как под взмокшей рубахой холодеет и покрывается мелкими пупырышками спина. Суеверно подумал, что, если сейчас вернётся, всё добром не кончится. И поплёлся дальше. Как только вступил на тропу и потянул вдоль берега, вой стих. Лес вокруг тут же наполнился гомоном осенних синиц.

«Сашка! Сашка, мой сын. И я его сегодня чуть не убил. Не убил, так сейчас с ним что-нибудь случится», – эта мысль подстегнула Николая. Он пошёл быстрее, потом затрусил и наконец побежал. Голые сучья тальника хлестали по лицу, цеплялись за куртку и штаны. Камни, корни, сплетённые травы, сухие сучья путались под ногами, сбивали с ритма. Дыхание участилось и сорвалось совсем. Николаю казалось, он обрёл уверенность и стал молниеносен в движении. На самом деле он не прошёл и трёх километров, а в жилах клокотала кровь, в голове гудел монотонный набат. Во рту пересохло, и холодные струи влажного воздуха рвали горло. Под курткой и брюками бельё набухло от пота. Нестерпимо хотелось пить и найти минутного отдыха. Но совсем рядом то ревела на перекатах, то с тихим шёпотом лениво растекалась по широким плёсам река, унёсшая лодку с сыном. После каждого речного горла, выскакивая к заводи, Николай надеялся увидеть мерно качающуюся шлюпку и сидящего в ней Сашку. Но заводи были пусты. Тяжёлую посудину не выносило струёй в сторону, а толкало и толкало вперёд. Мальчишка, оставшийся в лодке с одним веслом, не мог вывести судно на тихую воду.

Николай продрался сквозь лозняк, оставив на ощетинившемся сухостое нитки и лоскуты. Узкий край берега уходил в воду. Река медленно кружилась у отвесной скалы. Выломав шест, он полез в заводь. Но не сделал и трёх шагов, как перед ним, сзади и с боков вздулись огромные пузыри и лопнули на потревоженной поверхности, разнеся гнилостный запах. Заводь ожила и зашевелилась. Дно вдруг то вспучивалось, то мгновенно проваливалось и уходило из-под ног. С огромным трудом, всем телом наваливаясь на трещавшую палку, пересохшими и сейчас же обветренными до глубоких трещин губами прося о милости, Николай выбрался назад. Нужно было снова проламываться сквозь дебри и ползти в гору, обходя заводь поверху. Выругавшись, он навалился на кривые, разлапистые, стоявшие стеной стволы.

Откос казался невысок. Сделав первый бросок по осыпи и присев у очередного колючего кустика дикой акации, мужчина пожалел, что не напился из реки. Обругал себя за недальновидность. Но возвращаться не стал. Полез по склону вверх. У базальтового уступа перед гребнем Николай споткнулся, не удержался на ногах и покатился вниз. Сообразил распластаться. Пальцы зарылись в песок, ногти рвались об острые пластинки камней. Тело ныло от усталости и боли.

Уступ был шагах в десяти, но казалось, что тотчас подняться и доползти до него уже не хватит сил. Николай тяжело перевёл дыхание, уткнулся лицом в сухую, выветренную к полудню землю. Ноги и руки дрожали от перенапряжения, по пылающему лицу струились капли пота. Под курткой гулко бухало сердце, и его биение колокольным гулом отдавалось в висках.

Мужчина застонал, но поднялся. На карачках дополз до камней, вскарабкался на уступ и выбрался на высокий речной обрыв, с которого хорошо просматривалась река впереди.

Совсем далеко тёмная лента вытекала в долину и тут же начинала дробиться на протоки и ручейки. Можно было различить несколько песчано-галечных кос, старых островков, поросших кустарником, и несколько ниток рифлёных нешироких струй. На одной из отмелей Николай увидел лодку. Ему показалось, что она лежит вверх килем. Перевернулась! Может быть, это случилось где-то на камнях, в одном из сужений, обязательно вылетающих в омут.

«Не справился! Перевернулся!» – силы Николая оставили.

Он осел на колени. Потом рухнул ничком. Взрослому мужику сейчас хотелось кричать и плакать, чтобы в слезах утопить всю несправедливость этой жизни. Он закрыл лицо руками, но даже не всхлипнул. В ушах зазвучали слова Сергея: «Сможешь! Иначе умрём я и твой сын». Из груди вместе с выдохом вырвался короткий рык, он сделал попытку преодолеть бессилие. Получилось плохо. Заскулив, он пополз вперёд на четвереньках. Ружьё упало с плеча и волоклось рядом. Николай выдернул руку из ремённой петли, стало легче.

 

Сергей обтянул рану лоскутами рубахи. Пересидел приступ слабости и полез в карман за мобильником. Аппарат умер, когда Серёга барахтался в воде. Буйнаков впервые пожалел о том, что не может позвонить Лиде. Она бы через полчаса всю округу подняла на ноги. Она такая. Он её такой и любил. Бессилие навалилось вновь и заставило раненого припасть на камни.

«Это морок! – подумал он. – Никто ничего не узнает».

На карачках Сергей дополз до высохшего куста краснотала, подёргал за стволы, выломал сук и попытался встать. Опираясь на уродливый костыль, он двинулся к подъёму, чтобы добраться до лесопосадок. Глянул вперёд, на темневший впереди сосняк, и вздрогнул. Чётко, как наяву, он увидел себя, крадущегося по верхнему урезу с ружьём наперевес. Крадущегося и выслеживающего Николая.

– Господи! – одними губами прошептал Сергей и воздел глаза к небу, на котором клубилось, ворочалось, растекалось чёрным крылом огромное кудлатое облако. Оно, как живое, опускалось на дальний лес, из него выступали серые полосы и щупальцами завивались вокруг сосновых вершин. Видавшему войну солдату сделалось жутко:

– Господи! – заорал он во всю мочь своих легких. – Прости мя, грешного! Прости!

Сергей оступился. Невыносимая боль пронзила ногу и поясницу. Он рухнул ничком. Рухнул, как подкошенный выстрелом, обнял земляной бугорок, потянулся к нему, пытаясь ползти, но силы оставили его, и он, ткнувшись лицом в землю, зарыдал. Заколотил бессильно кулаками твердь, укусил жухлую траву и продолжал невнятно стонать: – Прости меня! Прости! И я прощу Кольку, – еле слышно выдохнул он и потерял сознание.

В сумерках Николай добрался до распадка. Внизу лежала река. В реке, на песчаной косе темнела перевёрнутая вверх дном лодка. Николай ринулся вниз. Он спешил, спотыкался, хватался руками за хилые сосёнки, оступился и полетел кубарем, ударяясь и саднясь о камни, о костяные узлы корней. Но тело боли уже не чувствовало. Вся плоть Николая была единым куском боли. Ещё бы несколько мгновений, и он, упавший, распластанный у разверзшейся пасти низины, сошёл с ума. Но глаза увидели, как по берегу ходит Сашка и собирает хворост. Собирает и носит его к пылающему костру. Теперь хотелось одного, подняться и подойти к огню. Обнять сына и пасть ниц.

Николай выполз к береговой равнине, заставил себя встать на ноги и, вскинув вверх обе руки, безжалостно срывая голос, заорал:

– Сашенька! Сашенька! Сынок! Это я!

Он бежал неуклюже, как-то боком, подволакивая одну, плохо слушавшуюся ногу, бежал, орал, размахивал руками.

У костра в недоумении стоял Сашка.

 

В воскресенье к вечеру они были дома. Кое-как объяснились с женщинами.

Сергея увезли в травматологию.

Николай вечером крепко выпил, к полуночи сидел на кухне в майке, трусах и тапочках. Захватив руками пьяную голову, он раскачивался из стороны в сторону, пьяно мычал и плакал неутешными мужскими слезами. Они на мгновение застывали на месте, потом срывались вниз и разбивались о непокрытую столешницу. Светка стояла рядом и гладила отца по волосам. Гладила медленно и прилежно, напевая грустную недетскую песню.

В комнате перед телевизором сидели Лида и Вера, монотонно перемывая своим мужикам кости и кляня их вредные для здоровья забавы. Они даже не догадывались, какими страстями терзались души их мужиков.

 

Ещё через неделю Сергей и Николай ни свет ни заря приехали в клинику на Воровского. Одновременно поглядели на часы и устроились на скамейке. Первым заговорил Николай:

– Не держи зла, Серёга! Перед тобой, как перед Богом. Любил я Лиду до безумия. Когда узнал, что ты к ней клинья бьёшь, чуть грех не вышел. Если бы ты не уговорился в армию рвануть, я бы решился. Макаров-то всегда при мне был. Потом бы и меня в зоне пришили. Но это потом…

Сергей, сначала отмахнувшийся от Николаевой исповеди, теперь слушал внимательно.

– Только счастье моё один раз и воссияло, – продолжал Николай. – Я по глупости Лиде про то, что тебя хотел убить, а потом в армию спровадил, рассказал. Под хмельком был. Хотел проверить, кто ей люб? Дурак!

Николай уронил голову. Брат похлопал его по плечу. Ободрил.

– Слушай, брат, а ведь тест наш почти ничего не даст. Я тут поспрашивал, поинтересовался. У близнецов же всё одинаковое. Это случай один на миллион. И он наш… Это ж я так ляпнул. Знал, что ты с Лидой… Она тогда и выбрать-то не могла, кого из нас больше любит. – Сергей достал сигарету, изломал её в пальцах, полез за другой. Кое-как прикурил. Выдохнул дым и попытался широко улыбнуться.

– Ну, знаешь, – вскипел Николай.

И тут же заговорил быстро, внятно:

– В той ситуации я бы сдох, раскис, сдался и всех бы погубил. А ты как сказал… Я шёл, и во мне с каждым шагом всё крепла и крепла уверенность, что это мой сын. Серёжа, я у тебя в таком долгу… А ты, брат, у меня святой.

В положенное время из кабинета выпорхнула миловидная медсестра:

– Буйнаковы, получите результаты тестов.

Братья встали и забрали листы, тут же уставившись в вердикт современных учёных.

– Девушка, – громко позвал Николай, – тут ошибка какая-то.

Сергей остановил его, развернул к себе лицом:

– Сучара ты, Колька! Ворюга! Надо было тебя у заводи пришить. Окликнуть и всадить пулю. Это всё-таки ты…

– А я так и подумал, когда тебя увидел. Увидел, что ты в меня целишься, но не понял, за что. Не померещилось…

К мужчинам за мгновение до их смертельной схватки подошла медсестра, забрала документы у того и другого, поглядела на результаты и возмутилась:

– Мужчины, какая ошибка? Вы подавали через адвоката о незаконном взыскании алиментов? – она вопросительно посмотрела на того и другого.

Братья кивнули.

– Радуйтесь! – медсестра расплылась в улыбке и сделалась миловидной. – Никто с вас алименты взыскивать не будет. Тесты отрицательные. Вы, граждане, не являетесь физиологическими отцами ребёнка. Будь тест положительным, тогда бы мороки… Вы же близнецы. А когда тест отрицательный, гарантия в сто процентов – отцы не вы!

– Стерва! – прошептал Николай и тяжело опустился на лавку.

– Если Лидка что узнает, ты покойник! – Сергей ткнул указательным пальцем в башку Николая, развернулся и пошёл прочь.

На улице он сорвал с головы кепку, подбросил её до окон второго этажа на изумление прохожим и на радость детям, подпрыгнул, сделав неуклюжее антраша и поскакал по тротуару в сторону автовокзала. Душа его вдруг налилась радостью, и он поспешил на маршрутку, чтобы быстрее добраться до загородного дома, где ждали его два любимых человека: жена Лида и сын Сашка.

 

 

 

(в начало)

 

 

 


Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за ноябрь 2017 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению ноября 2017 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Актуальные новые букмекерские конторы в России
Поддержите «Новую Литературу»!