Посиди и подумай

 

 

 

Белый квадратный камень. Ноздреватая поверхность изрядно засалена моей спиной и локтями. Ложась спать, я всегда подкладываю запасную куртку между собой и этим камнем. Иначе холодно, даже летом.

Два дня назад мне дали свидание. Лучше бы не давали.

Стройная красавица со страшными, темными кругами под глазами. Лоб перерезала вертикальная морщина. Изящные пальцы дрожат еле заметно. Она высоко держит голову и улыбается ровной улыбкой – теперь она мать, а я сын. Мне здесь тяжело. Меня надо поддерживать.

На руках у этой незнакомой, закованной в броню Дины – двухлетний малыш, милый, светлокожий. Рыжеватые колечки волос. Приветливый взгляд, в нем нет страха, нет застенчивости. Дина растит ребенка не так, как растили моих родителей, и не так, как растили меня. Не запугивает, не стыдит, не упрекает за любоую шалость. Дает очень много свободы. Теперь, наверное, мой отец ворчит целыми днями, что мальчика слишком распустили. Все возвращается на круги своя.

И вот я стою по другую сторону решетки, пытаясь улыбаться, и при виде этих женщины и ребенка, от которых за версту веет сиротством, мне хочется выть. Потому что погубил их не кто иной, как я сам.

…– Исаак, проснись, будь ты неладен!

Нехотя поднимаюсь. С Деметриосом шутки плохи – не встанешь, получишь затрещину. Рука у него тяжелая. Последние дни только это соображение и заставляет меня подниматься по утрам, давиться принесенной пищей, через силу глотать теплую воду из кружки… Иначе так бы и валялся целыми днями, пялясь на белый камень. Правда, он не знает, что будить меня не надо – я и так всю ночь не спал.

– Пошли, – бросает он мне.

– Куда? – вяло возражаю я: двигаться совершенно неохота.

– Увидишь.

Он так бережет слова, как будто каждое обходится ему в дукат. Фразы из одного слова – его конек. Даже забавно. Зевая, я плетусь за ним – вверх, вверх по крутым ступенькам, поеживаясь от утренней прохлады. Скоро осень, похолодает, жара будет вспоминаться с тоской… И вдруг в лицо ударяет ветер.

Вздрогнув, я понимаю, что стою на верхней площадке круглой каменной башни, обнесенной по краю ржавой оградой. Рядом – коническая закругленная каменная верхушка с облезлым золотым полумесяцем на спице. Внизу – Город. Видны крыши домов, ниточки улиц, скупые пятна зелени. Ветер лезет в рот и не дает дышать.

Деметриос привел меня на площадку минарета.

– Смотри, кейрос.

Я поневоле смотрю. Дышать нечем, но невидимый тугой обруч, сдавливавший мои ребра последние несколько суток, чуть ослабевает. Кружится голова, я было пошатнулся, но ограда держит надежно.

Глаза уже слезятся, но закрывать их не хочется. Жалко упустить такое зрелище.

Никогда в жизни я не видел Города с высоты птичьего полета.

Деметриос берет меня за плечо, разворачивает к себе:

– Понял?

– Понял, – глупо отрицать правду.

– Тогда пошли обратно. Много дел.

Мы начинаем спускаться.